[indent] Лилиана похожа на гадалок, которые катаются с шапито по стране. Похожа она и на цыганку, и на женщину из позапрошлого века. Воображение рисует неизвестные вехи ее истории каждый раз, когда она собирается домой, наставляя Мэри не сидеть долго, так как в Оксфорде после шести вечера никому не нужны книги, зато можно отыскать другие развлечения. Лилиана болтает и не смотрит в глаза, в них полно непрошеной жалости и сочувствия к девочке, которая выжила. Почти что Гарри Поттер наяву. Мэри успевает устать от этого чувства, в конечном счете, она просто радуется, что ни черта не помнит, а не помня, не может плакать. Кажется, все чувства замкнулись на утрате, но вместе с тем, не работают по ощущениям. И Мэри просто живет: выходит из больницы, занимается похоронами, запирает дом, возвращается в колледж. Ее накроет, потом. Но сейчас у нее есть видимость реальности, в которой она упорно делает вид, что ей не страшно.
[indent] - Хорошо, я не буду сидеть дольше нужного.
[indent] Последний посетитель уходит в пять. Магазин поскрипывает деревянным полом, ступенями на второй ярус, ноет старческим интернетом, на телефоне у Мэри и тот быстрее, томно щелкает клавишами ее ноутбука, в котором она все еще пытается каталогизировать содержимое магазина. Никак не выходит, книги словно живые, то теряются, то находятся, иногда Мэри начинает верить, что магия существует, но потом происходит что-то приземленное, и все становится на свои места.
[indent] Она переключается с каталога на свою книгу, но слова никак не хотят превращаться в достойный внимания текст. После гибели родителей Мэри не написала ни строчки, что плохо. Ей все время что-то снится, чего она не помнит, утром она успевает залиться кофе, вечером превратиться в зомби, способного смеяться с сокурсниками в баре так неестественно, что их пугает. Декан все еще советует обратиться к психологу, Мэри улыбается и советует декану не лезть не в свое дело – мысленно, само собой. Она просматривает список книг под заказ, роется в пакетах, которые привезли под конец дня, вносит в систему и не думает.
[indent] Она все еще не думает о том, что с ней случилось.
[indent] Первую неделю на нее кричали все первые полосы газет – жуткое двойное убийство, чудо выживания. Потом пришла пустота, в которой не было ничего, но чужое любопытство резало нервы на тонкие ленты, словно кожу. Мэри закрывала глаза и училась медитировать, начала заниматься йогой, даже коврик купила. Оказывается, некоторую лень можно преодолеть и получить от того удовольствия.
[indent] Пустота не заменяется спокойствием, это словно затишье перед бурей. Соседка, студентка-психолог, каждый день за кофе говорит, что рванет. Мэри все еще улыбается, даже не представляя, как впивается в глотку. Они же почти подруги, нужно быть терпимой, пока есть силы.
[indent] Антикварные часы отбивают шесть вечера, работа не спорится, Мэри не остается. Она собирается размеренно, проверяя свет, окна, бытовые приборы, сует тонкий ноутбук в большую сумку на плече, запахивает пальто и поворачивает табличку «закрыто» лицом к миру для особо одаренных. Ритуальность каждая движения под стать методичному бою часов, которые уже четверть огласили. Ключ проворачивается в замке, сигнализация приветом из прогресса мигает красной точкой в углу витрины. Слишком спокойный город, но меры как у взрослых, Лилиана любит шутить на этот счет. Мэри не может пошутить ничего сейчас, не доверяя иллюзии защищенности. В ее сумке газовый баллончик, бесполезная штука – пока найдешь, пока достанешь, пока нажмешь, а ты уже мертва. Но почему-то есть – подружки посоветовали, Мэри согласилась.
[indent] Шаги позади заставляют замереть на секунду и резко обернуться ту самую секунду спустя. Мэри прищуривается, в полумраке рано упавшего на Оксфорд вечера фонари только начинают зажигаться. Газовые, назло прогрессу. Иногда кажется, что этот город вне времени со своей историчностью, от которой никуда не деться.
[indent] - Вы кто?
[indent] Вежливости в Мэри не капли, внутри неприятный холодок захватывает в свои цепкие ручонки все ощущения на грани реальности. Страх впивается во все мысли, и только здравый смысл пока что не спускает с поводка панику.
[indent] На нее не нападут посреди улицы Оксфорда. Не нападут.

