Звонок в дверь, шаги, щелчок раскрытого замка, холодный воздух прямо в лицо.
Улыбка Фрэна.
Знакомая до боли компиляция, Тим усмехается, тонко, осторожно, он скорее улыбается одними глазами и смотрит на парня, который ещё несколько дней назад совершал поспешное бегство из его квартиры, так ничего и не поняв. Они недопоняли друг друга, слова сложились не в те предложения, не с тем смыслом, но почему-то опаску, предостережение Тима Фрэн воспринял как катастрофически упрямое нет. Что же, кто такой Тим, чтобы ему запрещать? Зная себя, хоть чуть-чуть зная себя, ему следовало бы просто-напросто беречь от себя  мальчика, если он хоть капельку ему дорог. И он попробовал. Он не удерживал его от бегства, не переубеждал в всей той чуши, которую он сам себе придумал. В конце концов, он не пытался даже выйти с ним на контакт, хотя и тосковал по нему. Воображение работало против него: и вечер, одинокий прежде, мог стать совершенно других, с гирляндами и вкусной едой, можно даже за партией в иксбокс, проигравший терпит поцелуи минут пятнадцать, не меньше, везде, или как там они играли?.. Это было.. Забавно. Мило. Безрассудно. Так по-ребячески, а оттого так чудесно и хорошо. Тим скучал по этому, но всё же, это были мелочи, ради которых не стоило рисковать жизнью Фрэна. Только если он снова не вызовется. Опять.

И вот звонок в дверь застал его, когда он почти закончил с плёнкой в комнате для проявления. Буквально одна минута, и Тим запер помещение, оказавшись у входной двери и пристально заглядывая в глазок. Где, к его удивлению, показался Фрэн, мальчик, которого у него получилось оттолкнуть, и который, похоже, сумел через это как-то переступить.

У Тима отлегло от сердца. Он открыл дверь перед ним и несколько мгновений просто рассматривал его, любуясь тем, что видит, слушая - Фрэн как обычно болтливый, наверное, у них это общее.

А и правда, что он полезного сделал? Познакомился во второй раз с матерью, попробовал поискать братьев, но с этим дело было гибло пока что. Тим действовал очень осторожно, а точнее казать, лениво и неохотно. Потому что каждому из новообретенных знакомых придётся рассказывать всё ту же историю, как, почему, зачем так вышло. И заботиться о том, чтобы звучать убедительно, ну очень убедительно.
Он не хочет.
Он просто радуется, что теперь при власти королева Англии, эта вечная старушка, а на деле это просто парламент, сборище высокопоставленных мужчин и женщин, которые решают всё между собой торговлей. Рыночные отношения - понятная для него схема, он вполне может в ней преуспеть.

Но пока что на его пороге стоит, замешкавшись, Фрэн, и, кажется, он даже замолчал, перестав говорить что-то, что Тим до конца так и не расслышал.

- Мать. Я разыскал мать. Она выглядит младше меня и, похоже, больше смерти хочет разыскать своего братца. Будет ли она на моей стороне? Ну... Боже, Фрэн, давай не будем, - Тим втягивает его за ворот рубашки за порог, притягивает к себе, обнимает за плечи и целует прохладные губы, прижимаясь носом к щеке, на мгновения жмуря глаза - поцелуй кажется ему очень, очень сладким.

Такое приветствие было у них в традициях, кажется? Тим точно не помнит, но ему нравится встречать Фрэна именно так и менять ничего он не собирается.

- Проходи, я сделаю тебе кофе. У самого-то как дела?

