Пробуждение Мордреда происходит чуть раньше. Он широко открывает глаза и едва не вскакивает на кровати, борясь с тошнотой, которая проходит тут же. Но нет, он не в собственных покоях, на пропитанных кровью простынях, которые - это чувствовал даже он, умирая - воняют гнилью, проигрывает в безуспешном сражении за свою жизнь заражению крови. Нет, он в своей квартире, в двадцать первом веке, в новом теле, слишком маленьком, пожалуй, сравнительно с прошлым, да и квартира казалась бы тесноватой, если бы тут не было так девственно пусто  —  разложенный диван вместо кровати, пустынная кухня с гарнитуром длиной в полтора метра, запыленный ноутбук на стойке у окна. За стеклом  —  утренний Лондон, уже раздражающе громкий даже с двенадцатого этажа. Где-то внизу выла сирена. Тим думает: окно на ночь следовало бы закрыть.

А потом воспоминания наваливаются на него неостановимой лавиной. Концовка прошлой жизни кажется просто поблекшей страницей перед всем тем, что знает о произошедшем Тимоти  —  из масс медиа, из книг, из школьного курса литературы. Историю пишут победители, а Мордред никогда им не был. Он давится осознанием, вот как оно  —  проснуться спустя сотни лет, чтобы увидеть последствия своих решений. Всё было напрасно: старому хитрецу удалось их всех обвести вокруг пальца. Он умер зря, и, видимо, Артур  —  тоже.
Дыхание по счёту помогает унять бешено бьющееся в груди сердце. Первая паника проходит, оставляя после себя лишь горькое послевкусие, а Мордред размышляет уже по-другому: прошло слишком много лет, чтобы обиды и ошибки прошлого казались ему чем-то критичным, чем-то глобальным. Он фокусируется на воспоминаниях оболочки о двадцать первом веке, о всех достижениях человечества, которые сделали жизнь потрясающе удобной. Думает о Тимоти, о славном мальчике, прожигающем жизнь впустую, о парне, которому не нужно биться на мечах и совсем не обязательно умирать молодым за королевство. Ведь не обязательно?..

Рядом кто-то ворочается, Мордред оглядывается, со вздохом выхватывая взглядом выглядывающую из-под смятого одеяла копну тёмных волос и тонкие смуглые запястья. Фрэн тоже очень славный парень, милый и почему-то для Тимоти было очень важно его добиться, он подумает об этом сильно позже. Пока что ему просто хочется унять, заглушить остатки уже идущей на попятную паники по поводу собственного второго шанса, повторного пробуждения, он даже сомневается какое-то время, может, он вчера что-то принял? Может в том коктейле в баре подмешивали таблетки для пущего увеселения, и он сейчас в бреду пытается прожевать странный приход.

Фрэн разворачивается, показываясь лицом; из-за этого хочется нервно смеяться. Потому что на добрые пару секунд вместо миловидного молодого лица проступают совсем другие очертания. Благородная седина, морщины.. Рябь видения сходит на нет, и всё возвращается на свои места, а Тим  —  такое имя он теперь носит?  —  пытается понять, откуда у него уверенность, что этого человека он тоже видел, что он один из служителей Кернунноса, из их немалого числа.

Всё это походит на бред полоумного, шизофрению, или дурацкий сон. Он бросает мельком взгляд на часы  —  пять часов сна всё же маловато, и валится обратно в постель, роняет тяжелую голову на подушку, почти жмурясь, когда к нему так мило прижимаются сквозь сон. Очень милая пара  —  Тимоти и Фрэнсис, жаль, их прежних больше нет.
А потом парень рядом просыпается окончательно, и, кажется, у него что-то тоже идёт не так.
Тим обнимает его и гладит волнистые волосы, пытаясь успокоить человека, которого он больше не знает. Но, похоже, они попали в одну беду. Может, им обоим что-то подмешали? Какова вероятность того, что они могли поймать одинаковый приход?
Выпаленное в лицо имя разбивает все надежды на то, что происходящее иллюзорно и не является чем-то большим, нежели просто плод воображения.
Мордред усмехается, кривит в невесёлой улыбке тонкие губы, эта неприязнь вызвана не сказками Мэлори, верно? Этот человек ненавидит его по собственной памяти и лично. Что же, пусть не ждёт от него извинений или раскаяния. Он не считает виноватым себя ни в чём.

  —  А что я сотворил?  —  он переспрашивает с сомнением,  —  ночью тебе всё нравилось, кстати.

