Когда ты агент разведательных служб, самое сложное в твоей жизни - это врать. Врать себе, врать окружающим. Сочинять истории настолько правдиво, чтобы ты сам в это верил, чтобы никто не мог докопаться до истины. Это был первый урок, который преподнес мне Честер на моей новой должности. В моей голове до сих пор звучала одна его фраза: «Запомни, сынок, однажды тебе придется врать любимому человеку, чтобы спасти его жизнь.» И это больно ранило мое сердце, когда я осознавал - насколько он был прав. Когда осознавал, что мне приходится обманывать ту, с которой мы были по разные стороны баррикад. Ту, что ворвалась в мою жизнь так безудержно, так быстро, так легко и просто. Как много веков назад, за короткий промежуток времени, взбудоражив сердце, надежно поселившись в мыслях.

Я просыпался каждое утро с мыслями о Моргане. Я проверял свой телефон каждый пять минут на предмет новых сообщений от моей любимой ведьмы, чем чаще начал раздражать наставника, что только и говорил о моей потерянности. Который только и подмечал изменения в моем поведении, во взглядах, оценках ситуации и ему это не нравилось. Не нравилось, что я не желал убирать полностью мафию. Не нравилось, что я слишком часто провожу время с Генриеттой Марлоу, которая могла быть также опасна, как и все те, кто ее окружал. Влюбиться в объект, что могло быть глупее. Так он выражался. Вот только Честеру было невдомек, как много мы прошли с ней вместе. Ему было неизвестно, как давным-давно, в прошлой жизни - я отказался от нее во благо даже не собственного королевства. В этот раз я не хотел повторить эту же ошибку.

Не хотел, но продолжал врать. Играл свою роль, не то оружейного барона, не то продажного копа. Не то и одно, и другое. От этого голова ходила кругом. От этого я терял собственный сон, и выглядел потрёпаннее обычного. Я перестал следить за собственным тылом, пусть и на подсознательном уровне до сих пор никогда не ел еду, приготовленную другими людьми или приготовленную вне моего присутствия, все также добирался до дома самой длинной дорогой, меняя каждый раз маршрут. Но я не проверял возможные хвосты. Я не искал подвох в том или ином действии окружающих меня людей. Мои мысли были заняты лишь одной персоной. Той, что могла меня отравить в любой момент и я с удовольствием бы принял яд из ее рук.

Тихо выдохнув, я прикрываю глаза, прижимаясь спиной к холодному камню колонны в банке. Тяжелый день. Телефон в авиарежиме и внутреннее беспокойство за то, что Гера не сможет до меня дозвониться, что мне придется вновь придумывать отговорки, объясняться перед ней - выбивали меня из колеи. Напарник рядом просит меня собраться, практически оря мне в ухо, и все что мне хочется - хорошенько пройтись по его морде, попросив его заткнуться. Перезарядив оружие, я выглядываю из своего укрытия. Два точных выстрела в голову, отдаленный крик заложников. Четыре часа переговоров, последние пятнадцать минут штурма. И я уже чувствую себя, словно из меня выжали все возможные соки. Держа ствол на мушке, на случай, если есть кто-то еще, я прохожу к заложниками, проверяя, все ли целы. Как только убеждаюсь, что все чисто, позволяю себе снять шлем и тихо выдохнуть уже полной грудью. Терпеть не мог, когда меня вызывали на такую работу. Я не был полицейским, не был в отделе по борьбе с преступностью. Но Честер решил что это должно меня взбодрить. Что это должно вернуть меня в  нужное русло. И все что я хотел ему сказать на это: «да ты охренел», но привычно в который раз сжимаю челюсть.

- Все чисто. Выводи заложников, и зови сюда криминалистов. - проговариваю я, понимая, что теперь я застряну тут еще на часа три, без возможности набрать Моргане даже короткое сообщение.

