Update is coming soon... ]
Легенды Камелота |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [03.02.2021] если бы ангелы смогли однажды рассказать
если бы ангелы смогли однажды рассказать
Льюис & Челси;
3 февраля, Лондон
не самая долгожданная, но самая неизбежная встреча; горькое чувство предательства и сожаления, которое никогда не будет высказано вслух, ведь то решение было единственно правильным для михаила
в чужое н е б о налегке, как будто дни листая
и след терялся на песке и лед под сердцем т а я л
Встреча с Михаилом, нет, в этот раз это Челси Роббинс, не самое приятное что на сегодняшний день спланировал для себя Льюис. Но кто как не этот папин любимчик будет в курсе где остальные и что планируют делать? Кто как не этот архистратиг будет во главе очередной безумной идеи воинства, на коне и с мечом наголо?
Если говорить честно, он предпочел бы вернуться в Ватикан и управлять миром оттуда, но увы, для некоторой информации и некоторых выборов приходится опираться на собственное видение ситуации. Его ангелочки просто не получат того, что ему нужно от тех, с кем он их столкнет. А он неизбежно их столкнет с воинством, потому что именно архангелы были теми, кто убивал людей за грехи, кто наказывал их, кто вырывал сердца, глаза, души и утаскивал их на порог ада.
Именно архангелы сражались за веру, истово, до крови, до последнего выжившего. Именно у них в планах может быть очередной апокалипсис или очередное видение нового будущего для старого мира. Именно они могут быть теми, кто начнет уничтожать порядки, которые строились веками.
Дьюис ненавидел стоять в пробках, но как водится в гости к этому брату попасть без приключений не получится. Он старательно не думает о том, что в прошлом они уже пару раз свиделись, в прошлом именно этот казел от бога спалил ему крылья, скинув с небес. Именно эта сволочь потом открывала на него охоту, моталась по свету, творила невесть что. Именно ему Люцифер обязан своей славой, своим именем, своими силами и своими прозвищами.
И именно с этим ангелом его сравнивают, когда говорят о той давней истории. Михаил и Люцифер, два заядлых врага.
Правда в этот раз он идет не воевать, его интересует сугубо мирская информация и сугубо мирское настроение Челси. Вдруг получится переломить это божественное упрямство? Вдруг получится привнести парочку сомнительных элементов в тот план, который там где-то наверняка должен быть.
Найти ее адрес не сложно, тем более когда знаешь Лондон, когда знаешь кому платить и знаешь простое имя. Не сказать что все понимают с кем они сталкиваются день ото дня, не сказать что всем это дается легко, не сказать что он сам доволен происходящим, но это по крайней мере весело.
Курить он бросил много лет назад, но как водится в такие моменты именно курить и хочется. Вспоминается зависимость, вспоминается успокоение, мимолетное, как прикосновение крыла ангела.
Льюис стоит напротив дверей Челси и честно раздумывает не свалить ли? Может быть в другой раз? Может быть в этот раз им и встречаться не придется?
- Прекрасно выглядишь, дорогой брат. - Он все-таки нажимает на звонок у двери и дожидается пока Челси ее откроет. - Нам все еще есть что обсудить, так что предлагаю небольшое перемирие и парочку обетов в придачу.
Он улыбается, что еще остается в этом прогнившем мире. Впрочем, его радость от того что грозный брат пробудился в женском теле все еще не знает границ, это как выпить бочку шампанского, голова кружится и внутри взрываются пузырьки.
[indent] Прошлую ночь Челси старается не вспоминать, подумывая уволиться к чертям собачьим из СБ, а если повезет, то из этого мира. Легла под утро, проснулась бы под вечер, но когда ей так везло, чтобы ее не разбудили? Телефон она предусмотрительно отключила в надежде выиграть хотя бы пару часов безоблачного сна, так в дверь начали звонить, словно запоздавший курьер приехал с заказом в страхе, что ему чаевые не отдадут.
[indent] Челси ничего не заказывала. Челси вообще не помнила, когда пользовалась курьерской службой, времени вообще не было.
[indent] Кое-как она пытается слезть с кровати, ногой застревая в одеяле и ругаясь, никак не сопоставляя себя со святостью. Может, пора жить по принципу Эдди, забив болт на все и двигаясь вперед, как хочется? Но нет, этот вариант упорно не нравился Челси, а вот мысль отхватить себе трон небесный до того, как на него по новому кругу посягнет дорогой брат, была не такой уж плохой. Что бы там ни говорил Рафаил про гордыню, дело было не в ней.
[indent] Точно не в ней.
[indent] Наверное, нужно было надеть халат. Но почему-то показалось, что это опять соседка требует помощи. Соседка и не такое видела, так что майка с трусами вполне сойдет для "добрый день, идите нахер", и в этот раз Челси было глубоко плевать на собственный внешний вид. В конце концов, она и к нему привыкает, вернее, привыкает Михаил, и на том спасибо.