Ах да, парню семнадцать, и сейчас самое время оценить это по-новому. Современное общество слишком опекает молодых людей. В былые времена в таком возрасте некоторые уже имели собственных детей и носили полный доспех.
Мордред представляет перед мысленным взором второе лицо Фрэна. Строгое лицо с мимическими морщинами.. Сколько ему было? Друиды незначительно, но всё же умели продлять молодость. Но ему интересно другое. Если он увидел Фрэна настолько немолодым, то…

  —  Каким ты меня видел? И, может, представишься, если уж ты меня так хорошо знаешь?

Подпись автора

В комнате становится немнее, Тим замечает это не сразу. Лишь подняв взгляд вверх, он оказывается под звёздным небом, ненастоящим, конечно же, иллюзия весьма хлипкая и напоминает изображение проектора на экране, но.. Он ведь уже видел это небо прежде, небо, которого больше нет. Скучает ли он по тем временам, по звёздам, которые светили очень ярко, по вечерам и ночам у костра, когда он спал на голой земле, а музыка была исключительно живой?

Это всё ещё  —  блеклый отпечаток в его мыслях, человек, которым он когда-то был, человек, которым он, по большому счёту, остался, но всё это происходило так давно.. Разговоры у костра, песни бардов, вся романтика сошла на нет, когда стало известно, что Мерлин что-то затевает, что-то большое и жуткое, а Артур помогает ему в этом, как последний дурак.
Нет, он по этому не скучает.
По ожесточённым спорам, отчаянию, бессилию, по отчуждению, что сделало из него перед смертью изгоем и предателем..

Его почти мутит от мысли о том, что где-то возможно совсем рядом находятся все остальные. Ему придётся продумать, как вести себя, как обезопасить себя при встрече. Правда, он ещё не знает, зачем это делать.

  —  Так значит, о том, что всё пошло наперекосяк, знают все? Впрочем, можно ли было ожидать другого.

Тим фыркает, разглядывая звёздное небо сквозь полуприкрытые веки  —  так картинка размывается и кажется более реальной и фантастичной одновременно. А потом небо рассеивается, являя взору проплешины побелки на потолке. Двадцать первый век лишен всякого очарования магии и рыцарства, во всяком случае был лишен. Зато он подарил людям те свободы, о которых можно было раньше только мечтать.

  —  С чего ты взял?

Фрэн разворачивается к нему, и Тим тянет к нему руку, почти касаясь синеватых отметин на выпирающих ключицах. Соскальзывает ладонью выше  —  к виску, и запускает пальцы в тёмные локоны в странно привычном жесте. Ему нравятся волосы Фрэнсиса, густые, шелковые и тяжелые, за них было так удобно тянуть.

  —  Хочешь вернуть всё, как было? Оставаться.. мёртвым? Для этого не обязательно копаться в колдовстве пятнадцативековой давности. Есть способы попроще и побыстрее. В наше время никого не удивишь самоубийством подростка.

Тим холодно улыбается и наклоняется, прямо глядя в глаза Фрэнка, слишком близко, как для тех, кто совсем не знаком, но ведь это не так. Несмотря на то, что друид так и не соизволил назвать своё имя.
Усмешка полчается тонкой и совсем немного  —  хищной; лишь прищур светлых глаз выдаёт с лихвой  —  это самоирония, насмешка над самим собой в первую очередь. Он хотел бы пообещать себе, что в этот раз он не поддастся, не окажется втянутым в интриги и не совершит какую-нибудь глупость, просто потому, что дважды испортить всё окончательно и бесповоротно почти невозможно, но не для такого, как он.

Выстроившийся в его голове план выглядит почти идеальным.
Не влезать. Уехать подальше, избегать тех, кто может его узнать, жить чужой жизнью, ни разу не слышать рычаще-режущее сочетание слогов  —  собственное имя, которым его так любезно одарила матушка; улететь куда-то на юг, плавать, продавать на пляже каких-нибудь жареных устриц и крабов, жить на эти деньги. Может, в этот раз у него получится.
Пальцы в чужих волосах сжимаются, но лишь немного, парень всё ещё ему нравится, или нравился, не так важно, этого достаточно, чтобы выдать ему небольшой аванс в виде крохи честности.

  —  С чего ты взял, что я стану тебе помогать?

