Бессменные админы:
    ЗИМА 2021. [ Update is coming soon... ]
    Мистика, фэнтези в современном Лондоне. В игру допускаются:

    Легенды Камелота

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [15.07.2013] Скованные одной цепью


    [15.07.2013] Скованные одной цепью

    Сообщений 1 страница 12 из 12

    1

    Скованные одной цепью
    https://forumupload.ru/uploads/001a/f0/c8/16/707409.png https://forumupload.ru/uploads/001a/f0/c8/16/579609.png

    Лондонские доки, семь лет назад

    Генриетта Марлоу и Нил МакКензи

    Каллахэну подписан смертный приговор, но добраться до него не так просто как хотелось бы. И бандиты решают использовать для этого двоих из самого близкого окружения Каллахэна. Дело за малым - выбить из них нужную информацию.

    +2

    2

    [indent] В чем-то жизнь в качестве уличной проститутки была проще. Тебя снимают, ты называешь цену, тебе платят - и если повезет, то тебя не изобьет сутенер, не накачает наркотой и не заберет все деньги. Гера не жаловалась на уличную работу, не жаловалась она и тогда, когда несколько месяцев назад Филипп Каллахэн забрал ее с улиц в тепло и уют мягкой постели, пристроив в один из борделей, где роль элитной проститутки больше Марлоу подходила. Отоспавшись и отъевшись, хрупкая блондинка с лучистыми глазами оказалась в цене. Правда, основным ее клиентом теперь стал только ирландец, глава мафиозного клана, но жизнь настолько улучшилась, что испугаться Гера не успела.
    [indent] Как оказалось, зря.
    [indent] Девочка-проститутка могла оказаться очень ценным источником информации, не менее ценным рычагом давления, главное узнать об этом. Гера не разбиралась в этом, ни в тонкостях подобной политики, где выстрел как приговор без суда и следствия все решает. Она тратила деньги Каллахэна, когда день пошел наперекосяк, чужая рука зажимает рот, хватают за руки и тащат в минивэн без опознавательных знаков. Были бы эти знаки, все равно роли не играли бы, Гера шестым чувством осознавала, что ей не выбраться из фургона самой. Связанную ее бросили между сиденьями на пол, заткнув рот кляпом. Гэльскому Марлоу никто не учил, она и трети не понимала, что говорилось ее похитителями, но сложить два и два оказалось просто - она средство достижения цели, в качестве которой является давление на Филиппа Каллахэна. Сохранность тайны терпит крах, веревки трут руки, быть изнасилованной не страшно, а умирать - очень даже. ей всего лишь двадцать, жизнь развернулась лицом к ней, наконец, несмотря на специфические причины для радости, и сейчас ее тошнило от одной мысли о том, что все это оборвется в никуда по той причине, что у кого-то развязался язык.
    [indent] Гера не угрожает, кляп мешает; Гера не плачет, сил не хватает. Руки и ноги безбожно затекают, короткая юбка задирается настолько, что кружево нижнего белья и голое бедро притягивают не только внимание, но и чужое прикосновение. Тело - инструмент, и Гера лишь закрывает глаза. Для женщину, раздвигающей ноги за шелест купюр и способной выдать самый яркий оргазм на заказ, чужое желание ее поиметь не проблема, с этим она справится. Но резкий окрик "оставь ее" ввинчивается в уши, и в следующий раз к Гере прикасаются только для того чтобы поднять ее на ноги, протащить к старой рухляди на воде, запихнуть в трюм, похожий на грузовой. Она падает на колени, обдирая их, счесывает ладони, болезненно шипит. Руки и ноги они так и не развязали, пронаблюдав сцену с задней точки.
    [indent] - Что, нравится? Только я после такого тебе не дам, ни в зад, ни в перед, а мог бы кайфовать.
    [indent] Металлический лязг бьет больно по ушам, голова начала болеть еще в машине от духоты и запаха бензина, но сейчас пульсирует злостью в висках. Гера садится на коленях, и только тогда понимает, что тут не одна - а значит страху пока никто не дает права проявиться бледностью на лице и дрожью в пальцах. Темная тень проступает белым воротничком, к ней склоняется преподобный МакКензи. Они познакомились несколько недель при участии Каллахэна. Марлоу набожности не хватает, молиться ее не научили, но в церкви ей спокойно, а храм, в котором служит отец МакКензи дарит какое-то зыбкой ощущением тишины в душе, и просто посидеть между службами на лавочке уже достаточно для Геры. Он звал ее на исповедь, а она как-то мимолетно успела сказать однажды:
    [indent] - Вы не захотите слушать этого, давайте обойдемся. Останемся друзьями, так будет лучше для обоих.
    [indent] Гера так и не сказала, что ей нравится, как Нил МакКензи смотрит на нее.
    [indent] Так, как священник не имеет права смотреть на прихожанку.
    [indent] - Странное похищение, проститутка и священник. Впрочем, у нас с вами есть общее, Филипп. Кажется, нас ждет интересный вечер, святой отец.

    +1

    3

    У Нила не так уж и часто выдавались спокойные выходные дни, но нынче ему повезло - никаких срочных оказий в его старой церкви в последнний момент не образовалось, так что он мог совершенно спокойно заняться своими делами. Вспомнить наконец про ремонт в квартире, который оно обычно и бывало, чрезмерно затянулся, отогнать свою тачку в автомастерскую и наконец самое банальное - съездить наконец в ближайший маркет. В последнее время, у Нила совершенно не было возможности нормально пообедать или поужинать дома, так что в холодильнике давным-давно "мышь повесилась".
    В общем и целом, вариантов как продуктивно провести свободный день у Нила была уйма, но в какой-то момент все пошло не так.

    Свою машину Нил обычно оставлял на подземной парковке, примерно в квартале от своей квартиры. Так было удобнее и проще обходится без гаража - да и вполне по карману. К тому же машиной МакКензи пользовался не так часто, потому как чтобы попасть на службу, ему достаточно было просто перейти с одной чтороны улицы на другую.
    Открыв багажник, он нашел щетку и собирался как обычно обмахнуть ветровое стекло от пыли, как вдруг почувствовал как под ребро ему уперлось дуло пистолета.