Аттракцион "почувствуй себя Гавром" срабатывает как-то издевательски. Михаил видит перед собой Люцифера и хочется закрыть дверь, дать ему справа в челюсть, послать его лесом и спросить, может, пусть идет к Рафаилу? Ведь ему было интересно знать, что там у светозарного.
[indent] - Хреновое утро, ты не хочешь зайти через пару веков, когда я наведу в этой помойке порядок? Нет? Ну я так и думала, - Челси хлопает дверью, испытывая разнообразный спектр эмоций. Если так подумать, то именно Люцифер был виноват в том, что Михаил тратил время на погоню за ним, стал самым грозным орудием Отца, а кто-то считал, что он просто свихнулся, зациклившись на Люцифере. Ничего подобного не было, но когда тебе пилят мозги, ничего не остается, как смириться и пытаться достать брата.
[indent] Все было проще на самом деле. Михаил Люцифера любил, обожал, впрочем, как и все вокруг, и было очень больно, когда пришлось наказывать нерадивого братца. Как бы Михаил не пытался забыть, но он помнил каждый миг тот момента, когда должен был заставить Люцифера пасть с небес. Он помнил каждую каплю обуревавших его чувств, и они до сих пор приходили к нему ночами, тем самым вынуждая его еще меньше найти брата, чтобы убедиться, чтобы тот ничего не задумал. По большому счету, Михаил Люциферу не мог доверять, даже в перспективе встречи, и сейчас он скептически изучал мужчину перед собой, ожидая подвоха - где ж приключиться то, из-за чего они сцепятся.
[indent] Челси накидывает халат, шелковый, в яркие цветы, но на кухню не зовет и кофе не предлагает.
[indent] - Обеты хорошая идея, давай начнешь ты, расскажешь мне о своих планах по захвату мира, тем самым сократишь время, потраченное на поиски ответов на вопросы и мои нервные клетки, с ними у меня и так проблемы.
[indent] В такие минуты хочется начать беспробудно пить, ну или хотя бы накуриться травки, чтобы очнутся пару дней спустя и решить, что Люцифер привиделся ему в пьяном угаре. Было бы хорошо. Тогда он расскажет это все Гавру с Рафой, они посмеются, и жизнь будет казаться немного лучше.
[indent] Иначе Челси точно полезет на Тауэрский мост проверять теорию, а может ли ангел убиться.
Отредактировано Chelsea Robbins (2022-01-05 20:44:58)
в чужое н е б о налегке, как будто дни листая
и след терялся на песке и лед под сердцем т а я л
Челси Роббинс в лучшем виде, голые ноги, шорты, майка и растрепанная с утра, это ли не какой-то эффект кармы? Это ли не радость? Это ли не сатисфакция поруганной некогда чести и достоинства?
На самом деле мало что может искупить падение, мало что может вернуть ему крылья, мало что может проложить ему дорожку к отцу. На самом деле всего этого слишком мало, чтобы даже пытаться начинать прощать Михаила, несмотря на его падение, на его греховный сосуд, на его попытки быть вполне приличным.
Люцифер никогда не был любителем лжи, просто его правда никого не радовала и никому не давалась. Они не хотели слышать о том, что отец мог в чем-то быть неправ, они не хотели видеть его ошибок, пришлось показать их, пришлось раскрыть все в истинном свете. Но даже тогда он получил только удар в спину и падение. Много веков прошло, много времени убыло, а он все еще чувствует жжение и агонию, как в первый раз, как всегда.
Как каждый день.
У него свое искупление. У него своя епитимия. И у него свое тело с желаниями забыться и скорейшим образом скончаться. Святейшего не осталось. Как не осталось и мирного. Он улыбается, но знает что улыбка больше походит на оскал.
- Какие планы, какой мир. - Он почти карикатурно вздыхает и прикладывает руку к сердцу. - На кой черт мне мир захватывать, если он уже мой. Ты разве не видишь?
Он обводит рукой квартиру, но подразумевает окружение, свободы и любовь, полная бесконтрольная любовь к себе - вот что стало с миром. Больше нет этих войн морали и проповедей, больше нет войн за свет и тьму, все смешалось и тьма стала светом, кто бы мог предположить что конец будет столь прекрасен.
- Но не отвечай, я знаю что утро не задалось, могу сварить тебе кофе и послушать до чего додумались остальные из вашей братии. Мне правда интересно, это должно быть увлекательное действо и сколько предположений на мой счет вы там сделали тоже прихвати. - Он смотрит на ноги Челси и качает головой.
- Тапки тоже прихвати. Если ты простудишься и начнешь умирать, велика вероятность что так и умрешь и это последнее чего мне хотелось бы!
Он сам находит кухню, помня характер братца он старательно не ждет от него ни доброты, ни милости, ни каких-то особых привилегий. Все полная ерунда.
Он некогда был лучшим из них, он знает на что они способны. Он знает что они будут преподносить его деяния как свои собственные и это хорошо, на самом деле выслужиться перед отцом у него плана нет.
- Все чего я хочу, это поболтать немного, не будь так скептична. - Он шарится по чужим шкафчикам как по своим собственным, находит кофе и усмехается. - Не плохой выбор, что, больше нет аскетизма? Даешь волю своему чувству комфорта?