Подпись автора

Тим очень хочет быть искренним с этим человеком, именно с этим, но что он может ему рассказать? Что родня воспринимает его, как разменную монету в своих политических играх, и так было всегда? Что они в принципе воспринимают так друг друга, а ублюдок, плод инцестуальной связи, тем более никому не нужен? Это совсем не та тема, которую хочется поднимать рядом с Фрэном, совсем не та тема, которая подкрепляет желание обниматься, целоваться, и пить вместе кофе, рассказывая об успехах на работе или в колледже под какой-то из сериалов. Тим не без труда подавляет желание полностью игнорировать свою предысторию, свою вторую, подлинную сущность, которая совсем не похожа на милого блондинистого мальчика с фотоаппаратом в руках, который с мягкой улыбкой подкручивает резьбу на объективе, пытаясь найти подходящий распор диафрагмы.
И всё же это бесполезное занятие, пожалуй. Фрэн знает, кто он, и до сих пор почему-то принимает его таким, каким он есть. Похоже на фразочку из мелодраматичного фильма, имеющего мало общего с реальностью. Но Тим ведь обещал. Обещал себе самому оставить всё как есть, попытаться поверить этому человеку, попытаться не оттолкнуть его бескорыстное общество и тепло.

- Это Моргана, - с нажимом произносит Тим, и всё же голос его, упрямый и отчего-то удручённый, звучит тихо.

Он действительно обещал кофе, а потому заслуженно пользуется паузой, право на которую ему даёт возня кофе: разыскать чашки, засыпать кофе в турку, повозиться с плитой, покопаться в полках, чего бы добавить? Щепотку соли, перца? Как обычно, ничего. Тим замирает над коричневым варевом, по кайме которого собирается бежевая пенка. Обещал быть откровенным, верно? Что же, это будет непросто.

- Она очень изменилась. Если бы я сравнивал, она больше всего походит на предыдущее воплощение Гвиневры. Светлая, хрупкая, ангелоподобная, пожалуй, если бы ей это было интересно, за её мордашку сражались бы обложки журналов. Она держит бордель где-то в городе и судя по справкам, которые я навёл, это лишь прикрытие. И я ей не верю. А интуиция меня никогда не подводит.

Тим хотел бы знать, что это за ловушка - быть ребёнком двух любящих родителей,  до которого никому нет дела. Наверное, ему бы понравилось. Зато он знает, что такое - быть ребёнком двух помешанных друг на друге родителей, которые состоят в кровном родстве, а его, незаконорожденного, используют как оружие друг против друга. Точнее, против Артура.. Тим бы даже пожалел его, посочувствовал ему, если бы тот не был таким мудаком.

- В общем, мама внешне изменилась. Внутри такая же, как и все мы. Для нас прошел только миг, верно? Может быть, для кого-то из нас. Мне кажется, с тех пор прошло лет двадцать.

Кофе наконец-то готов, а грустные темы, надеется Тим, окончены. Линия что отца, что матери - всем будет до него дело, когда они проснутся и найдут его, и Тим уже предвкушает это, как у него есть все шансы стать объектом охоты. Получится ли у него не играть в эту игру, не идти на поводу у чужих манипуляций? Он собирается постараться.

Гораздо приятнее говорить не об интригах сейчас. Фрэн снова переспрашивает что-то странное, кажется, о статусе их отношений, опять, и, кажется, в прошлую их встречу он таки неправильно истолковал слова Тима, а тот и не торопился объяснять ему подробнее. Он не умеет говорить о таких вещах, это неудобно, заставляет смущаться, и он чувствует себя крайне неловко, невольно молясь, чтобы наконец всё как-то получалось само собой.

Вместо слов он может поставить чашки на стойку, и снова подойти к Фрэну, мягко обнимая его со спины, зарываясь носом в волосы и накрепко жмуря глаза от нахлынувшего на него ощущения тепла. Тима охватывает от пят до кончиков ушей такой комфорт, что он расслабляется, у него такое впечатление, что сейчас каждая мышца в его теле, прежде взведённая и напряжанная подобно струне, медленно укутывается в тепло и просто отпускает напряжение.

Ему ни с кем так не было хорошо, может даже никогда, Тим не знает, Мордред не помнит.
Чёртова химия организма.

- Я не знаю, что ты там себе придумал, - бормочит Тим, нехотя отстраняясь и садясь напротив Фрэна, рассматривая свою чашку с кофе. - Но я предлагал ничего не менять. А это значит оставаться в таких отношениях, как и раньше. Неужели похоже было, что мне не хотелось тебя целовать?

