[indent] Оливия не любила алкоголь. Она была слишком собранной, слишком крепко склеенной в единое целое из множества кусочков, чтобы позволять себе отвлекаться от своей цели. Даже когда ей пришлось оставить свои амбиции, она все равно не особо погружалась в спиртное: знала, чем именно заканчиваются подобные истории и ценила свой человеческий облик, чем бы это ни было.
[indent] Гида не согласна в Оливии по ряду вопросов, не понимает некоторые ее стремления, но здесь с ней полностью солидарна. Идея принимать внутрь себя что-то, что сделает ее слабее и медленнее, ей категорически не нравится. Сейчас нет охоты на драконов, да и сам алкоголь не особо действует на их брата, однако Гида помнит, насколько опасно терять бдительность.
[indent] Но все-таки она в этот вечер собирается, надевая средней приличности наряд — чтобы пустили в заведение и чтобы не подкатывали с предложением познакомиться — и вызывает такси в один из элитных ночных клубов. Гида не собирается заниматься привычными занятиями в этом аналоге трактира: ни танцы, ни воровство кошельков, ни поиск слухов ее не интересуют и не нужны в мире, где у нее есть деньги и проблемы с сердцем.
[indent] Она просто хочет напиться.
[indent] Гида не из тех, кто убегает от проблем, особенно таким образом, но после своего пробуждения она чертовски устала. Несколько недель назад она жила в лесу со своим партнером и воспитывала ребенка, а теперь имеет свои собственные комнаты, напичканные новыми технологиями, ходит по улицам с высокими домами и железными коробками на колесах и даже имеет совсем далекую от всего привычного работу. Это… тяжело. Даже для Гиды.
[indent] Она знает, что должна нести этот груз. Она знает, что со временем он вовсе перестанет быть грузом. Она знает, что справится с этим. Только вот сейчас обо всем этом совершенно не хочет знать, потому что если еще хоть секунду продлится это знание, Гида откусит кому-нибудь голову. И плевать, что она не может превратиться в дракона — и так справится.
[indent] При взгляде на ее уставшее, искусно накрашенное лицо и торчащие из-под короткого платья ноги, охранник послушно снимает цепь с прохода и позволяет пройти внутрь. Гида стягивает на ходу пальто, небрежно складывает шарф и передает их консьержу. Тот степенно расправляет складки и выдает все нужные опознавательные знаки, отпуская с миром в темноту здания.
[indent] Комнаты клуба закутаны в мрак, который разрезают яркие лучи света с площадки танцпола. На подиуме возвышается стойка с оборудованием и разодетый по последней моде диджей. Его крошечная с такого расстояния голова дергается вперед-назад в такт басам и если ему подобное в кайф, то Гида уже чувствует эхо боли в висках. Она тут же проходит к прямой лестнице возле сияющей бело-синими огнями стойки бара и поднимается по ней на второй этаж: оставленные Оливией воспоминания говорят об его относительной тишине.
[indent] Охрана возле лестницы пристально смотрит на нее тяжелым взглядом. Гида в ответ вскидывает вычерченную карандашом и гелем бровь.
[indent] - Браслет, - говорит сотрудник клуба. На его лице отражается полное равнодушие к настроению Гиды, к ее мнению об этой процедуре, к танцующим внизу посетителям, к барменам и вообще ко всему, что не является кроватью у него дома.
[indent] Гида решает не усложнять себе жизнь и протягивает руку с выданным консьержем браслетом охраннику. Тот извлекает из кармана брюк тонкую палку фонарика и подсвечивает толстую полосу резины.
[indent] - Да, все верно, - он выключает свет и возвращает фонарик на место. - Проходите.
[indent] Охранник открывает тяжелую дверь, пропуская Гиду внутрь. Звуки музыки тут же становятся приглушенными и превращаются в тихий пульс посреди бормотания разговоров, смешков и звонов бокалов. Гида проходит мимо приватных комнат с закрытыми и открытыми дверями и оказывается в большом холле, по углам которого расставлены кресла с диванами и раскинуты подушки. Она запоминает себе их на будущее, но проходит мимо прямиком к барной стойке — ждать, пока ней принесут выпивку, нет никакого желания.
