У Нила не так уж и часто выдавались спокойные выходные дни, но нынче ему повезло - никаких срочных оказий в его старой церкви в последнний момент не образовалось, так что он мог совершенно спокойно заняться своими делами. Вспомнить наконец про ремонт в квартире, который оно обычно и бывало, чрезмерно затянулся, отогнать свою тачку в автомастерскую и наконец самое банальное - съездить наконец в ближайший маркет. В последнее время, у Нила совершенно не было возможности нормально пообедать или поужинать дома, так что в холодильнике давным-давно "мышь повесилась".
В общем и целом, вариантов как продуктивно провести свободный день у Нила была уйма, но в какой-то момент все пошло не так.

Свою машину Нил обычно оставлял на подземной парковке, примерно в квартале от своей квартиры. Так было удобнее и проще обходится без гаража - да и вполне по карману. К тому же машиной МакКензи пользовался не так часто, потому как чтобы попасть на службу, ему достаточно было просто перейти с одной чтороны улицы на другую.
Открыв багажник, он нашел щетку и собирался как обычно обмахнуть ветровое стекло от пыли, как вдруг почувствовал как под ребро ему уперлось дуло пистолета.

- Не дергайся, преподобный, - коротко и ясно выдал незнакомый человек за спиной у Нила. - Давай топай к машине - и не звука, если хочешь жить.

Машина, к которой должен был подойти МакКензи, стояла неподалеку. Нил понятия не имел, что ему следует делать, но похоже что человек угрожавший ему пистолетом, был настроен серьезно. Оставив щетку на капоте, он направился к фургону, в котором при его приближении открылась дверь. Как оказалось, незнакомец был не один и явно начал терять терпение, начав подталкивать Нила пистолетом, чтобы придать ему ускорения.

- Я не совсем понимаю, что вам от меня нужно.., - произнес Нил, оказавшись уже возле фургона. - Вы кажется меня с кем-то спутали?
- Скоро узнаешь, что от тебя нужно, - без лишних расшаркиваний произнес человек за спиной. - Топай и не болтай. Мы просто прокатимся и немного поболтаем о Каллахэне.

По правде говоря, Нил никогда не имел дел с оружием, да ему и не нужно было этого. Но он не вчера родился и оказавшись возле фургона, догадался в чем здесь было дело. Несколько месяцев назад в церкви, где служил МакКензи появился некий мистер Каллахэн, представившийся солидным бизнесменом. Благотворителей в приходе и без него хватало, однако Нил не стал отказываться от возможности получить еще помощь для нужд церкви. Но при всем при этом, МакКензи не поленился поискать информацию о мистере Каллахэне и узнал о том, что его имя фигурировало в нескольких делах, связанных с переделом сферы бандитского влияния, но доказать его причастность к этим делам так никому и не удалось.

Наверное стоило бы попытаться сбежать... но Нил все еще был уверен, что все происходящее, какая-то дурацкая ошибка. Он ведь ничего не знает о Каллахэне - за исключением того что можно было прочесть в открытом доступе. Вот только слушать Нила никто не стал - его скрутили, стоило ему подойти ближе к фургону и прислав пару раз в поддых, затолкали в машину. А после примерно получаса поездки вытряхнули в доках и посадили в трюм какой-то старой и ржавой посудины.

В трюме было темно и стоял мерзкий сладковатый запах. Часть трюма была подтоплена, где-то капала вода и был отчетливо слышан плеск волн. Иллюминаторы, служившие единственным источником света располагались достаточно высоко, так что дотянуться до них, Нил не сумел бы, несмотря на свой достаточно немаленький рост. И сесть в трюме можно было только на несколько старых деревянных поддонов, поставленных один на другой - по всей видимости ранее их использовали для ящиков с каким-либо грузом. Нил уселся, подстелив свой пиджак и понятия не имея, что ему следует делать.
Так прошло около часа, а затем железная дверь снова распахнулась и в трюм втолкнули... хорошо знакомую Нилу Генриетту Марлоу. Каллахэн познакомил его с ней несколько недель назад и эту девушку МакКензи не мог забыть, как не старался.