Подпись автора

Тим думает, что Фрэн - и это настоящее чудо - почти не изменился с момента пробуждения, на самом деле, в чём-то он остался таким же, просто теперь у него гораздо больше знаний и определённого жизненного опыта. Потому что он всё так же удивляется, всё так же ждёт каких-то подтверждений, всё так же не уверен относительно них, как не убеждай его в обратном, и всё так же искренне радуется почти любому тактильному контакту. Впрочем, тут они оба на крючке, потому что на Тима объятия действуют тоже как мощнейшее успокоительное. Рядом с Фрэном просто спокойно, так, как и должно быть, и Тим не видит ни единой причины менять это, отказываться от его общества, переставать ему верить, видеться.. зачем убирать из своей жизни единственное, что его хоть как-то радует? Кроме того, парень искренне хочет ему помочь. Если не сказать, куда более страшное слово, - спасти.
Будто это вообще возможно.

- Я не знаю, чего от неё ждать. Честно говоря, сейчас я больше всего думаю о том, как опять не оказаться втянутым по уши в чужие игры, правил которых я не знаю до конца. Это плохо кончилось в прошлый раз, повторять совсем не хочется.

А потом Фрэн берёт его за руку, и на запястье Тима защелкивается золотой браслет. Выглядящая свободной прежде цепочка меняет свою структуру, стягиваясь плотно, как вторая кожа. Тим смотрит на этот наручник на одной из своих рук, и понимает, что тот нашпигован магией, силы в нём больше, чем в Фрэне и  в Тиме вместе взятых. Ах да, дракон обещал пять атак...
Тим вздыхает и тянется к браслету свободной рукой. Пытается оттянуть его хоть немного, но не может даже ухватиться за край, настолько браслет тонкий и плоский. Он вертит рукой, скользит по золотой ленте пальцами в тщетной попытке найти застёжку.

- Я не могу его снять, - растерянно произносит Тим, и понимает, что к горлу подступает тошнота.

Он понимает, что надо мыслить рационально и логически, надо воспринимать этот подарок с благодарностью, наверное, ведь это действительно что-то вроде защитного амулета, уникального, стоимость такого подарка даже тяжело представить. Вот только подарки несут совсем другой посыл, это обоюдно добровольное дело, а чего ждать от браслета Тим не знает. Что ещё в нём? Возможность его отследить? Вырубить? Ещё какие-то варианты контроля? Драконья магия одна из мерзейших в этом плане, потому что она слишком мощная, слишком древняя, мало какой друид или жрица сможет разобраться в плетении и изменить его, даже если проведёт над ним достаточно времени. А учитывая уровень возможностей Тима сейчас, он просто обязан носить на себе этот маячок, эту бомбу замедленного действия, не зная ни её свойств до конца, ни чего от неё ждать.

- С-спасибо, я уверен, ты из лучших побуждений. Но почему так? Мог бы предупредить. Мог бы позволить мне хотя бы рассмотреть его, прежде чем... - Тим смотрит на Фрэна нет, не зло, не обиженно, он смотрит почти с отчаянием. - Не давать мне даже шанса сделать выбор.

Прямо как его семья, не так ли? Все вокруг знают лучше, что ему нужно, как и когда. Может он просто позволяет это с собой делать, какого-то чёрта? Тим ошеломлён, растерян, браслет жжется на его руке и он не знает, как теперь действовать. Проглотить это, ещё раз поблагодарить Фрэна за заботу? Или спросить у него, что будет дальше - ещё какой маячок, ошейник, может, транквилизаторы от мрачных мыслей? Или в нём говорит паника и паранойя? Тим делает шаг назад, на самом деле он просто отходит к окну, чтобы продышаться прохладным воздухом. Кажется, у него начинается мигрень.

