Один из важнейших талантов — не озадачиваться вопросами, которые тебя не касаются. Не лезть туда, что лишит тебя сна, заставит разгадывать загадки, ответы которых вовсе не предназначены для тебя. Рэнсом никогда не славился этим талантом. Будучи любознательным малым, он старался как можно больше узнать о мире. Как можно больше понять, изучить, донести до остальных людей. Наверное, именно поэтому в столь юном, а для профессора он действительно был крайне молод, возрасте, Рэнсом и славился в узких кругах специалистов особой славой. Он был из тех, кто способен был разгадать шифр Да Винчи, только дайте его ему в руки. Он был способен указать в правильном направлении, не раз помогая как журналистам, так и офицерам искать информацию или преступника. Он был из тех, чья жизнь, на самом деле, била ключом, отнюдь не гаечным, и в безумном темпе. И ему это нравилось.

Все поменялось, когда в нем очнулся Артур. Все изменилось, разграничив его жизнь на «до» и «после». Легенды его страны, его земли на которой он когда-то родился уже не воспринимались как единое целое. Сейчас, взяв себе несколько выходных, Артур находил в текстах нелепости, находил то, что пропускал даже такой наметанный глаз, как у профессора Хармона, и лишь тяжело вздыхал. Вздыхал, потому что проснулся в этом городе, потому что за короткий период времени он повстречал в городе кажется всех, кого видеть бы не хотел. Наверное, именно поэтому, на выходные он уехал загород. Наверное именно поэтому он выключил телефон, договорившись лишь об одной единственной встрече, и то, только потому что это была полиция.

Не то, чтобы Артур не мог отказать представителям власти. И не то, чтобы он на самом деле хотел им отказать. Нет. Скорее дело, с которым к нему обратился инспектор Макбрайд, интриговало до глубины души и Хармон надеялся отвлечься от семейных передряг, в которые попал не по собственной воле. Он бы хотел отвлечься от всего, где звучало бы «король», «муж», «брат» и так далее. Он хотел бы побыть снова собой, тем самым профессором, которым уже был как с десяток лет; побыть тем самым Рэнсомом Хармоном, которым родился. Конечно это было глупо, невозможно, и все же.

Артур хотел отдохнуть от всячески возможных встреч, к которым не был готов. Ему нужно было привести мысли в порядок, и решить что делать дальше. Ведь любая магическая тварь не оставляла шанса не услышать: «ты нас уничтожил, это ты виноват!». Все это очень давило, все это неприятно сказывалось на собственном состоянии Артура, который, чтобы не говорил, мучался от кошмаров и пытался загнать чувство вины, воспитанное матушкой Хармон, куда подальше.

Его утро начинается с свежезаваренного кофе, в домашнем спортивном костюме, на крыльце его загородного дома. Было достаточно промозгло для начала ноября, но Артур плевать хотел на холод. Он усаживается в кресло на задней террасе и читает газету, а точнее проглядывает ее между строк, а после откладывает в сторону. Горячий напиток обжигает губы, глотку, но Артур лишь на мгновение прикрывает глаза в удовольствии. Он любил кофе, пусть не так сильно, как чай, но этот напиток позволял его разуму прийти к балансу, кто бы что ни говорил. Пожалуй, кофе был единственным наркотиком в его жизни, от которого отказаться он  не мог. Тяжелый вздох срывается с губ, он смотрит в лес и думает.

Думает, как поступить дальше. Думает, зачем сейчас его пробудили в мире, что пока что не вызывал ничего кроме сожаления и раздражения. Он думал о том, куда делся Закари и думает ли тот о нем. Слишком много мыслей было в его голове. Слишком много шагов и решений, которые он не спешил принимать. Ему все еще нужно было прощупать почву, чтобы понять до конца: быть на стороне магии или быть против нее.

Так или иначе, Моргана была его союзником заочно, и это не могло не радовать.

От мыслей его отвлекает звонок в дверь, он неохотно смотрит на наручные часы и замечает, что время назначенное на встречу все еще не подошло. Либо инспектор крайне нетерпелив, либо ему снова придется разбираться со своим прошлым. Поднявшись с места, он неспеша направляется в сторону двери, чтобы через пару минут открыть ее и замереть на месте. Этого человека мужчина узнает везде и всюду, и мы сейчас совершенно не об инспекторе. Мужчина напротив, чуть старше него, с легкой и аккуратной бородой, с поразительно ярко-голубыми глазами был тем, кого Артур помнил лишь украдкой. Он что-то говорит, но Артур его не слышит, стоя как вкопанный, без возможности сказать хоть слово.

Ему кажется, что на этот раз он действительно забыл как дышать, потому что не чувствует, как вздымается его грудная клетка. Мужчина, что подарил ему жизнь, которого он любил и ненавидел, на которого отчасти хотел бы походить - сейчас стоял на пороге его дома. И это очередная насмешка его судьбы, не иначе.

- Отец... - он не называет его по имени, язык не поворачивается. Он не называет его "ваше величество", потому что тот умер задолго до того, как Артур научился говорить. Он делает шаг назад, пропуская мужчину внутрь. - Проходи.

Ждал ли Артур эту встречу, или это всего лишь была вежливость, он не был уверен. За такой короткий период времени, он кажется теперь точно повстречал всех, от матери до отца. Хотя, оставалась еще одна личность, что убегала от него раз за разом - Мерлин. К этому старику у него было уйма вопросов, ответы на которые он так и не получил.