- Гера... что происходит?? Я не понимаю, какого черта им от нас надо.., - выдал Нил, принявшись развязывать веревки на руках и ногах у Геры. - Они что-то говорили о мистере Каллахэне и не стали слушать меня, когда я попытался объяснить, что я не в курсе его дел...

Справившись с веревками, он аккуратно подхватывает Геру на руки и сажает на деревянный поддон, подстелив для нее свой пиджак.

- Я знаю, кто такой Филипп Каллахэн... но то что он рассказывал мне, навряд ли пригодится этим людям, - вздохнув, ответил Нил. - Это были рассказы о прошлом, без упоминания конкретных имен и мест - это все что я могу сказать.

Тайна исповеди священна, даже для такого человека как Каллахэн. Нил обязан был хранить молчание до самой своей смерти, пусть даже все что ему стало известно за время знакомства с ирландцем, вполне могло бы заинтересовать полицию. Но есть законы и правила, которые правоверный католик и тем более служитель церкви не может переступить.
Что же до правды, которая стала известна Нилу, то здесь все было просто. До того как стать боссом, Каллахэн работал на человека, что руководил делами клана до него и был исполнителем так называемой грязной работы и специалистом по решению проблем. Проблемами весьма часто оказывались люди, мешавшие развитию бизнеса, так что крови на руках Каллахэна было немало. И как многим до него, этот кровавый водоворот со временем стал тяготить его душу... пусть даже такое выражение как "раскаявшийся убийца" звучит смешно и нереально.

Но и такое бывает в этой жизни?

Выслушав этого человека в первый раз, Нил реально не знал как ему быть. У него самого не было еще печального опыта близкого столкновения с каким-либо насилием... и помнится, услышав об этом, Каллахэн рассмеялся, назвав его единственным счастливым человеком из своего окружения. По правде говоря, смиренно слушать рассказы ирландца было нелегко. Он так просто говорил об убийстве, что становилось страшно - ведь по сути дела, Каллахэн ведь не один такой в Лондоне, или во всей Великобритании? Подобных ему много и все они мнят себя всесильными, безнаказанно творя зло и не получая никакого наказания по делам своим.

МакКензи пытался просить совета у епископа, но для него деньги Каллахэна, которые тот был готов тратить на нужды церкви, были куда важнее его души. Нилу было приказано продолжать оказывать помощь ирландцу и он не смел ослушаться и не замечал как в глазах окружающих мало-помалу становится "человеком Каллахэна". Видимо и эти бандиты были уверены в этом, не зная всей подноготной...
Нил в очередной раз вздохнул, взглянув на Геру. Для него было удивительно то спокойствие, с которым она попыталась разъяснить ему ситуацию. И Нил не вчера родился, чтобы не понимать, как именно из него будут добывать эту самую необходимую информацию.

А еще, он непроизвольно вздрагивает, когда Гера говорит о возможности "скрасить время". Так говорит, словно видит его насквозь, в то время как Нил был уверен, что сумел хорошо скрыть свою симпатию к ней... или даже не симпатию уже, что уж врать самому себе?
Глупо было становится духовником бандита и убийцы, но еще глупее было влюбляться в его женщину. Или собственность, если уже называть вещи своими именами...

- Мне всегда нравилась ваша откровенность, - он заставляет себя улыбнуться ей. - Вы необыкновенная... и так часто снитесь мне, что я всегда терялся, видя вас наяву. Жаль, что снова встретится нам довелось при таких обстоятельствах.

