Update is coming soon... ]
Легенды Камелота |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [16.02.2021] не ходите, дети, в африку гулять
не ходите, дети, в африку гулять
келси & бьянка;
16 февраля, улицы лондона
В Африке акулы, в Африке гориллы,
В Африке большие крокодилы.
Будут вас кусать, бить и обижать, -
Не ходите, дети, в Африку гулять.
Бьнка и опыты с печатями инквизиторов на человеке.
не счесть моих ликов, не счесть в о п л о щ е н и й
п р е д с м е р т н ы й твой крик я и стон наслажденья
Келси не знает как трактовать свое ощущение от происходящего, он впервые оказался по ту сторону от понятий “охотник” и “жертва”. Он впервые выглядит не так, как привык, ощущает себя не полностью целым, как будто часть навсегда отрезана. Как будто так и должно быть, как будто ничего другого он не заслуживает.
И многие бы сказали точно так же, если бы знали во что он влип. Ланселот, предатель, мелкий гаденыш, который приволок его в это место, который сдал его, который вынудил его принять участие в этой эпопее. Если он доберется до него.
Хотя нет, Келси считает что если не то слово, когда. Вот когда он доберется до него, когда он наконец-то выцарапает свою свободу и всадит в этого идиота пару десятков пуль собственными силами, пуль отлитых из металла, который еще даже не добыт. Вот тогда он успокоится, тогда у него будет возможность успокоится.
Он скрипит зубами, потому что они с Бьянкой Фиоре, красивое имя надо же, красивая девочка, если бы не была той кто она есть, может стоило бы с ней говорить. А так, просто красивая девочка, которая должна рано или поздно начать справляться с происходящим менее болезненными способами. Итак, они здесь чтобы посмотреть как он работает.
Все что он хочет сейчас - это всадить в нее клинок, он чувствует металл, как и прежде его сила всегда при нем. Город полом его металла, полон сил, полон незыблемой стали и Келси тянется к ней, привычными способами тянется и нащупывает и зовет за собой.
В его голове это всегда процесс, когда он сначала ощущает металл вокруг, потом его состояние, потом зовет, прилагая максимум сил на то, чтобы достать нужное количества в нужном виде. Самый редкий металл - жидкий, его сложно встретить в природе, но легко на заводах, если бы он бывал возле них часто.
Он прислушивается, он создает удобный вид оружия, он швыряет его в Бьянку. Она же просила проверить его силы после того, что она сделала не так ли? Он готов проверить на ней все, что она попросит, особенно убийство. Он готов даже побыть в шкуре маньяка и сделать что-то особо тяжкое.
Убить ее например.
Потерять ее.
Сделать хоть что-то.
Келси вздыхает и порывается швырнуть металл еще раз и еще и еще, пока она не захлебнется, пока она не прекратит этот опыт.
- Я не чувствую разницу, наверное ты просто криво что-то сделало и стоит покончить с этим. - Он ждет ее ядовитого выпада, окрика, чего-то еще но не жжения в шее, не ощущения бессилия, не проникающей боли. - Сука.
Он скрипит зубами, потому что хочется орать, потому что она что-то приказывает, потому что он сопротивляется, потому что так не должно быть, потому что будь она проклята, так не должно быть и точка. Сука.
Он хрипит и оседает на землю. Если это ее печать - они все в полной жопе.
[indent] Инквизиции нужны рыцари, нужен свой Орден тамплиеров, чтобы потом уничтожить его за ненадобностью. Чтобы поступить так, как Ватикан должен был поступить века назад, но вместо этого дал расти и наживать богатство магистрам тамплиеров. Исход был некрасивым и кровавым, сожжение и все такое. Но даже Бьянка не могла этого одобрить, слишком показательно на ее скромный вкус, хотя историю не переписать и это свершившийся факт.
[indent] Но теперь Инквизиции нужны рыцари, и не важно, что с ними будет потом, сейчас важно, чтобы они встали рядом со Святым Престолом, и добровольности в этом может и не быть. Бьянка как-то вообще не думала о том, чтобы кто-то изъявил желание составить им компанию в борьбе с магией и чудовищами из прошлого.
