Ждать дольше было нельзя. Противопоказано. Невыносимо.

Жажда знаний терзала его изнутри, заставив сорваться с важной встречи в Лондоне. Буквально двадцать минут назад Дереку поступил звонок от его ассистентки – она нашла записку, мятую, пожелтевшую от времени, но сохранившую в себе часть текста на англосаксонском. Столь хрупкая материя, что чудом сохранилась в общедоступной (по крайней мере для студентов Оксфорда) библиотеке. Руки чесались от предвкушения. Он буквально чувствовал на кончиках подушечек пальцев шероховатую поверхность бумаги. Ему не терпелось узнать тот жалкий клочок информации, что хранила в себе писанина, некогда использовавшаяся вместо закладки.

Но надо было торопиться. Ротонда Рэдклиффа, самая старая часть Бодлианской библиотеки, закрывалась через полчаса. При худшем раскладе придется применить всю силу своего природного обаяния на миссис Честейн, смотрительнице всех этих информационных угодий. Увы, она не сильно отличалась податливостью и готовностью идти на уступки. Скорее наоборот, о её строптивости и желании докопаться до малейшего шороха ходили легенды.

Ассистентка обрывала телефон – её поторапливали убраться поскорее. Стиснув зубы, Дерек подгонял таксиста, как только мог. Он должен успеть до закрытия. Обязан. Но кто ж предвидел все эти дурацкие пробки? Ей-богу, он готов был и на своих двоих прибежать. Огромное расстояние – единственное, что его останавливало.

Спустя N-ное количество времени (он предпочел не смотреть на часы), растрепанный от преодоления бессчетного множества ступенек, порядком запыхавшийся и раскрасневшийся, он добрался до пункта своего назначения. Массивная дверь старинной библиотеки поддалась, несмотря на сгущающиеся сумерки, намекающие на то, что это вряд ли должно было произойти. К еще большей удаче Дерека, миссис Честейн отсутствовала на своем дежурном посту. Лихорадочным взором он окинул полутемное помещение и быстрым шагом двинулся в сторону крыла со старинными книгами. Все складывалось как нельзя лучше.

Только телефон подозрительно замолчал. Ассистентке надоело его доставать? Или может она ушла, так и не дождавшись его? Черт, ну может она хоть додумалась оставить СМС или хотя бы название книги, в которой можно было отыскать столь желанную им записку? Пусто. Экран телефона удручающе глядел на него белым полем без какого-либо намека на пропущенное уведомление. Твою ж мать. Ладно. Он и без её помощи справится.

Чем глубже он погружался в недра безлюдного помещения, тем больше чувство нервного возбуждения перерастало в тревогу. Сосало под ложечкой, заставляя приглядываться к теням. К сплошной темени, в которую он упорно углублялся, отбрасывая беспочвенные переживания и списывая подозрительные звуки на игру воспаленного от излишнего чтения городских легенд разума. Монстров не бывает. Это лишь фантазия людей, основывающаяся на страхе перед неизвестным. Нет всей той небывалой околесицы, которую настойчиво рисует человеческий мозг, не зная, что ждет его впереди. В таких условиях даже шорох кажется отголоском крыла, пролетающего мимо упыря. В такой тьме даже бесформенный объект в конце коридора может привидеться человеческим телом, изогнувшимся в неестественной форме.

И только запах. Едкий металлический запах заставил его остановиться и все же настороженно глянуть в привидевшейся ему силуэт. Уж что-что, а вот про обонятельные иллюзии он редко слышал. Если быть точнее – никогда.

Веки закрылись. Он шумно выдохнул. Распахнул глаза, привыкающие к темноте. Глупо. Очень глупо. Только потеряет время, он в этом уверен на девяносто процентов. Однако ноги, противясь его воле, свернули с намеченного маршрута в наиболее темную часть крыла. Запах становился сильнее. Паника, до этого осторожно обходившая его стороной, впилась в загривок, ядом растворяясь в теле. Силуэт становился четче, обретая резкие, уродливые черты. Человеческие.

Игра воображения становилась явью. Настолько отвратительной явью, что скручивала все его внутренние органы в тугой узел от накатывающего страха. Он подошел слишком близко, чтобы отрицать. Но был слишком далеко, чтобы окончательно поверить в реальность происходящего.

Дерек Блэквелл с трудом подавил рвотный рефлекс. Губы искривились в немом стоне. Помощи. Страха. Отчаяния.

Перед ним лежало изуродованное женское тело. И он знал того, кому оно принадлежало.

Генриетта Марлоу.

