Браян уже несколько дней не мог уснуть и стал похож на зомби, от которого шарахались все его коллеги, а кто-то дружелюбно советовал ему взять перерыв, съездить в отпуск, в теплые края, подлечить голову наконец, или хотя бы поспать больше двух часов в сутки.
Но каждый раз, когда Браян оказывался в темноте в своей комнате, силы как-будто покидали его, он не мог даже руку поднять. Так он лежал беспомощный, парализованный, беззвучно смотрел в потолок до тех пор пока первые лучи тусклого лондонского солнца не пробивались сквозь его толстые шторы, тогда его силы возвращались к нему в трехкратном размере. Что-то подбрасывало его с постели  и заставляло шевелиться, бегать из угла в угол, метаясь в смутном беспокойстве, паника накрывала его волной и так же быстро уходила.
Что-то плохое приближалось к нему, что-то ужасное шло за ним по пятам.
Стоило только солнцу полностью взойти на небе, как все беспокойство исчезало бесследно, оставалось только последствия очередной бессонной ночи.
Браян вливал в себя три чашки черного кофе с тремя ложками сахара и шел на работу, а ночью снова погружался в свое беззвучное бдение.
На пятый день он все-таки смог заснуть, но пожалел об этом. Ему снилась война, железо ударялась о железо, лошади падали под всадниками, кровь лилась рекой, так обильно, что воинам приходилось драться по щиколотку в ней. Ему снился в щит в его руках и личный герб на нем. Его герб, не герб семьи, не вассальный герб Артура, его личный. Пятиконечная звезда, где каждая вершина связана друг с другом в бесконечном узле. Герб дала Гавейну Моргауза в тот день, когда он покидал дом, чтобы служить королю Артуру. Каждая вершина обозначала одного сына оркнейских островов: Гавейн, Агравейн, Гахерис, Гарет и Мордред, все неразрывно связаны между собой и жизнь одного зависит от жизни другого. Браян помнил, что когда-то давно чувствовал своих братьев на расстоянии, знал, когда они радуются, грустят, зляться и точно знал когда они в смертельной опасности и, тогда не мог найти себе места от беспокойства и бурлящего в нем гнева. Так продолжалось до тех пор, пока каждый из его братьев не стал слишком взрослым чтобы его опекать. 
А потом их всех убили. Такой вот он брат.
После этого сна Браян проснулся еще более разбитым, чем от бессонницы, но солнце уже весело светило ему в окно, даруя силы и энергии для еще одного дня. Снова три чашки сладкого кофе и опять на работу.
Контора встретила его привычной суетой, сквозь которую Браян проплывал легко и просто. Это его стихия, тут он как-никогда на своем месте. Все друзья здесь и любимая работа тоже здесь, ничего другого и желать не надо, но сердце Гавейна почему-то сжималось в беспокойстве и медленно но верно где-то глубоко в нем нарастала волна гнева, что снесет все его спокойствие и следа не оставит.
Брая занимался своими бумагами, когда что-то почти подкинуло его со своего стула. Разбросав вокруг все документы, он, ловко огибая все столы, побежал вслед за двумя офицерами, которые за аккуратно отводили еще одного свидетеля по делу о маньяке в допросную комнату.
Он нагнал следователя Иена Рида, высокого и нервного полицейского, что бросил на него испепеляющий взгляд.
- Кто это? - потребовал у него Браян, стараясь звучать как можно спокойнее.
Свидетеля - совсем молодого рыжего парня уже усадили в допросной комнате с односторонним зеркалом.
- Свидетель, по маньяку - ответил Йен, - пока еще свидетель.
- Я займусь им, - сказал Браян, - я давно его ищу, знаю какие вопросы надо задать!
И не дожидаясь, пока Йен что-нибудь возразит он Марроу перехватил у него документы и скрылся в допросной комнате, успев до того как Макбрайт не вылез из своей берлоги не потребовал объяснений.
У Браяна слишком мало времени.
В комнату не проникало ни луча солнца и он чувствовал себя почти беспомощным, вертя в руках бесполезные бумажки, стоя перед ним.
Узнавание все проходило тошнотворно. Сквозь невинные черты молодого мальчика, сквозь трогательные веснушки и широко открытые наивные глаза проступали знакомые с  юности черты самого младшего из его братьев. Мордред. Браян не ошибся, когда увидел его издалека.
- Я не могу поверить, - медленно сказал Гавейн, присаживаясь на стул напротив, выключив по пути камеры и все записывающие устройства, - из всех братьев, первым на моем пути попадаешься именно ты.
Он опускает взгляд на бумаги, разложенные перед ним и видит фотографии. Трупы, истерзаные тела, лица искаженные болью.
- Это ты сделал? - спрашивает он, почти безучастно.
А сам думает только об одном: Мордред, сможет помочь ему, сможет помочь понять что случилось, кто из трех оставшихся братьев оркнейских островов сейчас в смертельной опасности.
Только Мордред и сможет спасти его брата. Надо только, чтобы он согласился.

Подпись автора

There'll be no rest for the wicked
There's no song for the choir

There's no hope for the weary     
If you let them win without a fight