Она так красива, что Нил потерялся с того самого момента как Каллахэн их познакомил. И чем дольше они общались, тем больше МакКензи ловил себя на мысли, что желал бы не просто ее видеть. Он прекрасно понимал, что должен буквально бежать от подобных мыслей, но никак не мог заставить себя сделать это. А сейчас настал такой момент, что у Нила попросту может и не быть иной возможности сказать ей обо всем. Слишком красноречивые рассказы Каллахэна не оставляют никакой надежды на то, что получится вырваться из этого чертового трюма, потому как бандиты навряд ли оставят ненужных свидетелей в живых. Не зря же они не озаботились тем, чтобы прикрыть лица?

- Я... я думаю что.., - снова посмотрев на Геру, Нил одергивает себя на полуслове, не договаривая. А затем, неожиданно для самого себя находит ее губы своими, в очень осторожном и можно даже сказать робком поцелуе.

Отредактировано Niall McKenzie (2021-01-12 07:34:06)

Я думаю, что люблю тебя...
Весьма корявое признание в любви, если не сказать больше... но и его Нил озвучить не успел, поддавшись наконец соблазну, что мучил его с того самого момента как он осознал, что Гера ему нравится. Они наверное успели стать друзьями, за то недолгое время что успели пообщаться и это самое общение доставляло им обоим удовольствие, ровно до тех пор, пока МакКензи не позволил себе взглянуть на Геру иными глазами. Он не думал, что когда-либо способен настолько увлечься красивой женщиной, зная что у него иное предназначение в этой жизни, но как верно говорится - никогда не стоит зарекаться от чего-либо.
Нил не вчера родился и без лишних объяснений понял, кем Гера является для Каллахэна. Не просто любовница, а скорее его собственность. Красивое и приятное дополнение ко всему чем владел этот бандит. Наверное, по-своему Каллахэн любил Геру... вот только для Нила любовь всегда имела немного другой смысл. Серьезно влюбляться до знакомства с Герой ему не приходилось и скорее всего он родился этаким романтическим дураком, представлявшим себе некую книжную, идеальную модель любви и любовных отношений. Когда один человек готов совершенно растворится в другом, найти для себя целый мир и находить счастье хотя бы в малом - видеть того кто дорог, без возможности коснуться или позволить себе рассказать о собственных чувствах.

И как все наивные влюбленные дураки, Нил был уверен, что ничем себя не выдал. Каллахэн познакомил с ним Геру, без какого-либо тайного умысла, но заметив что преподобный увлекся девчонкой, нисколько его не осуждал за это. Во-первых, понимал как мужчина мужчину, а во-вторых, красоту и опасную притягательную чувственность Геры не заметил бы только полный дурак. Она умела обращать на себя внимание и оказавшись с ней рядом, было сложно ее забыть. Тем более человеку, которому было запрещено даже думать о женщине, не то что позволить себе влюбиться.
Каллахэн всегда ценил Нила, как человека способного слушать и хранить секреты. В окружении главаря мафии, как несложно догадаться, было крайне мало людей, которым он мог бы доверять. По-настоящему - так чтобы быть уверенным, что его откровения не выйдут за пределы доверительной приватной беседы. К сожалению, решив вспомнить о боге, Каллахэн не подумал о том, что своим расположением и доверием может подписать кому-то смертный приговор.

- Я просто люблю вас, - тихо произнес МакКензи, в ответ на вопрос Геры. Она позволила ему поцеловать себя, но оборвала этот поцелуй, словно опомнившись. - Наверное, я должен стыдится этого чувства, потому как оно сильнее меня и я не могу ему сопротивляться. Я бы никогда не сказал вам этого, дабы не ставить в неловкое положение... но ситуация такова, что я не могу промолчать. Простите меня. Сейчас не место и не время для подобных глупостей..