[indent] Гида усаживается на стул, упираясь каблуками в его перекладину и опуская на поверхность стойки клатч. Девушка чуть младше ее тут же поворачивается к ней и с вежливым выражением лица произносит:
[indent] - Добрый вечер. Чего желаете?
[indent] Гида задумчиво пробегается по полкам за ней, отмечая параллельно знакомые названия, и возвращает взгляд к ее лицу. Здесь и правда неплохой набор спиртного, но по старой доброй привычке Оливии она выбирает то, что даже в самом захудалом баре очень сложно испортить.
[indent] - Джин-тоник. Дальше видно будет.

[indent] Девушка за барной стойкой работает тихо и быстро. Стакан с прозрачной жидкостью и тонкой короткой трубочкой оказывается перед Гидой спустя несколько минут, после чего девушка отходит в сторону заниматься своими делами. Никаких попыток в small talk, никаких любопытных взглядов, никаких усмешек или понимающих улыбок — из всего этого ей предлагают ровным счетом ничего, за что Гида благодарна настолько, насколько может быть благодарна людям в принципе.
[indent] Однако ее полоса везения заканчивается очень быстро: она слышит нетвердые шаги, звук шуршащей ткани и хриплый голос, просящий принести бутылку абсента. Гида сдерживает вздох и прикрывает глаза. Находится рядом с нетрезвыми двуногими — вот уж вершина логика, конечно, отличное место для такого — ей совершенно не хочется.
[indent] Она вполне может пересесть на другой стул. Ей все равно, насколько это грубо будет выглядеть, и совершенно безразлично на то, что придется нести полный почти до краев стакан с собой, но терпеть кого-то рядом Гида не будет. Единственная причина, по которой она все еще остается на месте — это надежда на то, что после своей бутылки абсента человек уйдет в угол и обнимет одну из подушек оттуда.
[indent] Она делает глоток джин-тоника и довольно прикрывает глаза. Горечь прокатывается по ее языку и горлу, легкий оттенок сладости оседает во рту. Для того, чтобы ощутить эффект, Гида выпила слишком мало, но она притворяется, что уже чувствует волну расслабления в ногах.
[indent] Тем временем, ее новый спутник что-то себе наливает и уходить явно не собирается. Значит, это придется сделать даме. Но прежде чем она успевает стащить со стойки клатч и встать, она слышит обращение к себе.
[indent] О нет. Нет. Нет. Нет.
[indent] Гида подозревала, что может случится такое: в конце концов, Оливия обладала симпатичным по людским меркам лицом и отличным телом, выточенным годами тренировок. Именно поэтому на него она надела одно из самых непримечательных платьев, которое прикрывало бы все те части, что пробуждают интерес у потенциальных партнеров. Однако сосед явно не понимает намеков и вместо того, чтобы пить молча, решает подкатить к ней свои яйца.
[indent] Хотя бы фраза без всяких пошлостей, и нам том спасибо.
[indent] Гида вздыхает и поворачивается к собеседнику. Тот выглядит крайне неважно: красные от недосыпа глаза, синяки под ними, мрачный цвет лица. Разглядеть подробнее его не получается, потому что человек закрывает лицо руками и начинает что-то бормотать себе в ладони.
[indent] Уже и сам успел понять, каким клоуном себя выставил. А ведь они даже не в цирке.
[indent] Гида решает проявить великодушие и не терзать очевидно страдающего двуногого. Все равно ничего интересного в страданиях людей обычно нет: это либо несчастная любовь, либо развод и несчастная любовь, либо банкротство и несчастная любовь, либо еще что-то, связанное с несчастной любовью. Однако в следующий момент до нее доходит сказанное из-за ладоней и тело замирает, словно перед ним оказались охотники при всем параде.