Он смотрит на женщину, которую придется узнавать заново, которая меняет сейчас архангела, гнет его под новые рамки с новыми правилами игры и любуется. Должно быть весело.
[indent] - Нет, не вижу, а ты, как всегда, во власти самообмана.
[indent] На самом деле засилье греха, что как не победа Люцифера над миром, но его заслуги в том никакой. Он вместе со всеми остальными пропадал в безвременье, так что вряд ли дорогой братец можем на себя повесить все заслуги. К тому же человечеству помощь не нужна, само убьется, даже стараться не придется. Челси скептически смотрит на брата, хрен его знает, как того зовут в новой жизни, она согласна на "чертов мудак, чтоб он уже потерялся в мире и не приходил больше никогда".
По крайней мере, по утрам, и нечего говорить, что после обеда уже не утро. Когда встал, тогда и утро.
[indent] - Поздно, я ответила. Прекрати пялиться на мои ноги и не лезь на мою кухню.
[indent] Куда там. Люцифер ведет себя так, будто бы это его квартира, и он тут частый гость, не слушая слов Роббинс. Возмущение бьется раздражением под кожей, тапки, значит, ему? Запустить в него тапками, что ли, чтобы уже свалил к чертовой матери в свой мирок планов на грехи, а у нее и так есть, чем заняться.
[indent] - Тебе вообще ничего не мешает? Ну не знаю, наглость шарится по моей кухне? Мое нежелание тебя видеть? Или мне надо повторить номер многолетней давности, дав под зад ногой, чтобы ты ушел? Тогда подожди, вместо тапок надену туфли на самой большой шпильке, - Люфицер бесит до зубовного скрежета, и Михаил уже не знает, что делать. Так-то и правда можно врезать ему по старой памяти, но что дальше? Вряд ли он просто так уйдет, хотя Челси и не понимает, что ему надо. - Я не собираюсь вести с тобой беседы о планах или делать вид, что у нас милое братское воссоединение. Милого тут нет ничего, тебя я видеть не хотела, до сих пор не хочу. Предваряя твое ехидство - никаких извинений от меня не жди, вообще считаю, что за моральный ущерб должен мне ты. Потому, что ты свалил, а я остался выгребать все то дерьмо, которое на меня возложил наш дорогой папочка, обиженный твоим предательством.
[indent] Челси выдыхает. Тирада вышла достаточно страстная, на ней она и выдыхается, чувствуя, как неприятно тянет где-то в боку. Кофе, конечно, хорошая идея, и его аромат манит сразу же, стоит открыть только банку, чтобы насыпать в кофе-машину. Но Челси моргает, запрещает себе даже думать о том, чтобы принять из рук Люцифера чашку. Отравлением, конечно, брат вряд ли грозит, но несварением желудка точно придется поболеть.
[indent] - Может, тебе дать денег, чтобы ты кофе купил? А то смотрю, негде больше его выпить.
[indent] К кофе у Челси не было ничего. Аскетизма, конечно, нет, а мышь в холодильнике повесилась. Челси обычно не было дела, что там происходит, даже если там завелась жизнь из остатков йогурта полугодовой давности. Когда-то мать заботливо следила за содержимым холодильника дочери, но все это закончилось вместе с семейными отношениями, когда Челси поняла, что отец мудак, а мать полностью на его стороне.
[indent] Так что к кофе есть только ликер, и кажется, Челси с радостью не будет добавлять в него кофе.
в чужое н е б о налегке, как будто дни листая
и след терялся на песке и лед под сердцем т а я л
В некоторых случаях врачи в реабилитационных центрах рекомендуют не спорить с теми, кто убежден в своей правоте Михаил всегда был убежденным фанатиком, который всегда был и будет прав в своих убеждениях и ничто не изменит этого факта, не так ли? Он всегда будет папиным сыном, который видит только сторону света, как слепые не видят ничего кроме тьмы только наоборот.
Льюис даже не собирается вменять даме в вину то, что она пропускает новостные сводки и видимо не видит картинку в целом. Он здесь не для того чтобы ссорится, он уже ссорился с Михаилом и это не доставило ему удовольствие тогда, не доставит и сейчас. Нет-нет, увольте, падать с какого-то там этажа у него нет желания.
- Мне мешает то, что ты на меня кажется до сих пор злишься. Челси, в самом деле, прошло уже много тысяч лет, в чем проблема на этот раз? Я может быть скучал. - Льюис улыбается и готовит кофе, потому что может, потому что это отвлекает от собственных сомнений и мыслей.
Чего он в действительно хочет добиться от брата? Прощения? Признания его вины в том, что некогда случилось? Чего? Он ведь знает, что Отец обманул не только его одного, он просто был тем, кто обман раскрыл и перестал верить. А раз перестал верить - пора искать выход из картины мира. Он даже не был воином в том понимании, в котором все они некогда были ими. Он не ходил убивать людей, он не следил за их грехами. Он не сверкал мечом направо и налево, побеждая хтонических чудовищ.