    - Не дергайся, преподобный, - коротко и ясно выдал незнакомый человек за спиной у Нила. - Давай топай к машине - и не звука, если хочешь жить.

    Машина, к которой должен был подойти МакКензи, стояла неподалеку. Нил понятия не имел, что ему следует делать, но похоже что человек угрожавший ему пистолетом, был настроен серьезно. Оставив щетку на капоте, он направился к фургону, в котором при его приближении открылась дверь. Как оказалось, незнакомец был не один и явно начал терять терпение, начав подталкивать Нила пистолетом, чтобы придать ему ускорения.

    - Я не совсем понимаю, что вам от меня нужно.., - произнес Нил, оказавшись уже возле фургона. - Вы кажется меня с кем-то спутали?
    - Скоро узнаешь, что от тебя нужно, - без лишних расшаркиваний произнес человек за спиной. - Топай и не болтай. Мы просто прокатимся и немного поболтаем о Каллахэне.

    По правде говоря, Нил никогда не имел дел с оружием, да ему и не нужно было этого. Но он не вчера родился и оказавшись возле фургона, догадался в чем здесь было дело. Несколько месяцев назад в церкви, где служил МакКензи появился некий мистер Каллахэн, представившийся солидным бизнесменом. Благотворителей в приходе и без него хватало, однако Нил не стал отказываться от возможности получить еще помощь для нужд церкви. Но при всем при этом, МакКензи не поленился поискать информацию о мистере Каллахэне и узнал о том, что его имя фигурировало в нескольких делах, связанных с переделом сферы бандитского влияния, но доказать его причастность к этим делам так никому и не удалось.

    Наверное стоило бы попытаться сбежать... но Нил все еще был уверен, что все происходящее, какая-то дурацкая ошибка. Он ведь ничего не знает о Каллахэне - за исключением того что можно было прочесть в открытом доступе. Вот только слушать Нила никто не стал - его скрутили, стоило ему подойти ближе к фургону и прислав пару раз в поддых, затолкали в машину. А после примерно получаса поездки вытряхнули в доках и посадили в трюм какой-то старой и ржавой посудины.

    В трюме было темно и стоял мерзкий сладковатый запах. Часть трюма была подтоплена, где-то капала вода и был отчетливо слышан плеск волн. Иллюминаторы, служившие единственным источником света располагались достаточно высоко, так что дотянуться до них, Нил не сумел бы, несмотря на свой достаточно немаленький рост. И сесть в трюме можно было только на несколько старых деревянных поддонов, поставленных один на другой - по всей видимости ранее их использовали для ящиков с каким-либо грузом. Нил уселся, подстелив свой пиджак и понятия не имея, что ему следует делать.
    Так прошло около часа, а затем железная дверь снова распахнулась и в трюм втолкнули... хорошо знакомую Нилу Генриетту Марлоу. Каллахэн познакомил его с ней несколько недель назад и эту девушку МакКензи не мог забыть, как не старался.

    - Гера... что происходит?? Я не понимаю, какого черта им от нас надо.., - выдал Нил, принявшись развязывать веревки на руках и ногах у Геры. - Они что-то говорили о мистере Каллахэне и не стали слушать меня, когда я попытался объяснить, что я не в курсе его дел...

    Справившись с веревками, он аккуратно подхватывает Геру на руки и сажает на деревянный поддон, подстелив для нее свой пиджак.

    +1

    4

    [indent] - Спасибо.
    [indent] Руки и ноги затекли ужасно, но насколько, Гера осознает только когда руки Нила освобождают ее от веревок. Она стонет, старается размять ноги, растереть запястья. В трюме сыро и неприятно, очень хочется домой. В таких местах Марлоу бывать как-то даже и не приходилось, даже будучи нищей уличной шлюхой она все равно получала чуть больше, видимо, за свои какие-то способности, за свою красоту. А тут все было настолько отвратительно, насколько она в своем приобретенном лоске не соответствовала картине.
    [indent] Гера издает глухой смешок. Преподобный и правда, что ли, не понимал?
    [indent] - Вы не выглядите настолько наивным, преподобный МакКензи, чтобы так говорить… - но посмотрев на МакКензи, Гера решает, что в принципе все возможно. Любопытно, конечно. – Вы знаете, кто такой Филипп Каллахэн?
    [indent] Конечно, для священника Филипп мог быть просто прихожанином с тугим кошельком, и тогда Нил и в самом деле не имеет никакой пользы для похитителей. Но тогда выходит, что Филипп никогда по-настоящему не исповедовался, но на кой черт ему тогда духовник? Не то чтобы они обсуждали с Каллахэном его набожность, им некогда было, но когда он привел Геру в церковь Святой Этельреды, она решила, что для него это место и правда важно. Он отмаливает грехи, делает это как может, но с искренностью в душе, по крайней мере, чеки выписывал именно так. Тем страннее задавать свой вопрос Нилу.
    [indent] Знала ли Гера сама человека, который вытащил ее со дна, с которым она спала?
    [indent] - Они хотят от вас информацию, которой, по их мнению, вы можете владеть. Того же они хотят от меня, правда, в моем случае я еще рычаг давления на Филиппа.
    [indent] Гера усмехается нехорошо. Филиппу, конечно, с ней хорошо, еще она приносит пользу, если ее подложить под правильный объект, как правило, Марлоу всегда уходит с информацией. В какой-то степени похитители правы, она владеет определенными данными, правда, на ее собственный вкус, не особо ценными. Но если они хотят заставить Каллахэна сделать что-то, пригрозив отрезать ей уши, соски или что-нибудь еще, то они зря стараются – вряд ли этот мужчина променяет, что имеет, на Геру. Таких как она у него могут сотни, и он всегда найдет замену одной кукле другой.
    [indent] Подобные мысли не располагали к оптимизму. Не располагал и быстро формирующийся насморк, в этом сыром месте становилось все гораздо хуже с каждой минутой. И выбраться отсюда Гере казалось невозможным. Она не Брюс Уиллис, да и Нил МакКензи не выглядел таковым, даже не смотря на свои крепкие руки. Может, конечно, им повезет и окажется, что в прошлом преподобный морской котик с жаждой убийства, которую прячет за воротничком, чтобы она его не сожрала. Но верилось с трудом, да и иллюзиями Марлоу не страдала. Благо, ее работа предполагал определенное знание психологии и умение применять это знание на практике.
    [indent] - Что ж, мы с вами заперты, пока еще не на самом дне Темзы, выбраться без посторонней помощи нам не суждено, сидеть в молчании я ненавижу, исповедоваться не буду, так чем займемся, преподобный? Не будь вы таким строгим на вид католиком, я бы предложила вам скрасить это время, секс хорошо согревает, если уж на то пошло. Но вы вряд ли согласитесь.
    [indent] Бледно накрашенные губы девушки растягивает улыбка. Вне своей работы она выглядит так молодо, что легко ее принять за выпускницу школы. Гера принципиально пренебрегала ярким макияжем и всеми попытками подчеркнуть и без того броскую своей на первый взгляд чистотой, зачем, если этого хватает по необходимости.

