[indent] Фиону начинает мутить еще во сне. Мутить от трупа, почти обглоданного, где-то возле парковой зоны, черт, в этом огромном городе слишком много парков, чтобы так просто отгадать место. Детали смазываются, детали Фиона редко запоминает сразу, потом, когда прокрутит в голове не одну тысячу раз, становясь равнодушной к увиденному, она опознает все мелкие моменты, которые сыграют свою роль – если будет время. Времени всегда не хватает. Чаще не хватает, чем хватает. Крайне редко можно сказать, когда видение сбудет, когда есть шанс что-то изменить, а когда есть шанс просто закрыть глаза и забыть. Фиону мутит, но она заставляет себя перестать задыхаться, правда, дрожь в руках унять трудно, трудно просто сосредоточиться на чем-то, чтобы облечь мысли в слова, чтобы облечь мысли в движение, найти телефона, сидя на краю кровати.
[indent] Он лежит на тумбе у кровати. Темный экран, за которым прорва электронной информации, Фиона набирает номер одной кнопкой, запоздало думая, что начинать следовало с чего-то другого, но в трубке уже звучит голос Ларк.
[indent] - Я видела кровавое месиво, похожее на чей-то обед.
[indent] Холланд хочет шутить, но не выходит - плохо. Если она не будет шутить, то снова окажется в ненавистной палате, где Грейнс будет ее отчитывать как школьницу. Она не хочет, чтобы ее отчитывали, еще меньше хочет думать о том, что для этого мира она слишком изломанная чужой реальностью и кошмарами, что ей не принадлежат.
[indent] Ларк не спит, слишком бодрый голос и много слов.
[indent] Почему Ларк опять не спит?
[indent] Кажется, эта ночь неудачная для обеих, но раз Ларк не спит, ей понравится шанс потратить время на что-то кроме тупого шоу, которое она вроде как смотрит. У Фионы двадцать минут на сборы, а она пьет воду и старается заставить себя вернуться в увиденный кошмар, поискать детали, не смотреть на труп, на кровь, на кости – ей нужно совсем другое, ей нужно заставить себя приподняться над этой реальностью, использовать ее, заставить себя слиться с ней и начать двигаться в ней, в густом воздухе, пропитанном смертью, ей нужно увидеть что-то – что? Холланд снова и снова прокручивает в голове картину, пытается удержаться от желания проблеваться, если они туда доберутся, будет хуже, хотя реалистичность видений всегда зашкаливает, и нет никакой возможности выключить звук и яркость.
[indent] К тому моменту, как Ларк подъезжает к дому, Фиона переодевается – в пижаме ездить холодно, натягивает сапоги и куртку. Забывает выключить свет, но машет рукой, к черту. Может, когда вернется, ей будет не так страшно, слишком уж много страхов прячется в тени, а с ними встречаться хочется еще меньше, чем с тем трупом, который выглядит как будто его не смог переварить дракон и выплюнул – невкусный.
[indent] - Кларенс-авеню, - выпаливает Фиона, стоит только занырнуть в машину на переднее сиденье: - Это где-то в Клапхэме, пока будем ехать, я попытаюсь что-нибудь еще выковырять из видения.
[indent] На редкость отвратительная картинка, в которой участников меньше обычного, и не поймешь, надо кого спасти или дать сдохнуть, или это апокалипсис или вообще невесть что. От такого пробуждения голова упорно пытается расколоться как гранат на несколько более мелких частей, рассыпаться зернами по всей дороге прямо под шелестящие шины машины. Фиона выдыхает, ладно, ей нужен перерыв, ей нужно что-то, чтобы потом посмотреть свежим взглядом на пространство вокруг.
[indent] - Не спалось? Такое интересное шоу или что-то произошло?
[indent] У Ларк что-то произошло давно, но каждый раз Фиона начинает с этого, предвещая для Джордан разговор, который она ненавидит с первого до последнего слова, болезненно реагируя на любые попытки Фионы нарыть в ее голове хоть какое-то подобие порядка.
[indent] Со своей головой ей не справиться, так хотя бы с чужой попытаться.

[indent] Ларк говорит только то, что, по ее мнению, спасет ее от реальности. Не будет звучать жестко, не будет позволять Фионе лезть глубже, расковыривая душу подруги для болезненного разговора. Чтобы что-то излечить, иногда нужно просто сломать, собрать заново и заставить работать. Фиона слишком близко знакома с этим дерьмом. Иногда она чувствует себя той, кто сбежал, откосил, ушел – не дошла до поля боя, не дошла до жестокого исхода. Ей снятся свои кошмары, ей снятся чужие смерти, чужая боль, выигрыш в лото, ей снятся чужие слова и несказанные мысли, ей снится сплошной треш, но в них нет собственной смерти, в них нет собственного убийства. Она видела следы этого на Бирне каждое утро после тяжелой ночи. Она видит это на Ларк в особенно плохие ночи. И каждый раз задает вопрос, зная, что это не понравится, но это нужно. Нужно им всем.