На подоконнике валяется мятая пачка сигарет, и Тим решает закурить, кофе и сигарета, отличный успокаивающий ритуал. Он так и остаётся у окна, облокотившись на откос, склонив голову набок и изучая Фрэна взглядом так, словно видит его заново. Чёртов золотой браслет маячит на руке, блестит, так теперь будет всегда, понимает Тим, и раздражается так, что самому от себя тошно.

- Итак, действительно, пока я не сказал слов, которые захочу взять обратно. На что ты ещё способен в попытках меня защитить? Чего мне ждать дальше?

Подпись автора

И всё же, есть несколько вариантов, как всё пройдёт дальше.
В раздумии косясь на Фрэна, затягиваясь табачным дымом и позволяя тому наглухо забивать лёгкие, до отказа, до пьянящего ощущения где-то в затылке, он раздумывает, как оно будет?.. Он готов поставить на один вариант. По-змеиному скользящий, да-да, скользкий, хлипкий, не подкопаться к нему - ему скажут, что он не запрещал заботу, его осудят в том, что он реагирует негативно, его попытаются обвинить в отсутствии благодарности, им попытаются сманипулировать, снова, в который раз, указать, что он недальновиден, импульсивен, разумен недостаточно, и...

Сигарета замирает вместе с пальцами Тима и тлеет, пока не обжигает бледные пальцы.
Потому что Фрэн не пытается сгладить его реакцию, нет. Он, чёрт возьми, психует. Первые несколько секунд Тим просто стоит ошарашенный, замерев с кофе и сигаретой, еле дыша. Слушает, что ему говорят, пытается осмыслить. Тщетно? Наверное. Слишком много информации, слишком много пылкости и страсти. Он не знает, как реагировать, он не знает, как понимать происходящее, просто потому, что это с ним впервые. Впервые кто-то пытается уберечь его в живых, и, кажется, это первичная цель, а не побочный квест или что-то в таком духе. В который раз Тиму кажется, что Фрэну искренне не всё равно; ему хочется стукнуть себя по голове за такие мысли, такие значимые, такие самонадеянные мысли, но всё же?.. Может?..
Фрэн кажется небезразличным. Фрэн, кажется, сейчас расплачется, если его не услышат, или хотя бы побьёт посуду. И весьма вероятно будет прав.

Тим просто пытается понять, как он успел стать кем-то значимым для одного человека, чем заслужил. Пытается понять, как он вообще может быть для кого-то смыслом. Потом вспоминает, на что сам готов или был готов ради Фрэна, да и до сих пор готов, чёрт возьми, и на глаза его наворачиваются слёзы. Лишь крохотные капли собираются пока что в внутренних уголках, растекаясь по плоской части века, незаметные всё ещё, но такие колючие, острые и слишком горячие.
О нём никогда так не думали - с прицелом на будущее. Не пытались обезопасить.
Тим прижимается пальцами к браслету, от того всё ещё исходит неимоверное жжение, а в горле по-прежнему склизкий комок тошноты.
Что дальше?..

- Всё же, спрашивай, может?.. - хрипло произносит Тим.  И добавляет - тягуче, медленно, - пожа-алуйста. - А после делает жест рукой, приглашая. -Ну же. Иди ко мне. Скорей, я жду.

И Фрэн приходит. Они обнимаются у стены, Тим целует его в висок и гладит по спине ладонью, успокаивающе поглаживает, той самой, что чуть выше овита золотой заботой. Чёрт бы её побрал. Второй рукой Тим обнимает Фрэна за талию. Так всё на своих местах наконец-то, всё комфортно, и Тим доверяет своей интуиции и позволяет себе не только закрыть глаза, но и расслабиться в чужих объятиях, поддаться чужому теплу.
Он всё ещё может верить Фрэну, правда?..
Ему очень хочется протестировать браслет. Тим косится на нож в подставке; проткнуть им ладонь, а, может, воткнуть себе в брюхо, и посмотреть, как всё зарастает благодаря браслету. Пять таких атак... Подумать только, это сказка. Сам он бы не смог заполучить такое сокровище, у него попросту не хватает связей.