    +1

    5

    - Я знаю, кто такой Филипп Каллахэн... но то что он рассказывал мне, навряд ли пригодится этим людям, - вздохнув, ответил Нил. - Это были рассказы о прошлом, без упоминания конкретных имен и мест - это все что я могу сказать.

    Тайна исповеди священна, даже для такого человека как Каллахэн. Нил обязан был хранить молчание до самой своей смерти, пусть даже все что ему стало известно за время знакомства с ирландцем, вполне могло бы заинтересовать полицию. Но есть законы и правила, которые правоверный католик и тем более служитель церкви не может переступить.
    Что же до правды, которая стала известна Нилу, то здесь все было просто. До того как стать боссом, Каллахэн работал на человека, что руководил делами клана до него и был исполнителем так называемой грязной работы и специалистом по решению проблем. Проблемами весьма часто оказывались люди, мешавшие развитию бизнеса, так что крови на руках Каллахэна было немало. И как многим до него, этот кровавый водоворот со временем стал тяготить его душу... пусть даже такое выражение как "раскаявшийся убийца" звучит смешно и нереально.

    Но и такое бывает в этой жизни?

    Выслушав этого человека в первый раз, Нил реально не знал как ему быть. У него самого не было еще печального опыта близкого столкновения с каким-либо насилием... и помнится, услышав об этом, Каллахэн рассмеялся, назвав его единственным счастливым человеком из своего окружения. По правде говоря, смиренно слушать рассказы ирландца было нелегко. Он так просто говорил об убийстве, что становилось страшно - ведь по сути дела, Каллахэн ведь не один такой в Лондоне, или во всей Великобритании? Подобных ему много и все они мнят себя всесильными, безнаказанно творя зло и не получая никакого наказания по делам своим.

    МакКензи пытался просить совета у епископа, но для него деньги Каллахэна, которые тот был готов тратить на нужды церкви, были куда важнее его души. Нилу было приказано продолжать оказывать помощь ирландцу и он не смел ослушаться и не замечал как в глазах окружающих мало-помалу становится "человеком Каллахэна". Видимо и эти бандиты были уверены в этом, не зная всей подноготной...
    Нил в очередной раз вздохнул, взглянув на Геру. Для него было удивительно то спокойствие, с которым она попыталась разъяснить ему ситуацию. И Нил не вчера родился, чтобы не понимать, как именно из него будут добывать эту самую необходимую информацию.

    А еще, он непроизвольно вздрагивает, когда Гера говорит о возможности "скрасить время". Так говорит, словно видит его насквозь, в то время как Нил был уверен, что сумел хорошо скрыть свою симпатию к ней... или даже не симпатию уже, что уж врать самому себе?
    Глупо было становится духовником бандита и убийцы, но еще глупее было влюбляться в его женщину. Или собственность, если уже называть вещи своими именами...

    - Мне всегда нравилась ваша откровенность, - он заставляет себя улыбнуться ей. - Вы необыкновенная... и так часто снитесь мне, что я всегда терялся, видя вас наяву. Жаль, что снова встретится нам довелось при таких обстоятельствах.

    Она так красива, что Нил потерялся с того самого момента как Каллахэн их познакомил. И чем дольше они общались, тем больше МакКензи ловил себя на мысли, что желал бы не просто ее видеть. Он прекрасно понимал, что должен буквально бежать от подобных мыслей, но никак не мог заставить себя сделать это. А сейчас настал такой момент, что у Нила попросту может и не быть иной возможности сказать ей обо всем. Слишком красноречивые рассказы Каллахэна не оставляют никакой надежды на то, что получится вырваться из этого чертового трюма, потому как бандиты навряд ли оставят ненужных свидетелей в живых. Не зря же они не озаботились тем, чтобы прикрыть лица?

    - Я... я думаю что.., - снова посмотрев на Геру, Нил одергивает себя на полуслове, не договаривая. А затем, неожиданно для самого себя находит ее губы своими, в очень осторожном и можно даже сказать робком поцелуе.