[indent] Ланселот принес ей подарок. И хотя Валентинов день Бьянка не отмечала, на него было принято дарить конфеты. Келси Фрост, Агравейн, ну и так далее, выглядел более, чем замечательным презентом от Иззи, которая рвалась проявить свою преданность. В искренность ее Бьянка правда верила слабо, но она вообще не очень верящая и верующая, так что все эти тонкие материи можно было оставить за кадром. У нее была новая игрушка, к которой Фиоре охладеет со временем, но пока она с радостью, выцедив их Келси до хрена крови, заперлась в лаборатории. Ей предстояло превратить набор ингредиентов и крови Келси в чернила, которыми она нарисует печать, ту самую, призванную не бунтовать против Инквизиции.
[indent] Она даже рисует ее сначала на листе бумаги в блокноте, отмеряя в каждой клеточке черточку, совершенный рисунок, который придется перенести на живое тело. И вряд ли получится так легко. Человеческая кожа не лист бумаги, рисовать по живому не то что карандашом по клеточкам водить, и хотя рыцарь будет в отключке, чтобы не попасть под его горячую руку, времени это займет немало.
[indent] На это и правда уходит достаточно времени, пока Бьянка старательно выводит линии. У нее нет права на ошибку, второго раза не будет, печать должна получится с одной попытки или не получится вовсе. Наверное, в теории возможно повторить, но тогда нужно будет стереть неудачные эксперименты, а ничто не сотрет с ходу подобные чернила. Поэтому Бьянка не торопится, сверяется с эскизом, снова и снова водит тонкой кисточкой по коже Фроста, уставая к самому концу. Она словно выжатый лимон, словно отдала не только время и физические силы, но и что-то изнутри. Шею ломит неимоверно, сейчас бы хороший массаж, бокал вина, а лучше бутылку, и проспать до самого утра. В подвале нет времени, нет утра, дня, лишь вечная ночь, и если бы не часы на запястье, она бы наверняка потерялась бы во времени.
[indent] - Доброе утро, солнышко, - радостно сообщает Бьянка, укладывая свои инструменты в предназначенный для них пенал. И целенаправленно оставляя на виду нож для открытия писем. Не современный идиотский инструмент, а раритетный, с длинным лезвием и тяжелой резной ручкой, которым вполне можно убить. Ну или отшибить ногу, если на нее его уронить. - Смотрю, ты не в настроении. Прости, котик, жизнь штука непростая, и всем нам приходится чем-то жертвовать. Тебе, например, свободой. Но у меня есть для тебя подарок в виде модной татушки.
[indent] Печать и правда смотрит вполне себе можно, как результат многочасовых посиделок в салоне тату. Собственно, она и была ею, учитывая старания Бьянки и несмываемое чернило, которое уже впиталось в кожу, должно было дальше вписаться в кровь, насыщая ее элементами, лишающими носителя печати некоторой свободы действий.
[indent] - Чем ты владеешь? Кажется, можешь управлять металлом? Иззи говорила. Давай ты попробуешь в меня швырнуть.... ну хотя бы этим, - Бьянка кивает на нож для бумаги, делает несколько шагов в сторону, чтобы у Келси была возможность размахнуться, насладиться моментом, запустив в нее острый предмет.
[indent] И она уже предвкушает, какое разочарование тот испытает.
[indent] Уговаривать Фроста долго не приходится. Видимо, тот мечтает исполосовать всю Бьянку вдоль и поперек. Страшно представить, что от нее осталось бы в таком случае. Но только нож со звоном падает у ее ног.
[indent] - Недолет, - довольно констатирует Фиоре, ее лицо освещает радостная улыбка. Она нагибается, поднимает нож, вертит его в руках. О, это ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения, когда все получается, все работает. И даже хмурое лицо Келси ничего не портит. - Правда не чувствуешь? Интересно, конечно, но тут либо ты просто еще не дошел до той стадии, либо искренне врешь.