- Я понял, - шепчет Тим на чужое ухо, - прости. Прости, я должен быть тебе благодарен, а не пугаться. И всё же. Дорого тебе стоила эта игрушка?

Тим мысленно поправляет сам себя - этот артефакт. Этот мощнейший артефакт, который можно было продать за миллиарды. А Фрэн просто цепляет браслет на его руку, без спроса, без пояснений, без потребности в благодарности.
Чудак. Чёртов псих. И вот что с ним дальше делать?..

Подпись автора

С Фрэном так непозволительно, вопиюще легко, что это даже жутко. Стоит им обняться, стоит почувствовать широкую усмешку, спрятаную в шее Тима, по спине пробегают морозные мурашки, и это не про хорошо, и не про приятно, нет, в какой-то момент Тиму действительно становится жутко и неуютно здесь, в этой комнате, с этим человеком, в собственной коже. А браслет всё жжется, чёрт бы его побрал, блестит золотым глянцем вокруг руки, никуда теперь от неё не деться, от чужой защиты. И от Фрэна заодно, который так ръяно ломится его защищать. Наверное, надо просто каким-то образом принять это, принять и позволить себе рассчитывать не только на себя самого, хотя бы научиться это делать, хотя бы попробовать для начала.

Тим осторожно выдыхает, пытаясь осторожно отдышаться в объятиях - воздух будто ударом из лёгких выбило, и какого чёрта он умудрился так испугаться на ровном месте? Фрэн щебечет над ухом, и Тим только и успевает, что улыбаться и кивать, выхватывая из его речи отдельные реплики. Значит, у мелкого есть собственный дружественный дракон, насколько эти ящерки вообще могут дружить с людьми, неплохие связи, на самом деле, Тим бы тоже не отказался от такого. Значит, он не задолжал никакой херни вроде любимого всеми сверхсильными существами расплывчатого "будешь должен", и ах да, дракон влюблён, и Фрэн тоже имеет ко всему этому какое-то отношение. Тим вспоминает, что Фрэн подрабатывает в соцсетях, проводит всю эту чепуху вроде конкурсов и гивов, вокруг которых крутятся баснословные суммы, точнее, как теперь это называют, продюсирует. От одной мысли о том, что сейчас в инстаграм и тикток повалится всякая нечисть вроде драконов, хочется расхохотаться. Нервно и очень громко.

- Это украшение совсем не в моём стиле, сложно будет не заметить, но, - вздыхает Тим и ведёт по браслету рукой, прикрывая его простым мороком. На такую маленькую иллюзию не нужно много сил, Тим и сам предпочтёт не наблюдать на своей руке эту штуку, до боли напоминающую наручник. - Когда сломается... То есть, ты всё ещё готовишься к войне, мелкий? - Тим усмехается, зарывается ладонью в кудрявые волосы Фрэна, отвлекаясь от мрачных мыслей - на ощущение тяжелых локонов меж пальцами, на обращение "мелкий", которое было у них в ходу до пробуждения, прячется за этим всем, за хлипкой завесой из старой-новой жизни и собственной влюблённости, которая продолжает щебетать что-то с крайне вдохновлённым видом. - Ладно. Если вдруг мне выстрелят в голову, и я после этого смогу куда-то идти, пожалуй, я действительно прислушаюсь к твоему совету, и даже рискну познакомиться с самым настоящим драконом. Это правда, что они жрут людей? Странно признаваться, я не встречал ни одного на своём веку.

Тим отстраняется, чтобы посмотреть в глаза Фрэна, и снова притягивает его к себе, целуя в щеку где-то рядом с носом. Ему нравится так тепло обниматься, и даже внезапно нахлынувшая несколько мгновений назад паника точно так же растаяла почти без следа.
Кажется, у них что-то получается, просто находиться вместе, просто радоваться компании друг друга, верно? А вопрос Фрэна так и висит в воздухе неотвеченным, ну правда, что кроме этого Тим может ему предложить? Проблемы, только кучу чёртовых проблем.