Подпись автора

Наверное, Тим рассчитывал совсем на другой ответ. Наверное, дело в том, что ещё час назад для него он был на смертном одре, ненавидимый всеми, и сейчас, после пробуждения, Фрэн с такой ненавистью произнёс его имя. Парень не должен был действовать так же, как раньше, как вчера, не должен был такими привычными-непривычными жестами гладить его скулы, касаться губ, и усмехаться, той самой улыбкой человека, которого больше нет. Ведь нет?.. На мгновение он прикрывает глаза, пытаясь проанализировать, пытаясь понять, кем же теперь является он сам, неужели его тоже нет? Но всё работает странно, словно две части его личности слились в одну, просто одна из них не помнила часть своего прошлого.
И никакого конфликта между ними..
Разве так может быть? Фрэн, кажется, тоже чувствует себя необычно, но не некомфортно. Он так же ластится, и почти прижимается к нему, в глазах, выражение которых в какой-то момент выглядит совершенно чужим, то и дело пляшут знакомые чертята. Тим теряется во всём этом. Действительно, пару часов назад всё было проще. Тим сейчас вспоминает с трудом, кажется, они хотели дождаться восемнадцатилетия Фрэна? Его, Тима, религиозная семейка в целом была против таких наклонностей, но они согласны были каким-то образом примириться с происходящим, если их отношения выдежат проверку времени.
Каким же дерьмом была набита голова этого парня - вот что думает Тим с сожалением, это была неплохая жизнь, честная, с шансом на что-то большее, чем получил Мордред.

А он получил... Именно так, славу, о которой мечтал бы каждый, да не о такой; он получил фактически вечную жизнь, до сих пор появляясь в книгах и фильмах в качестве антигероя. И всё это - за несколько суток, что для него прошли от рокового момента до сегодняшнего утра.

И Фрэн так любезно, таким сладким голосом напоминает ему это, словно режет наживую скальпелем кожу, разрезает и смотрит, как вытекает кровь. Мордреду не спрятаться от прошлого и от своих ошибок, хотя он до сих пор не уверен в том, что это была ошибка. О нет, Артур, этот идиот, обрекший их на всё это, заслуживал смерти. Интересно только, кто из рыцарей, или из тех, кто ещё проснулся, будет с ним согласен.

В какое-то мгновение, глядя в глаза Фрэна со смутной тревогой, Тим вдруг переключается и смотрит мимо него. Его способности тоже просыпаются, оказывается, чёртовы способности, которые любого могут свести с ума. И на несколько секунд он слышит нестройный гул чужих голосов, вздохи и крики, обвинения, мольбы о помощи.. Он вздрагивает, выходя из этого состояния, когда к его носу прикасается что-то тёплое и влажное.
О Боже. Фрэн его целует, это самое милое их приветствие, придуманное им же, кажется, с полгода назад.
А потом говорит вещи, от которых Тима прошибает холодом по спине. Разве это может быть его мальчик? Тот самый, с солнечной улыбкой, немного неловкий, когда дело касается близости. Впрочем, не это пугает Тима, а то, что он говорит самую что ни на есть правду.

Он остраняется. Не отталкивает Фрэна, но выпутывается из его лёгких объятий, чтобы принять сидячее положение, свесив с постели ноги и ссутулив спину. Тим давится подступившей к горлу тошнотой, но вот так, чуть наклонив голову и очень осторожно дыша, у него есть шанс удержать в себе то ли вчерашний ужин, то ли остатки желания жить.
Это, мать её, правда. Он заварил жуткую кашу, и каким-то хреном оказался одним из тех, кто больше других повлиял на историю Туманного Альбиона. Во всяком случае так считает история, и никто не пожелает знать о том, какую им всем судьбу уготовал Мерлин.
Мордред бы тоже предпочёл не знать. Не быть в курсе, не влиять на это, просто уснуть, как и все, можно сказать, погрузиться в кому души, пока тело рассыпается прахом по ветру или гниёт в земле. Это было бы проще. Его имя сейчас бы не вспоминали. Ну, не чаще, чем какого-нибудь.. Гахериса? Тим не помнит, чтобы видел этого парня в фильмах. А ведь он ничем не был лучше или хуже.

- Проснулись. Духи растревожены, и не зря.

Он хмыкает и бросает взгляд через плечо. Может быть, Фрэн и правда сможет ему помочь? Стать единственным человеком, который будет на его стороне, или хотя бы не против. В чём-то парень тоже прав. Раньше действительно был повод помогать ему. Но раньше они вместе ходили в аквапарк, кафешки, заказывали пиццу и играли в плейстейшн. Ещё недавно Фрэн был абитуриентом, и Тим помнит, как тот мучительно вскрывал конверты с результатами по поступлению. Такую поддержку было оказывать легко. А чего от него захочет друид из пятого века?
В конце концов, Тим не всесилен. И даже если он и правда найдёт поводы помочь парню..

- Мне известно слишком мало, чтобы это могло на что-то повлиять.