[indent] В прошлой жизни.
[indent] Эта фраза, скорее всего, не значит ровным счетом ничего. Но ее достаточно, чтобы Гида остановилась на мгновение, и пристальнее присмотрелась к незнакомцу. За это мгновение она успевает сжать сильнее стакан и почувствовать знакомое ощущение жара, отдающее вкусом пепла во рту.
[indent] Магия. Сильная огненная магия.
[indent] Пусть Гида не видит облика, но ощущения говорят сами за себя. Человек с неловким подкатом из учебника связан с ее прошлой жизнью — пусть даже и тем фактом, что просто жил с ней примерно в одно время. Она повстречала не так много своих коллег по несчастью, так сказать, но пара примеров дала понять несколько фактов.
[indent] В какой-то степени все пришельцы из прошлого сохраняют свои силы. Все они помнят то, что было до момента икс, когда все изменилось.
[indent] Возможно, это двуногое — хотя, скорее всего, не совсем двуногое — ее узнало. Или может узнать. В любом случае, лишнее создание, которое имеет похожие проблемы, в кругу знакомых никогда не повредит. Если же это будет бывший охотник, то Гида просто докупит ему больше алкоголя и будет надеяться на то, что похмелье сотрет все воспоминания о ней.
[indent] Ну и не будет больше ходить по ночным клубам, конечно. Работа-дом, работа-дом и больше ничего.
[indent] - И кем же я была в твоей прошлой жизни? - спрашивает Гида с любопытством. Ее локоть упирается в стойку, а щека ложится на ладонь. По горлу снова катится горечь джин-тоника. - Надеюсь, кем-то поинтереснее, чем принцессой. Не люблю принцесс.

[indent] С губ Гиды слетает короткий смешок. Уголки ее рта тянутся в мрачноватой улыбке, обнажая белые зубы с острыми для человека клыками. Ей тоже не нравится королевская кровь в принципе, а не только принцессы: слишком уж много они о себе думают только потому, что устроили свои задницы на самой большой куче золота, а их вид расплодился в каждой существующей дыре. На счастье, нынешние величества сидят на своих задницах ровно — хотя все равно жрут за налоги обычных людей, не забывая транслировать старую добрую мерзость с экранов на всю страну.
[indent] - За это и выпьем, - Гида берет стакан в руки и подносит его к стакану незнакомца. - За то, чтобы голубая кровь стала черной. Или какой она там становится при смерти? Неважно.
[indent] Она делает большой глоток джин-тоника и ставит стакан на стойку. Пока трудно сказать, кем же именно может являться незнакомец, но одно можно сказать наверняка: это точно не рыцарь и не лояльный двору друид. Такие за корону сразу дерут все, особенно свои пятые точки, а не поливают ее грязью.
[indent] Но кто тогда?
[indent] Гида больше наклоняет голову в сторону и всматривается в посетителя клуба. У него темные волосы, темная щетина, дорогая одежда — это совершенно не выдает его природу. Жар огненной магии становится все сильнее, словно она черпает силы из боли своего владельца. Щеки начинают гореть, отчего дракон подносит к скуле свободную руку и прикасается к ней тыльной стороной ладони, однако кожа на ощупь остается прохладной.
[indent] Она растерянно хмурит брови: неужели современный алкоголь действует на нее куда сильнее, чем алкоголь из прошлого. Однако спустя мгновение находится причина.
[indent] Черная чешуя блестит в свете лам несмотря на то, что через нее можно разглядеть стену напротив. Алые глаза все также напоминают цвет рубинов на солнце и заставляют по привычке подумать о собственных сокровищах, которые наверняка уже успели растащить или сгнили. Багровые вставки на шкуре горят застывшими полосами крови — следами от забытых всеми, кроме призраков прошлого, боев.