- Спасибо, - вздрагивая, выдыхает Тим в чужой висок, получается тихо и очень интимно. Вот она, откровенность на вес золота. - Ты мой персональный ангел-хранитель, мелкий, вот кто. И я не знаю, как я могу тебе за это вообще чем-либо отплатить.

Подпись автора

Тиму кажется, всё хорошо. Всё должно быть хорошо, ведь он уже и логически уложил в голове такой подарок, уместный и полезный, и даже сердцем понял и простил Фрэна за то, что предупреждения не было и фактически такой защитный манёвр навязан. Нельзя заглядывать в рот дарёному коню, правда? Тем более, когда он тебе так нужен. Тим позволяет себе прикрыть глаза и какое-то время просто греться о чужое тепло и слушать звук чужого голоса, стараясь не разбирать особо букв и слов, не складывать их в предложения, потому что смысл всего того, что говорит сейчас Фрэн, противоречит самому понятию отдыха чуть более чем полностью.

Где-то в середине тирады Фрэна Тим думает, что он всё это слышал, видел, его уже гладили по голове чужие ласковые пальцы, а на ухо шептали тревожные вещи, не пророчества, нет, пока что. И когда-то он позволил себе поддаться всему этому, поверить в существование войны, которая на самом деле была только в головах определённой группы людей. И в его в том числе. Чем всё это ему вылилось, Тим помнит слишком хорошо до сих пор, ведь именно потому на его запястье жжется браслет, не так ли? А пальцы по-прежнему покалывает следом догоревшей до фильтра сигареты. Когда-то всё это уже было, вот так, ласково, по-родному, из лучших побуждений. Тим вздыхает, зарываясь носом куда-то в висок Фрэна, а пальцами - в его кудри. Всё, что ему хочется сейчас знать - Фрэн действительно перестраховывающийся идиот с языком без костей, или же у него есть какие-то свои планы на него, свои цели? А что, прекрасная всё же могла бы быть манипуляция. Ещё и браслет с неясной магией подарил, который просто так не прощупать. Не ясно только, что от него может быть нужно, впрочем, когда-то давно, пятнадцать сотен лет назад, он мог задавать такой же вопрос тем, кто его воспитал и вырастил.
В одном Фрэн прав - мясорубка, которую умеют устраивать придворные, твари и рыцари, страшна сама по себе, и когда она наступит, он должен быть на правильной стороне.
Вот только выбирать её стоит самостоятельно. И никак иначе.

- Это мне стоит говорить спасибо, ещё раз, и то этого будет мало, но, Фрэн... Тебе доставляет особое удовольствие напоминать мне обо всём этом, да?

Тим шепчет, это могло бы быть недовольным шипением, но нет, он скорее воркует, пока что почти полюбовно, и всё же в его тоне так явственно скользит то ли недовольство, то ли угроза - он не понял пока что сам, какие именно эмоции в нём будит вся эти прогностика от его вроде как парня. Они ведь решили, в каких состоят отношениях, или как.

- Нравится напоминать о том, что рано или поздно мне придётся снова заплатить за проступок, за который я однажды уже отдал собственную жизнь? Он ведь и не один-то был..

О том, что ему угрожает, и главное почему? Тим и так знает, что облажался, но прямого пути, как исправить всё это, у него нет да и быть не может, окружающий мир сейчас слишком быстро меняется и обстоятельства совершенно неопределённые.
В противовес словам Тимоти, его движения становятся наоборот, ласковее, он прикасается губами к чужому уху, гладит ладонями спину, согревая между лопатками, смыкает пальцы на пояснице, прижимая ближе к себе, чуть ближе, чем стоило, наверное.
Неделю назад всё было настолько проще. Теперь всё летело к чертям, но Тимоти Хейл по-прежнему жил где-то на задворках искривлённого сознания: тело по-прежнему подчинялось мышечной памяти человека, которого практически больше не было, чьё имя носил человек из прошлого, и чьей жизнью жил, потому что это было объективно лучшим выбором.