Подпись автора

Диссонанс в восприятии разламывает ощущение реальности происходящего, раскалывать на мелкие обломки, что падают к ногам и рассыпаются в труху. Тим прокручивает мысленно произошедшее сегодня утром, всё по очереди, пытаясь проследить, понять какую-то логику поведения человека, который занял тело Фрэна. Может, так он сможет хоть немного его предугадывать?.. Сперва это их странное пробуждение, почти отвращение, скользнувшее во взгляде и голосе друида, потом его собственная попытка пойти на контакт - кажется, успешная? Им было приятно находиться друг с другом на физическом уровне, безусловно, секс вчера был одурительно хорош, и Тим надеялся, не только для него, но.. Физика это единственное, что их объединяло, и очень скоро чужие реакции и эмоции будут вытеснены, сменяя их взаимную влюблённость чем-то другим. Или нет?..

В своё время у Мордреда не было времени на закулисные интриги. Он не был именитым рыцарем, и ни одна придворная дама не хотела повязать ему на руку платок во время турнира. Он не был настолько же силён, как остальные, а ещё о нём ходила молва из-за его способностей. Он был практически изгоем среди своих, и это амплуа было настолько привычным, что он не слишком-то знал, как оно бывает по-другому.

И сейчас, слушая чужой убаюкивающий голос (не важно, что именно говорил Фрэн, важно, сколько в этом было нежности), и изолодавшимся по ласке котом подставляя спину под ласковые руки, он хотел закутаться в это комфортное ощущение принятия, понимания, что ли, потому что именно такое впечатление создавал человек рядом с ним. Создавал. Тим усмехнулся. Весь его предыдущий опыт был настолько лишен подобных тёплых отношениях, где ему обещают в чём-то даже помощь, что сейчас, оттого, насколько это ощущение желанно, тем больше не хотелось доверять, верить единому слову парня, не хотелось подставляться, открывать широко объятия, чтобы его могли ударить прямо в сердце. Нет, он не будет торопиться с выводами.

- У тебя что? - спрашивает Тим, имея в виду способности, и стараясь не цепляться о режущее слух "мы". - У меня, кажется, есть духи в доступе. Я слаб, но гул слышу даже сейчас, отголосками, как же они недовольны.. Если собрать необходимые реагенты для ритуала..

Тим и сам хотел бы узнать правду. Всю подноготную, как действовал Мерлин, или, хотя бы, что пошло не так. А ещё ему безумно хотелось знать, кто именно проснулся, когда, где. Быть может, тогда он сможет сыграть на опережение. Или лучше всё же воспользоваться планом А и умотать куда-то в южную Америку, кормить малярийных комаров?
Тим не знает.

- Одного самоубийства об Артура мне хватило, спасибо, милый, - он криво усмехается и отодвигается на постели чуть дальше - лишь для того, чтобы облокотиться спиной на Фрэна, уложив затылок на его плечу.

И в полном доверия жесте открывая шею.
Он сам не знает, блеф это, или нет.

- Так значит, ты на моей стороне? Во всяком случае, пока что, - в таком ракурсе и в утреннем свете из окна глаза Фрэна кажутся поразительно светлыми, почти белыми в обрамлении густых, как опахала, ресниц. Его мальчик очень красивый, вот о чём сейчас думает Тим, отбрасывая мрачные мысли, впрочем, не слишком далеко. - Ты мне нравишься, и я бы не хотел, чтобы это менялось. Только вот.. Я бы предпочёл не отменять это всё, не отменять нас здесь.

Мордред прожил двадцать два года. Что он успел увидеть за это время, что прожить? Он хотел ещё, он хотел в разы больше, может, он бы даже захотел умереть естественной смертью, состариться, где-то на пороге пятого десятка принял бы такое решение. Что спокойная жизнь не такая уж и скучная.
Но до сих пор у него не было никакой.

Подпись автора

- Всегда гул, иногда громче, иногда тише, - Тим хмурится.

Иногда это что-то, что сейчас бы назвали воплями из преисподней. Тим замалчивает, возможно, важный для Фрэнсиса момент - медиумы бывают разные, и предрасположенности у них, тоже. Мордред, видимо, родился с ровно настолько паскудным характером, чтобы притягивать именно таких. Вечно недовольных, жестоких, в чём-то требовательных. Но была от них и своя польза тоже. Он научился с ними ладить довольно быстро - сразу после того, как преодолел страх.

Он знает, что будет завтра. Он почти предвкушает это - он вернёт себе парочку духов помощников, начнёт прикармливать их, в идеале это будут те же, что помогали ему ещё в старые времена, кто знает, может, Мерлин запечатал и их? Он окружит себя привычной атмосферой потустороннего, невидимого другим, он будет избегать встречи с кем-либо из рыцарей, потому что пока что это слишком опасно, а ещё... Ещё Фрэнсис прав, и он действительно очень хочет разгадать эту загадку, узнать, что именно с ними произошло.