[indent] Гида в растерянности опускает руку и выпрямляется на стуле. Она… не ожидала его увидеть. Когда в ее мыслях всплывает тот день, Гида думает о многом: о том, как бил ветер в лицо, как боль от меча растекалась по всему телу, как плотно стоял туман яда, о том, все ли в порядке с ее дочерью. Но о нем она думает меньше всего и не потому, что не беспокоится, а потому, что знает — если кто и будет в порядке в этом мире, то это ее партнер.
[indent] Скирлауг.
[indent] Однако сейчас он выглядит совсем не в порядке. Гида не знает, в чем именно дело — она, конечно, следит за новостями, однако в них не говорят прямым текстом, причастны ли к нему личности из легенд — только это ей совершенно не нравится. Они не знали друг друга слишком долго, особенно по меркам драконов, но таким Скирлауг при ней еще никогда не был. Чтобы пасть так низко, должна быть очень серьезная причина, и от осознания этого начинает тянуть свои лапы тревога.
[indent] Гида медленно выдыхает, сжимает-разжимает пальцы и снова упирается лицом в ладонь. В ее глазах появляется насмешливый блеск, под которым когда-то она прятала все то, что остальным не требовалось видеть.
[indent] - Надо же, как тебя изменило время, - с легким весельем тянет Гида. - Стоило только начать новую жизнь, как тут же появились новые предпочтения. Хорошо, что о них ты рассказал лишь мне, а не какой-то случайной девице. Она бы вряд ли это поняла, но как твоя жена я обязана принять тебя каким, какой ты есть.
[indent] Под конец она уже открыто хмыкает и берется за стакан. Остатки джин-тоника отправляются в ее горло одним глотком.
[indent] - Хотя я не знала, что ты думаешь обо мне, как о жене. Это даже мило, пусть и отдает… ну ты понимаешь, - Гида поводит рукой вместо того, чтобы сказать «люди». Краем глаза она смотрит на девушку за стойкой, но та стоит возле другого посетителя с вежливой улыбкой и кивает китайским болванчиком в ответ на его бормотания. Ее даже жалко, насколько Гиде может быть жалко человека.
[indent] Но у дракона есть другие заботы и она переводит взгляд на своего партнера. У нее к нему есть много вопросов, однако главных всего два: что случилось с ним и что случилось с их дочерью после того, как Гиду превратили в набор компонентов для друидов. И с какого именно стоит начать, она не знает.

[indent] - Оливия, - она поправляет Скирлауга с острой, чуть снисходительной улыбкой. Маска уверенности впивается растянутыми уголками губ в лицо, пряча под собой растерянность: почва из-под ног выбита и не потому, что случилась эта встреча, а потому, что…
[indent] Гида морщится от своих мыслей, недовольная их сентиментальностью. Она не полагается ни на кого, кроме как на саму себя, еще с тех пор, как окончательно стихли все звуки в ее лесу. Какими бы ни были спутники, с кем бы ни сталкивала дорога, неизменным остается это — по жизненному пути Гида всегда идет одна. Однако за то короткое время, проведенное вместе, Скирлауг успел стать для нее тем, кто никогда не упадет. Как врытая в землю башня, как горный хребет, как что-то вечное и древнее, что было, есть и будет всегда.
[indent] И потому — еще потому, что назойливая часть инстинктов со скрежетом тянется к дочери через все эти столетия — Гида чувствует себя странно. Слишком неуверенно для той, кто привыкла во всем идти без особых сомнений.
[indent] Она поднимается со стула без сопротивления — лишь хватает оставленную на стойке сумку и игриво улыбается девушке, которая уже убирает ее стакан. Охрана в темном коридоре нарочито прямо смотрит перед собой, очень старательно не замечая того, как между ними проходит не особо трезвая на вид пара. Гида косится на них краем глаза, но замечает лишь только дорогие черные костюмы и широченные плечи.
[indent] Впрочем, они не помешают, в случае чего, уложить этих двуногих на их же спины.