И я не ошибаюсь, почти. В отделе, где мне приходится заполнить целую кипу бумаг, я провожу порядка часа четыре, описывая и проговаривая каждый свой шаг. И вроде бы я мог послать их куда подальше, оставив разбираться почему я убил тех двоих, вместо того чтобы захватить живыми, ведь я все же стоял выше них. Но гребанная ответственность моя собственная, а еще Хантера не давали мне этого сделать. Как только я оказываюсь на воздухе, я достаю сигарету из кармана рабочей формы и позволяю себе сделать пару затяжек, пока проверяю телефон. Начинаю хмурится ровно в тот момент, когда замечаю время. В тот момент, когда мне не приходит ни одно уведомление о звонках или смс Морганы. Это странно. Мы созванивались с ней на дню по несколько раз, и ее молчание вызывает во мне тревогу. Я делаю пару затяжек, думая о том, что мне следует рвануть к ней прямо сейчас, ведь могло что-то произойти. Но я могу напугать ее своим видом. Мне нужно было хотя бы снять форму, ведь у ее дома может быть кто-то из мафии. Ведь если они увидят меня в такой форме, все мое задание может пойти крахом. Тихо чертыхаюсь, прыгая в машину и игнорирую звонки Честера. Все потом. Сейчас мне нужно добраться до дома Морганы, а после уже решить что делать дальше.

Я трачу минут десять до того, чтобы добраться до собственной квартиры, совершенно забывая о безопасности. Совершенно не думая о том, что в этот раз я еду не длинным путем, а коротким, не путая свой маршрут. Быстро поднявшись на нужный этаж, я открываю дверь ключами и замираю на мгновение, учуяв запах только недавно приготовленной еды. Нахмурившись, я тихим, аккуратным шагом, направляюсь в сторону гостиной и замираю. Сердце пропускает один удар, второй, падает куда-то вниз, а я чувствую невероятное облегчение.

- Моргана... - я даже забываю, что в моих руках шлем.

Я забываю, что на форме есть кровь. Плевать. Она здесь, цела и невредима. Я откладываю шлем, к которому сразу же подбегает заспанный Шак, но я не обращаю на него внимание. Подхожу к Моргане и присаживаюсь перед ней на корточки, бегло осматривая. Нет. Точно цела.

- С тобой все хорошо? Что ты... - и только тут мой взгляд падает на накрытый стол, на часы и я тихо ругаюсь себе под нос. - Ты решила устроить мне сюрприз?

[indent] Мужчина вы или женщина, вы одинаково безоружны перед любовью, – и в глубине души тоскуете о ее сладостных объятиях. Вы – ее заложник! Она может оказать вам милость… а может отнять последнюю надежду. Любовь к Моргане были похожи на эти самые качели, что в какой-то момент давали мне милость, что поднимали меня до небес, настолько высоко, что дух захватывало. Я чувствовал, что могу сделать невозможное. Что мне подвластны все: и жизнь, и смерть. Что будто бы я снова могу стать королем и положить все гребанное королевство к ее ногам, стоило бы ей только захотеть. Но этот миг проходил, ровно как только я клал трубку телефона. Ровно как только я отходил от мест наших тайных встреч, совсем таких же как и пять веков назад. И я чувствовал, как падаю в бездну сомнений, боли, потерь.

[indent] Я ловил себя на мысли, каждый раз, когда был не с ней, что еще немного и наша история повторится. Еще чуть-чуть и в мою квартиру, снося дверь ворвется Гвеневра с очередной ее тирадой о том, как эта женщина мне не подходит. Как та дурманит мой рассудок, обманывает меня, держит за идиота. Она снова попросит выбрать ее и я выберу, ведь семья, не зависимо от того, связаны мы кровью сейчас или нет - она останется навсегда. Наверное поэтому мне хотелось, чтобы Гвен о нас не знала. Наверное именно поэтому я подарил ей тогда кольцо, украденное из музея. Я хотел, чтобы Моргана стала этой частью моей семьи, носила моих детей под сердцем, стала той единственной, которой я бы клялся в любви до скончание собственных лет. Только бы успеть. Только бы сделать это раньше, чем в нашу жизнь снова ворвется Артур и Гвеневра.

[indent] Тихо вздохнув, я прикрываю на мгновение глаза, наслаждаясь ее мягким прикосновением к моей щеке. Я скучал. Только сейчас до меня доходило осознание того, насколько же я тосковал по ней, и что после каждого вечера проведенного рядом. я тосковал по ней еще сильнее. Это доходило до невыносимой боли где-то в груди, до желания подставить самого себя и перейти дорогу мафии... Но я так хотел чтобы она была со мной рядом, что был готов сразиться с этим драконом двадцать первого века, освобождая ее от оков.