    Отредактировано Niall McKenzie (2021-01-12 07:34:06)

    +1

    6

    [indent] Юность Геры как проклятье, знает она больше, чем хочет, знает столько, что лучше бы не знала, забыла и не помнила. Смотрит на священника - и правда он, что ли, не понимает?
    [indent] - В ваших знаниях есть столько информации, что вы себе даже не представляете, преподобный МакКензи. А места и имена они сами подставят.
    [indent] Одну тайну Гера знает - о дочери Каллахэна, совсем еще девочке, подростке, не готовому к подобной жизни, которую ведет ее отец. Жестокость и беспрекословное повиновение, которому Гера учится до сих пор, но ей проще, она точно знает, что от повиновения ее жизнь зависит, а жить ей хочется всегда, но сейчас - особенно, когда она может получить от этой жизни все и немного больше.
    [indent] Ей всегда было интересно, был ли выбор у Нила МакКензи? У Геры его не было, она не считала выбором нищету и уличную проституцию, видела только один свой путь, настолько понравится Филиппу, чтобы оказаться в его постели на постоянно, затем нужно было научиться его любить, и в этом Гера проблемы не испытала. Ее путь был прост и примитивен, но что на самом деле испытывал преподобный, став личным исповедником человека, который хладнокровно был способен убить того, кто стоял на его пути. Гера не видела, как Филипп убивал, не хотела бы этого увидеть, цепляясь за свою неосведомленность, как за щит, способный ей оставить хотя бы крови сладостной наивность, от которой всегда что-то отваливалось в связи с прожитыми годами, полными сложностей. Марлоу в принципе никогда не задавалась лишними вопросами относительно МакКензи, но теперь они заперты в обществе друг друга, возможно, он последний человек, которого девушка видит в своей жизни, не считая того урода, который ее убьет. Риск смерти холодит ей руки, сжимает желудок, ей страшно - но она старается не впасть в истерику, из которой не выбраться, затопит ее собственным страхом, вкус которого отвратителен. Лучше говорить. Задавать вопросы. Ставить Нила в неудобное продолжение, пользуясь своей приобретенной шлюховатостью.
    [indent] Священник так смотрит на нее, что двойственности в его взгляде не существует, и Гера внутри с удивлением понимает все, что в душе МакКензи ворочается странным чувством. Она не училась читать мужские взгляды, но знает каждую их переменную, каждый их оттенок, и сейчас и самой хочется улыбнуться, чтобы пошутить глупость, не дозволенную в обществе мужчины с воротничком. Сводит пальцы в замок, но не успевает ничего сказать.
    [indent] - Я вам снюсь обнаженной?
    [indent] Вообще-то можно было спросить что-то другое. Например, какие жизненные перипетии завели его в в церковь, так ли он верить в бога и так далее, но вместо этого задает вопрос в тоне сказанного Нилом ранее, в надежде, отпугнуть его от странных признаний, с которыми черт знает, что делать. И лишь полсекунды спустя понимает, что святой отец уже ступил на скользкую дорожку даже без старания с ее стороны. Гера замирает в непонимании ситуации, едва отвечает на поцелуй, опомнившись, подается назад. Дыхание Нила обжигает ей лицо, глаза так близко, темно-синие сейчас, но в них столько переливов, что и дыхание у девушки сбивается.
    [indent] Она шутила.
    [indent] Шутка становится болезненной реальностью несбыточного.
    [indent] - Вы поругались с богом и решили отвлечься? - Усмехается она. - Так многие мужчины поступают, приходят к шлюхам после ссор с женой, если у них не любовниц. Это хоть немного утешает их в том, что они хоть кому-то нужны, раз жена их не понимает, то поймет жрица любви. Но как же ваши заветы, святой отец? Целибат?

    +1

    7

    Я думаю, что люблю тебя...
    Весьма корявое признание в любви, если не сказать больше... но и его Нил озвучить не успел, поддавшись наконец соблазну, что мучил его с того самого момента как он осознал, что Гера ему нравится. Они наверное успели стать друзьями, за то недолгое время что успели пообщаться и это самое общение доставляло им обоим удовольствие, ровно до тех пор, пока МакКензи не позволил себе взглянуть на Геру иными глазами. Он не думал, что когда-либо способен настолько увлечься красивой женщиной, зная что у него иное предназначение в этой жизни, но как верно говорится - никогда не стоит зарекаться от чего-либо.
    Нил не вчера родился и без лишних объяснений понял, кем Гера является для Каллахэна. Не просто любовница, а скорее его собственность. Красивое и приятное дополнение ко всему чем владел этот бандит. Наверное, по-своему Каллахэн любил Геру... вот только для Нила любовь всегда имела немного другой смысл. Серьезно влюбляться до знакомства с Герой ему не приходилось и скорее всего он родился этаким романтическим дураком, представлявшим себе некую книжную, идеальную модель любви и любовных отношений. Когда один человек готов совершенно растворится в другом, найти для себя целый мир и находить счастье хотя бы в малом - видеть того кто дорог, без возможности коснуться или позволить себе рассказать о собственных чувствах.

    И как все наивные влюбленные дураки, Нил был уверен, что ничем себя не выдал. Каллахэн познакомил с ним Геру, без какого-либо тайного умысла, но заметив что преподобный увлекся девчонкой, нисколько его не осуждал за это. Во-первых, понимал как мужчина мужчину, а во-вторых, красоту и опасную притягательную чувственность Геры не заметил бы только полный дурак. Она умела обращать на себя внимание и оказавшись с ней рядом, было сложно ее забыть. Тем более человеку, которому было запрещено даже думать о женщине, не то что позволить себе влюбиться.
    Каллахэн всегда ценил Нила, как человека способного слушать и хранить секреты. В окружении главаря мафии, как несложно догадаться, было крайне мало людей, которым он мог бы доверять. По-настоящему - так чтобы быть уверенным, что его откровения не выйдут за пределы доверительной приватной беседы. К сожалению, решив вспомнить о боге, Каллахэн не подумал о том, что своим расположением и доверием может подписать кому-то смертный приговор.

    - Я просто люблю вас, - тихо произнес МакКензи, в ответ на вопрос Геры. Она позволила ему поцеловать себя, но оборвала этот поцелуй, словно опомнившись. - Наверное, я должен стыдится этого чувства, потому как оно сильнее меня и я не могу ему сопротивляться. Я бы никогда не сказал вам этого, дабы не ставить в неловкое положение... но ситуация такова, что я не могу промолчать. Простите меня. Сейчас не место и не время для подобных глупостей..

