Способности
Способности рыцаря — просыпаются.
Способности Карен — чему только не учат девушек из высшего общества. Верховая езда, фехтование, стрельба из лука и охотничьего оружия. Хорошо водит машину и ездит по нервам.

История
Персиваль — это для тупых англосаксов, которые не могут произнести славное имя Передир, чего от них еще ждать.

Бриттский наследник из земель Древнего Севера, чье родословие восходит к Старому Колю, при дворе Артура своим происхождением не хвастается, ведет себя рассудительно и учтиво, и вообще следует принципу «тише едешь, дальше будешь». Он тот еще умник, этот Передир, но с удовольствием сойдет за простака из глухомани — так его долго никто не будет бояться, пока он выигрывает бой за боем.

Рыцарское общество — тоже тот еще кружок щита и меча. Ах, эта воинская слава. Ах, эти подвиги на каждом шагу. Ах, эти пьянки вусмерть. В глубине души Передир считает рыцарей туповатыми и с гораздо большей симпатией относится к женщинам. Богиням, жрицам, просто мудрым бабкам из деревень. Он всегда их слушает. Он всегда готов учиться. Так он отправляется обучаться у Девяти жриц — и ни разу о том не жалеет.

Кажется, предвидя многое, жрицы отдают ему Чашу. Та осквернена, но Передир хранит ее бережно — до тех пор, пока та сама не решает устроить новый турнир. Передир даже как-то страдает.

Не проиграть, когда победить невозможно — это то, для чего ему в конце концов пригождаются все знания и умения.

Он переживет Камланскую битву, вернется домой и будет править своими землями долго, мудро и даже счастливо. Уже потом Север будет захвачен пришлыми и чумой новой веры, а бритты будут вытеснены в Уэльс, где его потомки расцветут вереском на пустошах. Но этого всего он уже не увидит. Он заснет, и будет спать долго, и сны его будут спокойными, пока не придет время просыпаться.



Мистер и миссис Линч воспитывают дочь в соответствии со старой фамилией и деньгами владельцев фармбизнеса. У Карен все получается — и Карен ни к чему не питает интереса. Уход за лошадьми — то немногое, что как-то бодрит. Там приходится попотеть, хотя бы в буквальном смысле.

«Юриспруденция — это всегда полезно, деточка». Карен не спорит с родителями. В британских законах и бюрократии черт ногу сломит — хоть какой-то вызов. Карен принимает его добросовестно. Это не тянет на войну, но на поединок похоже. Карен побеждает и ненадолго успокаивается, прежде чем найти себе новый вызов.

«Это все ты виноват, — шипит миссис Линч мистеру Линчу. — Ты запретил ей выходить за этого нищего — конечно она немедленно за него вышла!» Мелкая семейная ссора в доме родителей готова закончиться крупным праздничным скандалом, несмотря на пасторальное Рождество за окном. Карен наплевать. Она крепко спит в своей старой спальне этажом выше. Конечно, одна. Киан никуда не поехал, Киан работает. Да и хуй с ним. Карен видит десятый сон. На прикроватном столике стоит пузырек с таблетками.

Она не задается вопросом, разлюбил ли он. Любимую женщину не бросают встречать одной праздники и проводить выходные в одиночестве. Она не задается вопросом, изменяет ли он. Когда изменяют — пахнут чужими духами, а не операционной стерильностью. В голову закрадывается крамола: лучше бы бегал по бабам. По крайней мере, был бы похож на живого человека. Киан не похож на живого. Киан похож на мертвого — и он уже где-то очень далеко.

Флирт с другими мужчинами случается все охотнее. Приносит все больше удовольствия. Они похожи на живых — и сама Карен чувствует себя живой. Не придавленной холодной могильной плитой, где выбита дата ее свадьбы. Весь брак с Кианом похож на могилу. Карен выбирается из нее резко и быстро — в чужой постели.

Карен съезжает быстро, организованно. Коробки подписаны, порядок идеальный. Киан почему-то не работает. Сюрприз, по поводу которого Карен уже не чувствует ничего. Ей не жалко никого, кроме собаки, которую она даже не особенно любит. Все намертво выметает пустота. Та самая, которую люди чувствуют после добротного нервного срыва. Она общается с ним через адвокатов, не планируя ни щадить, ни жалеть. Ей хочется его уничтожить — и это первое чувство за долгое время, которое в ней появляется.

Карен приводит свою жизнь в порядок методично, вкладывая всю силу, которой оказалось немерено — стоило только избавиться от него. У Карен квартира, у Карен верховая езда, у Карен роман, у Карен помолвка. Из стоящих поклонников Карен выбирает того, с кем свободнее всего. Нет, на этот раз все будет так, как она хочет.

Они ездят и в Париж, и во Флоренцию, и танцуют на пустом пляже, и пьют вино на старом маяке. Карен догадывается, что он-то как раз и может когда-нибудь ей изменять — и эта догадка не колышит в ней ни черта. Господибожеблядь, пусть хоть всех баб на свете перетрахает, лишь бы не как в прошлый раз.

У Карен разговоры о свадьбе, которые она обрывает с милой улыбкой. «Пожалуйста, не торопи меня. Всему свое время». И каждому свое. Бедные люди собирают паззлы, Карен собирает золотую шкатулку, дорогую игрушку для богатых, аккуратно привинчивая детали на свои места.

У Карен ненависть, которую не видит никто. Надо отдать должное, Карен научилась ждать. Спасибо, Киан.

Карен снится вода. Карен снится, как она рубит, колет, режет. Что-то ищет — и снова рубит. После пробуждения запястье тянет, как будто сильный удар по щиту был наяву.

Кажется, она должна что-то найти.