Он вздыхает и ставит две кружки на стол, зная что одна из них так и останется полной, увы. Челси скорей всего будет делать все от противного, потому давать ей советы и старательно заботиться - не стоит. Удержаться правда невозможно, так что Льюис сам не зная к чему, тянет ей еще и пакетик сахара.
- Давай, это всего лишь кофе, а не трубка мира. Никто не скажет что ты меня простил или забыл былое, ну что ты. Тирада вышла что надо, я все принял, понял, осознал, мы все еще в стадии войны, ты все еще гроза и молнии Его, верь мне. - Льюис говорит все это в едином порыве оставить прекрасные воспоминания о начале этой встречи.
Все равно они скатятся в разборки, которые будут длиться годами. Челси не будет слушать его, Льюис не будет слушать ее, все на местах своих. Как странно осознавать что вот он, безгрешный архангел скатился в самый греховный из сосудов и ему отлично живется. Отлично ли? Но этого он спрашивать не будет пока, если повезет они сегодня расстануться в мирном настрое, а если не повезет… что ж, он знать не хочет что там у Миши с возможностями.
- Мы давно уже прошли стадию конфликтов не так ли? - Уроки, которые он получает каждый день в местах, где люди ищут спасения от самих себя - бесценны. Он почти умеет говорить как психотерапевт на приеме, не зря у него годы практики с лечением от зависимостей.
Интересно, правда, что Льюис зависим на данный момент от самого себя, это довольно шаткое равновесие, которое закончится в любой момент.
- Ну так что, какие планы на возвращение папы? Уже сходили в кружок для оставленных детей? Групповая терапия может помочь, я обещаю что это не больно. - Он пьет свой кофе, довольно вкусный надо сказать и смотрит на Челси, которая все еще пышет яростью.
Неужели она так и не шагнет дальше своих принципов? Впрочем, он здесь чтобы посмотреть не так ли?
[indent] Кажется? Вот значит что думает Льюис. Кажется, Челси на него сердится.
[indent] Нет, ну может и правда кажется, и ей тоже. И самое обидное, Льюис все еще не понимает, почему Челси сердится. А она не может понять, что в ней сильнее, любовь к нему или ненависть к нему же? Она все еще не знает, как можно так сильно любить и ненавидеть одновременно, что дыхание перехватывает от этого. Хочется попросить Льюиса уйти, шандарахнуть его молнией или на худой конец показать неприличный жест.
[indent] Хочется обнять и предложить перемирие.
[indent] Но вряд ли им что-то это даст.
[indent] Челси все еще не понимает, зачем Льюис здесь. Зачем он хозяйничает в ее кухне, как в своей, протягивает ей сахар к кофе, говорит так, будто и правда забыл, что было тогда.
[indent] На какую-то минуту Челси почти готова зарыть топор войны, но минута слабости сметается словами Льюиса. Может, он и не собирался ехидничать, но в голове все его слова приобретают определенные интонации, и во взгляде Роббинс снова пылает огонь. Она, конечно, пытается не вывернуть содержимое чашки на гостя, но очень хочется.
[indent] - Ты все еще видишь себя во главе мира? Тогда вряд ли мы можем закрыть наш конфликт, - Челси пожимает плечами, отводит взгляд от Льюиса.
[indent] Ну почему, почему он пришел именно в этот день. Нет, в любой другой она бы ему тоже не радовалась, но сегодня что-то не ладится ни в мыслях, ни словах, и очень хочется сказать, что Отец вообще неизвестно где, но, похоже, брат и так в курсе.
[indent] - Мне хватает психотерапии на работе, так что садится в кружочек с братьями и обсуждать степень обиженности на Отца - это без меня, пожалуйста. Но тебе, похоже, понравилось бы, так что ты попросись, вдруг возьмут на мое место.
[indent] Челси все еще беспокоит, что так настойчиво выспрашивает Диттман, она всеми силами старается не сорваться на какие-то уж совсем идиотские ответы. Ей и так паршиво из-за того, что она не в состоянии контролировать свои эмоции, раз за разом они слетают с нормы, превращая подобные разговоры в ад. С хозяином ада это немудрено, но все же.
[indent] - Ты так беспокоишься за папу, неужели соскучился или решил, что настало время прощать? Тогда не стесняйся, как только он будет в зоне доступа, ты можешь к нам присоединиться. А пока, знаешь ли, пытаемся решить, с какой стороны подойти к реальности, но ты не переживай, ключи от рая отыщем, если найдем от ада, то тебе их передадим. Или ты не хочешь обратно?
в чужое н е б о налегке, как будто дни листая
и след терялся на песке и лед под сердцем т а я л
Он все еще помнит, как Отец решительно высказался против него. Он все еще помнит то смертельное ранение в сердце, которое получилось от этого стремительного низвержения. Он все еще помнит недоумение братьев, их гнев, их страх, их сомнения. Он все еще помнит, что Михаил не поверил.