[indent] Мэри дергается, когда понимает, что именно ее имя озвучивается мужчина. Имя обычной студенточки, которое числится во всех ведомостях колледжа, но более никакого интереса не предоставляет. На самом деле, даже на обложке первой книги совсем другое имя взывает шрифтом к любопытству читателей. Но тут же она вспоминает, что теперь Мэри Флэнаган получила славу совсем не по профилю писательницы любовных романов исторического толка. О ней кричали все сводки, о ней гласили все новости, и это в который раз заставляет девушка нахмуриться.
[indent] Детектив? Ну да, конечно. Теперь вся ее жизнь состоит из детективов полиции, которые снова хотят уточнить у выжившей жертвы детали, а она снова не может им ничего сказать. На лице Мэри отражается плохо скрываемая досада, она уже мысленно дает от ворот поворот детективу Ковингтону. Но не успевает этого произнести вслух, а потом уже как-то и не выходит. Когда-то давно, когда плохое настроение рулило самой девушкой, мать говорила о том, что нужно всегда улыбаться. Улыбка к себе располагает, и даже если тебе хочется бить посуду, продолжай улыбаться. Мэри пыталась освоить эту способность, выходило не очень, а детектив явно пользовался умением улыбаться на полную катушку. Как откажешь в ответ на такую улыбку?
[indent] Мэри вздыхает.
[indent] - Я столько раз пересказывала, что ничего не помню, даже не знаю, какие детали вы хотите от меня еще услышать.
[indent] Детектив Хантер Ковингтон был прав в деталях: журналисты и правда периодически захаживали к Мэри, видимо, не получив желаемые данные от полиции, а еще она вздрагивала при каждом постороннем шорохе, интуитивно опасаясь, что убийца родителей придет за ней. Она не верила в то, что это все было спланировано, скорее всего, просто залетный псих определил одну взятую семью в свои жертвы. Это не объясняло того, почему выжила Мэри, но что уж там, это вообще многое не объясняло.
[indent] - Хорошо, - Мэри поправляет лямку сумки, та упорно пытается съехать с плеча куртки, - вы правы, я утомилась от журналистов. Мне тут недалеко, так что много времени прогулка не займет, но вы можете попытаться снова спросить, что я помню. Впрочем, если вы не обладает умением вытаскивать из заблокированной части памяти данные, уйдете ни с чем.
[indent] Мэри кивает в сторону нужного направления, проверяет еще раз дверь, не хватало по невнимательности не запереть ее. Все хорошо, и последним движением девушка растягивает решетку, запирает вторым ключом и ее.
[indent] Улочки Оксфорда все еще кажутся приветом из прошлого, сошедшие с гравюр, которые развешаны по всему университету. Фонари до сих пор газовые, что откровенно забавляет Мэри. Как-то раз она даже попыталась выяснить, почему до сих пор не использовались лампочки. Для этого ей пришлось добраться до ратуши, там ее несколько раз послали по разным кабинетам, прежде, чем она услышала историю о всемирном наследии ЮНЕСКО и прочей фигне, не очень-то романтичной. В конечном счете, ратуя за сохранение аутентичного облика, мэрия Оксфорда сохраняет даже газовые фонари, тем самым ввергая обитателей в некое подобие иллюзии, что мир не изменился. Такое кощунство вытаскивать тут мобильный телефон, поэтому обычно Мэри не отвечала на звонки, идя по улице.
[indent] - Итак, детектив? Задавайте ваши вопрос, на что смогу, отвечу. А потом вы мне расскажете, как продвигается ваше расследование.
[indent] Никак. Иначе бы они не устраивали столь грустные паломничества к ней в поисках деталей, способных вывести их на убийцу.
[indent] Может, им стоит проверить ближайшие психушки? Вдруг кто сбежал, и ларчик просто откроется, а Мэри больше не нужно будет просыпаться, задыхаясь от страха. Родителей это не вернет, но хоть какое-то чувство спокойствия придет.