    На этом самом месте, согласно закону подлости раздается лязг открываемого замка. И один из бандитов, с пушкой в руке, зайдя в трюм, указывает на Нила.
    - Эй ты, топай на выход, святоша. С тобой желают побеседовать.
    МакКензи приходится подчинится и судя по всему, его бандиты опасным не посчитали. Он пошел по коридору, подгоняемый своим провожатым, не думая о том, что будет с ним. Нилу было страшно за Геру. Что эти отморозки сделают с ней? Надо было использовать любой, даже мизерный шанс на спасение, пусть даже он не особо умел драться, просто потому что в этом никогда не было необходимости. Но в юности, МакКензи когда-то играл в хоккей, так что знал как можно взять противника на корпус, используя эффект неожиданности и свой немаленький рост и физическую силу.
    - Что вам нужно от меня? - резко остановившись, он оборачивается к бандиту.
    - Ты оглох, придурок? Я сказал тебе топать, а не болтать! - рявкнул тот, наставив пушку на Нила и далее все происходило в считанные секунды.

    Поднырнув под ствол, МакКензи бросился на противника и сбив его с ног, успел хорошенько врезать ему по лицу пару раз. Но Нил не учел того, что тот может выстрелить, а выстрелы привлекут еще двоих бандитов, поджидавших появления преподобного в старой радиорубке. Завязывается капитальная драка в узком коридоре, в результате которой МакКензи оказывается на полу с пулей в предплечье и сломанной рукой, потому как парни явно забыли для чего притащили его на эту проклятую посудину. Вторая пуля чертит кровавую полосу на виске преподобного, скользя по касательной - и если бы она попала чуть левее, все было бы уже кончено. Рукой Нил успел прикрыть голову, когда один из бандитов попытался приложить его хорошенько металлической трубой.

    - Да еб же вашу мать.., - спустившийся с палубы четвертый бандит, которому весьма невовремя приспичило перекурить, застает картину маслом, разве что без золотой рамы. - Вы что творите?! Ну и кому он теперь что расскажет?? Да какого хера вы его так уработали??!
    - Ублюдок напал на меня и всю рожу разбил мне, - пожаловался придурок с пушкой, хорошенько пнув отключившегося Нила ногой в поддых. - Что мне было делать? Ждать пока он меня придушит? Да пошел ты, я на такое не подписывался.
    - Утром приедет босс и захочет узнать о результатах... и ты сам будешь объяснять ему, на что ты подписывался, кретин! Ладно, тащите его в рубку и молитесь, чтобы он не откинулся, до приезда босса. Что за долбоебы...

    В радиорубке желаемого допроса не выходит, потому как МакКензи периодически отключается от боли. У него капитально разбито лицо, так что видеть "собеседника" он может всего лишь одним глазом, потому как второй попросту не открыть. Звуки окружающей реальности Нил слышит так, словно они доносятся из какой-то гулкой трубы. Его спрашивают о Каллахэне, говорят, что он не может не знать интересующей их информации, раз уж ТАК ДОЛГО находится в клане. О каком клане идет речь Нил не имеет не малейшего понятия, но понимает, что должен сейчас максимально тянуть время. Каллахэн, без сомнения, человек опасный и вся надежда на то, что он решит вытащить хотя бы Геру из этого дерьма. И если раньше сама мысль о том, что ирландец пользуется Герой словно вещью заставляла Нила испытывать неведомую для него доселе ревность, то сейчас он хочет, чтобы тот захотел вернуть ее себе любой ценой.
    - Я все скажу вашему боссу, - прохрипел Нил, сплюнув на металлический стол, перед которым его усадили, чтобы перевязать огнестрельную рану. - Если тронете девушку... ничего не узнаете.
    - Ладно, до утра мы можем подождать. А потом закатаем тебя и девчонку в бетон, если будете выебываться, - ответил тот из отморозков, что командовал своими подручными. - Думай преподобный... и советую тебе все рассказать о делишках Каллахэна.

    Нила снова тащат в трюм и швыряют на грязный металлический пол. Покрытая ржавчиной железная плита под щекой, приятно холодит ее и МакКензи отключается прежде чем ощутит прикосновение ладони Геры к своему лицу.

    Отредактировано Niall McKenzie (2021-01-25 13:05:49)