[indent] - Это в любом случае будет лучше японской лапши, холодной лапши, - я устало открываю глаза и улыбаюсь ей. - Спасибо. Это то что мне нужно в конце такого сумасшедшего дня. - поймав ее пальцы, я коротко их целую и улыбаюсь. - Брось, это прекрасная идея. Я ведь сам дал тебе ключи, чтобы ты могла прийти в любое время.

[indent] Я действительно дал. Пару дней назад. Так просто, обыденно, за одним из завтраков в кафешке на окраине. Так просто пуская ее в собственную жизнь, в надежде, что когда-нибудь ей не придется ее делить с кем-то кроме меня. Поймав ее взволнованный взгляд, я коротко смотрю на свою форму и тихо чертыхаюсь. Наверное стоило переодеться. Стоило сменить офицерскую форму на обычную, но кто же знал, что она будет здесь. Поэтому я не сопротивляюсь, когда она касается моего тела, явно сканируя его на предмет ран и царапин. Уж слишком я хорошо знал ее, и ее волнение каждый раз, когда еще будучи рыцарем возвращался с очередной битвы.

[indent] Снова ловлю ладони, мягко целуя пальцы и смотрю на нее виноватым взглядом, будто был нашкодившим кошаком, совсем как Шак, что удобно устроился в моем шлеме.

[indent] - Все хорошо, моя луна. Я не ранен. - еще раз целую ее пальцы и поднимаюсь, выпрямляясь. - Это не моя кровь, но позволь я расскажу тебе все после того как переоденусь? От меня пахнет потом и... порохом.

[indent] Коротко целую ее в губы и не дожидаясь ответа, ухожу в комнату, чтобы переодеться. Это занимает не так много времени, быстрая смена футболки на чистую, но тоже черную, темные штаны на темные джинсы. Через пару минут я вновь вернулся в комнату, подходя к Моргане со спины и обнимая ее, прижимая к себе.

[indent] - Так что ты там говорила про "мне мало звонков и встреч"? - мурчу ей на ушко, целуя в шею.

[indent] Пусть день и был ужасным, но вечер точно обещал стать лучше остальных. По крайне мере в моей голове зрел план не отпускать Моргану из рук до самого рассвета, а может быть и чуточку дольше. Поэтому я лишь заставляю ее чуть повернуть ко мне голову, чтобы поцеловать, мягко, требовательно, вкладывая всю свою тоску по ней. И я был готов ответить ей на многие вопросы, пусть и не на все, но на те, что не не поставят ее под удар и не приведут к ее порогу угрозу.

[indent] Когда-то очень давно, Хантер мечтал о таком вечере. О том, что его будут ждать дома, о том, что о нем будут беспокоиться, будут проверять появились ли новые шрамы. Он мечтал о том, что когда-то в его жизни появится кто-то, кто будет обнимать его по вечерам, тихо прося: «не рискуй собой понапрасну». Возможно дело было в его детстве, ведь от отца он редко получал хоть какую-то поддержку, а мать и вовсе не показывала всю свою любовь, боясь осуждения со стороны мужа. Быть может, он и в органы то пошел, просто потому что решил устроить бунт, что в итоге затянулся на долгие годы вперед, и теперь прекратиться только если Хантер поймает пулю в лоб. Так или иначе, в этот самый момент, когда он обнимал Генри, ему не хотелось об этом думать.
[indent] Ему не хотелось задаваться вопросом, почему он пошел в органы, почему он изо дня в день рискует своей жизнью, ради каких-то определенных идеалов, которые в ходе некоторых событий казались ему пустым фарсом. Он не хочет думать ни о чем и ни о ком больше, кроме женщины, которую держал в собственных руках.

[indent] Он слабо улыбается, когда зарывается носом в ее волосы, прикрывает глаза и в конечном счете чувствует себя дома. Не в том неясном куске бетона, которое он называл когда-то своим уголком, который имел место быть только для сна и еды. Нет. Он чувствовал себя дома в том самом смысле, который закладывают в это простое слово. И ему совершенно не хотелось из этого дома выбираться вновь в жестокую реальность. Вот только слова Морганы не дают и шанса не возвращаться, она буквально выдергивает его из собственных размышлений, когда ловко поворачивается в его руках к нему лицом и чуть приподнимается на носочках. Гиомар инстинктивно прижимает ее к себе, чтобы та не упала от потери равновесия, и едва прищуривает взгляд, а после тихо вздыхает. Она как всегда права, она как всегда задает слишком правильные вопросы и задает верный путь. Вот только отчего эти вопросы его едва раздражают, отчего он хочет попросить ее об этом не думать и просто наслаждаться тем, что происходит между ними, не торопя события, которые могут их обоих ранить или наоборот сплотить.

