[indent] В Аду Офелия не бывала ни разу, ни за одно свое перевоплощение, маленькая демоница была дочерью земной женщины, ставшей жертвой походи Асмодея, отца своего и видала разве что пару раз. Потому ничего и не чувствовала столь долгое время к этому существу, выбрав для себя проводником по пути жизни Люфицера. За ним шла, ему служила, от него получала похвалу или наказание за ошибки.
[indent] За ним же и в Ад спустилась.
[indent] Шутки про потерянные ключи от Ада требовали реализации поиска, а затем и наказания, словно кто-то заперся изнутри, там и сидел, боясь обратно хозяина впустить. На этом месте Фел могла выдать несколько статей, которые описывали неправомочность наглых рейдеров при живом-то правителе, но куда как проще было вернуться и устроить казни, обойдясь без следствия, но с показательным судом. Впрочем, какая к черту разница, если суккуб просто мечтала увидеть исходный мир, о котором только слышала.
[indent] Увы, той красоты, что рисовало ее воображение, не было - не хватало огненных фонтанов, духоты и прочего, ад льдом покрылся, словно в белоснежные доспехи оделся, утопая в них, пряча огненное нутро самого жарка места во всей вселенной. Так и хотелось спросить, где же грешники, вереницами идущие на отбывание наказания, где же все то, что рисуют на картинах? Во что превратилось место, так ярко воспетое Данте в его Божественной комедии. Разочарование сменяется удивлением, кто же сидит на троне, что так глупо уничтожает не-свое королевство.
[indent] - Любая корпорация требует надзирателя, - констатирует Фел с долей грусти разглядывая неприглядную картину. Ей хочется видеть истовое настоящее этого мира, этого царства, в которое ее привел Люцифер, и если даже ее отец решил взобраться на трон, воспользовавшись долгой отлучкой короля, то она первой заявит ему отвод.
[indent] Она чувствует чужие взгляды, лишенные доброты и радости - здесь они гости непрошенные, но от того смущения Офелия не испытывает. Ее губ касается плотоядная улыбка, суккуб питается другой совсем энергией, но это не значит, что ее природный голод не утолит расправа с неугодными. Тронный зал близко, лестница ведущая к нему так и манит, обещая все самое интересное. Офелия немного фыркает теням, тянущимся к ее ногам от демонов - на ней все идеально, от кончиков дорогих лабутенов до французского маникюра с белой каймой. Алый выглядел слишком вызывающим, а Офелия сама вызов для всех, поэтому избегает ярких тонов в облике.
[indent] - У них плохой придворный организатор встречи, - где глашатай, где свита, где те, кому положено кланяться низко Сыну Зари, Офелию такое отношение оскорбляет, в суд бы подать, ну или сразу на костер. - Конечно, готова.
[indent] Она опирается на руку Люцифера, идет с ним бок о бок, тишина, разрываемая их шагами, становится опасной, сворачивается угрозой будущего под каждым шагом. Предвкушение приятное, и улыбка Офелии становится шире, высокие двери парадного зала распахиваются, не противятся тому, кто тут был истинным повелителем. Они медленно переступают порог, и уже оттуда Офелия оценивает того, кто посмел занять место, ему не принадлежащее.
[indent] - Асмодей, - констатирует демоница, - смотри-ка, он настолько глуп или настолько безумен?
[indent] Отцом демона похоти Фел не считает, и только ждет момента, когда он ответит за то, что его дочь когда-то на костре сожгли, а он даже не пошевелился.
[nick]Ophelia Doyle[/nick][icon]https://i.imgur.com/WOWk8ST.png[/icon]

Зрелище жалкое. Мятеж обычно выглядит как-то иначе, но тут ни красной дорожки, ни фейерверков, ни возмущения, ни попыток кинуться с когтями наголо, чтобы избавиться от вернувшегося хозяина. Асмодей пытается в величественность, Офелия лишь фыркает, давно отдавшая свою верность Люциферу, его силе и харизме. Офелия ведет взглядом по разношерстной толпе демонов, ну что сказать, все они безудержно глупы, раз мечтали поклониться Асмодею. Впрочем, демоны  [низшие демоны] склочные, вечно стремятся к смене власти, разыскивая пользу для себя, не находя и запуская круговой ход событий. И сейчас их ждет огромное разочарование, возвращение хозяина и казнь неугодных.

