Мысленно он все еще зовет ее ангелочком, хотя наверное это больше шутка над самим собой, чем над ней. Она все еще прекрасно разбирается в алхимии и является талантливой девочкой, которой он отдал на поруки своего второго ангелочка.

Он приезжает к ним в гости потому что их отчеты напрягают. Потому что Клеменс пишет все чаще о кризисе веры, а поломка его веры - это то, что Льюису не выгодно, тем более в таких масштабах поломка. Мальчик должен оставаться верным, он должен говорить с Отцом, он должен нести свет и свою веру через все преграды. Поэтому он сегодня здесь, поэтому он сегодня изучает отчеты повторно, пытаясь найти переломный момент.
Но переломного момента нет, пока нет. И Льюис в глубине души надеется что его и не будет. Его ангелочки должны оставаться в покое, они должны быть теми, кто рано или поздно придет к нему, пойдет по стопам его, сделает мир чище и лучше. И самое главное, заставит воинство Отца отступить, не для того ли он начал все это.

Льюис знает свою жизнь и до и после, он знает как плохо верить в чудеса и каким дерьмом может быть мир, в котором ты родился. Он знает как выскребать себя из передряг, наркотиков и зависимостей, он знает как расставаться с прошлым и делать ставки только на будущее. Он устает уже только от мыслей о том, что было пройдено.
Воспоминания за прожитые в аду четыре тысячи лет, а может быть и дольше - тоже не красят его, ох как не красят. Он знает где оступился, где сделал ошибку, где потерял веру, где потерял прощение. Он знает и все равно скрипит зубами при воспоминаниях о былом.

- Как приятно снова тебя видеть, Бьянка. Ты совершенно прекрасна и совершенно не изменилась. - Он улыбается, наблюдая за тем как девушка подходит ближе к гостиной.

Льюис не собирается нападать на нее, ангелочки должны быть целы и живы. На них его ставка, на них его будущее. Поэтому он хочет от нее отчет о происходящем. Что в голове Клеменса он знает, что на душе у его напарницы? Как тикает ее голова? Какая бомба заложена там? Что будет если она взорвется? Как близко она к своей точке?
Все эти вопросы нужно осторожно выяснить, нужно суметь вытащить из нее как можно больше информации о ней самой. Черт бы пошел с этим миром. Льюис сам себе делает поклон в отношении такой шутки и вздыхает, откладывая бумаги.

- Отчеты Клеменса как обычно очень информативны, но твои не столь красочны. - Он кивает в сторону одного из кресел. - И хотя напрямую ты мне не подчиняешься, увы, я пытался это исправить, но алхимия мне не дается, я все еще хочу получить от тебя информацию устно о том, что тут происходит и что вы тут вытворяете.

Он вздыхает и качает головой, Клеменс и нападения, Клеменс и попытка быть инквизитором для существа. О чем она думала разрешая ему это? На что она надеялась? Что она видела в этом для себя?

К тому же ее опыты на существах… Льюис еще не пришел к однозначному выводу, как реагировать, что делать? Она не должна была в это вмешиваться, но она упряма и плохо контролируема.

Потому он здесь не так ли. Чтобы удостовериться что ангелочки идут своим путем. Путем, который он для них выбрал, создал, сделал.

Растрепанная, но все такая же безумно красивая, как любой грех который может увидеть в ней мужчина, как и любой грех который она захочет исследовать. У алхимиков нет святости, они верят в Господа, но по своему, своими методами и своими сомнениями. И иной раз именно их сомнения выводят Орден на новый уровень взаимодействия с грешниками.
Льюис гордится ею, как гордился бы собственным ребенком, если бы удосужился его найти и однажды поприветствовать. Он отбрасывает эту мысль от себя подальше, кто там у него родился - не важно, важно что он вроде как не хочет исследовать эту тематику.

- Даже месяц без вас, дитя мое, кошмарно долго. - Он смеется.

Он не принимает исповеди алхимиков, это не его задача. Он учит молодежь быть экзорцистами, он учит их быть вооруженными и отстаивать волю Его в суете мира. Он учит их верить безоговорочно и полно в том, что они правы. Эта истина, которую нельзя сломать, которую опасно ломать. Они должны выдержать все до конца, они должны исследовать себя и свою суть но только в установленных рамках.
Клеменс мог и скорей всего шагнул дальше. Слишком опасно.

- Вот эти приключения и обеспокоили меня на самом деле, не столько сухость твоих фраз, потому что я знаю что ты скорей всего витиевато отчитываешься не мне, не так ли? - Он знает что у алхимиков свои правила, он никогда не вдавался в подробности того, что это за правила и как часто они могут использовать одни и те же опыты например. - Но вернемся к нашей проблеме, я так понимаю что он не слишком советуется в своих действиях? Не так ли?

Он видит ее беспокойство и хотел бы утешить ее, взять за руку, приобнять, может быть даже провести рукой по растрепанным волосам, чтобы пригладить их и показать ласку. Но он так же смутно знает ее историю, потому не двигается с места. Бьянка Фиоре не любит когда ее касаются - это не знает только ленивый в ордене. А Льюис не из тех, кто упускает какую-то информацию. Он поднялся со дна, выскреб себе дорогу вперед, потому надеется что она тоже выберется, ей нужно выбраться.

Но он не двигается с места, ласково глядя на нее.

- И про усиление мне тоже любопытно. Я так понимаю твой приезд сюда дал толчок к изучению мира в новом свете и мне любопытно что мои ребята приобретут от вас в ближайшее время?

