[indent] Нормальные люди не берут работу на дом и читают книжки о любви перед сном. Бьянка тащит в постель трактаты по алхимии, успешно изъятые в библиотеке Оксфорда по блату. Вернуть их нужно будет, и тут никакая Инквизиция не поможет в нарушении правил, ссориться никто не хочет. Бьянка жадно поглощает буквы, исписывающие страницы, гласящие много интересных вещей. Делает пометки в блокноте, не доверяя даже ноутбуку. Ручка с причудливым рисунком чиркает по клеткам листа.
[indent] И засыпает там же, в окружении книг. Гасит свет потому, что вставать рано, проверить кое-какие реакции. Блокнот съезжает с края постели куда-то на пол, утром Бьянка его обыщется, но все же найдет. Она зарывается в объятия подушек, но кажется не успевает толком заснуть, когда дверь в комнату открывается.
[indent] Нервный вздох, одно движение роняет Бьянку в темноту воспоминаний, которые хочется стереть. Мужской силуэт в двери, облитый лунным светом - Чезаре и его паломничество в постель падчерицы. Тогда Бьянка пряталась под одеялом с головой в надежде, что он уйдет, сейчас нервно выдыхает и садится в постели, ищет рукой выключатель лампы.
[indent] Но голос Клема развеивает наваждение.
[indent] Сердце все еще стучит, как бешеное. Бьянка выдыхает, считает до пяти, и сипло отзывается:
[indent] - Не сплю. Заходи.
[indent] Луна оставляет серебристые пятна, выхватывает то волосы, то скулу Клема, то его руку. Сердцебиение приходит в норму, но напряжение не выпускает из цепких объятий. Нужно еще чуть-чуть, чтобы забыть тот липкий страх. Нужно вспомнить, что Чезаре мертв и может посещать ее только в кошмарах.
[indent] Бьянка проводит ладонями по волосам, приглаживает их. Стыдливо натягивает повыше одеяло, в попытке скрыть тонкую комбинашку, служившую ей ночной рубашкой. Забывает, что в полумраке виден едва ли только ее силуэт, без подробностей. Но все это не ложное, а действительное. На тумбе стоит стакан с водой, но Бьянка лишь мысленно к нему тянется, решает, что и так сойдет.
[indent] Передвижение Клема по комнате сопровождают тени и шорох. Бьянка сдвигается к краю постели, отодвигает по пути древние фолианты. Колеблется в желании протянуть руку и погладить Клема по волосам, и не справляется со страхом. Все же, воображение оказывается пока сильнее, управляет кошмарами, и Бьянка пока не готова подарит Хаасу успокоительную ласку. Как бы того ни хотела. Но она может с ним говорить, и это ему нужно не меньше.
[indent] - Поговорим. Что тебя беспокоит, Клем? Ты себя нормально чувствуешь? Яд змеи давно вышел из твоего тела, но, возможно, есть еще какие-то побочные эффекты, если ты вместо сна бродишь по коридорам.
[indent] В ее голосе беспокойство, которое она даже скрыть не пытается. Выражает его, считая, что имеет на то право. Что бы это ни было, какие бы чувства ею не владели, она прикроет его спину, спасет его от смерти, если то будет в его силах. Зачем скрывать в темноте спальни то, что и утром будет иметь значение. Но при свете дня они все смущаются о том говорить. Бьянка зубоскалит и ехидно улыбается, вместо того, чтобы откровенничать. Быть открытой, совсем открытой, выходит сейчас, когда Клем ее лица не видит.
[indent] Хорошо, что лампу не включила.

Подпись автора

не счесть моих ликов, не счесть в о п л о щ е н и й
п р е д с м е р т н ы й твой крик я и стон наслажденья

[indent] - А ты веришь в то, что ты в порядке?
[indent] Бьянка не верит. Что-то со словами Клема не так, словно он и сам не знает, во что верить. Она сдвигается ближе к нему, медленно, через некоторое усилие, протягивает руку, кончиками пальцев перебирая волосы Клема. Устраивается поудобнее, движение становится более спокойным, более смелым. Она прикрывает глаза, слушает голос его, внимает беспокойству, которое ощущается вокруг них. Что-то беспокоит Хааса, осталось понять, что именно, а Клем не облегчает задачу, рассказывать не торопится.
[indent] - Мне сны снятся редко, чтобы такие мысли в голову приходили.
[indent] А ведь было время, когда она молилась, чтобы ее реальность была сном, чтобы она открыла глаза, проснулась, чтобы это было кошмаром. Но кошмар существовал наяву, и с этим пришлось смириться.
[indent] - Раньше мне снились сны, в которых все было хорошо. А потом сны перестали сниться, зато начался кошмар наяву. Так что мы и сны... это совсем несовместимые вещи.
[indent] На какой-то время Фиоре умолкает, позволяет темноте спальни окутывать их с Клемом, не то утешая, не то обещая покой. Но покой им не грозит, завтра их ждут привычные дела, в которые они погрузятся со всем своим рвением. Бьянка глаза закрывает, но что так темно, что так темно. Пальцы механически волосы Клема перебирают.
[indent] - А твои сны, что они такое? Из разряда, когда просыпаешься словно в психушке, и тебе говорят, что весь твой мир ложь?
[indent] Такое она в фильмах видела. Любят там такое испытание главным героям периодически устраивать. Ронять их в выдуманное заключение собственного разума, доказывая, что все прожитое ими, лишь выдумка, ничего настоящего. Неужели такое и в реальности быть может? Неужели и Клем это на себе сейчас испытывает?
[indent] - Почему ты не можешь найти выход? Чего тебе не хватает? Неоновых указателей? Хлебных крошек? Мыслей о ком-то, кто ждет тебя на той стороне? Клем, выход есть всегда, к нему только дорогу надо проложить, хотеть ее найти и пойти по ней.
[indent] Странно, если не видеть лица Клема, говорить становится проще. Настолько, что спроси он ее сейчас о том, что ее сломало, она бы, наверное, рассказала. Но это не точно. В конце концов, зачастую в самый последние момент нападает малодушие, которое не отогнать и не прогнать. Бьянка глаза поднимает вверх, но потолка в темноте не видно. Как не видно и очертаний мебели в комнате.
[indent] - Часто ты такие сны видишь, Клем?

Подпись автора

не счесть моих ликов, не счесть в о п л о щ е н и й
п р е д с м е р т н ы й твой крик я и стон наслажденья