У него есть несколько ритуалов, которые позволяют не скатываться к старым привычкам. Первый - он не возвращается в Англию, он не собирается туда возвращаться. Он гуляет по Ватикану, иногда он доезжает до Милана, Рима и гуляет по старым улочкам, изображая из себя туриста. У него светлые выгоревшие волосы, смех и очки, которые он носит потому что ему нравится вид, потому что они его старят, потому что ему в них удобно прятаться от мира.
Второй ритуал - чаепитие по четвергам. Это почти как чаепитие с безумным кроликом, просто никто не предупреждает Алису. Он каждый раз готовит новый чай, он каждый раз приносит новую сладость, чтобы ее не есть и он каждый раз рискует оставаться в одиночестве, если Алиса в кои-то веки решит не прийти.

Ему удобно с Эвой, потому что она не от мира сего. Она тот человек, который читает старые книжки, которые разбирается в истории, который диктует свои правила, который говорит фривольно и свободно. Льюис священник и он сам выбрал это, он сам это рискнул сделать со своей жизнью, он провел на свободе достаточное количество времени, чтобы не поддаваться этому искушению снова.
Ему приятно обсуждать с ней новости, делиться сплетнями и тайными домыслами. Кто будет следующим папой? Какой догмат они переиграют на этой неделе? Что будет запрещено? Что будет разрешено? И появятся ли на улочках фонари?

Он знает все обо всех, потому что крутится в этих кругах достаточно давно. Он один из немногих людей, кто избегает попадать в сплетни, кто не находит для себя радости в известности и кто предпочитает оставаться в тени. Ему нравится что всей Инквизицией заведует Эддисон, ему нравится что это не его епархия, это не его ответственность.
Поэтому каждый четверг он ждет свою Алису, которая может рассказать что-то новенькое или старое и забытое, почему нет. Ей подвластны архивы, ей подвластна история, ей могут даваться или не даваться сведения, которые могут изменить мир.

Он расставляет сервиз, ставит заварник, мысленно поправляет шляпу которой нет и устраивается с очередным романом напротив кресла, которое приготовил для нее. Все эти милые встречи, мирные беседы всегда настраивают его на лирический лад, как будто так оно и надо, как будто у него есть еще что-то внутри, что может содрогаться, переживать.
Как-будто он не сжег все это наркотиками и вечными перестановками в своей жизни…

- Привет Эванджелин, - он улыбается, он рад ее видеть, - присаживайся, чаю? Впрочем, как видишь я готовился к встрече, это новый цейлонский, говорят потрясающий бархатный вкус, но мы на слово им конечно же не поверим, торговцы сама понимаешь.

Он устраивает ее поудобнее, наливает чай, подает засахаренные фрукты и улыбается, пытаясь определить какие новости у нее на этот раз. Может быть что-то случилось? Судя по ней, она не несет радости или гадостей про общих врагов, скорее боится. Но чего?

Он читает ее тело так, как будто перед ним его студент. Как будто он может предсказать слова и реакции, привычка из детства, привычка, которая спасает ему жизнь.

- Ну что ж, я готов внимать всему чем ты хочешь поделиться, моих новостей считай что нет, мы с Эдди бедны на сплетни как церковные мыши.