Всё было так просто на словах Фрэна. Вообще казалось, что у этого парня всё схвачено - у него был свой дракон, чей браслет по-прежнему тугой змеёй увивался вокруг запястья Тима, так и маня чужие взгляды к сверкающему золоту; а у дракона была Гвиневра, которая, опять таки, по чужим словам переродилась совсем другой, и предыдущая жизнь оставила на ней вовсе не такой отпечаток, которого он ждал.
Был шанс, что Гвиневра не мечтала о мести, не строила планы, да и просто не злилась на него до такой степени, чтобы в удобный момент с ним расправиться, покончить раз и навсегда.
А моментов могло быть предостаточно, учитывая тело, в котором он переродился. Тимоти был довольно ловок, вынослив, не был неуклюж, но он был всего лишь представителем среднего класса, невысоким, не слишком то сильным; он не имел рыцарской способности к выживанию, и он не имел ничего, что бы помогло ему пережить покушение.
Кроме браслета.
Золото жжется на запястье, обхватывает слишком туго, очевидно, реагируя на мышечный тонус; заставляет неметь мизинец и часть безымянного пальца, и Тим с этого бесится, с того, что Фрэн сделал это без спроса, с того, что у него оказались связи, чтобы вообще сделать это, а ещё из-за того, что от этих почти-ожогов на руке Тим чувствует себя, во-первых, безопаснее. А, во-вторых, благодарным.
Чёрт знает как работает его психика, но он слушает в кои-то веки чужой совет и суется в "Неметон" на свой страх и риск.
Есть все шансы, что сегодня здесь его отравят, и он умрёт, валяясь на полу с мигающими фанфарами перед глазами, исходя изо рта кровавой пеной.
Не самый плохой вариант.

Вместо отравления он получает хорошую музыку, бокал крафтового стаута и великолепную Гвиневру напротив в свою компанию.
Фрэн ведь предупреждал, что она переродилась другой, а дыхание всё равно перехватывает, и Тим так и замирает с распахнутым ртом, как дурак, вцепившись рукою в бокал и придвигая его к себе вместе с картонной подставкой.

Это подозрительно. Гвен словно готовилась к встрече с ним, а может, готовилась?
Как вообще можно такое простить? Он подставил её, указал прилюдно Артуру на связь его супруги с Ланселотом, заставив сделать выбор фактически против его воли. Артура всё устраивало, Ланселота тоже, Гвиневру... Тим не был уверен до сих пор. Что же это тогда сейчас? Попытка усыпить его бдительность?
Тим не верит ей, точнее ему.
Упорно не верит и ждёт минимум пощечины.
После этого ему стало бы - самую малость - проще дышать, находясь с королевой на одном квадратном метре.

- Вот как, значит ты ни о чём не сожалеешь?.. - смешливо произносит Тим, отпивая из бокала, стаут вкусный, вкусный и очень крепкий как для человека, который не пьёт.

Тим сейчас готов перечислить попунктово, почему Гвен должна желать ему смерти. Вот только думая об этом, он представляет женщину в замысловатых платьях, с выражением лица, которое невозможно было прочитать.
А перед ним сейчас совсем другой человек. Яркий, жгуче выразительный в своей красоте  и сексуальности. И выглядящий потрясающе свободным.
У Тима даже щемит что-то под сердцем, болезненно и немного приятно - от зависти, наверное. И самую малость от радости.
В двадцать первом веке каждый из них получил свою свободу, свою демократию, свою возможность выбрать дальнейший путь. Это здорово, не так ли? Возможно, именно это даст и ему шанс?..

- Звучит слишком хорошо для правды, - усмехается Тим, всё же Гвен имеет полное право требовать у него всё что угодно за его поступки-проступки, вымогать, шантажировать. К чему эта маска, к чему иллюзорное принятие? Тим хочет сразу услышать все свои "но". - Чего ты от меня хочешь? Меня сюда направил друг, сказал, что ты другая - я бы сказал, другой. И я тоже был бы рад отпустить прошлое, - Тим тихо выдыхает и тянется рукой к собеседнику, аккуратно, осторожно прикасаясь к тыльной стороне запястья, словно это может что-то ему сказать.

И всё же, может. Его прирученный дух где-то рядом, и Тим специально учил его распознавать перебои в сердечном ритме и дыхании, на своём примере, подкармливая за каждый успех кровью. Получив таким образом свой маленький персональный детектор лжи.
Ненадёжный, точнее, не совсем надёжный, но...

- Значит, прошлое ничего не  решает? Ты не собираешься мне мстить? - Тим поднимает взгляд на мужчину напротив.