    +1

    8

    [indent] МакКензи ошибается во многом, но главное в том, что сейчас не место и не время для таких признаний. Им никогда не будет ни место, ни время, хотя бы потому, что Гера никогда не позволит себе подобного. В ней нет пиетета перед саном Нила, пусть со своими отношениями с Богом он сам разбирается, но Филипп не примет измены, не примет чужой любви к своей собственности, ничего из этого не примет. И она просто должна отвернуться, не слушать, не слышать, не думать и просто забыть.
    Продолжить этот неудобный разговор им не удается, и Гера даже чувствует облегчение несмотря на то, что парни хватают МакКензи. Странно, что начинают не с нее, но, возможно, ею они будут торговаться с Филиппом, а это значит, что ее пока калечить нельзя.
    [indent] Она не сидит на месте. мысли бродят в голове и в попытке их приглушить, Гера исследует трюм. Ничего хорошего не находит, в темных углах нет лазеек для побега, в ведре есть вонючая вода, лампочки живые только там, где они с Нилом сидели. Она старается не думать, вернется ли он живым в трюм. Эти парни умеют задавать вопросы так, что не ответить на них не выходит. И Гера ждет, что МакКензи не выдержит, его спасение только в том, что он в самом деле не знает ничего, что было бы нужно конкурентам Каллахэна.
    [indent] Когда в двери проворачивается со скрипом ключ, Гера уже на ногах, не зная, что ее ждет. Сердце колотится в груди, но на нее никто не смотрит, только Нила затаскивают и бросают прямо на полу. Марлоу слишком медленно двигается, слишком медленно склоняется над преподобным, в ужасе рассматривает степень его избитости. Кажется, что на нем нет ни единого живого места, но он дышит, он жив, и это уже сравнительно хорошо. Кое-как Гера умудряется оттащить его к поддонам, но дальше задача становится непосильной. Слишком хрупкая для Нила, Гера смиряется с тем, что удобно его никак не устроить.
    [indent] Кое-как она отрывает от блузки часть рукава, мимолетно жалея, что не одела чего-то, что ей не жаль. Почти смешно, и девушка еле сдерживает смешок, когда понимает, что в такой момент, думает о насущном. О стоимости блузки, которая теперь не подлежит ремонту. Вода все еще воняет, но это лучше, чем ничего, и Гера аккуратно импровизированной салфеткой стирает в лица Нила кровь, обнажая все ссадины, весь один сплошной синяк, в который превратилось его лицо.
    [indent] Какое-то время священник находится в отключке. Гера кладет его голову на свои угловатые коленки, сама опирается спиной на стену. Думает о том, что если Каллахэн не поторопится, то тут могут оказаться два трупа, один избитый, второй красивенький. Меньше всего Геру волнует степень надругательства над ней, это не проблема. Собственная психика как-то смиренно относится к насилию, тело уже давно инструмент, с кем только спать не приходилось. Побои и бдсм тоже имелись в репертуаре. Наверное, она бы сломалась быстрее, если бы не Филипп. Тот вытащил ее с улицы, пусть и не сразу из проституции. Какое-то время она подрабатывала в одном из элитных борделей, куда клиенты приходили только со справочкой об адекватности. Но очень быстро стало ясно, что Каллахэн собственник до мозга костей.
    [indent] Без часов было трудно определить время. Без окон было трудно определить день или ночь. Когда Нил со стоном шевелится на коленях Геры, она не может понять, сколько прошло часов или дней после допроса преподобного. Кажется, она сама успела задремать, и тело теперь ощущается застывшим и ломким. Гера закусывает губу, сдерживает стон от боли в спине, старается потянуться так, чтобы меньше было дискомфорта для Нила.
    [indent] - И на кой черт ты решил побыть героем? Тебе что, жить надоело?
    [indent] Никто не просил Нила молчать. Это глупо, молчать, чтобы тебя убили. Кровные тайны можно хранить до смерти, но все тайны Нила таковыми не были.
    [indent] - Ты теперь в паршивом состоянии из-за своего героизма. Комиксы любишь? Ну так вот, очень похож на некоторых идиотов-героев.
    [indent] За грубостью Гера прячет беспокойство. Нилу не нужно знать, что она переживает очень за его целостность. Не нужно, иначе он решит что-то для себя, а если они выживут, это будет лишним в их отношениях.
    [indent] Если они выживут, ей придется объяснить преподобному, что Бога любить безопаснее, чем любовницу главы мафии.

    +1

    9

    Нил не знал, сколько времени провел в отключке. Но постепенно, начали возвращаться звуки окружающей реальности и боль, от которой сейчас было никуда не спрятаться. Он пришел в себя, обнаружив что его голова лежит на коленях у Геры - как бы ему не было плохо, он был рад, что бандиты не тронули ее. Это означало, что у Каллахэна есть время только до утра, чтобы вытащить их, потом уже будет поздно. Если эти кретины поймут, что МакКензи блефовал и ему нечего рассказывать...

    - Гера, мне просто надоело быть жертвой.., - ответил Нил, постаравшись сфокусировать свой взгляд на лице Геры. - Мне подумалось, что я успею провести хотя бы один известный мне болевой прием тому мудаку, что тыкал в меня пушкой. Жалко только выбить оружие не удалось.

    Жалея Нила, Гера не называет конкретно его идиотом, но в общем и целом, совершенно права. Он поступил как идиот, бросившись на вооруженного человека, для которого не в новинку было спускать курок при случае. МакКензи бы даже посмеялся над самим собой, если бы ему не было так больно сейчас. Ему следовало придумать, какую байку скормить конкурентам Каллахэна, чтобы максимально потянуть время и отвлечь их внимание от Геры - но конкретно сейчас, в голову ничего не шло. Да и потом, Нил был далек от криминала и не имел не малейшего понятия, какими из известных ему о Филиппе сведений можно поторговаться.

    Но раз его считают "человеком Каллахэна"... поэтому, надо было что-то придумать.

    - Я не люблю комиксы, - ответил Нил, коснувшись руки Геры своей ладонью. - Но я выбил для нас время до утра... Надеюсь, что наш общий друг Филипп оправдает свою репутацию.

    Современные люди обожают ужастики. Предпочитают бояться чего-то нереального и эфемерного и не понимают, что в действительности является по-настоящему страшно. С точки зрения нормального обывателя, Каллахэна можно было назвать страшным человеком. Он планомерно шел к криминальной верхушке, не гнушаясь уничтожать всех тех, кто ему так или иначе мешал. Наверное, Филипп не все рассказал Нилу, но и того что было сказано, уже хватало для того, чтобы составить о нем мнение.
    Но если ранее откровения ирландца несколько шокировали Нила, то сейчас очень хотелось чтобы он успел появится на этой проклятой посудине, чтобы спасти хотя бы Геру.

    Откровенно говоря, Нил считал себя уже трупом. Потому как если босс этих кретинов, что отделали его словно бог черепаху, не дурак, то он быстро поймет, что ничего путного для себя не узнает. Так что расклад был поистине дерьмовым, особенно если учесть, что сейчас Нилу было крайне сложно сосредоточиться и его почти вырубало от боли.
    Ему было так плохо, что он не сразу услышал приглушенные звуки выстрелов, что раздавались где-то снаружи. Причем это были не отдельные выстрелы, а целая автоматная очередь. Все эти звуки приближались, гулко отдаваясь в проржавевшем металле, из которого была сделана старая посудина.

    Нил с трудом заставил себя приподняться, прислушиваясь к выстрелам, когда все внезапно стихло. Минуту спустя в коридоре за железной дверью раздались шаги, а затем щелкнул замок и в трюм вошел Филипп Каллахэн, собственной персоной, в сопровождении двоих крепких парней с автоматами.