Тим тихо охает, когда в груди расплывается мягкой волной тепло. От неё становится вдруг так спокойно; он понимает - это сделал Фрэн, его милый хороший Фрэн, который волею совпадения оказался ещё и целителем. С теми знаниями, которые у него уже есть, по современной медицине, он сможет творить фантастику, когда войдёт в зенит. Тим прикрывает глаза, на какое-то время полностью концентрируясь на ощущениях и отключаясь от реальности. Всё, что важно сейчас - это то, что он чувствует, тепло чужих объятий, ласковые руки, щекочущее шею дыхание и привычно прохладные губы на его ключицах. Фрэн обнимает его со всех сторон, из-за чего возникает ощущение, что он за него держится, и это что-то настолько новое, приятное, что от этого так сладко щемит в груди, а ещё немного жаль парня, который выбрал явно не того человека, если в будущем имеет хоть какие-то планы на благополучие.

Впрочем, учитывая сегодняшние изменения, о каком вообще будущем стоит задумываться? Тим думает, завтра всё опять может поменяться, и им совершенно неизвестно, в какую сторону. Тревожность отступает, расплывается, тает  в всё том же сладком тепле в груди, и Тим разворачивается, чтобы обнять Фрэна за плечи и легким поцелуем прикоснуться к уголку его губ. В знак благодарности.

- Вот ещё - боги, провидение, - он вздыхает и нехорошо щурится. - Это Мерлин. У меня нет доказательств, к сожалению, но это точно он. Если бы его так не поддерживали... Если бы его не помогали.. Того при Камлане, быть может, и не случилось бы, и отец был бы жив.

Тим усмехается. Это полторы тысячи лет назад его происхождение было покрыто тайной для многих. Сейчас же об инцестуальных связях самого знаменитого короля Туманного Альбиона пишут в школьных книжках по литературе. И про Мордреда, конечно же, тоже пишут. Они многое могут исправить, узнать, но это пытаться исправлять слишком поздно.

- Можно провести небольшой ритуал, созвать духов, расспросить и отправить на поиски. Ты целитель, и как раз сможешь меня подстраховать, потому что... не уверен я, что это тело готово к такому. Да и мало ли, кто придёт на наш зов. Как думаешь? Конечно, понадобятся ингридиенты.

Которые не так-то просто достать в современном мире. Тим уверен, скоро это поменяется. Скоро появится чёрный рынок, лавки для своих, где тебе продадут самые странные из реагентов, особенно те, что можно достать из людей или животных. С существами будет потуже.. Какое-то время, но недолго.

Подпись автора

Логика происходящего ускользает от Тима, в который раз за утро. И прежде полный энтузиазма Фрэн ощетинивается, защищается - вопросами, предостережениями, опасениями. Справедливыми, может быть... Но Тим думает о том, что он, наверное, просто пока что не знает этого человека. Так же как и человек напротив совсем не знает его. Не знает, какой ценой ему дались силы и как они терзали его, пока он нет, не взял их под контроль. Пока он не принял их такими, какими есть, и не позволил себе просто плыть в этом потоке.
Обучение длилось всего три года и было непростым. Его отправили к наставнику, который должен был научить его магии крови: именно такая специализация предполагалась изначально для мрачного странного мальчика. Его учили, ему рассказывали, как себя вести во время медитации, чтобы исход был правильным, и всё равно всё провалилось. Он стал разочарованием не только для себя самого. По большому счёту медиумы не были самыми полезными ни в бою, ни в политических интригах. Потому его обучение производилось по несколько другим принципам, нежели он мог рассчитывать. И зачастую его бросали на очередной этап, как слепого щенка в воду, заставляя самостоятельно справляться и со страхами, и с сомнениями. Иногда имела место подстраховка от старшего сотоварища, но Мордред уже привык к некому отшельничеству, уходя в дебри, в которые за ним мало кто хотел идти.
Потому в ответ на слова о подстраховке и безопасности он лишь мрачно усмехнулся, ни о какой безопасности в его деле не могло быть  и речи. Три года обучения, три! Наверное, Фрэну лучше этого не знать.

- Не переживай. Я умею выкарабкиваться, - почти мурлычет Тим, берёт Фрэна за руки, гладит его ладони, притягивает одну из них к себе и мягко прикасается губами к тонкой коже на запястье. Целитель это уже очень много, хочет сказать он, это слишком много. - Я не собираюсь тратить силы и реагенты попусту. Но духи существуют на ином уровне, нежели мы, и видят мир по-другому. Они могут указать нам путь, куда идти, как разобраться.. Где искать эпицентр, в конце концов, что встревожило и нас, и их?

