Несмотря на то что время многое изменило, Гавейн знал что он в правильном месте. Озеро не испарилось в воздухе, не впиталось в землю, ничего с ним не случилось за те полтора тысячелетия с тех пор, как он был здесь в последний раз. Правда отвесные берега стали пологими, острые камни, что когда-то хищно врезались в ледяную гладь воды, превратились в песок. И, кажется, даже горы стали милыми холмами из книжки про хоббитов. По тому пейзажу, который Гавейн помнил, кто-то провел мокрой губкой и все острые грани сгладились, все казалось гладким, безопасным, как картинка на обложке путеводителя по национальному заповеднику.
Погода ни к черту. В небе клубились темные тучи и скрывали за собой последние лучи осеннего солнца. Браян в миг замерз, слишком привыкнув в пути к теплому вагону. Его кожаная куртка не спасала от осенних ветров, что хозяйничали за пределами Лондона, а городские ботинки промокли насквозь от хождения по влажной пожухлой траве.
Гавейн стоял на краю воды. Озерные скромные волны едва-едва набегали на темный мокрый песчаный берег, слегка омывали носы его ботинок и уходили прочь. Темные воды выглядели холодными и не дружелюбными.
Ланселот стоял позади, Гавейн чувствовал лопатками его взгляд на себе.
Чего они ждут? Озеро не исчезло за полтора тысячелетия и они никуда не денутся от сюда, если будут так стоять, как два изваяния.
Где-то внизу, под толстым слоем ила лежит его меч, его чудесное оружие, древний артефакт, который он получил из рук самой Озерной Девы, в награду за оказанную услугу. Галантин - тень Экскалибриума, его меч, знак рыцарства, знак отваги, и он лежит на дне, как знак его злости и жажды мести.
Таково было условия возврата меча. Когда мысли Гавейна будет застилать сплошная тьма, когда из его рта будет вырываться только рык, когда глаза не смогут больше найти ни луча света, только кровь и смерть, тогда меч должен быть возвращен в озеро. Гавейн дал обещание и он сдержал его. Перед тем, как отправится на континент на войну, он потратил целую неделю чтобы пройти сквозь ветра и дожди к магическому озеру и выбросить меч холодные воды.
Галантин - меч сделанный из света, он не будет служит хозяину, который погружен во тьму.
Гавейн думал, что победит и без него. Он ошибся.   
Щит с пятиконечной звездой расколот пополам, меч лежит на дне, конь его покинул, а сам рыцарь стоит на берегу и просто мочит ноги.

Он не должен быть здесь. Даже если найдет этот меч, то не факт, что оружие снова ляжет в его руку. Не факт, что Гавейн достоин своего оружия. Он переродился, да. Браян Марроу не впадает ярость, он совсем не мстителен и относится к миру и горестям что его его окружает с легким юмором, закрывающим горе, как щит. Гавейн теперь делает так же, теперь в нем той слепой ярости, что сжигала его в прежние времена - страшное наследство королевы Игрейны, что проросло на каждом из ее внуков. Браян Марроу спокойный и полностью психологически устойчивый молодой человек, Гавейну с ним повезло.
Может быть меч признает его. Надо попробовать, но Гавейн не умел дышать под водой. Но он знал, кто умеет.
Как только Гавейн узнал, что Ланселот жив, он сразу пришел к нему не раздумывая ни секунды. Он так и сказал ему:
- Давай покончим со всей этой гнусной историей раз и навсегда, - говорил Гавейн, глядя прямо в глаза Изабеллы Кейн, женщины в которую Ланселот переродился, - помоги мне достать мое оружие со дна озера, и мы можно считать нашу мрачную историю законченной.
Ланселот согласился.
Гавейн понял, что слишком поторопился, когда они вдвоем ехали в национальный парк Озерный Край на поезде.
Четыре часа в пути. Мимо пролетали идиллические пригородные пейзажи, природа готовилась  к зиме.
Ланселот в виде молодой девушки сидел напротив. Они не проронили ни слова в той поездке. Гавейн же смотрел только на Ланселота, чувствуя как его сердце разрывается на куски от противоречий которые в нем бушевали.
Гавейн молил о прощении у Ланселота в своем посмертном письме, он не знал, получил ли его, но знал, что Гавейн все еще не простил самого Ланселота.
Он думал, что пережил это. Но Ланселот сидел напротив и Гавейн снова чувствовал ад за своей спиной. Вспомнил, как будто это было вчера, горячую кровь Гарета и Гахериса на своих руках и как медленно и мучительно умирал от смертельных ран нанесенных благородным Ланселотом, который отказал в последнем ударе уже поверженному на землю врагу. 
Ланселот сидел напротив. У него все те же светлые прозрачные глаза, все тот отстраненный взгляд, все те же сосредоточенно нахмуренные брови. Нужно быть безумцем, чтобы увидеть в Изабелле что-то похожее на средневекового война, но Браян и был тем самым безумцем.
И это был все тот же человек, который убил его братьев, которого он поклялся убить, которого молил о прощении, тот от чьей руки он умер.

Все это было в прошлой жизни. В этой жизни его ботинки промокли в холодной озерной воде. Гавейн пытался изгнать воспоминания о смерти из своих мыслей, унять откуда-то взявшуюся головную боль.
Стайка японский туристов, одетых в яркие дождевики пробежала мимо, как стая экзотических птиц, и Гавейн резко вернулся мыслями в настоящее. Он повернулся к Ланселоту. Внезапный порыв ветра взъерошил волосы на затылке. Волосы Ланселота били прямо ему в лицо.
- Тебе нужна лодка? - спросил он резко неожиданно хриплым голосом, - или ты просто разводишь воды в сторону, как в библии?
Он снова отвернулся и посмотрел на гладь воды. Озеро огромное. Противоположного берега не видно из-за клубящегося тумана.
- Я не знаю точно где он, - признал Гавейн, - придется поискать. С чего бы начать?

Подпись автора

There'll be no rest for the wicked
There's no song for the choir

There's no hope for the weary     
If you let them win without a fight