Способности
- навыки самообороны, улучшенные опытом уличных драк, где с правилами всё сложно;
- хорошо играет в футбол со всеми вытекающими: вынослив, быстр и отлично владеет ногами;
- умён и разносторонне развит, особенно подкован в языках (помимо английского, достаточно свободно изъясняется на французском, понимает немецкий и в процессе изучения шведского) и химии;
- отлично разбирается в психологии животных в силу опыта и уже успел опробовать знания - ставший спокойным спустя пару недель после пробуждения доберман Гэри яркое доказательство его знаний;
- может накладывать мелкие иллюзии, но в большинстве своём они достаточно топорные;
- теоретический (в силу отсутствия практики в новой жизни) эксперт в создании амулетов, расширяющих возможности за счёт обострения чувств (те самые, с частичкой животного), в конце концов когда-то давно он занимался этим регулярно;
- слабовыраженный телекинез - не то, чтобы он вообще этим пользовался большую часть своей долгой жизни;
- понимает животных, если специально прислушивается и концентрируется, но не может ответить (что его на самом деле бесит);
- две формы: ворон и бурый медведь;

История
- Ойсин - старший ребёнок и единственный сын охотника и простой крестьянки, привыкший с малолетства проводить время в лесу, ходить звериными тропами и понимать животных, слышать лес, дышать с ним в унисон. С детства же наученный, что брать больше, чем нужно непозволительно, знающий, что с лесом и раненным животным шутки шутить стоит, только если надоела жизнь.

- Со старейшинами не спорят, когда они приходят забрать ребёнка, которому суждено стать друидом, никто и не спорил, но Ойсин всегда знал, что его причастность к магии и шанс стать друидом для отца стали сюрпризом, преимущественно неприятным, примерно как гром среди ясного неба. И помнил растерянный взгляд родителя вслед - мало радости остаться с тремя малолетними дочерьми на руках, потеряв единственного сына для себя вот так. Мир не рухнул, но изменился. И никто так и не признался в деревне, зачем и почему указал на мальчика, предпочитающего людям зверей, привыкшего жить в своей стаи и не лезущего куда не просят. Ойсин думал об этом всего пару дней и решил, что скорее просто-напросто боялись мальчика, который стоял напротив волчицы, опустив нож, и как будто что-то слышал, улыбаясь, в последствии выведя из леса обречённого на смерть целым и сохранным без единой раны на себе.

- Жизнь Ойсина изменилась под гнётом чужих истин и забот, разукрашенная магией и потенциальными возможностями, ограниченная новыми обязательствами и правилами. Для него идти тропами Кернунна, положив свою жизнь на алтарь близкого по духу бога, было немногим проще, чем другим физически, тем более что он не был чрезвычайно талантливым, но морально, пожалуй, всё же попроще. Нельзя взять больше, чем тебе нужно, игры со смертью и во властителя мира до добра не доведут, мир вокруг мудрее и сильнее, чем человек. Животные слышат и могут говорить, если научиться их понимать, всё вокруг таит в себе силу и играть с тем, что тебя сильнее не стоит. Всё это было ему понятно, пусть и не всегда доступно.

- Ойсин никогда не был усидчив, не отличался и осторожностью, реагируя на мир ярко, требуя справедливости громко, защищая вверенное под его защиту со звериной яростью. По жизни преданный, доверяющий собственным ощущениям и рефлексам больше, чем чужим словам, плохо уживался с людьми, склонными ко лжи и отчаянно хватающимися за власть, да и в целом с людьми сложными. Оберегал лес, предпочитал нечистым сердцем людям, людей простых, и всё чаще людскому роду - животных, никогда не пытаясь пленить и обуздать, скорее подстраиваясь и прислушиваясь. Не было в его деревне жеребца, с которым бы он не справился и собаки, не идущей за ним. В общем-то, поэтому никого не удивило, когда Ойсин, вернувшись в ряды друидов после посещения места силы, сказал про свой путь оборотня - это было настолько естественно и правильно, что сомнений не было ни у тех, кто его учил, ни у самого Ойсина.