На этом самом месте, согласно закону подлости раздается лязг открываемого замка. И один из бандитов, с пушкой в руке, зайдя в трюм, указывает на Нила.
- Эй ты, топай на выход, святоша. С тобой желают побеседовать.
МакКензи приходится подчинится и судя по всему, его бандиты опасным не посчитали. Он пошел по коридору, подгоняемый своим провожатым, не думая о том, что будет с ним. Нилу было страшно за Геру. Что эти отморозки сделают с ней? Надо было использовать любой, даже мизерный шанс на спасение, пусть даже он не особо умел драться, просто потому что в этом никогда не было необходимости. Но в юности, МакКензи когда-то играл в хоккей, так что знал как можно взять противника на корпус, используя эффект неожиданности и свой немаленький рост и физическую силу.
- Что вам нужно от меня? - резко остановившись, он оборачивается к бандиту.
- Ты оглох, придурок? Я сказал тебе топать, а не болтать! - рявкнул тот, наставив пушку на Нила и далее все происходило в считанные секунды.

Поднырнув под ствол, МакКензи бросился на противника и сбив его с ног, успел хорошенько врезать ему по лицу пару раз. Но Нил не учел того, что тот может выстрелить, а выстрелы привлекут еще двоих бандитов, поджидавших появления преподобного в старой радиорубке. Завязывается капитальная драка в узком коридоре, в результате которой МакКензи оказывается на полу с пулей в предплечье и сломанной рукой, потому как парни явно забыли для чего притащили его на эту проклятую посудину. Вторая пуля чертит кровавую полосу на виске преподобного, скользя по касательной - и если бы она попала чуть левее, все было бы уже кончено. Рукой Нил успел прикрыть голову, когда один из бандитов попытался приложить его хорошенько металлической трубой.

- Да еб же вашу мать.., - спустившийся с палубы четвертый бандит, которому весьма невовремя приспичило перекурить, застает картину маслом, разве что без золотой рамы. - Вы что творите?! Ну и кому он теперь что расскажет?? Да какого хера вы его так уработали??!
- Ублюдок напал на меня и всю рожу разбил мне, - пожаловался придурок с пушкой, хорошенько пнув отключившегося Нила ногой в поддых. - Что мне было делать? Ждать пока он меня придушит? Да пошел ты, я на такое не подписывался.
- Утром приедет босс и захочет узнать о результатах... и ты сам будешь объяснять ему, на что ты подписывался, кретин! Ладно, тащите его в рубку и молитесь, чтобы он не откинулся, до приезда босса. Что за долбоебы...

В радиорубке желаемого допроса не выходит, потому как МакКензи периодически отключается от боли. У него капитально разбито лицо, так что видеть "собеседника" он может всего лишь одним глазом, потому как второй попросту не открыть. Звуки окружающей реальности Нил слышит так, словно они доносятся из какой-то гулкой трубы. Его спрашивают о Каллахэне, говорят, что он не может не знать интересующей их информации, раз уж ТАК ДОЛГО находится в клане. О каком клане идет речь Нил не имеет не малейшего понятия, но понимает, что должен сейчас максимально тянуть время. Каллахэн, без сомнения, человек опасный и вся надежда на то, что он решит вытащить хотя бы Геру из этого дерьма. И если раньше сама мысль о том, что ирландец пользуется Герой словно вещью заставляла Нила испытывать неведомую для него доселе ревность, то сейчас он хочет, чтобы тот захотел вернуть ее себе любой ценой.
- Я все скажу вашему боссу, - прохрипел Нил, сплюнув на металлический стол, перед которым его усадили, чтобы перевязать огнестрельную рану. - Если тронете девушку... ничего не узнаете.
- Ладно, до утра мы можем подождать. А потом закатаем тебя и девчонку в бетон, если будете выебываться, - ответил тот из отморозков, что командовал своими подручными. - Думай преподобный... и советую тебе все рассказать о делишках Каллахэна.

Нила снова тащат в трюм и швыряют на грязный металлический пол. Покрытая ржавчиной железная плита под щекой, приятно холодит ее и МакКензи отключается прежде чем ощутит прикосновение ладони Геры к своему лицу.