Насчёт союзников Фрэн, безусловно, прав. Наверное, стоит слушать его больше, хоть кто-то из них двоих должен уметь мыслить стратегически, верно?.. Агравейн и Гахерис слишком себе на уме, да и до сих пор Мордред на них злится за то, что к истории с Моргаузой и Ламораком приписали и его. Гавейн - вот кого хочет найти Тим сейчас, вот кто не должен отказать ему в помощи. У них всегда были хорошие отношения. И, безусловно, главные союзники - его бесплотные питомцы, которыми он ещё только обзаведётся. Чёрт, его ждёт огромная работа.

- Ты так переживаешь за целостность моей шкуры, - улыбается Тим, ему даже удаётся, на удивление удаётся, посмотреть при этом в глаза Фрэну, своему красивому мальчику, который, кажется, на деле умнее его в десяток раз, и осторожнее так точно. - Я могу лишь пообещать, что не буду бросаться в омут с головой. И постараюсь не высовываться. Мне тоже не очень хочется ещё раз умереть в двадцать два года, боюсь, третьего шанса у меня не будет. Ну а ритуал.. Тебе разве не нужны ответы на некоторые вопросы? Хотя бы, чего ждать в ближайшем будущем - неделя, месяц. Вдруг завтра мы проснёмся, снова не помня себя. Или через неделю, - Тим упрямо хмурит брови. - Прости, мой хороший, я всё равно должен это сделать, даже если ты не захочешь участвовать.

Тим не может по-другому: он из тех, кто не умеет идти в темноте вслепую. И он собирается получить свой ориентир, луч света или хотя бы тонкую ниточку, которая выведет его к правде.

Подпись автора

Может, если бы тогда, в прошлом, рядом с ним был такой человек, как Фрэн, Тим бы теперь не оказался по уши в дерьме. Может, у него бы получалось держаться за чью-то руку и внимать резонным доводам, не торопиться, и наконец-то хоть один раз в жизни, один раз, сделать всё правильно..
Может быть.

Сейчас Тиму хочется шутливо бросить в парня подушкой и провозгласить его занудой. Отмахнуться от его слов и продолжить действовать, как привык - наугад, наобум, возможно, опасно, но хотя бы не сидеть сложа руки. На самом деле он не очень понимает, чего именно хочет от него Фрэн - чтобы он начал искать союзников?

Кого-то, кто добровольно заручится быть его защитником, но в обмен на что? Он больше не собирается ни преклонять ни перед кем колено, ни приносить клятвы. Всё это одна огромная ложь и лицемерие, в которых он больше не собирается участвовать.

Но в чём-то Фрэн действительно прав, и это как минимум две вещи. Тим вздыхает, вынужденный согласиться, шарит рукой под подушкой и выуживает оттуда телефон, чтобы нажать несколько кнопок в приложении и оплатить покупку. А после наклоняется вперёд, взявшись за простыню, в которую закутался Фрэн, обеими руками, и потянув на себя.

Он утягивает Фрэна на руки, усаживает к себе на колени, обнимает за плечи и ласково, очень нежно целует, гладит его скулы, зарывается пальцами в волосы, мягко массирует напряженные плечи. Теперь его очередь успокаивать, не так ли? Только никакой магии у Тима для этого нет, есть только кинестетика и постоянное желание прикасаться к этому человеку.

- Еда приедет через минут пятнадцать-двадцать. Могу пока что сварить кофе. А по поводу остального.. Какой ты предлагаешь план действий?

Он без малого удивлён, что Фрэн действительно бросается та ко нём заботиться, тем более, что он фактически незнакомый ему человек. Может, он успел рассмотреть в нём что-то кроме идиотского образа злодея, который на него навесили ярлыком писатели и после - кинематограф, а, может, это остатки былой привязанности между людьми, которых больше нет. Но Тим физически не может от этого отказаться, просто отмахнуться, выбросить чужое небезразличие на помойку.

Фрэн внушает ему чувство безопасности, этому парню хочется доверять, хочется верить и даже подставлять спину. Это в новинку и, возможно, очень скоро это сгубит, но разве он не достаточно дурак, чтобы попробовать?..

- Силы будут возвращаться постепенно. Но и готовиться я буду постепенно. Малыш, не в моих планах идти в бой голым, безоружным, и с похмелья. Для подобного ритуала надо действительно много чего, хм.. собрать, это дело не одного дня и возможно не одной недели. И отступные пути подготовить, сделать парочку артефактов, которые вытянут меня с того света. Так что нет, я не тороплюсь. И всё же, у тебя какое-то особенное видение всего, мне кажется, ты в прошлой жизни был перестраховщиком. Как ты думаешь, каких союзников я могу найти?