- Думаешь, это хороший рычаг давления? - Тим почти мурлычет в чужую шею, он по-прежнему обнимает Фрэна за талию, и скользию ладонью по ремню его брюк, чтобы с небольшим нажимом провести пальцами вдоль застёжки-молнии. - Чего же ты от меня хочешь, чтобы я был с тобой, или играть вместе в политику? Однажды я уже выбрал сторону вслепую, задолго до того, как сдали карты, во второй раз я такую ошибку не допущу.

Подпись автора

Действительно, Фрэн целитель и эта специализация магии может наносить на личность некий отпечаток. Тимоти усмехается и замалчивает мысль, которая всплывает в его голове сразу же.
Целитель, прямо как его мать.
Тим невольно задерживает дыхание, вспоминая выжигающие ощущения в лёгких. Целители были одинаково талантливы как в умении спасать жизни, так и в умении забирать их, в конце концов, кто лучше мог дёргать за ниточки жизненных сил в теле?.. Не все они пацифисты, далеко не все.

Этот спор может быть бесконечным, верно? У Тима пока что нет ни единого доказательства, что Фрэн собирается как-либо его подставить, и вести себя, как параноидальный мудак - тоже худшая из тактик, вот о чём думает Тим второй раз за этот день. Всё дело в браслете, наверное, в том, что его не спросили, в том, что магия в нём заключена очень мощная и Тим совершенно не знает как она работает. Но они это уже обсудили, подарок уже принят, и делать нечего кроме как пользоваться его благами. Тиму кажется, очень скоро браслет выйдет из строя, ну, сколько он бы себе дал? Месяц, не больше. И за Фрэном надо присматривать совсем по-другому. Он сможет вывести его на чистую воду, сможет понять, что же движет этим целителем, но не вот так дома за чашкой кофе, нет. Рано или поздно они попадут вместе в передрягу, в которой Фрэну придётся сделать выбор, вот тогда-то.. Тогда-то всё и станет окончательно понятно.

Тим вздыхает и снова обнимает Фрэна, разглаживает складки свитера на спине, прикрывая глаза и прижимаясь щекой к его щеке. Это извинение, пожалуй - вот такое скупая, бессловесная попытка попросить прощения за свою вспыльчивость.

- Прости, - шепчет он, мягко обнимая Фрэна за плечи. - Я не знаю, какой была твоя жизнь раньше, но для мне не нравится говорить о том времени, о других рыцарях, из-за крайне неприятных ассоциаций, я бы предпочёл игнорировать всё это как можно дольше, - Тим умолкает, прижимаясь губами к чужому виску.

Сможет ли Фрэн понять, каково это было?
Быть чужим среди чужих, в конце концов прикончить собственного отца и не только его. Всё это было совсем недавно и Тим правда не верит, что это как-то можно исправить. Да и исправить он хотел бы всё только из позиции собственного комфорта и безопасности, а не из-за вины и раскаяния, нет, их до сих пор не объявилось, нет, ему даже не стыдно. Он до сих пор просто злится на всю ситуацию в целом и на то что он увяз в этой трясине по самые уши.

- Порой мне лучше молчать, но после пробуждения это удаётся делать крайне скверно, знаешь, события перед... кхм, пробуждением, были весьма.. потрясающими. Тебе не хочется порой забыть о прошлом, и.. просто помолчать? - Тим мягко усмехается и касается ладонями чужих скул, поглаживая их большими пальцами. - Хотя бы сегодня. Хотя бы несколько часов. Я бы очень этого хотел. Я бы очень хотел помолчать с тобой.

Не думать о той войне, которую им пророчит Фрэн, о том, что кто-то из них может стать разменной пешкой и умереть, просто потому, что правила игры поменялись. Нет, раз война неизбежна, Тим не собирается об этом думать сейчас, он бы хотел закрыть глаза, он бы хотел, чтобы его губы ближайшие пару часов были заняты другим, чтобы они опухли от поцелуев и не произносили совершенно ничего серьёзного.

- Останься.

Подпись автора