[indent] Гида заходит следом за Скирглаугом в лифт и смотрит прямо на железные двери. Пауза делает атмосферу по-странному неловкой, пока ее не разбивает мужской голос. Она неопределенно поводит плечом, но своего облегчения, пусть и от не особо тяжелого чувства, не скрывает.
[indent] - Да, это звучит логично. Но все равно странно так думать про наши отношения.
[indent] Гида замечает формулировку, однако она ее нисколько не задевает. Глупо обижаться на правду: для того, чтобы быть полноценной матерью, она умерла слишком рано; называться же таким словом потому, что ты выносила и высидела, не то, чтобы недостаточно, но вызывает странное ощущение, как от скрежета гвоздя по стеклу.
[indent] Впрочем, Гида откладывает эти мысли на другой момент — более тихий, спокойный и свободный от жителей прошлых времен. Двери лифта как раз открываются к этому моменту и пропускают своих пассажиров в просторную, явно созданную для развлечений комнату. Ее взгляд скользит по огромным панорамным окнам и горящими за ними огнями города, столь отличными от огней далекого прошлого, пока не возвращается к Скирлаугу.
[indent] - Я предпочитаю выносить свое решение после того, как мне скажут, в чем дело. Не люблю ошибаться.
[indent] Она наклоняется, сгибая колено, и стягивает с пятки туфлю. Острый носок разжимает хватку пыточного устройства и упирается в пол. Каблук врезается в него следом после слов бывшего партнера.
[indent] - Как она? - Гида стоит, замерев на месте, все еще сгибая колено, все еще согнувшись к обуви. Выражение уверенности сползает с ее лица мокрой тряпкой, обнажая тревогу напополам с облегчением. Голос на гласных слегка дрожит.
[indent] Часть Гиды скребется и рвется, хочет сорваться с места прямо сейчас, чтобы убедиться своими глазами в правдивости слов. Она гонит снова надеть злосчастную туфлю, вернуться обратно в бар, чтобы там про нее не подумали, вызвать такси и поехать хоть на край света.
[indent] Другая часть, однако, смеется над первой — зачем ей это, что ей это даст? Она не знает, как именно ведут себя драконы со своими детьми, но обычно в их роде нет приступов той слепой любви, которая душит людей. И Гида сама по себе не особо полна лаской: не в то время росла и не ту жизнь для такого прожила.
[indent] Что она может сделать при встрече? Сказать «привет, я твоя мать, хорошо, что познакомились»? Полезть с соплями и объятиями? Да и есть ли смысл, сталкиваться двум посторонним по сути своим людям?
[indent] Гида вздыхает. Этот звук словно разбивает ступор. Она тут же опускает ногу, быстро скидывает вторую туфлю и уже босыми ногами шлепает по полу к дивану.

[indent] Гида хмыкает в насмешке: пусть она не приложила никакой руки к воспитанию дочери, но все равно ее кровь течет в ее жилах и бурлит при этом на славу. Однако ее гордость тут же стирается, словно ее никогда и не было, стоит только услышать следующие слова.
[indent] Это не просто удар под дых — это было лезвие кинжала между ребер, огонь, затолканный в глотку, выпущенная в самое уязвимое место стрела, которая и привела много лет назад к ее смерти. Гида смотрит на Скирлауга широко распахнутыми глазами, где на поверхности читается лишь странно детская растерянность, чувствует, как замирает посреди удара сердце и заполняется пустым туманом голова.
[indent] А в следующий миг внутри нее раздается взрыв.
[indent] - Ты доверился человеку?! - Гида вскакивает на ноги и нависает над Скирлаугом. Эмоции делают его лицо мягче, печальнее, отчего она сильнее сжимает зубы и яростнее рычит. - Рыцарю?! Приближенному короля, который объявил на нас охоту?! Чем ты думал?
