[indent] Глухое беспокойство не проходило с самого утра. Такое бывало и раньше, но не в этой жизни, а в той, что покрылась туманами прошлого. Беспокойство это упорно дергало нервные окончания, предвосхищая не просто грядущие проблемы, а нечто, похожее на локальный пиздец. Настоятельно советовало запереться дома и переждать момент, чтобы потом выжить. Но такой возможности Эмма не рассматривала, ошибочно считая, что это просто нервы. Сказывает усталость, нервозность и просто ворох проблем. Ничего серьезного. Просто нужно выспаться.
[indent] Это Эмма себе обещает: выспаться после очередного вечера в пабе, где будет петь. Совсем рядом с магазинчиком, тут же, в Сохо, где неоновые вывески не были модными, а время и культура замирает на отметке прошлого, которое Эмме очень нравится. Современность сплетается с событиями начала века, впивается в мостовую, по которой ходили ноги тех, кто не смог выжить через века. По большому счету даже Эмма помнила, пусть и смутно, визит в Лондиниум. Марк брал ее однажды, решив, что проще вывести жену на прогулку, нежели тащить до Корнуолла баул с новыми тканями и лентами.
[indent] Сейчас, конечно, город и выглядел иначе и ощущался тоже. Но в его биении сердца незримо чувствовались нотки древнего прошлого, которого так легко могла коснуться жрица, пусть и необученная должным образом. Магию Эмма улавливает каждым вдохом и взглядом, видит разноцветными нитями. И привыкает, все еще привыкает, пробегая по узким улочкам, ныряя в одурманенный теплотой паб. В нем приятно, хорошо, пахнет деревянными стойками, выпивкой и жизнью.
[indent] Она не носит гитару, пользуется той, что тут - хорошая и звучит приятно. Саймон из-за стойки кивает на импровизированную сцену, которая выглядит как небольшой помост с микрофоном и высоким стулом. Остается только бросить взгляд в зеркало, поправляя голубые волосы, приглаживая неровные пряди волос. Эмма улыбается себе самой из зеркала, ловя хорошее настроение, нудный голос предчувствия утихает, оставляет в покое. И все становится немного лучше.
[indent] Кажется, это третья по счету песня. Обычно Эмма не запоминает лиц сидящих в пабе, просто улыбается, просто поет. Но это лицо запоминать не нужно, достаточно узнать. Удивительно, как она не сбивается с ноты, хотя очень трудно не остановиться, не бросить гитару, не убежать сразу же. Но Эмма чисто механически дотягивает песню до конца, лихорадочно соображая, что Эрик делает тут. По его лицу, вытянувшемуся в один миг, становится ясно - узнал. И где-то в подсознании схлопывается реальность громким шипением сбывшего предчувствия. И правда локальный пиздец, хотя его масштабы не хочется понимать.
[indent] Сбегать нужно было тогда не только от Дейва, который решил, что его жена собственность и ей следует жить по меркам, установленным им. Сбегала Эмма и от Эрика, который стал для нее каким-то отсроченным проклятьем. Иронию всей ситуации Эмма осознала лишь тем утром, когда проснулась Изольдой, а тогда она просто спасалась, запирая свое сердце, не слушая его. Она любила Эрика с подросткового возраста, по большому счету любила до сих пор, храня пару фотографий и видя его во снах. Но возвращаться к нему не планировала. Не планировала говорить ему, что жива, оставляя вне реальности.
Эрик даже на ее похороны не приходил, о чем вообще речь? Был обижен? Был оскорблён? Так и не простил, что она вышла замуж за Холланда, а сам Эрик сел на несколько лет. Чувство вины у Эммы не проходило, но даже при том, что она себя чувствовала виноватой в бедах Эрика, она напоминала себе, что тогда сделала все, чтобы вытащить любимого.
[indent] Не ее вина, что не вышло.
[indent] Не ее вина, что в восемнадцать лет ей не хватило ума на что-то большее, нежели обменять свое будущее на свободу Эрика.
[indent] И не ее вина, что ее обманули.
[indent] - Простите, ребятки, на сегодня все.
[indent] Голос сипит от волнения. Эмма бросает украдкой взгляд на столик, за которым видела Эрика, но не находит его, только пустой стул.
[indent] Показалось?
[indent] Не может такого быть. Эмма ничего не принимает, сигареты у нее не крепкие, чтобы видеть глюки. Воображение играет? Тоже вряд ли.
[indent] Эмма отмахивается от Саймона, потом ему позвонит, ныряет в подсобку, через которую ведет дверь в переулок. Черный ход. А оттуда уже добежит до магазина. А дальше что делать? Бежать из Лондона? Или спрятаться пока в убежище?
[indent] Да черт, чего она боится? Она просто не хочет видеться с Эриком, но его можно просто послать. Она ему ничего не должна, она ему не жена, и уже даже не любовница.
[indent] Эмма налегает на дверь, выскакивает на улицу, с обидно осознает, что забыла куртку, и теперь ей придется бежать по улице в надежде не замерзнуть. Но эта мысль лопается в голове, когда она врезается в Шелтона. Он ждет ее тут. Он легко ее просчитал. И аромат его туалетной воды, смешанной с сигаретами, дразнит тут же обоняние и нервы Эммы, роняя ее в воспоминания, как приятные, так и болезненные.
[indent] Вот черт.