Подпись автора

Да внутри Фрэна, оказывается, дремлет стратег. В общем-то всё правильно говорит парень, точнее, человек, незнакомец, который занял его тело, вот только всё это полагается на тот момент, что из Тима получится отличный дипломат, который будет преподносить себя выгодно, продавать, выдавать преимущества. А ему больше отчаянно не хочется прислуживаться. Это не его язык, он скорее бы взял шантажом, сплетнями и интригами, он проще бы вынудил покрывать себя, чем добился этого дружбой и тёплым отношением. Просто потому что в последние вещи он не верил, так уж случилось, его этому не научили, точнее, его учили совсем не этому. Королевский бастард должен смотреть в оба и просто привыкнуть к тому, что, узнай кто о нём правду, его непременно захотят прикончить, как минимум как претендента на трон. Ну или из слухов о том, что от родственников (родственники ли Моргана и Артур, он не знал до сих пор и его в это не посвящали) родятся одни уроды. Кто знает. Может, и правду говорили. Мордред, в общем-то, был не против являть собой вот такого вот урода среди благочестивых людей вроде Артура или его первых помощников рыцарей. Сраных лицемеров.
Как же он их ненавидел тогда? И как же он их ненавидит до сих пор.
Просить у них помощи будет очень, очень сложно.
Вот только как объяснить это Фрэну?

- Эмм, понимаешь, я не то чтобы сверкал навыками хорошего переговорщика. Было бы мне что им предложить. Но я постараюсь. Я что-то обязательно придумаю.

Руки Тима, прежде мягко обнимавшие чужие плечи, становятся безвольными и просто висят на Фрэнсисе бесполезным грузом. Пожалуй, это вполне можно назвать унынием. Он вспоминает обо всех отрезанных нитях, обо всём, что он мог бы использовать сейчас, но уже не получится из-за тех или иных решений. Моргана, его мать, не была слишком заинтересована в нём со старта, он прекрасно осознавал свою роль, как оружия, скорее даже, как не слишком полезного оружия, должен был получиться двуручный меч, а получился ножик, но и ладно, зато воткнулся куда надо, хоть и не факт что вовремя. Моргауза... Любимая сестра Морганы, и названная мать Мордреда, сможет ли она простить своим сынвоьям то, что они сделали с ней и с её любовником? Или захочет отплатить той же монетой? Тим бы ставил на второе. В его семье мало кто обладал рассудительностью и логичным мышлением с оглядкой на будущее, что так хорошо удавалось Фрэну.

Ну а друиды, существа.. Которым он тоже был чужим. Все эти связи придётся выстраивать с нуля. Особенно с учётом того, что Тим вообще ни с кем не хотел бы выстраивать связи. Он мягко говоря в ужасе от того, что он снова жив, он переживает пост-травматический синдром от своей крайне болезненной смерти и не верит тому, что кто-то в здравом уме из тех, кто знал его прежде, может пожедать стать на его сторону в противостоянии с Артуром.
Да о каком противостоянии вообще может быть речь?.. Избиение младенца, скорее. Мордред до сих пор не может поверить, что Экскалибур закончился так вовремя и младший Пендрагон умер от его ран. Смехотворно, комично... Он бы и посмеялся, если бы это не разрушило всю его дальнейшую жизнь.

- Твой оптимизм меня воодушевляет, - кисло усмехается Тим, утыкается носом в чужую щеку и ссаживает Фрэна на постель.

В конце концов, скоро приедет пицца, а он обещал им кофе. Тим поднимается на ноги, находит валяющиеся на полу джинсы (вроде, его), кое-как натягивает их, и идёт в кухню, которая отсюда, в помещении-студии, в паре метров. Он хлопает полками, звенит ложками, пока на плите не начинает закипать, так знакомо и ароматно шипя, жезва со свежик кофе.
Этот запах приводит его в чувство. Всё ещё. Как приводил всё время Тимоти Хейла. Он думает, у него есть шанс - уцепиться за эту жизнь, как за крючок. Она не ахти, но явно лучше того, что было в прошлой.

- Гвиневра.. Может быть, ведь ей не нравилось происходящее при дворе точно так же. Одна маленькая неувязочка, - Тим скашивает на Фрэна глаза, разливая кофе по чашкам, - Ланселот Озёрный был одним из самых сильных союзников Артура, и я воспользовался его связью с королевой, чтобы разбить этот тандем. С Артуром, конечно же, хотя чёрт знает, что там у них было, но Артур был вынужден рвать и метать публично, как всё закончилось, ты знаешь, наверное. Будет ли она рада меня видеть? Ну, если не удушит при встрече.. - Тим усмехается и ставит кофе на стойку.