[indent] Она знает про Ланселота. Конечно же, знает, ведь кто не знает про рыцаря короля Артура, кто не читал про его любовь — стояк, скорее: как будто двуногие вообще что-то могут ведать о любви, скованные своей короткой жизнью — и его подвиги, кто же не пускал слюни на его образ. Гида в гробу его видит, в белых тапочках, в клубах своего яда, задыхающегося в последние моменты жизни, в огне — где угодно при смерти видит за его охоту на ее род и за все хорошее в принципе.
[indent] - И ты умер от его руки? Просто потому, что тебе, видите ли, стало грустненько? - ладонь жжет от желания врезать по трехдневной небритости Скирлауга — то же ей, страдалец нашелся! В лицо врезается холодная жестокая усмешка. Растерянность в глазах сменяется злобным блеском разочарования. - Сопельки некому было вытереть? Пинка под зад не хватало? Может, тебя надо было по головке погладить как двуногого? Единственное, что тогда следовало с тобой сделать — это отпиздить как следует, чтобы в голове появились хоть какие-то здравые мысли!
[indent] Гида сама не без греха. Она тоже жила рядом с человеком какое-то время и вместе они грабили проходивших через ее лес торговцев. Но она не позволяла ему узнать свою истинную природу. Она не подставляла под его удар самое дорогое, что у нее было на тот момент. И она уж точно не позволяла себе воспринимать его как-то иначе, чем домашнего зверька, временно подобранного с улицы. А тут, тут!..
[indent] - Ты подпустил его к дочери, - голос Гиды, прежде насмешливый и холодный, звенит от плохо сдерживаемого гнева. Рука дрожит, пальцы впиваются в мягкую плоть ладони, чтобы не сорваться и все-таки не ударить по лицу. - Я умерла за то, чтобы она жила. А ты подпустил к ней охотника.
[indent] Гида не жалеет об этом. Она приняла решение, прекрасно понимая возможные его последствия и представляя, что ждет на одном из концов выбранного пути. Для того, чтобы питать какие-то иллюзии и перекладывать ответственность на другого, дракону уже слишком много лет. Однако Гида надеялась на то, что ее поступок оставит хоть что-то — рассказы о ней, упоминание в обучении того, как избежать такого конца, осторожности, благодарности, какой-либо другой реакции, кроме плевка, который сделал Скирлауг в тот момент, когда просрал свою жизнь ради жалкого двуногого.
[indent] Это… обидно. Это на удивление обидно и хотя Гида — совсем не та особа, которая страдает от задетых другими чувств, в этот раз она не может уйти от мерзкого ощущения, что ее выставили дурой.
[indent] И выставил ее дурой именно Скирлауг, который, пожалуй, был единственным созданием, заслужившим нечто похожее на доверие.
[indent] Она сжимает челюсть до боли в зубах и раздувает ноздри, тяжело дыша. Смех бьет ее тяжелой плетью, оставляет в ней дыру как в воздушном шаре, из которого вылетает вся ярость Гида все еще полна злости — обида и унижение прячутся за ней как за ширмой, потому что черта с два она признается в том, что ощущает себя как выкинутая на улицу после проведенной ночи проститутка; по крайней мере, сейчас, а не в безопасности своих четырех стен — но она отходит в сторону и садится на диван.
[indent] Скирлауг ходит из стороны в сторону как никогда нервно. Гида следит за ним из-под нахмуренных бровей с недоброй усмешкой, чувствуя мрачное удовлетворение: жри ложкой то говно, которое натворил, никто не виноват в том, что ты отправился на дно под названием «людская жизнь» добровольно.
[indent] И при этом еще подложил бомбу замедленного действия другим драконам. Если они тоже вернулись к жизни, конечно.
[indent] - Сам виноват, - Гида не собирается устраивать тут сеансы утешения. Она никогда не была особо нежной, даже когда того хотела, а сейчас не собирается такой быть и подавно. Разумеется, мало было братания с Ланселотом, недостаточно подставить под удар жизнь дочери, так еще надо разозлить Артура, которому на голову идиоты нацепили корону. - Не нашел ничего лучше, как драть Его величество? Его шайка может припереться к тебе и устроить вечеринку. Только ты ее конца не увидишь. Хоть сколько не объясняй им, что не сдались нам все их двуногие заморочки, все равно будут стоять на своем.