Она не понравилась ему с первого взгляда. С первого слова, сорвавшегося с её губ. Чересчур высокомерна. Чересчур пытлива. Да, она интересовалась предметом его многолетних исследований. Им даже удалось переброситься парой фраз насчет темы, поднятой во время учебных занятий её падчерицы. Но бескомпромиссность Генриетты относительно многих вопросов [в коих, по его скромному мнению, она не могла разбираться лучше него] заставляла челюсть скрипеть от накатывавших волн раздражения.

Зачем он вообще согласился на эту встречу? Чтобы подискутировать на тему, в которой они точно не достигнут компромисса? Или чтобы блеснуть умом в очередной раз? Ответа кроме каких-то злополучных женских чар он не находил. А в ведьминское колдовство не верил. В любом случае, встреча была благополучна назначена, а он про неё, в свою очередь, благополучно забыл.

И теперь она здесь. Очередное видение его воспаленного мозга, пытающегося схватиться хоть за какую-то соломинку, что бы выдернула Дерека из пучины беспомощности, в которую он так стремительно провалился. И он её нашел. Высокий голос, разрезавший пустоту, заставил отвести сквозящие безумием глаза от того, что находилось прямо перед ним. Увы, это лишь добавило сюрреалистичности разворачивавшейся картине. Потерянный взгляд стремительно наполнялся злобой. Возмущением. Желанием стереть эту высокомерную гримасу со слащавого личика.

- Издеваешься? – выдавил из себя Дерек, с трудом не переходя на рык. Его ассистентка, с которой он работал не один год, лежала здесь, на холодном полу Бодлианской библиотеки, очерченная ореолом багрового пятна. Это сделали недавно. Это сделал кто-то, кто еще мог находиться в здании Оксфорда. Его трясло. Он привык видеть жертв оккультных группировок. Но ни с одной из них никогда не был знаком. И уж точно не заставал их тела еще теплившимися остатками жизни.

Марлоу же, материализовавшаяся из ниоткуда, вела себя так, будто находить трупы для неё – дело повседневной рутины. Никакой паники. Никаких эмоций. Лишь короткие замечания, брошенные между делом. Так комментируют вслух второсортные фильмы в кинотеатре.

Но последняя её фраза… Жива? Взгляд переметнулся к тому, что недавно уже и человеком-то не казалось. Грудная клетка, изуродованная настолько, будто с ней расправился дикий зверь, едва заметно, почти недоступно человеческому глазу, медленно вздымалась вверх и вниз. С каждым таким подъемом кровавая лужа, пульсируя, увеличивалась в размере. Она была на последнем издыхании.

Стиснув зубы, наплевав на свою чистоплотность и что бы то ни было, Дерек опустил руки по разные стороны от тела. Солоноватый привкус щекотал язык, нещадно бил в нос, то и дело провоцируя рвотный рефлекс. Он нагнулся как можно ниже. Так, чтобы различить шелест, что издавали её губы в тщетных попытках произнести хоть слово. Щеку обожгло мокрое касание – тонкий палец, в предсмертных усилиях вывел багровую ленту на ровной лини скулы. Ладонь мертвеца глухо упала на мраморный пол.

Дерек рвано выдохнул. Опираясь всеми конечностями на твердый пол, заставил тело подняться и принять вертикальное положение. Костюм был пропитан темными пятнами. С кончиков пальцев срывались еще теплые капли. Взгляд смотрел в пустоту, сквозь ту, которой также не посчастливилось здесь оказаться, но которая, по крайней мере, не выглядела как автор этого перформанса. В отличие от него.

Рот искривился в глупой улыбке. С губ сорвался нервный смешок. Он провел ладонью по щетине, неосознанно размазывая кровь по подбородку. Еще один смешок.

Это абсурдно. Это все происходит не с ним. Точно. Какая-то гребанная шутка, затеянная чересчур извращенными студентами. Другого объяснения нет и быть не может.

- Библиотекарь. – выпалил он, разражаясь в приступе неконтролируемого смеха. – Она сказала библиотекарь!

Отредактировано Dereck Blackwell (2020-12-22 19:52:26)

Она либо идиотка, либо сумасшедшая. А может и все вместе.

Неужто и впрямь воспринимает происходящее всерьез? Или она является частью всего этого безумия, раз решила потакать бредням бутафорского трупа, валяющегося на полу? Как подобную извращенную картину смогли воссоздать так реалистично – он еще разберется. А пока надо было решать, что делать дальше.

