Ещё один концерт прошел тяжелее обычного, и у Уилла зверски раскалывалась голова. Винс тоже чувствовал себя неважно, и Уилл, зная, по какой причине всё происходит, успел подобрать его в гримёрке, нашептать на ушко, что им следовало бы проветрить голову. И вот через полчаса они выруливают с шоссе на узкую дорогу, которую и таковой-то назвать сложно, скорее тропинка прямо в лес.

В пути они преимущественно молчали. Уилл мечтал о обезболивающем, вот только с момента пробуждения его мало что забирало. Впору было вызывать крошку Фрэнка, чтобы своими чудо-пальцами сотворил невозможное с его мигренью, но срывать друида по такой мелочи пока что казалось кощунством.

Вся проблема была в том, что Винс великолепно пел, он пел лучше, чем когда-либо, и его голос приобретал свойства, которых у обычного человека быть не должно. Скорее всего, у каждого его пение вызывало свои ассоциации, для Уилла, которого в детстве часто водили в церковь, это были отгооски хора ангелов, от которых становилось одновременно так тепло и так тревожно в груди. Уилл, повидавший на своём веку немало существ, и испытавший их действие на себе, уже догадывался, что их солист оказался воплощением греческих мифов о сиренах-русалках - он был корриганом.
И своим голосом влиял не только публику, но и на группу, а влияние могло быть разным.

Проблема Уилла была в том, что он, как крайне чувствительная к любому околомагическому воздействию тварь, прекрасно видел и ощущал, как на него влияет голос Винса, он натурально рисковал в него влюбиться, и сопротивлялся этому - просто для того, чтобы сохранять ясность рассудка. Втюрись он в Чемберса прямо сейчас, казалось бы, ничего страшного не произойдёт, они друзья, можно сказать, лучшие друзья, но.. Это ведь будет чёртов приворот, да ещё и непроизвольный, а не искренние чувства. Уилл, как тот ещё повеса, пытавшийся подкатить шары не раз даже к их менеджеру, и получавший за это дважды в челюсть, никогда не подкатывал к Винсу, потому что этот парень видел в жизни слишком много дерьма, и добавлять неприятностей вроде невнятных отношений без продолжения Уилл тем более не собирался. Нет. Он предпочтёт что-то посложнее, чем испортить всё одним махом, он собирается поддерживать Винса, особенно теперь, когда всё стало сложнее в разы.

На город уже опустилась ночь. Покинув салон авто, Уилл вытаскивает из багажника коробку светлого пива, и кивает в сторону тропинки, которая слишком узка, чтобы проехать по ней на машине. Ещё парочка минут, и они выходят на поляну холма, с которой видно весь город, как на ладони. Уилл улыбается во весь рот и стелит свою куртку, чтобы присесть на неё и вытянуть перед собой ноги.

- Садись, давай, - Уилл делает приглашающий жест рукой, он занял только половину куртки, и, по-правде говоря, Винс выглядит таким вымотанным, что его хочется обнять. - Пиво будешь? Это был сложный, ещё один такой сложный вечер. Твой голос будто немного изменился.. Потому что публика... Ууу, ты видел, что с ними творилось? Ты отжигаешь, парень!

Уилл присвистывает. Он прекрасно знает, что с ними творится: песни корригана (а он по-прежнему полагает, что Винс принадлежит именно к этому виду) способны пробудить чувства даже в тех, кто думал, что давно ни на что не способен. А это значит только одно: люди придут ещё, опять, и их друзья, родственники, знакомые. Рецензии разлетятся по изданиям волнами восхищения или негодования, настолько острого, что оно тоже будет их группе рекламой.
Новый уровень сложности в их жизни - вот он, не за горами, рукой подать. А, может, и вовсе уже наступил.