Отредактировано Niall McKenzie (2021-01-25 13:05:49)

Нил не знал, сколько времени провел в отключке. Но постепенно, начали возвращаться звуки окружающей реальности и боль, от которой сейчас было никуда не спрятаться. Он пришел в себя, обнаружив что его голова лежит на коленях у Геры - как бы ему не было плохо, он был рад, что бандиты не тронули ее. Это означало, что у Каллахэна есть время только до утра, чтобы вытащить их, потом уже будет поздно. Если эти кретины поймут, что МакКензи блефовал и ему нечего рассказывать...

- Гера, мне просто надоело быть жертвой.., - ответил Нил, постаравшись сфокусировать свой взгляд на лице Геры. - Мне подумалось, что я успею провести хотя бы один известный мне болевой прием тому мудаку, что тыкал в меня пушкой. Жалко только выбить оружие не удалось.

Жалея Нила, Гера не называет конкретно его идиотом, но в общем и целом, совершенно права. Он поступил как идиот, бросившись на вооруженного человека, для которого не в новинку было спускать курок при случае. МакКензи бы даже посмеялся над самим собой, если бы ему не было так больно сейчас. Ему следовало придумать, какую байку скормить конкурентам Каллахэна, чтобы максимально потянуть время и отвлечь их внимание от Геры - но конкретно сейчас, в голову ничего не шло. Да и потом, Нил был далек от криминала и не имел не малейшего понятия, какими из известных ему о Филиппе сведений можно поторговаться.

Но раз его считают "человеком Каллахэна"... поэтому, надо было что-то придумать.

- Я не люблю комиксы, - ответил Нил, коснувшись руки Геры своей ладонью. - Но я выбил для нас время до утра... Надеюсь, что наш общий друг Филипп оправдает свою репутацию.

Современные люди обожают ужастики. Предпочитают бояться чего-то нереального и эфемерного и не понимают, что в действительности является по-настоящему страшно. С точки зрения нормального обывателя, Каллахэна можно было назвать страшным человеком. Он планомерно шел к криминальной верхушке, не гнушаясь уничтожать всех тех, кто ему так или иначе мешал. Наверное, Филипп не все рассказал Нилу, но и того что было сказано, уже хватало для того, чтобы составить о нем мнение.
Но если ранее откровения ирландца несколько шокировали Нила, то сейчас очень хотелось чтобы он успел появится на этой проклятой посудине, чтобы спасти хотя бы Геру.

Откровенно говоря, Нил считал себя уже трупом. Потому как если босс этих кретинов, что отделали его словно бог черепаху, не дурак, то он быстро поймет, что ничего путного для себя не узнает. Так что расклад был поистине дерьмовым, особенно если учесть, что сейчас Нилу было крайне сложно сосредоточиться и его почти вырубало от боли.
Ему было так плохо, что он не сразу услышал приглушенные звуки выстрелов, что раздавались где-то снаружи. Причем это были не отдельные выстрелы, а целая автоматная очередь. Все эти звуки приближались, гулко отдаваясь в проржавевшем металле, из которого была сделана старая посудина.

Нил с трудом заставил себя приподняться, прислушиваясь к выстрелам, когда все внезапно стихло. Минуту спустя в коридоре за железной дверью раздались шаги, а затем щелкнул замок и в трюм вошел Филипп Каллахэн, собственной персоной, в сопровождении двоих крепких парней с автоматами.

- Твою же мать, - констатировал факт ирландец, подойдя к Нилу и Гере. - Надеялся, что не опоздаю, но лошок из которого выбивал информацию, оказался чересчур упрямым. Гера, ты в порядке? Сейчас некогда особо болтать, так что поедешь вместе с Нилом в частную клинику. Охрану я вам дам и позвоню туда, чтобы вас там ждали. Там вы двое будете в безопасности, а у меня есть еще одно срочное дело до утра. Как только освобожусь, приеду и привезу все что может понадобится.

Он сделал знак своим подручным поднять Нила, после чего протянул руку Гере.