Мозг упорно отказывался верить во всю эту чушь. Как минимум потому, что девица вела себя неестественно спокойно для ситуации подобного рода. Смотрела на него, как на дите малое, сломавшее свою игрушку в пылу очередного каприза. Командовала, использовала приказной тон, как для пятилетнего сорванца.

Сейчас бы разобраться с тем, насколько все серьезно и не вышла ли шутка студентов из-под контроля. Однако единственное, чего Блеквелл искренне желал – посильнее приложить одну блондинистую бедовую головушку к чему-нибудь поувесистее. Может хоть так она придет в чувство, а он заодно и проверит, не является ли Марлоу участницей этой не самой удачной шутки. Вполне соблазнительный исход событий.

- Без упоминания твоего имени? Полиция? – рот изгибается в усмешке. Видимо, они нашли точку соприкосновения – оба считают, что человек напротив страдает исключительной степенью скудоумия. – Чтобы во всем этом хулиганстве обвинили меня одного? Милочка, я не вчера родился.

Надо признать, студенты постарались на славу. Все выглядело довольно убедительно. Правда, завывание, неровным клекотом раскатывающееся по огромному пространству здания, было излишним. Заставляющим вновь засомневаться. Чертыхаться, оглядываясь на собственный безнадежно испорченный костюм. Пытаться убедить сознание, что лицо ассистентки ему попросту причудилось.

Животный рёв повторился.

Это был тот самый звук, неприсущий человеку от природы. Рык, возвещающей о многодневном голоде. Жажде, которую не удается утолить. Это было то, что заставило холодок пробежать вдоль каждого позвонка профессора, пошатнуло в очередной раз его скептицизм и обожгло кожу, стягивающуюся от свертываемой на ладонях крови. Он нервно сглотнул. Но не стал повторять свою мысленную мантру о нереалистичности происходящего. Ему уже было плевать. И он чертовски хотел выбраться из этой огромной Бодлинаской ловушки, так и норовящей стать для него посмертным склепом. Он желал лишь одного - смыть с себя следы этой ночи и забыть все, как страшный сон.

- Впервые я с тобой солидарен, Марлоу. – процедил он, наконец сдвигаясь с места. Дерек не стал уточнять, кто кого и как, по её мнению, собирался жрать. Он был не в настроении выслушивать очередное сумасбродное наставление.

Подошва ботинок липла к ровной поверхности мрамора, раздражая слух чавкающим звуком. Рокочащий, граничащий с мерным мурчанием кошки рык медленно перекатывался под темным сводом, подгоняя двух запоздалых посетителей библиотеки. Он был ужасен по своей натуре. Но ужас куда большего масштаба настиг профессора, когда он прекратился. Оборвался где-то под потолком, так и не достигнув кульминации.

Тишина давила. Застыла увертюрой в воздухе. Шаг неосознанно ускорился, стоило уловить очертания тяжелой дубовой двери. Всего каких-то пятьдесят сраных метров отделяло Блеквелла от мира, не скованного сюрреализмом происходящего. Всего какая-то пара минут и он будет свободен. И никогда больше не будет вступать в пустую болтовню с крайне истеричными опекунами своих студентов.

Так ему казалось, пока в глазах не потемнело. Длинная тень преградила холодный свет уличных фонарей, пробивающийся сквозь широкие окна. Он медленно поднял свой взгляд. Рот открылся в немом изумлении, но Дерек не успел ничего ни сказать, ни выкрикнуть, ни даже обматерить. Существо, по габаритам превышающее человека в разы, согнулось вдвое, делая выпад. Грудную клетку обожгло. Сдавило извне, выбив из легких хрип. Спасительный выход, казавшийся таким близким, резко отдалился. Затылок пронзила тупая боль, от неожиданного столкновения с книжным шкафом.

Картинка перед глазами поплыла. Звуки перестали существовать. Но хотя бы это черное нечто переключилась на что-то другое, даря ему единственное, что могло хоть как-то спасти его высоконравстенную профессорскую тушку.

Время.

Зрение упорно не хотело возвращаться назад, сколько бы попыток напрячь злосчастный хрусталик не предпринимал Блеквелл. Картинка плыла, полосилась, подсвечивая все диковинными разноцветными кругами перед глазами.

Встать. Идти. Бежать.

Мозг отдавал команды бездвижным конечностям, но они отчего-то не хотели слушаться. Мысли путались, подгоняя одна другую. Ему нужно было подняться. Жизненно необходимо. Еще чуть-чуть и эта неведомая тварь вернется. Так почему, черт побери, он лежит на земле истуканом?