Опыта общения с полицией у Мэри не было, но ей почему-то казалось, что вел он себя как-то... неправильно. Не ведут себя так детективы, очаровывая девушку улыбкой, когда эта самая девушка проходит свидетелем (пока) по делу убийства собственной семьи. Кровавого и необъяснимого убийства, в котором не может ничего объяснить.
Мэри все еще делает вид, что это не с ней случилось, смотрит на это со стороны, чтобы не болело в груди от страха и одиночества. Понятия не имеет, что делать с будущим, и как все-таки начать новый этап своей жизни. Делать вид, что все хорошо - проще, чем жить.
Они идут по улицам, терпкий запах осени манит в ночь костров, на нее обычно в городе полно вечеринок, но в этом году Мэри ни на одну не пойдет. Ей и не хочется. Ей и сегодня бы хватило тихого вечера с какао и попыткой написать очередную главу романа. Вместо этого она прогулочным шагам (как обычно на самом деле) направляется к дому в компании симпатичного детектива (пригласи он ее на ужин, наверное, не отказалась бы).
Пусть руку Мэри и не принимает.

- Единственная, кто выжил, и кто ничего не помнит, - напоминает она, рассматривая улицу перед собой. Она чувствует взгляд детектива Ковингтона, но старается не поворачивать головы, чтобы не отвлекаться. Ей не нужно смотреть под ноги, за три года она выучила этот маршрут, сломала пару каблуков между неплотно подогнанными булыжниками, с тех пор точно знает, что вот там выбоина, в которую не стоит совать каблуки.
Мэри даже смеется, немного надломлено, немного нервно, но смеется.
- Вы, наверное, единственный, кто меня не подозревает. Тот детектив, который приходил ко мне за показаниями в больницу, так и говорил всем своим видом, что я убийца, он просто не знает, как меня посадить. Но я понимаю, как это выглядит, на самом деле, все логично в выводах ваших коллег. Странно, что вы такие же не сделали.

Почему-то кажется, что мужчина искренен в своих словах. А может просто это надежда на то, что хоть кто-то (ладно, он не единственный, но все же) смотрит на нее под другим углом. Потому, что пару раз уже у самой Мэри возникали мысли, а может она латентный маньяк? Или спящий агент? Или как это правильно называется?
- Да, целой. Синяки и ссадины не в счет, я не пострадала... если не считать того, что лишилась родителей.
У нее, как у любого подростка, были проблемы с родителями, и даже в сердцах она могла пожелать матери забыть о существовании дочери (слишком сложные были отношения с миссис Флэнаган), но ей бы в голову не пришла мысль избавиться от отца и матери таки извращенным и кровавым способом. И то, что сейчас происходило, откровенно пугало ее непонимание случившегося.
Она.
Ничего.
Не помнила.
Ровным счетом ничего, ни секунды.

- С самого пробуждения? Но от него и... до вечера очень много часов? - Мэри, наконец, поворачивает голову к Хантеру. На ты так на ты, это ее ничуть не смущает, больше ее смущает его просьба. Но выражение лица говорит, что Хантер не пошутил, что он в самом деле ждет от нее этого рассказа. - Ладно. Не думаю, что это будет настолько информативно.
Со стороны ближайшего паба доносится смех, шумная компания выбирается на свободу, то ли покурить, то ли уходить. Мэри видит своих сокурсников, но встречаться с ними не хочет, и тянет Ковингтона за локоть:
- Давайте пойдем более долгим путем. Мой день не был полон событиями, но я не хочу встречаться с некоторыми людьми. -  Начинает снова говорить Мэри не сразу, смотрит под ноги и пытается собраться с мыслями. - В субботу нет занятий в колледже, но у меня есть факультатив по художественному мастерству. Он с десяти утра до двенадцати часов дня. После чего я пошла помочь в магазине, там как раз был завоз товара, и уже потом вернулась переодеться, чтобы придти при параде к родителям, моя мама терпеть не может...

Мэри запинается.
Делает вдох.
Проклятье.
Боль подстерегает за углом так неожиданно, что Мэри задыхается. И присаживается на первую попавшуюся лавочку, чтобы ноги не подкосились. Нужно собраться с мыслями и закончить разговора. Детектива не касаются страдания и утраты одной отдельно взятой студентки, так что рыдать при нем она не будет. Мэри закрывает глаза, поправляется:
- Не могла терпеть моего неопрятного вида на семейных ужинах. Они проходили каждую субботу и это была наша взаимная попытка помириться.
Неожиданно, с закрытыми глазами легче рассказывать, и Мэри так и остается.
- Я пришла, позвонила, мама открыла дверь. Я сняла пальто, оставила сумку и пошла в гостиную, где папа наливал вино перед ужином... и все, - девушка снова поднимает на Хантера ясный взгляд. - Дальше я очнулась в полной разрухе в компании мертвых родителей.

