Когда Генри получил повестку в суд, то мельком пробежался по печатному тексту, почти не вникая в суть. Зацепившись взглядом за дату, что стояла внизу уведомительного письма, сверился с внутренним календарем: заседание суда назначалось на среду, сегодня был понедельник, а на душе кипела пятница. Утром Офелия поджарила удивительно воздушный омлет, начальник обещал приставить к награде за высокую раскрываемость, а после работы у него важное дело в пабе с Сиреной-Энви. Все складывалось слишком удачно, чтобы омрачаться вызовом в суд, тем более, он и не собирался идти. Пока не вчитался более внимательно.

Генри Блейк, сидящий за рабочим компьютером, едва не пережевал собственные зубы, сомкнув челюсти до хруста. Его вызывали в суд не в качестве присяжного. Ему выдвигали обвинение. И кто? Теодор, сука, Блейк. Теодор?! Он только сейчас понял, что у дяди Тэда было настоящее имя, а не только те гнилые прозвища, которые они с братом написали на его могиле, когда живьем пытались похоронить пьяного родственника на заднем дворе. Надгробием послужила гладильная доска, по которой эта мразь из загробного мира и выбралась. Жаль, Оливер не видит этой писульки. Генри скучал по брату, в подобные моменты вспоминая о семье, об их совместном детстве, трудностях и общих радостях. Близнецы всегда чувствуют друг друга и ему не хватало брата, но признаться в этом себе, после того как увел невесту Оливера, ему не позволял врожденный эгоизм.

Перечитав повестку дважды, Генри скомкал ненавистную бумагу и швырнул ее в окно, напугав срущего на подоконнике голубя. Он попытался отвлечься, листая фото с последнего места преступления. Поножовщина в стрип-клубе. Сиськи, сиськи, сиськи, труп, сиськи… Криминалист явно знает толк в фотографии, только в голове крутился образ Тэда, изливающего душу адвокату. Генри стукнул по столу, натянул куртку и двинулся к полицейской парковке.

Попав в здание Королевского суда, он поинтересовался в приемной, кто из юристов может его ввести в курс дела, а то на днях суд, а он ни сном, ни духом. В приемной милая секретарша, покопавшись в компьютере, ответила, что после 4х на работе обычно никого не остается, но кое кто может ему помочь в зале заседаний. Благославляя свои харизму и значок, Генри бодро открыл нужную дверь, ступая на порог. Он нуждался ни в адвокате, ни в прокуроре. Ему нужен был тот, кто объяснит, каким хреном человек, который ходит только под себя, смог предъявить обвинения в плохом обращении и унижении собственного достоинства, когда сам пытался утопить Генри в унитазе. Или собачей миске. Не суть важна.
- Какого хрена, тварины несчастные, вы себе позволяете?! - с порога выпалил Блейк вместо приветствия. В арсенале имелись и другие рычаги давления, но он осекся. На него смотрел совершенно не смутившийся Оливер Блейк.

Оливер, который знал очень много и мог не просто засадить Генри за решетку, а сгноить заживо чередой заседаний, на которых он умрет от старости, а его душе все еще будут выдвигаться новые обвинения. Не подавая виду, что обалдел как по голове ударенный, Генри сложил руки на груди.
- В приемной мне показали заявление, под которым расписался Тэд. Удивительно для человека с одним пальцем на правой руке.
Генри давно не видел брата. И сейчас он боролся с желанием сделать ему больно.
- Какую игру ты затеял, Оли?