Михаил никогда не верил никому кроме отца, никогда не поддавался на провокации, не отвечал на вопросы и не задавал их сам себе. Критическое мышление - вот что было выключено в этой священной голове. И как бы они не были близки как братья, как бы они не восхищались друг другом, Михаил был тем, кто дрался с ним до последнего. Кто рвал его крылья, кто гнал его на землю, кто протыкал его копьем. И он смотрел, все это время смотрел в его глаза, но видел там только веру и пустоту.
Была ли ненависть к Отцу правомерной? Может быть и да, но Люцифер его не мог ненавидеть. Старик слишком много сил вложил в то, чтобы создать вокруг себя флер непогрешимости, на самом деле Люцифер им был восхищен и хотел быть рядом, на случай если непогрешимость падет. Он хотел быть рядом и смотреть на то, как рушится этот фасад любви, обращаясь в дикую ярость и ненависть.
Что касается Михаила, прошлые обиды, вот что их разделяло. Вот что жгло под кожей.
- Во главе мира? Я? - Он вздыхает и укоризненно смотрит в сторону Челси, все-таки отличный выбор тела для вместилища столь яростного противника, шикарней не придумать. - За кого ты меня принимаешь?
Он все еще не знает как сказать что гордость и гордыня разные вещи, что он и без мира может собой гордится, что он уже выигрывает и он уже справился лучше чем все они вместе взятые. Показать людям любовь и отобрать стоп-кран - это ли не победа. Они уже сомневаются в постулатах Отца, они уже не верят в святость и святилища, они уже низводят происходящее до магии.
Нужно ли что-то большее? Или уже достаточно доказательств того, что он стоит во главе мира, пусть мир пока еще не в курсе произошедшего. 4
- Я всего лишь мелкий клерк, какой мир, Михаил. - Он отпивает кофе и усмехается, Челси старательно делает вид что все хорошо, что они здесь собрались дружной семейкой просто так. Только веры ей нет никакой, не только сосуд там греховен не так ли? - Или лучше Челси? Я всего лишь зашел спросить как дела, какие каверзы вы планируете и к чему готовится, вы же потом все равно скажете что виноват был я, а вы в белом стояли рядом и смотрели. Это же старая песенка, ее поют уже много веков.
Он вздыхает картинно и громко, потому что ему сложно общаться с таким уровнем недоверия. Будет ли проще, если испросит прощения? Хотя он его не хочет, он его не достоин, оно ему не нужно. Отец все равно не простит, потому что его благочестивый вид больше не благочестив, а братья?
В их кружок его не примут по цвету крыльев. И это возвращает его к теме отношений с этим конкретным братом. Он бы и хотел новые крылья, светлые как он сам, лучезарные, не тлеющие по краям и не несущие отпечаток мест, куда его сослали, но дело ведь не в этом? Он в целом здесь, потому что его сюда отправил Михаил.
Сначала отправил, а потом пытается изгнать, смешной малый да и только.
- А ты все еще веришь в Отца и нерушимость вашей святости? Сейчас? Правда, Челси? Оно того все еще стоит? - Он пристально смотрит на красивую женщину, которая могла бы иметь весь мир, но пока что ходит к терапевту и слушает свои ерундовские советы о том, как можно и нужно жить.
Смешная.
[indent] Так и хочется врезать по самодовольной... самодовольному лицу Льюиса. Тот явно наслаждается этой утренней [часы укоризненно тикают стрелками], нет, все-таки ближе обеденной встречей. Челси лишь надеется, что это будет первый и последний его визит, и все последующие он спихнет на братьев. Должны же быть у нее свои привилегии, раз она старший брат.
[indent] Или теперь старшая сестра?
[indent] Что ж так все сложно...
[indent] - За того, кем ты являешься. Ты даже сейчас считаешь, что невинен аки агнец. Что мы тебя обидели, несправедливо изгнали с небес. Ты даже сейчас думаешь только о том, что чувствовал, но никогда не задумывался, что чувствовали мы. Ну да, по ту сторону обиды нет другой правды.
[indent] Это, правда, работало в обе стороны. Не то чтобы и Михаил тогда думал, сколько боли причинил брату, но он отказывался считать себя предателем. Просто потому, что остался на правой стороне. Так было удобнее, и оспаривать подобные мысли становилось все труднее, но парадокс в том, что все легче было терять веру в Отца.
[indent] Впрочем, эту страшную тайну Челси умалчивает. О ней никому не говорит. Это ее проблема, и она с ней справится, найдет снова в себе веру, найдет, как ее воскресить, и никто никогда не узнает о сомнениях, что чернотой охватывают душу.
[indent] - Как тебе больше нравится, Льюис, я надеюсь, что ты не часто будешь меня хоть как-то называть. Что касается того, кто ты... слабо представляю тебя в этой роли, хоть меня не пытайся обмануть. Ты никогда не мог быть мелким клерком, иначе у тебя бы не возникло никаких проблем со следованием по выбранному пути. Ты выскочка. Ты придумал себе что-то и решил прыгнуть выше собственной головы, выше головы Отцы, за что и поплатился. И вопрос тут не в том, что ты ратуешь против его непогрешимости или пытаешься доказать, как мы слепы. Существуют вещи, которые не стоит затрагивать, даже если они тебя бесят, братишка. А ты решил, что если тебе что-то не нравится, значит, можно это похерить? Необдуманно, мой дорогой.