Мэри не знает, пугаться ей, впадать в отчаяние или отшутиться, когда Ковингтон с улыбкой говорит о том, что она рискует загреметь за решетку. Отвратительная ситуация. Вроде Мэри и точно знает, что никого не убивала, но вот уже и у нее в душе ворочаются сомнения, вдруг она в самом деле виновата в смерти старших Флэнаганов.
Нет. Полнейшая чушь. В мире, конечно, полно неизведанного, но все же, нельзя убить кого-то и о том не помнить. А значит, Мэри не причастна к нападению родителей, а значит, ей придется доказать свою невиновность.
- Слава вам и вашему желанию во всем разобраться, - бормочет Мэри.

Ему мало ее истории, но ничего большего Мэри рассказать не может. По повисшей между ними тишине кажется, что Хантер ей не поверил. Что ж, если так, то у нее проблемы. Хоть и необходимость убедить этого конкретного копа так и осталась неозвученной, Мэри прекрасно читала между строк. Первого детектива она не убедила, теперь она не может убедить второго. Ему нечего спрашивать, но рассказ все равно выходит так себе, и Мэри закусывает губу.

- Увлечений? - На лице Мэри отражается озадаченность, в ее взгляде светится недовольство. Университет полон соблазнов разного характера, и она бы солгала, скажи, что за три года не вляпывалась в неприятности, не бывала на вечеринках и не пробовала слабый наркотик ради интереса. Но это сложно было назвать увлечениями, да и они не стали проблемой для матери. - Ну можно и так сказать, - слабо усмехается, вспоминая последнюю громкую ссору перед долгим расставанием.
Судя по краткой исповеди детектива, и его жизнь не была лишена проблем. Мэри сочувственно кивает, не уверенная, что в самом деле сочувствует. У всех свои проблемы, и очень хочется сказать, что проблемы Ковингтона не чета ее, но прикусывает кончик языка. Невоздержанность на язык может стоит дорого, а он ее единственный друг [или умело делает вид], так что не стоит его обращать против себя.

Лавочка чуть в стороне от дороги, между двумя фонарями, не ярко и не темно. Мэри изучает носок ботинка на правой ноге, думает о вечном круговороте ошибок, о том, что ей все еще не в чем каяться, и кажется, это и есть главная проблема.
- Ну можно и так сказать. - Ладно, это не то чтобы стыдно, впрочем, родители не были в курсе того, что их дочь пишет романы. Эротические романы. Тем веселее было обнаружить у матери свою книжку. Мэри тогда даже подумала, что может пришло время рассказать об этом матери, но отложила на потом.
А потом не случилось.
- Моя мать мечтала, что я стану врачом. Это если коротко. Но я отказалась от этой ее мечты по имя своей. Поступила на факультет литературы, и мой отец меня поддержал. А мать сказала, что я ей не дочь. Ну, может, не так пафосно, но суть примерно такова. На протяжении какого-то времени я общалась только с отцом, и лишь несколько месяцев назад, видимо, осознав, что я уже не сойду с намеченного пути, моя мама выкинула белый флаг. Насчет того, что стыдно... я не знаю. Я должна стыдиться того, что пишу эротические романы о средних веках?

Мэри изучает профиль Хантера. А он красивый. Наверное, был бы во вкусе Мэри, будь у нее хоть какой-то вкус. Вместо него у девушки буйное воображение и всеядность в типажах мужчин, что так необходимо при написании опуса.
- Мама об этом не знала. По крайней мере, если и знала, то мне ничего не сказала. Можно ли подозревать меня в убийстве родителей на основании этой ссоры и страха, что мои писательства будут разоблачены родителями?
Звезды над головами собеседников терялись в вышине, но при особом стремлении их можно было рассмотреть. Видны они тут явно лучше, чем в Лондоне, еще лучше видны в деревне. Но созвездий Мэри не знает, а жаль. Нужно подтянуть знания в астрономии, ведь это так романтично, сидеть в обнимку или лежать в обнимку и рассуждать о звездах.
- Не думаю, что эта версия достойна воплощения и сделает вам честь, детектив. Вы не похожи на того, что ведется на подобные простые вещи.