- Кофе? Чай? - мужчина жестом показывает гостю проходить вглубь дома, вероятнее всего на кухню .которая была совмещена с гостиной.

Он не знает, что такое быть сыном своего отца. Не знает, каким тот был на самом деле, кроме как из слухов, которые бы Артур предпочитал не слышать никогда. Ему рассказывали о жестокости Утера, о его безумии, о том, что его боялись, и вспоминал, как будучи еще совсем ребенком, он громко заявлял: «я никогда не стану таким же». Артур помнил улыбку Мерлина, что воспитывал его, он помнил улыбку тех, кто учил держать его меч и спину прямо, как не боятся препятствий на своем пути. Как и помнил то, что когда-то был слишком похож на того, кого не знал.
Нет, Артур не был жесток, по крайне мере не настолько, чтобы люди тряслись от одного его взгляда. Но враги его боялись. Боялись, потому что не знали чего ожидать, не знали, когда юный Пендрагон обведет их вокруг пальца и окажется за спиной с кинжалом в руке. Он продолжал дело отца, того самого что теперь сидел в его кресле,  крепко сжимая папку, которую мужчина примечает сразу, стоит Утеру пройти в его дом.
Он замечает все, но абсолютно точно не знает, что с этой информацией делать.

Как он должен встречать его? Должен ли обнять, должен ли сказать, как того не хватало в его жизни. и что все воспитатели, все те наставники, не сравняться с громким словом - отец. Стоит ли рассказывать ему, что он ненавидит его? Что злится за ранний уход, что знает лишь по сказкам и слухам, которые когда-то долетали до его юношеских ушей. Стоит ли рассказывать, что Мерлин был скуп на ответы, предпочитая говорить Артуру не забивать голову информацией о том, кто давно почил этот мир? Слабая ухмылка касается его губ, и Артур закрывает дверь, направляясь на кухню за кофе.

- А точнее, не виделись никогда, - поправляет он отца перед тем, как скрыться на кухне.

Там, пока Утер его не видит, мужчина решает не показывать своих эмоций. Не показывать страха, не показывать волнения, не показывать радости и смятения. Он предпочитает быть тем, кем был, быть тем, кого знали, в кого верили сотни тысяч человек в королевстве, которое он смог объединить до конца. Или почти до конца. Он решает быть тем, кем воспитал его Мерлин, королем - с выдержкой, которой могли позавидовать многие. И Артур не уверен, что это правильное решение. Что вести себя так с человеком, который дал ему жизнь, неправильно. Но он не знал как по-другому не дать волю обиде, злобе и тому, что люди называют радостью при встрече дальнего родственника, коим и был для него Утер, пусть и не по крови, но по сложившимся обстоятельствам.

Налив кофе из кофемашины, Артур прихватывает с собой сахарницу, понятия не имеет пьет ли Утер кофе со сливками или предпочитает сладкий. Возвращается в комнату, ставя все на небольшой журнальный столик и устраивается в кресле напротив. В этом мире они выглядят как ровесники, быть может Утер был слегка лишь старше. В этом мире, можно было бы назвать их братьями, хотя они были совершенно не похожи друг на друга, по крайне мере внешне. В этом мире они не знали друг друга, как и в прошлом, и хоть что-то не менялось с течением времен.

- Не могу сказать. что я ждал этой встречи, - парирует Артур, чуть щуря взгляд. - И сожалею о твоих детях.

«Быть может, быть отцом не твое?» - чуть не соскальзывает с языка Хармона, но он вовремя прикусывает кончик, заставляя себя замолчать. Язвить при первой же возможности не входило в его характер, это больше походило на Моргану, на Мордреда, Моргаузу и кого бы то ни было, но не него. Артур всегда с осторожностью подходил к словам, взвешивая каждое слово и последствие, которое могло за ним последовать. Оттого он внимательно смотрит на папку и едва закатывает глаза.

- Ради бога, перестань ее так мять, там наверняка что-то важное. - он жестом предлагает Утеру отложить папку на журнальный столик и немного расслабиться. Хотя расслабиться в подобной обстановке не мог и сам. - Как интересно, стоило мне пробудиться, как внезапно всем понадобился профессор. Ирония рока, забавная штука. - он слабо улыбается, на вопрос отца о его связях. О том, что никто из тех, кого он уже повстречал за короткий промежуток времени, не спрашивал его. Утер интересовался его жизнью, вот только напускано то было или нет - Артур не имел понятия. - Тебя интересует это, только чтобы понять, сколько кинжалов можно ждать в собственную спину? Разочарую, их немного. Одна бывшая жена, одна любовница, - редкие связи Артур не брал в расчет, - и один сын.

Он чуть качает головой, думая о том, что открывать все карты перед Утером сейчас не стоит. Хотя бы потому что он не знает его, хотя бы потому что он не знает, что ждать от человека, которому нужно было лишь трахнуть Игрейну и тут же забыть о сыне. Или как это было?

- У тебя есть шанс узнать обо мне не из книжек, если ты, конечно, того хочешь, отец. - проговаривает Артур. - Не то, чтобы ты стремился узнать обо мне хоть что-то, пока был жив. Но... - он разводит руками. - Я тоже знаю о тебе немного.