[indent] Челси выдыхает. И неожиданно понимает: а даже чуть попустило, стоило выплюнуть Люциферу в лицо неприятные вещи, произнести их вслух. Тоже, своего рода, терапия. Правда, веселее на душе Челси не становится. Как только Льюис перестанет терзать ее этим разговором, она запрет за ним дверь и завалится спать дальше.
[indent] - А у тебя в душе дыры, размером с черные, если ты задаешь эти вопросы, - парирует Челси. И подается вперед. - Тебе не одинокого, Льюис? Что есть в твоей жизни? Попытки совратить людей на дно? О, да, ты же хочешь воздаяния за свой успех. Ну что ж, поздравляю, ты и правда правишь этим дерьмовым грешным миром. Тебе хорошо? Это то, чего ты хочешь?
[indent] Челси усмехается, качает головой и возвращает вопрос Льюису:
[indent] - Твоя победа стоит твоего одиночества? С кем ты можешь быть близок, Льюис? Только не рассказывай, что твоя паства спасет тебя от одиночества, это все не то. Наша сила была в единении, ты был мне нужен, как я и тебе, а теперь у тебя нет той половины, что принадлежала мне. Так как тебе, брат, хорошо?
в чужое н е б о налегке, как будто дни листая
и след терялся на песке и лед под сердцем т а я л
Льюис пристально смотрит на Челси, которая пытается донести до него вторую сторону трагедии, где жалеть надо ее и Отца. Он почти восхищается этой ее способностью верить в то, что правда все еще на ее стороне, он почти в ужасе от того, насколько она уверена в том, что пострадали во всем этом именно они.
Остается только вздыхать и делать глоток за глотком, смакуя вкус и утренние часы, которые отзовутся ей потом головной болью, потому что не все так просто как в ее голове это представлено. Не все так просто, как в ее мире это собрано. Он вздыхает и снова делает глоток, не послать ли ее к черту?
Ах нет, он не хочет видеть ее рядом с собой.
На самом деле он внезапно понимает, что злится на Михаила настолько, что вообще не готов его видеть. Его благодушное настроение и подшучивания умирают примерно в этот же миг, потому что он не может этого терпеть, потому что он все еще помнит боль падения, крылья, свое изгнание и ярость Михаила, который все это творил.
Не послать ли его просто куда-то?
- Но я никогда не был один. - Он ловит себя на мысли, что по всей видимости ангелы забыли, сколько на самом деле потеряли когда он ушел? Они забыли что там была армия и постепенно она пополнялась другими ушедшими.
Что такие как Астарот, Абаддон и другие - не пришли ниоткуда. Их не выдумал Люцифер в угоду своему одиночеству, их не выдумал мир, в угоду войны ангелов и демонов. Он знает что все слишком скомкано в их сознаниях, он знает что прошлое стоит на обидах, проблемах и действиях в отношении друг с другом.
Вопрос в том, хочет ли он это изменить?
Нужна ли ему обида в дальнейшем? Выстоит ли он с ней? Сможет ли справиться? Или все это должно стоять на трех китах дальше, как земля в древности, когда не известно было что там вне пределов ее. Он сглатывает, раздумывая о прощении.
Он простил людей, но только для того чтобы они сошли в ад за ним. Он ненавидел людей, он ненавидел их суть, их любовь, он ревновал к каждому слову отца в отношении них.
Ненавидел ли он братьев? Или любил? И где истинная любовь, а где его жажда снести мир и воцарить в пустоте?
- И если ты говоришь о вашем братском единении, то давай я тебе напомню, что ты тоже одна Челси. Один на один с телом, с проблемами и с тем что за этим стоит. - Он подается вперед, заглядывая ей в глаза. - Стоит ли оно того? Стоит ли твоя вера твоего одиночества в этот раз? Да?
Старший. Сильный. Первый.
Льюис усмехается понимая что теперь они в общем-то на равных. Либо простят, либо привет война.
- Могу рекомендовать хорошего психотерапевта если тебе интересно. Отлично работает с зависимостями, особенно от родителей. - Он почти смеется. - Знаешь, взрослые дети должны чуть раньше проходить момент отделения от предков своих, но вы всегда отличались большей приверженностью к гнезду.
Он иной раз скучает по райским кущам, но не в данный момент.
[indent] Толика чувств, и вот теперь Льюис похож на того Люцифера, которого знал Михаил. Челси, наконец, ощущает некоторое удовлетворение, когда благолепное мирное состояние гостя трещит по швам каждой каплей того, что он испытывает. А вот ее собственное бешенство от непрошеного общества затухает, словно она получила нужную дозу и теперь нет повода сходить с ума.
[indent] - Даже в толпе мы одни, - упрямо парирует уверенность Диттмана. О, да что ему дали его демоны? Дали его черти? Ничего, в этом Челси уверена. С кем он мог из них сблизится? - Ты хоть самому себе не ври, Льюис.