[indent] Бьянка подходит к Келси, касается печати, которая, кажется, начинает гореть, кончиками пальцев, обтянутых медицинской перчаткой. Так легче бороться с собственными проблемами, в своей работе она не может избежать полностью прикосновений.
[indent] - Без преувеличения произведения искусства. Немного рука дрожала, заметно на линия круга, но со временем все изменится в лучшую сторону.
[indent] Ну сука и сука, ее это не огорчает. Это от бессилия. И Бьянка еще более лучезарно улыбается.
[indent] - Давай, я тебя просвещу. Итак, ты стал обладателем алхимической печати, которая не позволит тебе покинуть Лондон, как и не позволит тебе навредить мне. Сам понимаешь, для чего ты. Нам нужны рыцари, но увы и ах, вы почему-то не все хотите служить Инквизиции, имея свое мнение на сей счет. В общем, теперь тебе придется поиграть на нашей стороне, а когда все закончится, мы тебя отпустим. Кстати, печать может убить, если ты решишь, что тебе не страшно и ты способен поломать все вокруг. Сломаешь и себя.
не счесть моих ликов, не счесть в о п л о щ е н и й
п р е д с м е р т н ы й твой крик я и стон наслажденья
Он не слишком хорош в том чтобы кого-то ненавидеть, у него никогда не хватало желания и сил терпеть что-то такое до бесконечности долго. Но пламя внутри, когда он смотрит на Бьянку, загорается снова и снова, и жжет как яд, который пробирается до костей. И сжигает даже кости на самом деле.
Он ее ненавидит, за ее спокойствие, насмешку, силу и то, что она сотворила. Он ее ненавидит, потому что у нее свои методы убеждения, потому что она по своему реагирует на жизнь, потому что она заперла его тут, он даже не слишком хорошо понимает где именно. Перед этой яростью, перед этой ненавистью гаснет все, что он когда-либо испытывал к Ланселоту. Все ерунда, все несопоставимо, все слишком мелко.
Впрочем, когда он выберется, Иззи он тоже выпотрошит. С большим наслаждением и не силой, нет-нет, руками. Он вынет из нее все нутро руками, медленно, со вкусом, смакуя каждый вдох, каждый жест. Он умеет, он уже пытался несколько раз.
Келси жмурится и загоняет все это внутрь себя. Сейчас у него другая задача, сейчас он должен знать что она сделала, что это? Как работает? Как убрать? Как с этим жить? Что будет дальше?
- Какая жалость что не между глаз. - Он шипит, потому что больно, потому что он хочет свернуться в клубочек, он хочет чтобы она исчезла, растворилась как кошмарный сон. - Итак, что это?
Что он должен теперь делать? Что испытывать? Что чувствовать? Какие команды? Какие движения? Он может быть милым, если это ему на руку и невыносимым, если это против всего, что он делал ранее. Ему не нравится подчинение, он никогда не был хорош в игре на иерархию, он никогда не был тем человеком, который на ура подчинялся чужому безумию.
Ему как правило хватит и своей головы чтобы свихнуться.
- Чего ты хочешь? - Он пытается отойти, но ее рука жжет, горит на коже, и клеймо которое она изобразила тоже горит.
Не может покинуть Лондон, не может ей навредить, не может что-то там еще. Он срипит зубами и рвется, как собака с цепи, рвется к ней ближе, сжимает ее руки в своих причиняя боль тем самым, оставляя синяки от своих пальцев.
- Что тебе нужно? - Что именно ей от него нужно, он не будет служить, пусть лучше убьет.
Пусть лучше умрет, но не станет делать что-то, что против его собственной воли. Он не станет, он не двинется с места, он не пойдет на подобные уступки.
- Убери ее, - он шипит, смотря на нее в упор, - убери, или умрешь.
Он чувствует как боль подкрадывается к нему, он знает что она вот-вот окатит с ног до головы, что перед глазами снова будет темно, что все окрасится в белый, что все сойдет с ума.
Он знает и все равно, все равно, будь она проклята.
Он ждет, что она сделает дальше, что она будет делать, зажатая в тиски рыцаря, которого пытается сковать.