Ему нужно будет обезопасить себя от ее исследований, вот что он понимает. Если станет известно кто он, то проблем с Орденом у него не будет, они попытаются просто сразу вывести его из игры и все станет в разы опаснее.
Хорошо что он прибыл сюда лично, так хотя бы есть шанс что-то подправить в ее исследованиях и быть на передовой. Вряд ли Эддисон даст ему такой шанс, скорее посмотрит как он горит в аду.
Смешно даже.

Он не давит, в его профессии когда ему подчиняются дети, готовые в любой момент сорваться, уйти в крик или закрыться от него - он не давит. Это давнее умение, которое он оттачивает годами и на протяжении всех этих лет он то и дело получает по лицу за попытки быть мирным и милым. Надо сказать что жизнь Льюиса не радость и счастье, в ней нет пони и единорогов, в ней нет счастливых событий и какой-то магии, которая волшебным образом починила то, что было сломано.

Он полон осколков прошлого, которые больно ранят при каждом движении, он полон подозрений, которые оправдываются и делают день сложнее, сильнее. Он осторожен в своем стремлении получить от нее правду.

Почти бережный.
Почти побежденный.

Что-то происходит в Лондоне, что-то такое что остается за кадром, что-то такое, что нужно будет распутывать, делать видимым, приводить в движение войска. Что-то происходит, что-то что ломает его ангелочков, делая их взрослыми и безбожными. Он отчаянно сглатывает это слово, потому что у него есть Отец, у Отца есть он и они едины, пока стоят друг за другом.
Они едины. И если они не верят отцу, то не верят и в его дело.

- Да, в поле решения принимать всегда сложнее от того и опаснее там находится. - Он вздыхает. - Но я слышал что напарник является в таких случаях второй головой, которая сможет правильно сопоставить все и помочь в принятии решений. Итак, он не поделился с тобой?

Льюис ненавидит эти окольные вопросы и методы, когда приходится спрашивать о всякой ерунде, лишь бы угодить противнику. Лишь бы попасть в то самое место, где болит сильнее всего. Он сглатывает, признавая часть собственной вины. Клеменс мог бы быть более покладистым, более податливым, но Льюис поощрял в нем одиночество и стремление к ответам.

- Насколько он у нас автономен сейчас? Это важно, потому что это его безопасность, он может навредить себе сунувшись не в то место и не к тому существу, а ты алхимик, ты человек, который проводит свое время в лаборатории не в поле.

Он вздыхает, корректировать - вот что придется делать. Придется корректировать все происходящее, придется достать ответственность перед детьми и стать для них проводником. Взрослым если хотите.

- Итак ты углубилась в теорию, пытаясь понять как сотрудничать с существами, которых мы призваны уничтожить. Эддисон тебя выпустила из виду, или мне кажется? - Он смеется. - Хотя твой энтузиазм трудно не похвалить, ты кажется воодушевлена происходящим. И как успехи? Есть результаты? Что-то ощутимое?

Льюис смотрит на Бьянку по-отечески, раздумывая что кажется она похудела, кажется потеряла часть самой себя и опять же кажется не приобрела ничего нового в этом безумии. А может быть она просто хорошо все это скрывает, порой по ней не поймешь где больно, где смешно, где опасно. Она состоит из острых углов, которые готовы жалить-жалить-жалить раз за разом, заставляя все происходящее превращаться в фоновый шум, все кроме собственной боли.

Он вздрагивает, может быть он ошибается, может быть эта парочка вдвоем справится? Или нет? Уже нет, не так ли?

- Спасение душ - это призвание, наше призвание не так ли? - Истинное раскаяние, истинное прощение - все давно упущено, все давно не сделано и все равно отчаянно болит не так ли?

Суть инквизитора, его раненное эго, его потребность верить и спасать своей верой - вот что, по всей видимости, ломается в его ангелочке. Вот что не выдерживает критики. Люцифер как никто другой знает, что ни одна молитва, ни один из способов пыток не выведет из тела человека его душу, не так ли? Он есть душа Льюиса Диттмана, он есть его плоть и кровь и никто не сможет его изгнать.
Только убить.

Черт, ему нужно будет подумать о том как предотвратить неизбежное разочарование у инквизиторов. Как остановить шквал спасений-убийств, которые ни к чему не приведут. Бьянка в своей откровенности дает ему много пищи для размышлений, старательная, умная, красивая, ее можно было бы использовать в переговорах.
Кстати переговоры - это то, к чему они все должны прийти не так ли? Это то, что должно случится рано или поздно для этого мира. Переговоры и перемирие между всеми сторонами. Он вздыхает - столько работы, впереди еще неимоверное количество этой проклятой работы.

- Великолепная идея, если еретики все будут в одном месте как на ладонях мы сможем придумать как спасти их души для Господа. - Он не набожен, не в той мере в которой обычно демонстрирует все это и не в той мере, в которой обозначает. Но он верит в то, что Отец спасет всех, только его спасения - вечная агония на небесах или под ними.

Он спасет всех, кого не спасет Люцифер и это будет своеобразный разлад. На этот раз Льюису выгодно было бы спасать людей от происходящего, а не пытаться их снова и снова куда-то загонять. Главное чтобы архангелы не вышли из-под контроля и это та еще задачка.

- И ты уже нашла подопытных? Как далеко вы уже продвинулись в исследованиях, я упустил этот момент, может быть пора обновлять оружие наших дорогих инквизиторов, Клеменса например, чтобы более не смотреть на то, как он только собственной силой воли спасает кого-то. Что думаешь? Уже что-то есть для демонстрации?