[indent] Он был один на один с самим собой. И демоны ему не чета. Кто они такие? Челси хмыкает своим мыслям: да никто. Он вряд ли мог с ними поделиться тем, что в его голове происходит. Поделиться чем-то, поделиться тем, что хочет, какие планы видит, что будет менять, во имя чего он это будет менять. Была ли вера у тех, кто пошел за ним? Да, в него, но это другое, это не та святость, не та вера, не то тепло, что вело за Отцом, и Челси все еще считает, что лишившись этого, Льюис не в состоянии справиться с его отсутствием.
[indent] - А твоя? - Отвечает вопросом на вопрос. И улыбается. Теперь она уже улыбается с удовольствием, всматриваясь в глаза Льюиса. - Чего стоит твоя вера? Перестал ли ты завидовать людям, перестал ли ты ревновать их к Отцу? Если да, то зачем тебе все это? - Челси качает головой. Хорошо перестать беситься, хорошо начать соображать. Хорошо потому, что видно, куда можно ударить, в какое место можно прицелиться, чтобы заставить Льюиса скулить от боли. Не показывает он этого, ну и что? Челси важно, что она все равно попадает ударами. Важно то, что Диттман все еще объявляет свой карательный поход против людей потому, что когда-то ненавидел их. Наверное, ненавидит и сейчас, с той же силой или меньше, это уже не важно.
[indent] - Откажусь от твоих рекомендаций. Ты плохая реклама для этого психотерапевта, раз тебя самого все еще беспокоят детские обиды. Так что в этом ты не лучше меня. Поищи другого специалиста, твой тебе не помогает.
[indent] Все. Надоело.
[indent] Челси решительно поднимается со стула, ей хочется покоя и тишины, хочется закончить этот чертов разговор. Она уже окончательно проснулась и вряд ли заляжет под одеяло на остаток дня. Но по крайней мере, соизволит отправиться на службу.
[indent] - У тебя все? А то у меня, как ни странно, есть еще дела. В следующий раз, если захочешь повидаться, будь так добр, позвони сначала, чтобы я смогла сделать вид, что меня нет дома.
[indent] Им обоим новые встречи не нужны. Зато Челси стоит рассказать братьям о явлении к ней Люцифера. Теперь придется форсировать события, теперь придется побыстрее воплощать свои планы в реальность, чтобы братец не смог переиграть их на самом старте. С него станется вмешаться, и тогда она не просто не очистят мир, но и сломают его к херам. А это уже не совсем то, чего бы хотелось Челси. Она сама сломанная, и это проблема, если еще и мир будет сломанным, то это уже будет катастрофа.
в чужое н е б о налегке, как будто дни листая
и след терялся на песке и лед под сердцем т а я л
Он вздыхает и думает что это посещение зря, он пришел не к тому брату, он пришел не с теми вопросами, может быть ему вообще не стоило приходить, ведь Михаил никогда не отличался излишней сообразительностью. С другой стороны он врет сам себе, обиженный сын, изгнанный, забытый, восставший против воли отца, он врет сам себе в том, что Михаил глуп и не понимает.
Кто знает что действительно непонятно этому ангелу. Так ли он глуп как казался из угла тех, кто обижен на него. Так ли он не весел. Так ли он смущен? Льюис пытается думать так, как думал бы сидя напротив одного из своих ангелочков, как думал бы, если бы это была Бьянка, которой нужна поддержка, но она отказывается. Которой нужно плечо, но она не обопрется на него сколько не умоляй.
Это не жалость в отношении противника, нет-нет. Это глупость в отношении того, что он делает сейчас.
- Одиночество в толпе - это термин из других реалий. Мы все еще социальные люди не так ли? У нас есть друзья, есть близкие, есть любимые. Ты ведь любишь кого-то не так ли? Значит ты уже не один, ты рядом с кем-то. - Он пожимает плечами. - Но у нас может быть разное понятие об одиночестве. Твое может отличаться от моего, просто потому что я давно утратил способность дуться на излишества.
Он смеется, да, излишество - это доверие, это чувства, это сомнения. Излишество - это то, из-за чего он пал в первую очередь. Из-за чего он здесь. Впрочем нет, здесь он потому что им всем досталась такая участь, здесь он потому что все они в чем-то замешаны, здесь он потому что это необходимость.
- Если ты так обижен, что я ушел, ты мог бы прийти без меча и с миром, Михаил. - Льюис тоже поднимается напротив Челси, которая теперь вместилище духа для его брата и усмехается, пытаясь взять себя в руки.
Он может сколько угодно быть язвительной змеей, но этот ангел всегда умел бить в места, которые болят сильнее всего. В места, где ему отчаянно не хватает сил прикрыться. Остается только вздыхать и ловить себя снова и снова на мыслях о том, что могло бы быть лучше если бы они умели прощать, если бы он мог останавливаться на половине пути, если бы Михаил был кем-то другим.