[indent] - Вряд ли бы это меня украсило, не находишь? Торчащий нож во лбу совсем не похож на звезду, да и кровь, мозги и все такое... нет, мне не нравится, - Бьянка хмурится, картинно, игриво, почти игрушечная кукла с холодным взглядом зеленых глаз, в которых плавится расчет действий. Что будет дальше?
[indent] Фрост бесится. Бьянка получает кайф. Он как зверь, посаженный на цепь, длины которой хватит бегать по кругу и кидаться на хозяина, но за каждый укус можно поплатиться. Потому она не боится, стоит слишком близко, изучая дело рук своих, продолжая игнорировать то, какой волной чужой ненависти ее окатывает с головы до пят. Даже не нужно быть ведьмой, не нужно иметь способности, чтобы ощутить это. В глазах рыцаря бездна ненависти, Бьянка смеется:
[indent] - Сколько способов меня убить ты уже придумал, Келси? Два? Пять? - Она качает головой, но ни одна прядь из собранных в хвост волос не выбивается из-под заколки.
[indent] Подарок Ланселота лучший, что сказать, если он будет так щедр и дальше, алхимик будет очень жалеть, что лишится такого рыцаря по истечению сделки. Может, уговорить руководство его пощадить? В конце концов, способы держать в узде есть, главное - не бояться и контролировать, а там уже смотреть, кого стоит отправить в утиль.
[indent] Цинизм, с которым Бьянка списывает со счетов жизни, ее не беспокоит. Они не люди, и эта мантра решает все проблемы. Они были людьми, Изабель Кейн, Келси Фрост, Уильям Блейк. Были и перестали, проснувшись однажды утром. И такое бывает. Никто в том не виноват, но дальше уже они не могут претендовать на чью-либо защиту.
[indent] - Это, - Бьянка тянется к уху Келси, ласково произносит: - месть Ланселота. Что ты ему такого сделал, что он тебя с радостью сдал мне?
[indent] А потом что-то выходит из-под контроля. Пальцы Фроста сжимают ее запястья, края перчаток ее не спасают от чужого прикосновения. Паника накатывает мгновенно, смазывая с ее лица улыбку, меняя маску одну на другую. Маска падает, оставляя живые эмоции, Фрост вжимает пальцы в ее руки до синяков, но синяки меньшая из проблем. Самая большая проблема - поймать свои эмоции в узду, пока что хочется визжать, орать, отбиваться, требовать отпустить потому, что тело помнит, как ее Чезаре вжимал в матрац кровать, перехватывая руки до боли, до невозможности вдохнуть. Спазм пережимал горло, и она была не в состоянии позвать на помощь, и так раз за разом, когда отчим к ней приходил.
[indent] Выбраться из воспоминаний тяжело, они втягивают за собой в омут прошлого, намереваясь утопить Бьянку. Но злой шепот Келси становится ниточкой с реальностью. Она выбирается на поверхность, сдерживает дрожь и тошноту, которая подкатывает к горлу. И зло бросает в ответ:
[indent] - Пусти, иначе сдохнешь здесь и сейчас. А я выживу. Подумай.
[indent] Проклятые рыцари, способные вынести подобные вещи. Нет, невозможно, он должен чувствовать боль. В печати его кровь, и она должна вызывать дерьмовое состояние, которое доведет Келси до безумной боли, сведет с ума и убьет.
[indent] - Твои шансы выжить тают с каждой секундой, которую ты меня сдерживаешь.
[indent] Ее руки обжигает боль чужого прикосновения, ее бросает то в жар, то в холод. Паника сжимает сердце, крепко обхватывает тисками, от этого тоже умирают. И она стоит на грани, она чувствует, как колотится сердце, угрожает сломать тонкую клетку ребер.
не счесть моих ликов, не счесть в о п л о щ е н и й
п р е д с м е р т н ы й твой крик я и стон наслажденья
Он ненавидит оказываться в западне, он ненавидит когда его держат за дурака, когда отдают приказы, когда принижают его ум. Келси просто ненавидит быть в подчинении, ему не нравится сама суть этого слова, формулировка и то, какими уроливыми формами может выражаться то самое подчинение.