Отредактировано Emma Kelly (2022-02-14 16:07:02)

Подпись автора

у нее в глазах конопляный дым — сладковатый з а п а х духов и кожи.
вот такие — взглядами топят льды, никакая магия не поможет.

[indent] Руки Эрика железной хваткой смыкаются, Эмму не выпуская дальше. Бейся - не бейся, будет не просто получить свободу. Эмма вскидывает глаза, впивается взглядом в Шелтона, чтобы на миг показалось, что она  ослепла. А потом уже рассмотреть в мороке реальности мужчину, которого Изольда больше собственной жизни любила. Так любила, что жить без него не могла, и это буквально.
[indent] Ирония же в том, что Эмма [Энджи] так же сильно любила Эрика, правда, жить без него ей пока что удавалось лучше, чем в последние годы с ним. Сложные отношения обвили каждое последующее решение Энджи, мстя болью за то, что она считала лучшим выбором. Убедить Эрика в том, что она его не предавал, Энджи не удалось, как и донести до него тот факт, что выбора у нее и не было.
[indent] От удара затылком по стене в глаза искры рассыпаются. Мимолетная радость сгорает в понимании, что либо Тристан не узнал ее, либо узнал и ему все равно. В той истории ведь именно он от нее отказывался, это почти как "квиты", но гораздо хуже. И Эмма шипит:
[indent] - Пусти меня, сволочь.
[indent] Она и хочет, чтобы Эрик ее отпустил, и не может противиться чувству тоски по его поцелуям, его рукам, пусть и грубым прикосновениям. В последние годы до ее мнимой смерти многое изменилось. Чувство нежности переплавилось в жадное и грубое желание владеть, превращая секс в самоутверждение Эрика за счет Энджи, но и она тому не сопротивлялась. В виктимность тоже не играла. Когда было слишком больно - уходила, но всегда возвращалась. Где-то среди боли оставалось чувство удовлетворенности, чтобы снова и снова оказываться в одной постели с Эриком, стирая память о его поцелуях ее разбитых коленей десять лет назад.
[indent] Голова идет кругом, Эмма путается в эмоциях, в том, кто она сейчас: Изольда, давно умершая, Энджи, умершая недавно или уже Эмма, которой должно быть все равно, что от нее хочет мужчина перед ней. Пальцы Эрика скользят по щеке девушки, Эмма сбивается дыханием, сердце пропускает удар. Еще чуть-чуть, еще немного, и она соберется, она отмахнется от него. Нужно только сосредоточиться на нем, на его теле, на внутренних органах этого самого тела. Вот сердце его бьется, вот кость его в руке, стоит только напрячься, и силой воли ее сломать. Но сосредоточиться мешает возбуждение, собственное и Эрика, что больше, сказать трудно. В неловком движении Эмма оказывается слишком близко к Эрику, шумно выдыхает. Чувствует запах сигарет и его одеколона [ничего не изменилось], тяжесть его тела, прижавшего ее к стене. Под спиной шершавый кирпич неприятно трется о блузку. В голове туман, в теле жар. И собраться в единое целое оказывается сложнее. Дыхание Эрика играет волосами, щекочет кожу. Ей бы его опасаться, но какое-то помутнение заставляет потянуться к нему, привстав на носочки, потянуться к его губкам. Казалось бы, робкие движения ведут к смущенному поцелую, но он выходит жадным, в нем вся тоска по Эрику, по его телу, по всем тем эмоциям, которые всегда идут рука об руку с желанием. Эмма жадно целует человека, с которым [дважды] планировала провести жизнь до самого конца. Но как иронично-то. И сейчас эта ирония звучит все сильнее, все громче током крови, сладких стоном, Эмма сжимает губами нижнюю губу Эрика, не сильно, но ощутимо. И почти сразу отстраняется. А потом бьет поддых легких телекинетическим ударом в надежде, что он задохнется в диафрагме и отпустит ее.

Подпись автора

у нее в глазах конопляный дым — сладковатый з а п а х духов и кожи.
вот такие — взглядами топят льды, никакая магия не поможет.