Асмодей кривится, смотрит на брата, но не поднимается с трона [не царское это дело, стоять перед гостем]:
- Смотрю, ты решил наведаться в давно покинутую обитель. И по росту и по силам и по деяниям, я, по крайней мере, не тратил время на то, что происходит на земле. Ты променял дом на временное жилище. Как тебе там было? Маловато власти?

Взгляд демона похоти скользит по Офелии без тени любопытства, полный безразличия. Суккуба это задевает. Он не помнит ее, не чувствует ее, сколько у него таких детей, чьи имена не имеют для него значения? Офелию захватывает злость. Это ей можно думать высокомерно, что он ей не отец, но он должен помнить ее, так капризно думает девушка, рассуждая довольно непритязательно. И что с того, что склад ума, позволивший ей в человеческом мире стать юристом, вести дела Люцифера, утверждает, что она не права. Плевать, имеет право сердиться.
Но она продолжает елейно улыбаться Асмодею, легко опираясь на руку Люцифера. Фонтан наполняется лавой, реагирует на присутствие короля Ада, по нестройным демонским рядам тянется шепотов. Фонтан долгое время стоял мертвым, и вот, переливается всеми оттенками лавы, ярко-оранжево отсвечивает на лицах и мордах.

- Все, кто счел тебя слабым и решил сменить правителя, - тянет Офелия, с улыбкой оглядывается по сторонам. - А теперь стоят и молчат.
Ее взгляд снова упирается в Асмодея:
- И, папочка, тебе не подходит этот трон. Видишь, даже фонтан включить не мог.
Асмодей хмурится [еще одна сучка из его помета], отмахивается от девчонки. Что ему с нее, он даже не может представить, какая от нее польза Люциферу.

- Тебе придется сразиться со мной в честном бою. А начать с них, - и демон рукой обводит подданных у своего трона.
Офелия не выдерживает. Звонкий хохот, полный издевательских ноток, взлетает под потолок тронного зала.
- Честно? С тобой? Ну и ну, давно ли тебе знакомо это слово, папочка?
Разрешение Люцифера звучит весьма вовремя, Офелия аккуратно ставит ноги в модельных туфельках, выходит вперед.
- Итак, господа. Вы облажались, а ваш правитель, - демоница брезгливо морщиться, - бросает вас на амбразуру. Кто первый станет на защиту трона Асмодея? Или мне самой выбирать?

Наманикюренный палец ищет цель, но находит один смельчак, которые, видимо, решает, что суккубья девчонка на раз плюнуть. Офелия улыбается, предвкушает кровь. Она могла бы просто поцеловать того, но гораздо интереснее расправить кожистые крылья [пусть и лишенные совершенства ангельских, и все равно обладающих своей красотой] и взлететь и камнем рухнуть вниз, острыми когтями распарывая горло. Частичная трансформация едва ли искажает саму внешность Офелии. Кровь причудливым узором оседает на ее деловой костюм, Дойл встряхивает рукой, с которой капает кровь. Демон с распоротой глоткой лежит у ее ног, пока она аккуратно вгонят свой каблук там, где последними ударами отзывается сердце.
- Кто следующий? Никто? Какая жалость, - расстроено вздыхает. - Но у нас к вам предложение, вы приносите клятву верности Люциферу... а потом ждете, кого он помилует. Хотя некоторые, - и взгляд голубых глаз снова останавливается на Асмодее, - это не касается.