И она поставила на нем свое клеймо, не это ли начало? Не это ли тот самый случай, когда все вышло из-под контроля и перешло в разряд - убей и беги. И он бы убил, если бы мог, если бы то, что она нарисовала на нем не жгло, если бы не было так больно и если бы он был в состоянии преодолеть свою боль.
Чертова ведьма, даже если она не ведьма вовсе.
Он знает чьих это рук дело, знает за что и бесится еще больше. Что может быть печальнее этой попытки избавиться от него. Ланселот мог бы придумать что-то получше, если на то пошло.
Он знает что не продержится долго, ее руки дрожат в его руках, но он сжимает их крепче, чтобы унять дрожь, чтобы чувствовать реальность, чтобы знать что она здесь и что он здесь и он еще может что-то контролировать.
- А ты думала поймаешь меня и забудешь о прошлых деньках? Или ты надеялась, что все сведется к тишине вокруг и я буду ждать твоих слов? О, дорогая, нет. - Он смотрит в ее зеленые глаза, полные чего-то, чего он даже не может различить и ищет в них ответ на вопросы “как выбраться?”.
Ответа там нет, конечно же нет. А боль есть и она сводит с ума, она требует отпустить, н требует свернуться в клубочек и ждать пока все пройдет, она требует чтобы он прекратил. Келси не знает как ему хватает сил стоять на ногах, как он может быть рядом с ней, как он может сжимать ее руки.
Его тошнит. Ему слишком темно. Он слишком зол и это единственное что его удерживает на плаву.
- Я заберу тебя с собой. - Он усмехается. - Если выдержишь конечно.
Он мог бы касаться ее с лаской, мог бы бережно относится к ее телу, с волнующими формами. Но они по разные стороны мира и он в той стороне, где нужно убивать и убегать, и она жертва в этой игре в прятки. Интересно, как долго она протянет, неспособная причинить вред никому кроме себя.
- Или, ты думаешь что твои художества будут чего-то стоить? - Он сглатывает вязкую слюну.
Нет, сил почти не осталось. Почти…
- А может быть приказы? - Он почти целует ее в щечку на прощание, прежде чем отступить, ослабляя давление боли. - Пшик и пустой звук, попробуй еще раз.
Блеф, вот что это. Чистой воды блеф. Еще немного и он просто осядет у ее ног, картинка может быть будет красивой, а вот для него это будет означать падение в пропасть.
[indent] Дышать. Главное - не забывать дышать, чтобы не выпасть в осадок, не хлопнуться в обморок, не закончиться, как человек.
[indent] Бьянка ненавидит Келси сейчас всем, чем может, ненавидит за то, что он смеет разрушать ее защиту, вторгаться в ее мир, ломать ее одним прикосновением. Защищенность умирает болью на коже, Бьянку тошнит, но она заставляет себя терпеливо выживать, каждым вдохом, каждой улыбкой, каждой каплей ненависти.
[indent] - Ну нет, милый, с тобой в ад я не пойду, не для этого меня готовили, - в ее глаза столько ненависти, что будь она чем-то осязаемым, Келси бы уже горел целиком и полностью. Но увы, ненависть выжигает саму Бьянку, только ненависть спасает ее от желания биться в панической истерике. Лучше пытаться убить Фроста, чем сдыхать со мной, это у нее успеется, когда она будет истерить и избавляться от последствий. - И художества, и приказы, если бы не стоили, - Бьянка заставляет себя приблизиться, чтобы заглянуть в глаза Келси. Она видит их цвет, видит радужку, видит его ненависть, которая сродни ее собственной, но слабее, как кажется инквизитору. - Ты боишься, - в голосе девушки слышится торжество, пусть и голос дрожит, но в нем торжество того, что Фросту никуда не деться, - боишься сдохнуть в моей власти, делая то, что тебе не нравится.
[indent] Фрост ее отпускает. Облегчение приходит на помощь, но на самом деле Бьянку трясет, чертовски трясет, но она все еще пытается делать вид, что ей хватит сил довести этот бой до самого конца. Если она сейчас уйдет, то печать будет контролировать Фроста, но он все равно выиграет. А этого Бьянка позволить не может. Не может позволить ему выиграть, не может позволить себе проиграть.