Металлический запах с новой силой ударил в нос. Свежий. Солоноватый. Странно, ему казалось, что они достаточно далеко успели отойти от студенческой шутки, то есть трупа, то есть…чего-то непонятного…да и хер с ним, не важно. Боль, до этого призрачная, неосязаемая, подернутая вуалью шока, пронзила тело, заставив сделать глубокий булькающий вдох. Что-то теплое, затаившись в уголке губы, тонким ручейком побежало по щеке, нырнуло в легкие, заставив вздрогнуть, заставив глазные яблоки вращаться в разные стороны с новой силой. Догадка, сумасшедшая, нереальная, ледяным потом прошибла трепещущее сознание.

Он умирает. Медленно или быстро. Он умирает. Надо позвать на помощь.

Дерек сосредоточил все оставшиеся крупицы сознания в одном единственном жесте. В одном единственном действии, возможно, последним в его жизни. Рот, запекшийся кровью, с трудом раскрылся. Но вместо слов из легких вырвался сдавленный, хриплый стон. Едва ли он мог рассчитывать, чтобы кто-то его услышал. Чтобы кто-то сложил этот далекий от человеческого существа звук в нечто связное и понятное слуху.

У него не было сил на вторую попытку. В ней не было смысла. Существо наверняка уже почувствовало близость своей второй наживы. Все, что ему оставалось – вариться в котле собственных воспоминаний, пока боль съедает каждую нервную клетку его тела. Слушать аудио спектакль, состоящий из звуков, принадлежащих той, кто мог спастись, у кого был шанс унести ноги.

Точно. Марлоу.

Невидящим взором он пытался найти двигающееся в полутьме пятно. Рот тщетно открывался и закрывался – из него не доносилось и звука кроме призывного хлюпанья. Плевать он хотел на гордость, на мелкие перипетии. Блеквелл жадно жаждал лишь одного – выжить. Да, маловероятно, да, глупо. Но это было невдомек его умирающему мозгу. Он просто хотел жить. Хотел ухватиться за свой последний шанс.

И он это сделал. Точнее, она. Дерек уже ничего не видел. Но он чувствовал. Чувствовал нечто помимо адской боли. То был холод. Ледяной холод, сосредоточенный на груди и распространяющийся с поразительной скоростью по венам. Касание руки, разжигающее тлеющую искру в костер. Он ощущал это. Он не хотел это ощущать. Оно охлаждало сознание. Оно заставляло тело гореть.

Зрение, подобно рассеивающемуся туману, прояснялось. К конечностям возвращалось чувство осязания. Но почему, почему ощущение реальности с каждой секундой отдалялось все сильнее? Он слышал свои мысли все хуже, все глуше. Сознание утекало сквозь пальцы, пока перед его взором застыло лицо, спасшее его тело от гибели. Та, что даровала ему этот злосчастный шанс и каким-то неведомым образом забирала его назад.

Ведьма.

Осталось недолго. Осталось совсем чуть-чуть, и он не услышит собственный голос. Дерек Блеквелл взглянул ненавистным взором на Марлоу. Его рука метнулась вперед с предсмертным остервенением. Пальцы обвились вокруг тонкой шеи. Он сжимал их из последних сил, пока не настала темнота. Его голос потух также внезапно, как гаснет свеча, сдуваемая порывом ветра.

Он умер. Он определенно и совершенно точно умер. Боль отошла на второй план. Яд впитался в кровь, в сознание, мозг. И лишь бренное тело ощущало, как хладный туман озера обволакивает его со всех сторон. Как мерное покачивание лодки усыпляет сознание. И он не видел причин сопротивляться. Лучше так. Он устал. Он отдал все, что мог. И получил взамен покой.

Он закрыл глаза.

Сквозь тонкую розоватую кожу век ему почудилось движение, отливающее красным.

Он открыл глаза.

Он все также лежал. Но это было, пожалуй, единственным, что было также.

Костяшки уже побелели от напряжения. Под сильной хваткой трепыхалось девичье тело. От его руки. От его хвата. Пока мозг соображал, пытаясь решить, шутка ли это умирающего сознания или так выглядит мир после смерти, взгляд выцепил два глаза, принадлежащих той, что явно могла ответить на этот вопрос. Той, что буквально мгновение назад была его безмолвной попутчицей на Авалон.

- Какого хера происходит… - мышцы рук слегка ослабились. Достаточно для того, чтобы, сделав небольшой вдох, ответить. Недостаточно для того, чтобы можно было вырваться. - …Моргана?