[indent] - Еду разогреть - не так страшно, даже если греешь ее в десятый раз, если причина этого  - ты, моя дорогая, - произносит Гиомар, после недолгого молчания. Он касается носом ее носика, а после аккуратно отпускает, проведя рукой по своим волосам. - Я думал об этом. Но пока я не закончу с твоими друзьями, не думаю, что они будут рады видеть нас двоих в одном месте. Либо пустят пулю тебе, либо мне.

[indent] Мужчина говорит это настолько просто, будто бы в этом не было чего-то ужасного. Будто бы сдохнуть на задании,  о котором он старался не разговаривать с Морганой - пустой звук, и не так ужасно, как может быть. Наверное, ему бы следовало поговорить с ней на чистоту. Наверное, ему бы следовало ей сразу сказать на кого он работает и в чем конкретно стоит его задача, а не пытаться изображать при ней «грязного» копа, который хочет заработать бабла, продавая ее друзьям оружие и помогая развязать войну. Вот только даже в этот самый момент, он не может ей рассказать. Не может, потому что иначе за ней придут совершенно другие люди, которым насрать - кто ты на самом деле. Которым будет плевать, как много ты знаешь. Безопасность страны, тихая и скрытная работа сотрудников МИ-6 было всегда превыше всего. Остальное - не имело никакого значения.

[indent] Поэтому он аккуратно касается ее носика, заставляя слегка улыбнуться. Поэтому отвечает на ее поцелуй, а после едва слышно страдальчески мычит. Была бы Генриетта просто собой, просто девчонкой, что в прошлом была шлюхой, а сейчас чуть ли не правой рукой мафии - было бы все проще. Вот только Генри  - Моргана, и это усложняло любую попытку скрыть от нее то, что ей так хотелось узнать.

[indent] - Совсем скоро, - он тихо вздыхает. - Моргана, я не могу сказать тебе большего, не хочу подвергать тебя опасности. Но поверь, совсем скоро ....

[indent] Он не успевает договорить. Когда он хочет сказать «все будет хорошо», дверь в его квартиру выбивают с ноги. Мужчина успевает только повернуть голову, чтобы увидеть двух амбалов, которые следовали за ним от самого банка, и которых он не видел, думая о Моргане. Хантер едва успевает оттолкнуть Моргану, чтобы та оказалась за перегородкой, когда на него наставляют пистолет. Он не долго думает, чтобы бросится на нарушителей, не долго думает, когда успевает отбить ствол от своего виска, позволив нападавшему пустить пулю в пол. Шак короткими перебежками добегает до Морганы, испуганный шумом, но Хантер на него не обращает никакого внимания. Он пытается сконцентрировать внимание на сердцебиение, но получается херово, ведь либо он пропускает удар и слышит стук сердец, либо наоборот.

[indent] В какой-то момент ему удается все же и сконцентрироваться на стуке сердец, и не пропускать удары. Он слышит, как испуганно стучит сердце Морганы. Слышит быстрый стук сердца и кота, и тех кто на него нападает. Короткое движение руки, он удерживает кровь одного из амбалов с уродскими усами, чтобы то не поступало в сердце. Ему нужно меньше минуты, когда в итоге мужчина падает с грохотом на пол и больше не подает признаки жизни. Только вот порадоваться Хантер не успевает. Ровно в тот момент, когда мужчина падает, второй нападавший успевает нажать на курок, стреляя в Хантера. Пуля попадает в бок, заставляя мужчину на мгновение замереть, а после, пока кровь не начала слишком быстро сочится из раны, несколькими ударами отнять оружие и самому нажать на курок.

[indent] - Моргана...

[indent] Его голос звучит тихо, под грохотом тела второго нападавшего и собственного. Он отползает чуть ближе к стене, стараясь перевести дух и совершенно не обращает внимание на пулевое ранение. В голове только один вопрос: как он мог быть таким не осмотрительным, что привел к своему дому двух наемников.