[indent] - Пшик, говоришь? - Бьянка выдыхает. Стоит напротив Келси. И злится. А получится ли? В печать было вложено отсутствие сопротивления, вложена покорность, но получится ли заставить его самого себя убить? Силой мысли? Нет, вряд ли. Тогда что? Тогда попробовать самой?
[indent] Бьянка смотрит на нож. Нет, слишком грубое оружие для ее рук. Бьянка смотрит на забытый на столе скальпель. Да, самое то. Пальцы сжимают его крепко, так, что костяшки белеют. Бьянка не хочет снова идти на сближение с Келси, но заставляет себя. Ей потом не отмыться от его прикосновения, всего мыла в ванной не хватит, всей горячей воды, но черт с ним, она это переживет, лишь бы его заставить понять, что смерть его в ее руках. Бьянка делает шаг, касается кончиком скальпеля яремной вены Фроста:
[indent] - Если тебе аорту перерезать, ты истечешь кровью слишком быстро, а с яремной веной дело будет обстоят дольше, интереснее. И ты ничего, абсолютно ничего не сможешь сделать.
[indent] Ее мутит от того, что его губы успели коснуться ее щеки. Или показалось. Ее мутит от запаха Келси, ее мутит от того, что она сейчас переступает через себя.
[indent] - И все, и тогда будет пшик. Тебе, Келси. Так что не беси меня, и не смей прикасаться ко мне. Иначе я буду отрезать твои запчасти раз за разом, а ты будешь кричать и не сможешь меня придушить. То тебя дошло?
[indent] Одно неосторожное движение, и угроза станет реальным движением. Бьянка унимает дрожь, чтобы до пальцев не успела добраться. Она, конечно, уже готова оставить тут хладный труп строптивого рыцаря, но потом придется искать следующего, а это время. Что ж, можно будет считать Фиоре укротительницей чертовых рыцарей.
Отредактировано Bianca Fiore (2022-01-07 23:09:45)
не счесть моих ликов, не счесть в о п л о щ е н и й
п р е д с м е р т н ы й твой крик я и стон наслажденья
Он смотрит ей в глаза, он почти знает о чем она думает, что представляет. В ее глазах пожар, в ее глазах столько ненависти, столько пылающей жажды мести, что он бы мог содрогаться. Он мог бы быть под пытками, он мог бы гореть в аду. Не так ли?
В том самом аду, который для каждого имеет котел, для каждого свой, для каждого у кого есть душа туда прямая дорога.
Он знает что оступился, что его ад уже начался. Он тварь запертая в клетке, тварь, которая не может убить хозяина, которая не может дышать, не может существовать, не может даже смотреть без того, чтобы не содрогаться, не пытаться рваться в сторону Фиоре, не пытаться ее искалечить.
Для него время теперь не имеет значение. Для него мир не имеет значения. Он заперт сам в себе, он загнан в угол и из этого угла блядский цирк виден слишком близко. Он скрипит зубами и молча смотрит на нее, конечно она права, он боится, он не хочет сдохнуть потому что она приказала, или потому что у нее был приказ который он не может выполнить. Он не хочет сдохнуть, потому что у него слишком много планов мести.
Он прикрывает глаза, потому что ненависть тут взаимна, потому что она черт бы его побрал, слишком сильна и он боится что выдаст себя. Что не удержится, дернется, сделает что-то, что вернет агонию, которую он уже испытал.
Бьянка подходит слишком близко, но он не может отступать дальше, он не может ее избегать, она теперь под кожей, она у сердца, слишком близко подобралась тварь. Слишком быстро прокралась внутрь, слишком сильно сломала его.
- Как интересно ты говоришь, - он чувствует скальпель в ее руке, он знает как его подхватить, как его остановить, как заблокировать. Он знает что если что-то пойдет не так, он умрет слишком быстро, истечет кровью как свинья на полу и ему эта мысль не слишком-то нравится.