[indent] - Вижу. Паршиво выглядишь. Знаешь, виски не помогает, все еще считаю, что с этим нужно что-то делать.
[indent] Им обеим везет. Ларк не получит порцию обычного занудства Фионы потому, что им обеим нужно действовать, они не знают, что их ждет на Кларенс-авеню.
[indent] - Я как всегда, когда не даю тебе спать, в общем, идем ко дну, пора к этому привыкнуть.
[indent] Привыкать не выходит, все время пытаются выбраться на поверхность, иногда выходит, иногда – нет. Тошнота при мысли о том, что что-то изменится, бьется где-то в желудке, но до горла не поднимается. Фиона смотрит вперед, старается выудить из памяти больше деталей, пальцы не дрожат, губы не дрожат, дыхание не сбивается, с каждой новой прокруткой видения в голове становится все больше по барабану, и даже кровавое месиво почти не раздражает, но как хорошо, что она не ела ничего.
[indent] - Мне кажется, что там было что-то вроде указателя. Или дорожного знака. В общем был столб, не фонарный столб. Газон. Дорожка. Черт. Тут везде газон и дорожка, значит, нужно искать столб.
[indent] Имеет ли смысл спешить? Будет ли там труп? Или они приедут рано? Знать бы, кто такой труп сотворил. Фиона роется в голове, жалеет, что у нее нет встроенного справочника по всем чудовищам, которые могут сейчас проснуться и с голодухи жрать людей. Впрочем, чудовище ли это? Никто не даст никаких гарантий, что люди не могут такое устроить. Люди самые жестокие существа, способные убивать в муках, уродуя тела до неузнаваемости, люди придумали войны, и с этого начинаются все проблемы. Фиона трет висок, смотрит на улицу, опускает окно – смотрит и ищет взглядом что-нибудь, что наведет ее на мысли. Что поможет разобраться в происходящем. Стучит кончиками ногтей по ручке, не знает, что сказать.
[indent] - Тормози.
[indent] Ей кажется, что в этом месте она и была в своем кошмаре. Фиона едва не выпадает из машины, когда та еще даже не останавливается. Осматривается по сторонам – вот газон, вот дорожка, вот указатель поворота на столбе. Тела нет, нет обеда, нет ни капли крови, благословенная тишина осенней ночи и ничего более. Фиона морщится. Ошиблась? Тогда у них впереди много таких вот столбов с газонами и дорожками.
[indent] - Так сложно немного конкретики?
[indent] От собственной нестабильности Фиона раздражается быстро, но также быстро и затухает, устало трет висок. И поворачивается к Ларк:
[indent] - Я не знаю. Часов в видении не было, чтобы точно сказать, что нам есть, чего тут ждать. Или пора ехать дальше.

[indent] Ларк не нравится пустота идей, Фионе она тоже не нравится, но пока что предложить из этого она может мало. Раздражение Ларк она пропускает мимо, в конечном счете они обе тут стоят посреди ночи, не в лучшем настроении, не уверенные в том, что найдут, как найдут, так что можно и позлиться пять минут, чтобы потом начать что-то делать.
[indent] - Прости, в этом городе не нумеруют чертовы столбы, надо будет написать петицию в мэрию.
[indent] Будь на столбах номера, и жизнь стала бы проще, конечно, но пока нет номеров, приходится что-то думать. Ларк ворчит, Фиона проваливается в попытки прокрутить видение, с каждым разом все меньше тошноты, все больше безразличия, панцирь наращивается прямо пропорционально повторам в голове. Фиона не смотрит на кровавое месиво под ногами, Фиона смотрит по сторонам, ищет зацепки для Ларк, чтобы Ларк не ворчала.
[indent] Тень бросается от трупа прочь, но приметы тени Фиона будет изучать позже, одно дело за раз, чтобы не потеряться вконец. Улица, фонари, пустота, зеленый газон, чужой сон такой зыбкий, почему никто не слышит смерти у порога. Фиона смотрит в один конец улицы, ничего, Фиона поворачивается в другую сторону – темнота в небе, не разглядеть пустотой. Холланд морщится, вглядывается в темноту, делает шаг вперед. И до нее доходит.
[indent] - Водонапорная башня. В конце улицы есть водонапорная башня.
[indent] Осколки прошлого рваными ранами идут по всему Лондону, к ним так привыкаешь, что перестаешь об этом думать. Не ловишь взглядом водонапорную башню – скорее всего, это строение уже давно в частном владении, там дом, там жилье, ничего более. Или же денег не хватает, район не заботится, обрушается, вот черт, а может там логово маньяка, в ту сторону тень ускользала от трупа.
[indent] - Пешком так пешком.
[indent] Пешком вообще не проблема. Фиона натягивает рукава куртки пониже, скрывает наполовину кисти рук. Идет быстро, уверенно, где-то тут должна быть водонапорная башня, позади ее нет, значит вперед. Бросает взгляды в ответвления от этой улицы, другие улочки, фонари, столбы, где-то тут должна быть водонапорная башня.