Сколько раз в своей жизни Хантер видел перед собой костлявую, которая протягивала ему руку, уверяя, как сильно он устал? Сколько раз в его жизни, его собственное тело подвергалось пыткам, а после самостоятельно залечивало раны? Он не знал. Не имел привычку считать , оставляя где-то в блокноте короткую засечку каждый раз, когда умеючи обманывал ту, что шла за ним по пятам с самого плена арабов. И это была еще одна причина, по которой он не спешил впускать в свою жизнь Моргану окончательно, даже после того, как подарил кольцо и обещал любить ее до скончания времен. Его кошмары никуда не делись, его знания арабского - все еще перекликались в его голове с мыслями на английском, а за всем этим балаганом была тяжелая дверь, ведущая в самую настоящую сокровищу тайн и не досказанностей.

Он не был готов открыться ей на все сто процентов, предпочитая тянуть и увиливать, объясняя это все тем, что так будет лучше. Так она будет в безопасности, так ему не придется лишний раз рисковать и переживать за то, что с ней что-то случится, по его собственной вине. Но вот мы здесь. Вот его черная футболка пропитывается его собственной кровью, а в горле моментально пересыхает. Вот он оглядывает свою квартиру, двух трупов, что лежали в его ногах, у одного лицо перекошено от ужаса. Выбитая дверь,  которую придется заменять на что-то попрочнее, если он собирается тут оставаться жить. И Моргана. Он замечает, как девушка аккуратно подползает к нему, как на ее лице появляется испуг его потерять.

И Хантер упорно делает вид, что ничего страшного не произошло.

Мужчина упорно закрывает собственно возведенную дверь в голове, словно бы кто-то мог прочитать его мысли. По правде говоря, Хантер был уверен - если Генри захочет - прочитает. Но ему так не хочется раскрывать себя, так не хочется показывать, кто он на самом деле, и что дело Каллахэнов не просто бизнес и попытка отмытия денег на собственную старость. Что за этим делом кроется что-то большее, что-то, что сделает город чуть безопаснее для всех, кто тут жил. Будь проклят этот гребанный комплекс супергероя и попытки доказать кому-то, что он - не плохой парень.

- Моргана, это всего лишь царапина. - тихо проговаривает он, но даже не пытается остановить ее ловкие пальцы.
Он чувствует, как собственные руки начинают холодеть. Чувствует, как его сердце замедляется, как кровь неприятно скользит под футболкой, докатываясь до поясницы и капает вниз. Проклятая пуля застряла где-то в теле, и его собственных сил не хватит, чтобы вытолкнуть ее посредством собственной крови. Сделай он это, и попрощается с миром за считанные секунды. Наверное, именно поэтому он не мешает своей принцессе делать то, что она умеет лучше всего - залечить его рану. Наверное поэтому, на ее предупреждение, что будет больно, лишь коротко кивает, а после сжимает губы, чтобы не издать ни стона, ни крика, ни какого бы то ни было еще звука. Он отвлекается на Шака, который медленно ползет к нему, а после тыкается холодным носиком в руку, осторожно касается его уха и треплет, словно пытаясь успокоить животное.

Гиомар даже не говорит Моргане об инструментах, которые спрятаны в его ванне на такой случай. и которыми он уже не раз доставал пули из своего тела. Не успевает или попросту не хочет, предпочитая отдаться в руки древней магии, которой было в его квартире слишком много. Когда же пуля с грохотом, как показалось мужчине слишком громким, падает на пол, он позволяет себе судорожно втянуть воздух, ощущая легкое покалывание на нижней части своего торса. Тонкие пальцы Морганы едва касаются его кожи, но он готов поклясться, что чувствует их холодное, спасительное прикосновение.

- Прости, что ты это увидела... - тихо проговаривает Гиомар, отпуская кота и аккуратно касаясь подбородка Морганы, заставляя ту посмотреть на него. - Ты не ранена? Тебя не задело?

Он не чувствует, чтобы где-то сочилась кровь кроме его собственной. Лишь слышит, как быстро бьется ее сердце, видит как она сосредоточена, как тихо начинает злится на всю эту ситуацию. Вряд ли к грязному кому будут врываться такие два абмала, если конечно, он не замешен в какой-то террористической группировке. В его голове появляется мысль, что нужно было бы хоть как-то все объяснить. Но вот только сама обстановка к этому не располагала. Кто знает, может быть за ним в пути еще с десяток таких ублюдков, оставаться сейчас в этой квартире - было попросту опасно. Да и скорее всего, ему придется менять свое место проживание, ведь если его нашли однажды - могут найти и во второй раз.