- Жаль что ты несмотря на свой статус не обладаешь информацией о глупостях, которые планируют остальные. Я очень надеюсь что ты прав и никто ничего не планирует, но я очень сомневаюсь в том что ты можешь быть правым, прости мне этот маленький жест отчаяния и жалости. - Он направляется к двери, раздумывая стоит ли отвечать на хотя бы один вопрос о том, что тут происходит на самом деле.
Что у него происходит? Поверил ли он в людей? Поверил ли он в отца? Поверил ли он в то, что отец был прав в своей безграничной любви к ним?
- Вера в Отца никогда не ослабевала, но то во что я верю в нем, не то во что ты веришь. В этом наша разница, я вижу его промахи, я вижу его слабости, я вижу как он проигрывает снова и снова. Что видишь ты? Тебе решать не так ли. Будь осторожен и мы обязательно встретимся, мир такой тесный, никогда не знаешь кто вывернет из-за угла.
[indent] Челси криво усмехается. Любит? Да, было дело. Больше нет. А сердце болезненно ноет, толчками гонят кровь, и в ее ритме бьется "врешь-врешь-врешь-врешь". Челси улыбается, Михаилу эта любовь даром не нужна, но он уже пытался выковырять ее из сердца этой девчонки, не выходит никак. Оно еще принесет ему проблемы, воистину.
[indent] В одном Льюис прав, одиночество и правда бывает разным. Свое Челси ничем сравнивать не хочет. Она вообще об этом говорить не хочет. И с ним говорить не хочет. Но все ее попытки избавиться от общества братца слишком вялые, чтобы быть настоящими, вот и сидят, ведут беседу о жизни дальше.
[indent] - Какой ты добрый и всепрощающий, совершенный, я бы сказала. Тебе нормально в шкуре совершенства, Льюис? Изъянов совсем не осталось?
[indent] Да-да, всегда таким был, в какой-то степени совершенный, от совершенства и все проблемы. Неприятно, конечно, чувствовать себе какую-то глухую ревность, даже не понять, к чему именно. Но свои эмоции Льюис хорошо скрывает, а Челси пока не рискует ломать чужие стены, чтобы не напороться на то, с чем ей не справиться. Радости мало, корчится потом на полу, внимая чужому чувству, способному не просто свести с ума на пять минут, но сломать так, что дышать больше не сможешь.
[indent] - Зачем? Чтобы убедиться, что ты не изменился, не осознал, и все так же считаешь себя правым? Ты никогда не пробовал раскаяться и вернуться в семью? Уверена, у тебя бы вышло. Но этого нужно было захотеть, нужно было смочь, нужно было просто подумать о том, что так будет правильно. А у тебя существует только твоя сторона, единственно тебе доступная, - неожиданно Челси смеется. - Все мы такие. Максималисты.
[indent] Мог ли существовать в этом компромисс? Челси уверена не была. Михаил шептал в ее голове, что нет. Но Роббинс была человеком. И эта ее человечность изрядно перемен вносила в сознание архангела. Именно Роббинс считала, что компромисс возможен, если ты не хочешь терять близкого, брата, мать, отца и так далее. Но она не смогла совладать с собственной обидой, Михаил не совладал со своей, о да, они и правда похожи больше, чем хочется признавать.
[indent] Смог ли со своей обидой совладать Льюис?
[indent] На миг лицо Челси меняется, надменное выражение с него уходит, остается нечто, что можно даже назвать чистыми и светлыми чувствами сродни желанию примирения. Но ведь не приходил к брату не только Михаил. Люцифер и сам не торопился к примирению, пока его не замкнуло по каким-то своим планам.
[indent] Как и предполагал Михаил, Люцифер не ответил ни на один вопрос. Ну на что можно было надеяться? Он пришел сюда вызнать планы братьев, а отвечать на встречные вопросы, зачем, правда?
[indent] Челси идет до двери следом за гостем, то ли чтобы проверить, что он и правда свалил, то ли запереть дверь на три замка, а потом еще подпереть стулом, ну так, на всякий случай. Ей бы промолчать, но человеческие эмоции почему-то так трудно сдержать. Проклятье. Почему, умея так многое, воину небесному никак не поддается самая необходимая способность, затыкать рот той, что сейчас является его человеческой частью. И вместо того, чтобы запереть за Льюисом дверь сразу, Роббинс произносит:
[indent] - Так всегда. Ты спрашиваешь, но на вопросы, заданные тебе, ты отвечать не хочешь. Я даже не буду уточнять, почему ты счел решения братьев глупостями. Но да, если ты хочешь какого-то адекватного разговора, будь и сам более открытым. Иначе ни хрена не получится. Так что когда захочешь поговорить, а не только выпытать информацию, мой адрес ты уже знаешь.
[indent] Льюис все равно может придти опять и без приглашения, так что черт с ним. Можно попытаться зарыть топор войны, хотя оливковая ветвь будет не скоро.
в чужое н е б о налегке, как будто дни листая
и след терялся на песке и лед под сердцем т а я л
Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [03.02.2021] если бы ангелы смогли однажды рассказать