Как бы он хотел, чтобы это была правда.
Но он не верит.
В ушах - набатом бьётся чужое сердцебиение. Чёртов Пико, перестарался, опять. Тим старательно выравнивает дыхание, всё, что ему остаётся - надеться, что Гвен не заметила ни один из его фокусов.
А если и заметила, то что?..
Есть ли ему что терять?..

В висках по-прежнему стучит чужое сердце. Тим не отводит взгляда от чужих глаз, чёрных, смольных, сверкающих огнём.
Королева, быть может, действительно ничего не хочет от него, но он увидит её в будущем, они все услышат о ней, Тим чувствует это нутром.
Она подожжёт их всех и заставит гореть изнутри, как только ей хватит на это сил.

Подпись автора

Тим прикрывает глаза, по-прежнему прислушиваясь к размеренному стуку. Он почти не слышит слов Гвиневры, нет, только мерный, ритмичный стук, без сбоя, без смены темпа...
Всё же, она говорила правду. Точнее, он.
Возможно, для Гвен всё это и правда про свободу. Будучи рождённым в двадцать первом веке, молодой человек по имени Тимоти Хейл не представляет, насколько это ужасно - родиться в пятом веке женщиной, и быть лишь приложением к мужчине, красивым аксессуаром и символом, без возможности принимать какие-либо решения в своей жизни самостоятельно. Тим был знаком со всеми прелестями современного феминистического движения, и в какой-то мере даже сам разделял эти взгляды. Женщины действительно практически ничем не отличаются от мужчин и должны иметь равные права. Идея равенства и свободы, отсутствия предопределённости судьбы условиями, в которых ты родился, вот что нравилось ему в современности, вот что служит палочкой-выручалочкой для Мордреда, судьба которого в прошлом, казалось, была предопределена, и рассказана ему друидом-прорицателем  на турнире ещё на шестнадцатилетие. Господи. Это было по-настоящем жутко. С тех пор он шарахался тех, у кого были способности к предсказанию, всячески избегая встречи с ними. Тот жрец не только раскрыл ему правду на то, кто его настоящие родители, но и отравил его сознание на остаток жизни, сообщив, что именно он станет убийцей Артура.

Привело ли всё это к тому, что произошло в итоге? Что стало причиной? Предсказание, или у того человека, у Мордреда, действительно была такая судьба, он не знал. Но сейчас он мечтал, почти грезил тем, что не повторит ошибки прошлого. И Фрэн был прав во многом, ему действительно нужны союзники, а если не союзники, то партнёры с взаимовыгодным сотрудничеством. У Тима, в конце концов, есть что предложить - даже Гвиневре.

Гвиневре, которая честна сегодня с ним и действительно не собирается мстить.
Тим выдыхает. Медленно, невольно расслабляя плечи и отпуская духа, чтобы тот мог погулять по окрестностям, и позволил своему хозяину отдохнуть от постоянного контроля. И тут же меняется в лице - теперь он выглядит так, будто пришел сюда отдохнуть, и даже улыбка на его лице выглядит естественно.

- В таком случае меня зовут Тимоти Хейл, и я рад новому знакомству с тобой.

Он усмехается и пожимает чужую руку, мягко сжимает длинные пальцы своими, это странно, чертовски странно, на самом деле. Гвен-мужчина, ещё и с такой интересной внешностью, эти глаза, скулы, тонкое телосложение, всё это так и просилось в кадр, Тиму кажется, он бы сумел запечатлеть эту инфернальную привлекательность под нужным углом.
И новое воплощение королевы ему определённо нравится внешне. С чем это связано, чёрт его знает, может, Тим в принципе склонен к отрицанию парадигмы, и ангельски невинные лица, а ещё рыцари в белых плащах вызывают у него справедливую опаску. Гвен же лишилась всего, что делало её символом - белокурых волос, по-детски миловидного лица, а, главное, действительно больше не была женщиной, жертвенным агнецом на алтаре королевской добродетели. Нет, весь внешний вид Гвиневры теперь кричал о свободе и отсутствии границ, и это по-своему поразительно, смело, и по-своему очень честно.
Может, у них действительно получится стать хотя бы не врагами? Может Фрэн действительно прав. Тим отпивает ещё пива, морщится, и трёт пальцами скованное золотом запястье.

- Пиво вкусное, правда, но лучше чего-то покрепче. Мне было непросто прийти сюда и показаться тебе на глаза, люди склонны оставаться злопамятными ровно настолько, насколько им хочется, к тому же тут это было бы вполне заслуженно. А я специально пришел, чтобы повидаться именно с тобой.

Тим откидывается на спинку кресла, наконец-то замечая и обстановку в баре, и довольно приятную музыку. Неплохое место, оказывается, если не ждать, что тебя отравят или подстрелят в любую секунду.