- Эй, - он осторожно перехватывает ее руку, когда кровь останавливается, а на теле остается шрам. Он его не пугает. Хантер аккуратно касается губами пальцев Морганы и слабо улыбается. - Спасибо. - он слегка улыбается ей, на мгновение прикрывая глаза. - Нам нужно отсюда уйти, пока кто-нибудь еще не пришел по мою душу. Я обещаю, что все объясню по дороге, если ты доверишься мне.

Хантер целует ее пальцы еще раз и смотрит на девушку перед собой так, словно молил о прощении смертного греха. По правде говоря, у Генри не оставалось какого-то выбора, потому что в следующую секунду он берет телефон и набирает номер из быстрого набора. Своего куратора. Ему не нужно ждать слишком долго, всего пару гудков, и на той стороне телефона раздается не очень довольный голос Честера, которого Хантер, кажется, разбудил. Ему нужно всего ничего, чтобы объяснить что случилось ,услышать мат и четкие указание ехать в одну из квартир куратора, как раз на такие случаи. Как только телефон был отложен,  Хатер поднялся на ноги и протянул руку Генри, помогая ей сделать тоже самое.

- Помоги собрать необходимо и запихнуть Шака в переноску. Он терпеть их не может. Как будем в безопасности, я все тебе расскажу.

Он осторожно касается губами ее виска и в следующее мгновение уже собирает какие-то вещи. Его коллеги потом привезут необходимо барахло, Честер об этом позаботится. Но на первое время ему были нужны чистые вещи, да и кошачьи принадлежности он не хотел оставлять в этой квартире. На все сборы им понадобилось чуть меньше двадцати минут, после чего, Хантер потянул Моргану за собой, в машину. Вся дорога до новой квартиры заняла тоже около двадцати минут, и мужчина не проронил ни слова в пути.

Только когда его нога переступила порог светлой квартиры, что по размерам явно была больше его предыдущей, только после того, как он проверил нет ли за ними слежки и все ли тут чисто, он шумно выдохнул, усаживаясь в кресло. Бок нещадно болел, но мужчина старался не демонстрировать этого. По крайне мере, сейчас это было наименьшим из его зол, разговор с Морганой все еще не сильно радовал, хотя бы потому что подразумевал открытие некоторых карт, которые лучше бы оставались в его собственной колоде.

Ему не нужны слова, чтобы понять, насколько Моргана не довольна всей этой ситуацией. Он слышит ее сердцебиение, видит выражение лица, то как она сжимает губы в тонкую полоску, сдерживая всякое желание прочитать ему мораль. Наверное, Моргана надеялась, что у него не будет от нее тайн. Наверное, она думала, что Гиомар, ее светлый рыцарь, что когда-то показал, что такое настоящая любовь, о которой воспевают в каждой треклятой сказке, настолько благороден, что не будет врать своей принцессе. Гиомар был не таким. У него были собственные скелеты в шкафу, собственные демоны на коротком поводке, которым он не позволял сорваться и покусать близких, хотя порой так хотелось. Он давно не был тем самым рыцарем, с которого, кажется, в легендах списали образ, просто потому что когда-то он остался один. Просто потому что когда-то он был слишком открытым для других, что в конечном счете повлекло его собственную смерть в гребанном одиночестве.

Он не был тем рыцарем, что был готов служить верой и правдой другим, в этой жизни предпочитая выбирать самого себя. В этой жизни, где его память смешалась с воспоминаниями о жизни Хантера Ковингтона, чью личину он теперь носил, Гиомар отчасти чувствовал себя единым целым. В Хантере было то, что когда-то давно ему не хватало, то, за что Моргана пилила его взглядом всю дорогу, пока они ехали в машине. И ему хочется попросить ее прекратить, хочется в какой-то мере успокоить и сказать, что ничего страшного не случилось. Что ему не нужны мази, таблетки и еще одна процедура ее великого целительства, но он молчит. Молчит, потому что знает, что был не до конца с ней честен. Молчит, потому что понимает - ее гнев в данную секунду вполне себя оправдывал.