Раздаётся звонок. Наконец-то еда. Их разговоры о делах дней минувших так слабо вяжутся с запахами кофе и благоухающей пиццы. Боже мой. Тим понимает, что за этот сочный кусок готов продать душу, и даже немного больше. Он не хочет думать о будущем, не хочет мыслить стратегически, он улыбается, распаковывая доставку, и протягивает подошедшему Фрэну ещё исходящий паром кусок, с которого норовит скапнуть сыр. Вот какой жизнью он предпочёл бы жить, лёгкой, непринуждённой. Настоящей. А не чужой и не уготованной ему несчастливой родословной.

Подпись автора

- Я попробую, Фрэн, честно, попробую, но можно не сейчас об этом, ладно? Проснувшись, я первым делом вспомнил отнюдь не турниры и рыцарские застолья. Моя смерть была не самой приятной, если быть честным, а ещё я накосячил по полной и пока что даже если умом и понимаю, что можно сделать, в остальном при мысли о том, что надо выходить с кем-то на контакт, меня посещает паника. Не торопи меня.

Слишком много дипломатической активности как для него, для человека, который привык прятаться в тени, и общаться больше и чаще с духами, чем с живыми людьми. Но всё же ему предстоит всё это, предстоит, если он хочет выжить, если он хочет хоть как-то выплыть из ямы, в которую сам же себя и загнал. Мысль об этом ложится таким тяжелым грузом на его плечи, что Тима почти физически мутит, а поэтому он отбрасывает все эти планы, все идеи, откладывает их на дальнюю полку, успокаивая себя чем-то другим.

В какой-то момент сбивчивую речь Фрэна он просто перестаёт слушать, и вместо этого наслаждается звуком его голоса и такой лондонской манерой делать ударения, растягивая гласные. Тим откусывает кусок пиццы, запивает кофе, наблюдает за тем, как шевелится рот Фрэнсиса, пока он говорит какие-то наверняка очень умные вещи, как он моргает, как вздрагивают его пушистые ресницы-опахала - у Тима никогда таких не было, лишь белые и едва заметные, что придавало его виду, по его мнению, некую болезненность, - и время будто останавливается, они замирают в моменте, бесконечно комфортном, чудесном, в котором есть только они двое, их планы на будущее, тепло от соприкосновения ног под столом и чертовски вкусная пицца.

Тим моргает и просыпается, когда его мозг осмысливает вопрос - похоже, Фрэн ждёт какого-то подтверждения что ли, может каких-то заверений? Мозг очень активно мысленно обрабатывает услышанное, и до Тима вдруг доходит, что его мальчик собирается применить какие-то препараты, какие-то правки, чтобы заглушить - как там называется этот гормон? - окситоцин - как реакцию на его, Тима, присутствие рядом и прикосновения.
Что же, его право, не так ли.
Тим растерянно вздыхает, зачем-то лезет в карман, скорее рассеянно шарит по карманам, пытаясь занять чем-то время, оттянуть момент, когда ему нужно будет отвечать, когда ему нужно будет признаваться, что на тот период, пока Фрэн не нашел нужные заклинания и травки, он будет рядом с ним, будет всё так же обнимать его и радоваться его присутствию.
И так невовремя он выуживает из кармана парочку билетов в кино, на вечерний сеанс, куда они собирались пойти сегодня вместе. Выуживает и рассеянно пялится на них, выложив на стол напротив Фрэна.
Они всё ещё нужны? Им всё ещё хочется в кино? Они смогут сидеть в зале, поедая попкорн и смеясь над каким-то сомнительным ужастиком? Боже. Только сейчас Тим понимает, что с вчерашнего дня прошло двадцать два года. Двадцать два чёртовых года испорченной на корню жизни Мордреда.
Он не знает, что дальше делать. И вправе ли он привязывать к себе этого паренька, кем бы он ни был в прошлом, сейчас впереди у него вся жизнь, он молод, красив, умён, очень талантлив, и явно обладает хваткой.

- Мда, - Тим с трудом отрывает взгляд от билетов, чтобы посмотреть в глаза Фрэну. Что он вообще может ему обещать? Компанию, как там он сказал, самого знаменитого убийцы пятого века? И нужно ли это парню? - Мне очень понравилось рядом с тобой просыпаться, и, похоже, ты не собираешься меня убить. Я бы безумно хотел оставить всё, как есть, - Тим неловко жмёт плечами, - пока мы не разберёмся в том, что из всего этого останется, а что нет.

И кто из них останется здесь, а кто нет.
Потому что Тим даже не знает, пойдут ли они сегодня на чёртов фильм. И позволят ли ему дожить дозавтра, например?.. В таких обстоятельствах Тим физически не может ничего обещать.

Подпись автора