    - Твою же мать, - констатировал факт ирландец, подойдя к Нилу и Гере. - Надеялся, что не опоздаю, но лошок из которого выбивал информацию, оказался чересчур упрямым. Гера, ты в порядке? Сейчас некогда особо болтать, так что поедешь вместе с Нилом в частную клинику. Охрану я вам дам и позвоню туда, чтобы вас там ждали. Там вы двое будете в безопасности, а у меня есть еще одно срочное дело до утра. Как только освобожусь, приеду и привезу все что может понадобится.

    Он сделал знак своим подручным поднять Нила, после чего протянул руку Гере.

    - Гера, эта клиника все равно что форт Нокс - там вы двое будете в безопасности, - произнес Каллахэн. - К утру, если все сложится удачно, уже можно будет никого не опасаться. Оставайся там и жди моего звонка.

    Оказавшись вне корабля, Нил разглядел два внедорожника возле пирса. Его со всеми предосторожностями усадили в один из них, после чего реальность в очередной раз крутанулась на сто восемьдесят градусов и он отключился.

    +1

    10

    [indent] Выбить ночь – это хорошо, но это еще не гарантия того, что все закончится лучшим образом. Гера не знает, благодарить ли ей Нила или обозвать кретином, оба варианта сейчас равномерно звучат в ее голове. Остается и правда надеяться на то, что Филипп окажется быстр. Что ему не все равно, что будет с теми, кто ему доверился, кто оказался с ним связан.
    [indent] Слава богу, МакКензи больше не пытается признаваться в любви. Гера даже испытывает облегчение, пусть и с толикой грусти – этому мужчине от нее, похоже, не надо ничего, кроме возможности ее любить. На фоне того, что происходит в ее жизни, это бесценно. Но такому как Нил МакКензи рядом не удержаться, и от этого становится неловко, неудобно, неуютно.
    [indent] Эта реальность не предназначена для простой и чистой любви, только выживания за счет чужих чувств.
    [indent] Какое-то время они сидят молча. Нил слишком избит, видимо, чтобы вести разговоры, а Гера не настолько болтлива, чтобы наполнять помещение звуком своего голоса. К тому же ей страшно, хотя она об этом не говорит, время отследить невозможно, но Марлоу по внутренним часам отсчитывает секунды-минуты-часы, и время неумолимо катится к условленному времени, когда все это продолжится дальше. Возьмутся за нее.
    [indent] Впрочем, ей везет. Похоже, из этой истории Гера выйдет без ущерба для самой себя. Она напрягается, когда слышит звуки, похожие на выстрелы, которые звучат под аккомпанемент чужих шагов. Это может быть Филипп, но может быть и не он, сказать сложно сейчас. В любом случае, будучи абсолютно беззащитной перед теми, кто находится за дверью, остается только молиться и ждать. Правда, пошутить про молитвы Марлоу не успевает, дверь со скрипом поддается под чужими усилиями и в помещение ступает Каллахэн. Облегчение накрывает с головой. Гера пользуется тем, что Нил успел приподняться с ее колен, чтобы самой бросить к Филиппу и его протянутой руке. Она пока не в состоянии осознать его слова, как всегда бывает, шок перекрывает всю реальность собой. Если успела держаться до этого, то легко расклеиться после. Марлоу старается не разреветься, когда утыкается в плечо любовника, чувствует тепло его рук и свою защищенность.
    [indent] Неловко за эту сцену становится потом, уже в клинике. Гера отчаянно отбивается от осмотра, уверенная, что с ней ничего не произошло, и кроме порванных колгот и пары ссадин на коленях нет причин для осмотра. Ей выдают врачебную робу, больше ничего подходящего для смены одежды нет, отправляют принять душ в ординаторскую, а когда она приводит себя более-менее в порядок, то разрешают посидеть в палате у Нила.
    [indent] Ей так многое разрешают, что можно легко понять, сколько денег вложил сюда Филипп. Работники этой клиники не будут сообщать в полицию об избитом священнике, хотя обязаны. Но об этом никто не узнает, к ним с претензиями не придет. И Марлоу спокойно проходит в палату, где в полумраке лондонского вечера дремлет Нил. Гера усаживается в кресло, подбирает под себя ноги. За порогом остается один из ребят Филиппа, видимо, никакие меры безопасности клиники не способны его убедить оставить Геру без присмотра. Это хорошо. Это приятно. И Гера может расслабиться, почувствовав себя увереннее.
    [indent] Это что-то да значит.
    [indent] Нил не погружается в глубокий сон, видимо, присутствие Геры мешает, и он ворочается, а затем и глаза открывает. На улице уже совсем темнеет, и Гера щелкает ночником сбоку от кровати, его свет освещает ее лицо, но едва достает Нила, что создает для него комфортные условия в таком самочувствии.
    [indent] - Врач сказал, что жить будешь, - это Гера тоже успела выпытать, не то чтобы кто-либо не хотел отвечать на ее вопросы. Похоже, конфиденциальность тут имела свои специфические моменты. – Но больше так не делай, это уже моя личная просьба. Оно того не стоит, Нил. Ни тайны Филиппа, ни я. – Девушка оглядывается на парня в коридоре, между ними преградой служит дверь, но она все равно понижает голос: - И не надо влюбляться в меня, Нил. Никому из нас это не нужно. мы все равно не способны создать что-то хорошее в едином порыве, а твоя жизнь стоит больше, чем моя, но в случае чего тебя никто не пожалеет. Поэтому не повторяй больше вслух слова любви, не вынуждай меня избегать встреч. Это тоже вызовет вопросы у Филиппа.

    +1

    11

    Любая возможная опасность - стресс для человеческого организма, особенно если человек никогда прежде не сталкивался ни с чем подобным. И далее есть три возможных варианта принятия и осмысления случившегося. Первый - порадоваться тому что все уже прошло и просто жить дальше, второй - надолго стать пленником противного липкого страха и последний - ощутить опустошение.
    В случае Нила МакКензи, вступил в действие третий вариант, немного осложненный потерей крови. И вроде бы он реально сделал все что от него зависело, чтобы отвлечь внимание бандитов от Геры... но если бы умел драться по-настоящему, то сумел бы разоружить того кретина в коридоре и решить проблему самостоятельно. Не то чтобы Нилу нравился подобный расклад, но быть жертвой ему нравилось еще меньше.