Мужчина прикрывает глаза, когда усаживается в кресло, чуть жмурится, когда пытается найти более удобное положение тела, а потом откидывает голову. Он позволяет Моргане осмотреться в квартире, зная, что в нее может войти только Честлер, просто потому что у него были ключи. Но главное, Хантер не спешит смотреть на саму девушку. Не спешит снова встречаться с ней взглядом, не спешит оправдываться и отвечать на вполне конкретно поставленный ему вопрос. Возможно, где-то внутри он все еще надеется, что ему не придется вскрывать карты, что могли стоить жизни не только ему, но и ей. Возможно, он все еще ищет причины не говорить ей, прикрываясь тем, что защищает ее от необдуманных поступков и слежек. Вот только все это было лишь фарсом, и никак не могло в настоящую минуту стать препятствием к правде. Хантер знал: квартира не прослушивается, тут нет ни единого жучка, а потому его слова сказанные Моргане, будут предназначены только для ее ушей.

Но он не хотел говорить. Не хотел погружать ее в этот чертов мир, где каждое движение не_агентов может быть расценено, как нападение. И все же... И все же он снова вздыхает, открывает глаза, но пока не смотрит на Моргану, предпочитая все еще пялится на потолок.

- На королеву. - спокойным, неожиданно ровным голосом,  отвечает Гиомар. Ему нужно мгновение, чтобы вернуться в нормальное положение и встретиться взглядом с Морганой. Его лицо не изображает ни капли шутки. хотя наверняка, женщина подумала что он над ней издевается. Нет. Сейчас Хантер был как никогда серьезен.

Он поднимается с кресла, слегка поморщившись, но не сводит взгляда с нависшей над ним Морганы. Ее платье нещадно испорчено, и цвет крови на Моргане его раздражает. Хантер осторожно обходит ее, оставляя поразмыслить над его ответом, всего на пару минут, чтобы вернуться с легким платьем, что осталось здесь после очередной зажигательной ночи с другой девушкой, с которой он был до Морганы.

- Не твой стиль, но по крайне мере не в крови. Будь добра, - он внимательно смотрит на Моргану. Кажется, в его голосе исчезла привычная ему мягкость, осталась лишь сухость и легкое раздражение. Но это было связано не с его чувствами. Скорее с тем, что избежать разговора не удалось. - Не хочу, чтобы ты была в крови. Она не идет твоему милому личику, не в этом веке. Если хочешь, можешь переодеться прямо здесь.

Мужчина тихо хмыкает и снова возвращается в кресло. Ему не очень хочется терять Моргану из поля зрения, зная ее любовь к неожиданным побегам, так будет просто проще. Так проще будет наблюдать за ее мозговым штурмом, понимать, что возможно она задумала. Он чуть наклоняет голову, скользя взглядом по ее телу, прислушивается к пульсации ее сердца, и буквально чувствует, как приспускает поводок собственных демонов. Недовольная мордашка Морганы возбуждала, адреналин начинал попускать, и все что ему сейчас хотелось - притянуть девушку к себе, заставить ее стонать, пока Честлер не окажется на пороге. Вот только сделай он это, протяни он к ней руку, и это будет выглядеть очередной попыткой избежать разговора. Вряд ли Генри это оценит, вряд ли Моргана будет таким ходом довольна. А потому, Хантер лишь устало потирает переносицу пальцами, успокаивая собственную кровь и снова смотрит на девушку.

- Те люди, в моей квартире - они не от мафии. Не мелкие сошки, скорее профессиональные киллеры. Мне повезло, точнее Хантеру повезло, - проговаривает Гиомар, не сводя взгляда с Морганы. - Я не врал тебе про копа, ты сделала этот вывод сама. Но он не совсем правильный. Я из разведки, Моргана. И то, что я открываю тебе кто я, уже ставит тебя под прицел. Надеюсь, ты это понимаешь.

Хантер говорит серьезно, не давая и намека на шутку. Не сейчас, не в эту самую минуту, когда ему или придется ее убить, если она выберет не правильную дорогу, ведь свидетели и знающие его личину в мафии ему не нужны. Или же ему придется принять совершенно другой выбор, попробовав уговорить Честлера включить Генри, как свидетеля по делу ее клана.