[indent] Она почти пробегает мимо того самого поворота. Боковым зрением выхватывает момент, уже бы и дальше пошла, но что-то толкает в спину. Может внутреннее я, может магия, может, что-то еще. Фиона тормозит Ларк и тянет ее за собой, такая же широкая улица, газоны, фонари и столбы, но призраком из векового прошлого возвышается темнота водонапорной башни.
[indent] И ничего. Ни трупов. Ни монстров. Ни криков. Да что ж такое? Фиона и сама начинает злиться. Видения не обманывают, они просто могут быть неточными, могут быть искаженными, чтобы их понять, нужно время, которого может быть вдоволь, а может не быть совсем. Фиона закрывает глаза на миг, где-то отчаянно, на грани истерики заливается лаем собака. Истошно так, как никогда раньше Фиона не слышала. Она бежит на собачий лай, чтобы в следующую минуту оказаться снесенной с ног, покатиться в сторону. Все путается: небо, земля, мягкие лапы, неистовый страх, глухое рычание по соседству и снова тишина. Фиона открывает глаза, чтобы обнаружить фонарь, звездное небо – фильм ужасов наяву не иначе.
[indent] - Если меня пытались только что сожрать, то почему в чужом желудке так прекрасно? И пахнет травой и странной гнильцой.

[indent] Чертова собака. Чертовы нервы, натянутые до безобразия истерично, без преград в виде защитного плаща из пофигизма. Сердце колотится так, будто вот-вот выпрыгнет из груди и помчится вслед за собой. Фиона даже руку прижимает в попытке удержать. Она садится, открывает глаза.
[indent] - Фууу… у меня нет колбасы, - ворчит она. Это не смешно. Но когда ничего не остается, то все равно смешно. И Фиона лишь бросает взгляд на Ларк. Падаль, кролик, хорошо бы. Фиона даже не расстроится. Но если падаль или кролик, то почему внутри все тугим узлом сворачивается от поганого предчувствия чужой смерти.
[indent] Железнодорожная колея как привет из детства, вспоминаются детские игры в Килкенни, пройти по рельсе, не упав, пять метров, убежать от поезда, не убившись, оставлять монетки, чтобы поезд их расплющил. Список можно продолжать бесконечно, кажется, в Килкенни жизнь так себе на развлечения. Но умильные воспоминания не имеют права на жизнь рядом с картиной, потрясающей до основания сознания. Фиона не сразу видит это, Ларк плечом закрывает, советует не смотреть. Фиона поддается сомнениям, но потом все же чуть сдвигается в сторону, чтобы увидеть собственными глазами. Все это ужасно, все это будет снится в кошмарах, как хорошо, что желудок пустой, но даже его мучительно разрывает спазмами.
[indent] Молчание повисает на минуты, пока Фиона находит в себе силы отвернуться, подумать, понять. Где-то заунывно воет собака, в остальном же стоит звенящая тишина осени, отбиваемая внутри всеми обостренными чувствами. Ногти впиваются в ладонь в попытке привести себя в чувство. Фиона считает до пяти, ей все еще муторно, она все еще не хочет поворачиваться к смерти.
[indent] - Что-то пошло не так. Видение было немного другим. Все-таки это было по улице, а не тут, рядом с путями, - Холланд кивает в сторону смерти, - значит, кто-то что-то сделал не так, как я видела.
[indent] Могли ли они повлиять своим желанием помочь на чужую смерть? Кто знает. Фиона давно смирилась с тем, что в отличие от остальных магических специализаций, в ее собственной нет никакой понятности. Все нестабильно, все зыбко, будущее вообще не имеет четких границ, меняясь под дуновением ветерка. Где-то погодная ведьма наколдует дождь, и уже не будет увиденной ранее катастрофы. Кто-то в последний момент не выйдет из дома, и не попадет под машину. Где-то девушка успеет придти на свидание на пять минут раньше, а что-то уже не клеится. И так в каждом жизненном повороте. Нет стабильности, нет ясности, игры с будущим как постоянная игра в карты с жизнью, никогда не знаешь, какая там следующая в колоде.
[indent] - Что будем делать?
[indent] Запал заканчивается, как часто бывает, когда опаздываешь. Фиона чувствует себя виноватой. Она всегда чувствует себя виноватой в такие моменты. Не успела – кто-то умер. Непрошенная ответственность ломает всю веру в себя, в такие моменты тошно до слез, но Фиона не плачет – слезы давно иссякли, видимо. Она трет висок, старается избавиться от дурноты, собраться с мыслями, но в голове пусто. И ей нечего предложить Ларк, кроме как вызвать полицию и уехать по домам. Потому, что свою роль они не сыграли.
[indent] Будущее через пять минут после видения все еще будущее. Но утешения в этой мысли настолько мало, что хочется кричать, топать ногами, одним слово биться в истерике.