-  Ойсин не был уникальным, пугающе сильным и потенциально легендарным с самого начала. Его не забрали из разрушенной деревни, позади него не было ни смертей, ни странных событий, по крайней мере так считал он. Рос Ойсин и росла его сила. Долго, мерно, без прыжков и феноменальных рывков - Ойсин принимал это как должное. Не смотря на свою неусидчивость, раз за разом рос над собой, узнавая новое, делая над собой усилие и получая результат, поделённый на его интересы; так иллюзии, требующие сосредоточенности и давшиеся ему потом и кровью, были великолепны в лесах и сомнительны в местах, изменённых людьми. То же умение влиять на предметы, перемещая их, так и осталось ему по большому счёту недоступным, во многом неинтересным и неважным - то что мог он для других было минимумом, а для него настоящим достижением.

- Ойс был чужаком даже в своё время, отстранённым и меряющим всё собственными категориями. Не служил тем, кто врал, не помогал тем, кто шёл против природы, был предан своему слову и данным обещаниям, отказывался играть в политику. У него всегда был волк, идущий за ним следом, не проявляющий никакого интереса к людям, у него был ворон, ставший его глазами, у него были сильные амулеты, созданные с любовью и без лишних жертв, позволявшие ему видеть, слышать и чувствовать больше, чем дозволено человеку. Чем дольше он шёл по своему пути, тем сложнее с ним было общаться - слишком честно, слишком малословно, слишком искренне, слишком больно, если обмануть или пойти против. Ойсин знал, что идти звериными тропами вовсе необязательно так, как шёл он, но никогда не сворачивал с пути. И становился сильнее.

- Ойсин оплакивал бессмысленно убитых животных, защищал свой мир от тварей, порождённых тьмой, отстранялся от общины, предпочитая быть советником, которого ищут, а не который под рукой и на привязи, по-прежнему не сходя со своих звериных тропах. Ойсин ощущал себя больше зверем, чем человеком, и был защитником леса, его доктором, не боясь быть судьёй чужим поступкам на своей территории. Ойсин был медведем - по самоощущениям, по поведению и повадкам: также свиреп в гневе, по-своему громаден и величествен, не считающий долгий сон зазорным, и по факту обращения, к которому шёл годами и воспринял саму возможность как должное. И никогда не считал это фокусом на чужую потеху, только способом защитить то, что ему завещали оберегать.

- Ближе к старости спрятался в лесах, идя на контакт за редким исключением и не понимая зачем так куда-то спешить, менять мир, ломать то, что жило в гармонии. Предпочитал проводить время в звериной шкуре столько, сколько позволяли силы, встречая редких гостей недовольным рычанием, был окружён друзьями, неспособными обмануть и подвести, продолжительные беседы вёл исключительно с забредшими в его края друидами. Оставался верен себе и учениям своего отца, скорректированным идеями друидов. Не присутствовал более на советах, но не отказывал нуждающимся, предпочитал абстрагироваться от войн, отлично зная как убивать и быть хитрее, но не желая больше в этом участвовать, впрочем, беженцам из разорённых деревень всегда помогал. Ойсин был стар, но не слаб, мудр и спокоен, покрыт вязью застарелых шрамов и седовлас, когда пришло его время.

- В новой жизни, в новом теле Ойсину душно и тесно. В городе ему тревожно, в мире, полном технологий и отрицания важности всего природного некомфортно. Он снова молод, силён и ловок, но точно об этом не просил. Заперт в теле, неспособным обернуться медведем, заключён в клетке, почти глух к словам зверей и пугающе нем. Ограничен в своих возможностях, оторван от леса и, если честно, всему этому не рад. Впрочем как раньше, когда был молод и не то чтобы мудр, реагирует ярко, требует справедливости громко, защищает яростно. И в глубине души надеется повлиять на мир, отвоевав себе место для очередного упокоения, но это всё позже. А пока у него в руках чужая устроенная жизнь, смешные проблемы и любопытные возможности, ограниченные лабораторией и знаниями, ставшими для него откровением.

Может быть во всём происходящем есть смысл, может быть это будет даже интересно. Ойсин в самом деле не знает, но уверен, что решение, что ему делать дальше придёт - не сейчас, так позже. Так всегда было, так должно быть и сейчас. Поэтому не пытается перечеркнуть всё прожитое и нажитое Домиником, привычно пробуя на зуб новые правила игры и пытаясь найти себе место в чужой реальности.