- Гера, эта клиника все равно что форт Нокс - там вы двое будете в безопасности, - произнес Каллахэн. - К утру, если все сложится удачно, уже можно будет никого не опасаться. Оставайся там и жди моего звонка.

Оказавшись вне корабля, Нил разглядел два внедорожника возле пирса. Его со всеми предосторожностями усадили в один из них, после чего реальность в очередной раз крутанулась на сто восемьдесят градусов и он отключился.

Любая возможная опасность - стресс для человеческого организма, особенно если человек никогда прежде не сталкивался ни с чем подобным. И далее есть три возможных варианта принятия и осмысления случившегося. Первый - порадоваться тому что все уже прошло и просто жить дальше, второй - надолго стать пленником противного липкого страха и последний - ощутить опустошение.
В случае Нила МакКензи, вступил в действие третий вариант, немного осложненный потерей крови. И вроде бы он реально сделал все что от него зависело, чтобы отвлечь внимание бандитов от Геры... но если бы умел драться по-настоящему, то сумел бы разоружить того кретина в коридоре и решить проблему самостоятельно. Не то чтобы Нилу нравился подобный расклад, но быть жертвой ему нравилось еще меньше.

Придя в себя немного раньше положенного срока, Нил приоткрывает глаза и щурится от яркого света ламп в операционной. Вместе с возвращением в реальность приходит и боль, но только явно приглушенная каким-то сильнодействующим препаратом. Медсестра аккуратно заканчивает перевязывать Нилу руку и закончив с этим делом, наклоняется над ним.
- Как вы себя чувствуете?
- Еще пока не понял, - ответил МакКензи. - Вроде бы жив...
- Постарайтесь не шевелиться, хорошо? - произнесла девушка, проверив реакцию зрачка здорового глаза на свет. Второй был под повязкой. - Все будет хорошо, вы очень скоро поправитесь. А пока что вам бы надо хорошенько выспаться.

Он позволяет себе провалиться в сон и видит в этом сне родную Шотландию. Эдинбург и старый дом родителей в пригороде, от которого всегда исходило ощущение какой-то абсолютной и неизменной надежности. Сейчас Нил подумал именно так, но в дни его юности все было совершенно иначе. Человеку наверное свойственно считать все хорошо знакомое скучным и приевшимся, а незнакомое более интересным?
На фоне изумрудно-зеленой, свежей и сочной листвы деревьев в какой-то момент появляется лицо Геры. Она улыбается Нилу, вокруг царит благоговейная тишина и никто не мешает им находится рядом друг с другом. Так словно в этом счастливом мире видений нет никого кроме них двоих.

Пошевелившись во сне, Нил вновь ощущает боль, которая прорывается в его сон и заставляет открыть здоровый глаз. Гера рядом, она почему-то одета в медицинскую робу, но насколько МакКензи может судить в своем теперешнем состоянии - цела и невредима. Он слушает ее очень внимательно, зная что она права. Каллахэн при всей своей лояльности, не потерпит посягательства на свою собственность и не станет церемонится с собственным духовником. Вот только на этот раз, издеваться над Нилом никто не будет, его просто и незатейливо пристрелят.

- Гера... ты знаешь, что уже поздно отговаривать меня от этого. Но я не собираюсь приносить тебе какие-либо проблемы.., - ответил МакКензи. - Никаких лишних вопросов не возникнет, тебе не о чем беспокоиться. Избегать меня тебе тоже не придется.

До этого похищения, Каллахэн не единожды приезжал в церковь где служил Нил вместе с Герой. Ей там нравилось, а ирландец рад был ей угодить и охотно брал ее с собой. И так как Каллахэн понятия не имеет, что произошло в том проклятом трюме, то будет продолжать в том же духе, тогда как Нил будет обречен помалкивать, чтобы не нарваться на новые неприятности и не испытывать пределов терпения Каллахэна.

Как там сказала Гера? Любить бога куда безопаснее, чем любить ее... вот только Нилу явно уже не хватало одной лишь прежней, безграничной любви к богу.