- Я фотокорреспондент и по-прежнему медиум; один из моих духов гуляет сейчас по Неметону, уж прости, подслушивая всех подряд. Мне рассказал о тебе близкий друг. У вас есть общий знакомый дракон, насколько мне известно. В этой милейшей цепочке знакомств я бы тоже предпочёл оставаться чем-то вроде... может, не друга, но.. партнёра? товарища? Мы могли бы быть друг другу полезны.

Подпись автора

Тим тоже нехотя, но всё же припоминает, как всё было. В те времена Гвиневра была отдельной фигурой на шахматной доске, ключевая роль обычно отдаётся ферзю, королеве, но королева, принадлежавшая Артуру, была атрибутом власти, которыми бывают - скипетр, корона, уникальный меч. Было ли у неё значения больше, чем у экскалибура, для короля? Тим мрачно усмехается, они с Агравейном приложили руку к тому самому - убить, жечь, выгнать, но не это было конечной целью, нет, в конечном счёте ему было плевать на королеву и он ничего о неё не знал. В один момент Гвиневра стала отличным способом разбить казавшуюся нерушимой дружбу Артура и самого сильного из его рыцарей. Это было.. что же, это было просто, как отобрать у младенца конфетку, а может даже ещё проще. Думал ли Мордред о том, чем это обернётся для женщины, которую из-за него обвинили в измене и чуть не сожгли? Нет, он думал о других вещах. Не только с Ланселотом разругался тогда Артур в пух и прах, нет, весь Круглый стол развалился, сколько рыцарей тогда погибло в дрязгах, скольких зарубил Ланс, пытаясь спасти свою любовницу?
И держала бы его Гвен за руку, зная, с каким смехом он, тоже раненый, харкая кровью, из окна своих покоев смотрел на то, как эти идиоты пытались по дурости друг друга порешить?

Может быть, всё было бы по-другому. Вот только Гвиневра теперь вовсе не та королева, которой указывали, которую запирали и которой говорили, что делать. Теперь она, точнее он, кажется Тиму в первую очередь опасной фигурой в качестве врага. И ещё Тиму кажется, что, если прошлое заброшено и позабыто, им нечего больше делить.

- Я ведь не рыцарь, и не был полноценно им никогда, - он жмёт плечами растерянно, и всё же не удерживается от того, чтобы сделать фото, хотя бы на мобилку, когда Хогг удаляется за алкоголем покрепче.

Ему здесь нравится, признаёт Тим, нравится, и бурбон, который приносит Юэн, тоже оказывается великолепным. В какой-то момент он ловит странное впечатление от этой встречи, что-то, что раньше он назвал бы если не снисхождение но нотками покровительственного тона. Тим гадает мысленно, что же это - повадки Юэна Хогга, или отголоски королевского воспитания? Почему-то именно здесь и сейчас, слушая этот спокойный голос, он чувствует себя комфортно и даже улыбка получается больше не такой искусственной, а в уголках глаз залегают смешливые морщинки.

- Это правда, мало кто знает о происходящем, и даже духи гудят обеспокоенно, я бы сказал, испуганно - хотя, похоже, в отличие от нас они не спали всё это время.. Впрочем, чуть позже у нас у всех будет чуть больше сил и возможностей, я полагаю, а вместе с ними и знаний. Значит, здесь, в Неметоне, планируется что-то вроде нейтральной территории? - Тим щурится, ему так не хочется лезть не в своё дело, и всё же, два дня назад он встречался с матерью, и с тех пор некоторые мысли не выходили из его головы. - Прости, что задам этот вопрос, но - ты не собираешься искать его? Ни одного, ни другого? Можешь не отвечать, разумеется, и даже дать мне по зубам за наглость, это будет вполне понятно. Я уже встретил некоторых из тех, кого знал прежде, и... для кого-то будто и не прошло полторы тысячи лет с тех самых пор. Дико всё это. Больше всего на свете я бы не хотел обратно.

Тим отпивает ещё из бокала и ёжится. Так ему нужно было спрашивать об этом Хогга?.. Окольными путями выведывать, видел ли он того самого человека, ту самую жуткую фигуру из прошлого, к которой он до сих пор относится со смесью ненависти и страха. Артура Пендрагона, его отца, будь он трижды проклят на пару с сестрицей, и его, Тима, матерью заодно. Тим до сих пор задаётся вопросом, был бы у него шанс, хотя бы один шанс, стать другим человеком, родись он в других обстоятельствах? И отвечает сам себе с мысленной мрачной усмешкой - полно, от сделанного не откреститься, Тимоти, не объясниться происхождением, воспитанием, манипуляциями и интригами. И гнильца в тебе своя, родная, настоящая.

Подпись автора