Он знает что она не шутит, но все равно подшучивает, все равно подставляется, все равно слишком близко подбирается к ней. Он дышит ее воздухом, ее духами и он бесится, скованный чужими опытами. Он ненавидит так сильно, что готов и сам бросится на чертов нож.
- Но я ведь тебе зачем-то нужен, ты не убьешь меня, не так просто. - Он прижимается горлом к самому лезвию, это почти не больно, небольшой порез, капли крови, Келси безумен ровно настолько, чтобы подначивать, чтобы требовать свободы. - А когда я тебе надоем, тогда ты выведешь меня из игры не так ли? Тогда ты придешь сюда не одна.
Он резко отступает, унося порез на шее с собой и усмехается. Его безумие своеобразно, он хочет мир без существ и без таких как она. Он хочет свободу и чтобы все осталось как прежде. Он знает что мечты никогда не будут исполнены, он знает и ему наплевать, он может чистить мир так как ему нравится, как ему разрешено, как ему положено.
- Было крайне неприятно познакомиться. - Он сглатывает. - Надеюсь мы будем редко видеться
[indent] Бьянка в бешенстве. И это даже не хомячок в бешенстве. Келси сильнее, чем она. И Бьянка это понимает. Понимает, что он способен ее сломать, покалечить или даже убить. Он рыцарь, обладатель магического потенциала, он тренирован в отличие от девушки на каблуках, которая может пырнуть скальпелем. Но проблема в том, что если он с ней что-то сделает, то сдохнет и сам. И Бьянка ждет, когда до него этого дойдет. В его глазах среди марева ненависти проступает понимание. Даже несмотря на то, что капелька крови из пореза скальпеля стекает по шее вниз.
[indent] - Ты нужен не мне, - брезгливо бросает Бьянка. - Ты нужен Инквизиции. Потому, что увы и ах, рыцари все же ходовой товар, вы сильнее и вы умеете в магию. Но ты не переживай, Келси, как только я разберу на клеточки тебе подобных, как только я пойму, как вы функционируете.
[indent] О, Бьянка это сделает. Бьянка вскроет их, чтобы понять, из чего они состоят. И Фрост однажды окажется под ее скальпелем, обязательно окажется. Пока она позволит ему бегать бешеным псом по всем улицам Лондона, пока им можно управлять. Но потом... о, потом она насладиться моментом.
[indent] Отступает Келси. Отступает и Бьянка, на губах ее снова появляется улыбка. Она все еще бледна, ее все еще трясет после этого дерьма, после выпада Фроста, но самообладание уже восстановлено. И бесстрашие вернулось в свои права. Фиоре прищуривается и качает головой:
[indent] - Ну почему не одна. Свои разногласия с некоторыми... существами я предпочитаю решать лично. Так что не переживай, к тебе я приду одна.
[indent] Прихватив с собой, конечно, что-нибудь, что можно будет считать оружием. Потому, что погибать в гневе Келси Фроста не входит в планы Бьянки. Она смеряет его взглядом снова. Разговор можно считать оконченным. Теперь это проблема Иззи, пусть она ее и решает. Здравый смысл говорит, что даже если Бьянке нужна будет подмога на задании, она точно ни за что и никогда не воспользуется помощью Фроста.
[indent] Ладно. Слишком громкие слова. Если придется, то воспользуется. Но придется постоянно оглядываться, чтобы он ненароком не придушил ее, решив, что и сам сдохнет. Вдруг ему жить к тому моменту надоест? Бьянка забирает свою сумку, уходит из помещения, не оглядываясь. Стоит оказаться в коридоре, как на плечи наваливается слабость. Но она идет, расправив плечи, идет, выверяя каждый шаг. Сейчас дойдет до комнаты, сейчас заберется под душ, будет отскребать прикосновения Келси, пока кожа не станет красной от ее усилий. Ничего, она это переживет. Переступит. И сделает вид, что ее все это не касается.
не счесть моих ликов, не счесть в о п л о щ е н и й
п р е д с м е р т н ы й твой крик я и стон наслажденья
Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [16.02.2021] не ходите, дети, в африку гулять