    Придя в себя немного раньше положенного срока, Нил приоткрывает глаза и щурится от яркого света ламп в операционной. Вместе с возвращением в реальность приходит и боль, но только явно приглушенная каким-то сильнодействующим препаратом. Медсестра аккуратно заканчивает перевязывать Нилу руку и закончив с этим делом, наклоняется над ним.
    - Как вы себя чувствуете?
    - Еще пока не понял, - ответил МакКензи. - Вроде бы жив...
    - Постарайтесь не шевелиться, хорошо? - произнесла девушка, проверив реакцию зрачка здорового глаза на свет. Второй был под повязкой. - Все будет хорошо, вы очень скоро поправитесь. А пока что вам бы надо хорошенько выспаться.

    Он позволяет себе провалиться в сон и видит в этом сне родную Шотландию. Эдинбург и старый дом родителей в пригороде, от которого всегда исходило ощущение какой-то абсолютной и неизменной надежности. Сейчас Нил подумал именно так, но в дни его юности все было совершенно иначе. Человеку наверное свойственно считать все хорошо знакомое скучным и приевшимся, а незнакомое более интересным?
    На фоне изумрудно-зеленой, свежей и сочной листвы деревьев в какой-то момент появляется лицо Геры. Она улыбается Нилу, вокруг царит благоговейная тишина и никто не мешает им находится рядом друг с другом. Так словно в этом счастливом мире видений нет никого кроме них двоих.

    Пошевелившись во сне, Нил вновь ощущает боль, которая прорывается в его сон и заставляет открыть здоровый глаз. Гера рядом, она почему-то одета в медицинскую робу, но насколько МакКензи может судить в своем теперешнем состоянии - цела и невредима. Он слушает ее очень внимательно, зная что она права. Каллахэн при всей своей лояльности, не потерпит посягательства на свою собственность и не станет церемонится с собственным духовником. Вот только на этот раз, издеваться над Нилом никто не будет, его просто и незатейливо пристрелят.

    - Гера... ты знаешь, что уже поздно отговаривать меня от этого. Но я не собираюсь приносить тебе какие-либо проблемы.., - ответил МакКензи. - Никаких лишних вопросов не возникнет, тебе не о чем беспокоиться. Избегать меня тебе тоже не придется.

    До этого похищения, Каллахэн не единожды приезжал в церковь где служил Нил вместе с Герой. Ей там нравилось, а ирландец рад был ей угодить и охотно брал ее с собой. И так как Каллахэн понятия не имеет, что произошло в том проклятом трюме, то будет продолжать в том же духе, тогда как Нил будет обречен помалкивать, чтобы не нарваться на новые неприятности и не испытывать пределов терпения Каллахэна.

    Как там сказала Гера? Любить бога куда безопаснее, чем любить ее... вот только Нилу явно уже не хватало одной лишь прежней, безграничной любви к богу.

    +1

    12

    [indent] Нил МакКензи упрям до безобразия. Гера губы поджимает, качает головой. Ей не нужна его любовь, ей его любовь ни даром, ни за плату не сгодится. С этим что-то нужно делать, но священник решил, что так жить ему интереснее, но Гера оценить этого не может, как ни старайся. Остается надеяться, что Нил справится с собственными чувствами, не навлекая проблем ни на Геру, ни на самого себя.
    [indent] Девушка подавляет вздох. Поднимается из кресла, делает шаг к пациенту на койке. И склоняется над ним, прижимается губами к его лбу. Единственный поцелуй, на который они оба имеют право, больше дозволенного никто не двинется.
    [indent] - Спасибо, что пострадал ради меня. Но забудь, что меня можно любить.
    [indent] Она отстраняется, оставляет Нила в полумраке больничной палаты. Охранник у двери вопросительно смотрит, озадаченный, что делать - его приставили к Гере, а не к МакКензи. Но Марлоу подносит палец к губам, дает понять, что ничего не нужно, а затем протягивает руку, требуя мобильный. Парень без слов понимает, отработанным движением отдает телефон Гере.
    [indent] Она не сразу понимает, что по ее лицу текут слезы. Уходит на лестницу, садится на ступеньки. Найти номер телефона Филиппа не сложно, он всегда у всех своих парней подписан как "босс". Вот только кнопку нажать Гера не торопится. Перед ней распутье, на котором она сейчас должна сделать выбор. Обернуться и пойти в жизнь, в которой она будет по совести любить, но святой отец не способен отказаться от сана, как ей кажется, а ставить его перед подобным выбором высшая степень беспощадности, на которую Гера, оказывается, и не способна. Второй выбор выглядит не лучше, в нем она может получить многое, но так ли многое ей нужно? Гера запускает пальцы в светлые волосы. Наверное, было бы проще сдохнуть сегодня в трюме. Не пришлось бы пытаться понять, чего ждать, чего требовать от этой жизни.
    [indent] Она помнит, как лишиться всего, будучи подростком. Как работать на улице за малые деньги, раздвигая ноги для каждого в машине. И хорошо, когда хотели просто секса, но бывали и те, кто отдавался собственным извращенным хотелкам. Все это осталось позади с того момента, когда на уже не угловатого, но повзрослевшего подростка обратил внимание Филипп Каллахэн. Он вытащил Геру из дерьма.
    [indent] Но мог уронить ее туда обратно, не напрягаясь.
    [indent] Степень его гуманизма Гера не знает, но и проверять не хочет. Куда как проще сделать выбор в пользу будущего с Филиппом. На месяц, год или больше. Он был к ней добр, пусть и ради того, чтобы ею владеть, но каждый исходит из того, что может ему дать выбор. И Гера вытирает слезы тыльной стороной ладони. Глубокий вдох выдувает из нее весь невроз, заставляет собраться с мыслями, после чего набрать Филиппа:
    [indent] - Забери меня домой.

    0


    Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [15.07.2013] Скованные одной цепью