Эдди уверен, что где-то есть клубы поддержки для богатых. С шикарными креслами, в которых и покачаться можно, видом из окна, и обязательно ароматом дорогих духов внутри помещения. Сейчас же он втягивает носом запах пыли, сидя на неудобном стуле. Это металлическое кресло, очевидно, было создано, чтобы мучить людей: оно умудрилось впиться спинкой и подлокотниками в каждое ребро Эдди, он уверен, в каждое.
Зачем он здесь вообще? Ах да, Эд хочет продолжить видеть Арчи, своего сына, а посещение группы поддержки было обязательным требованием суда. Осталось всего три годика.. В общем - всего десять лет тошнотворной тягомотины. Сдавать мочу в стаканчик тоже унизительно, но хотя бы занимает меньше времени.
Эд до сих пор не знает, зачем ему теперь видеть Зака. Зачем ходить сюда, зачем работать там, где он сейчас работает, зачем, что делать дальше? В прошлой жизни он бродяжничал, помогая людям; сейчас им уже не нужна его помощь. Звоны колоколов Господних разливаются из множества церквей, возведенных людьми, и похожих на огромный храм, алтарь, идола, которого христиане сами же себе запрещали молитвами.
Вот поэтому, наверное.
Рафаил ни черта не знает, что делать дальше. И надо ли что-то менять?
Главное - он не хочет возвращаться. Он больше не солдат.
Посиделки, в общем-то, как обычно. В качестве сигнала, что речь окончена, каждый участник передаёт чашку. Пластиковую, потому что на памяти Эдди тут разбили уже штук пять, несмотря на ободряющие надписи и премилые рисунки.
Для кого они вообще могут казаться милыми?
Не для торчков же, которые здесь собрались. Эдди почётно причисляет себя к стану бывших. Тут есть парочка новеньких, и они, наверное, будут молчать. Истории остальных Эд уже слышал.
Чашка переходит к его соседке.
Отповедь старины Нэнси он знает наизусть. Эдди считает (и пробудившийся Рафаил, как не удивительно, с ней солидарен), что некоторые люди - как их называли в древности, блудницы, да, и занимались бы любимым делом и не за дозу. Зачем ты сдерживаешь себя Нэнси? Ада нет, ад пуст..
Наткнувшись взглядом на одного из новеньких, Эд мрачнеет.
Ад пришел к ним в гости.
Эд не опознал его сразу по невнимательности. Никакого желания глядеть на свежеприбывших, кого ещё, бывает, даже не отломало до конца, на самом деле нет: они напоминают ему о крайне паскудном периоде его жизни. Несчастные, убогие, растерянные овечки.
Новенький не похож на такого. Совершенно. Вид у него здоровый, более того, он, чёрт его возьми, улыбается..
Ах да, точно, чёрт его не возьмёт, он сам чёрт.
Игра в гляделки удаётся на славу. Получив наконец-то потную от рук Нэнси чашку, Эдди швыряет её почти через весь круг из стульев на колени брата.
И выходит из помещения под аккомпанемент возмущенного голоса психолога: "но у нас правило, мистер Холлоуэй, мы не заставляем но..."
Хлопок двери. Больше ничего не слышно.
Холодный январский ветер на пожарной лестнице освежает. Достав сигареты, Эдди поджидает, когда же ему составят компанию. Не просто так он сюда явился, верно? Впрочем, маленькие бедные заблудшие души - лакомый кусочек для него, управляемый, недалёкий, глупый...
Так же, как и для Отца, верно?
- Не буду спрашивать, как ты узнал, что я буду здесь.
Эдди пожимает плечами, облокотившись на металлическую перегородку. Рассматривает лицо Люцифера сквозь пар от дыхания и сигаретный дым. Снова красив и обаятелен. Мистер Холлоуэй выглядел примерно так же... Лет пятнадцать назад.
- Какими судьбами? Не замечал за тобой любви к исповедям.
Падение Денницы было трагедией для всех них, а теперь, вроде бы как, можно обо всём позабыть хотя бы на время. Протянуть руку, представиться, обняться?.. Эдди медлит. Он всё-таки не знает этого человека. Слишком давно не знает, а, может, и никогда не знал.