[indent] На том, что драконы — это монстры, которые заслуживают смерти. Ведь что может быть страшнее, чем существо, которое быстро убивает ради еды? Конечно же, не пытки в подвалах замков, не многолетние избиения, не голод, не война, где люди очень любят выпускать друг другу кишки, предавать друг друга и вообще заниматься разными интересными делами, не прочие милые развлечения, появившиеся за годы после их эпохи. Зло — это всегда то, что непонятно, что намного сильнее и мудрее, что нельзя держать под контролем.
[indent] Поэтому двуногие не успокоятся до тех пор, пока все не причешут на свой лад.
[indent] - Я согласна на то, чтобы не убивать. Я и до этого не горела желанием убивать всех направо и налево — если не считать еды, конечно. А сейчас у меня неплохая работа и возможность заказать сколько угодно пицц без особых проблем. Однако я не позволю себя убить, если ко мне припрется какой-то рыцарь и начнет махать пистолетом. Не обижайся, если Ланселот окажется в их числе. Я не буду разбираться в мотивах двуногого и тебе не советую: обычно в их мысля нет ничего разумного. Благодарности от меня он тоже не дождется.
[indent] Гида наклоняется к Скирлаугу, чтобы увидеть его лицо, но вместо этого видит клубы дыма. Она вдыхает их, ощущая знакомый запах, и издает короткий невеселый смешок. Извиняется только за это? Не будь в ее душу вылита куча дерьма размером с гору, дракон бы сильно оскорбилась.
[indent] - Мы вернемся к этим разговорам, - обещает женщина тихо с серьезным выражением лица. - И к Ланселоту, и к тому, что нам делать дальше. А пока — да, расскажи мне об Альдис. Я не хочу сейчас думать о чем-то другом.

[indent] Гида неожиданно усмехается и фыркает себе под нос. Пиццу он закажет — как будто это магическим образом смоет говно с пальца, который Скирлауг успел засунуть в его кучу. Возможно, конечно, что это все никак не скажется на них троих и что о плохом Гида думает зря, но в ее жизни — прошлой жизни — из всех видений сбывались только те, где все шло свинье на корм. И пусть сейчас об ее истинной природе знает пара существ, привычка быть настороже дает о себе знать.
[indent] - Мясную. С сырными бортиками. Четыре штуки. Или с морепродуктами. Можно с пепперони. Лишь бы место в самом деле было отличным, - сухим тоном говорит она. Взгляд Скирлауга не меняет ее гнев на милость и не заставляет дрожать в душе какие-то струны, но если еда окажется хорошей, то она подумает о снисхождении. Самой толике, разумеется.
[indent] Или чуть больше, чем толике — Скирлауг, все-таки, дракон и начинает об этом вспоминать, пусть даже ему и понадобилось так серьезно облажаться. Гиде не нужно его разрешение на самозащиту, кем бы ни был заявившийся рыцарь, но какая-то ее часть чувствует удовлетворение от услышанных слов. Ее собрат, ее партнер, с которым она решила завести дитя, пробуждается после полного заблуждениями сна.
[indent] - Ты все равно не сможешь сожрать голову, - Гида пожимает плечом, - так что если она и останется, то я ее выкину куда-нибудь. Или ты можешь менять свой облик?
[indent] Сама она только и умеет, что видеть образы будущего. Ее ядовитое дыхание, скорее всего, тоже на месте, но рисковать своей жизнью для проверки Гида не особо хочет: ей нравится новый шанс на… на что угодно. Вряд ли в мире, практически лишенном магии, кто-то будет на прежнем уровне, однако Скирлауг куда опытнее и сильнее ее. У него есть все шансы на то, чтобы стать ближе к прошлой жизни — во всяком случае больше, чем у остальных собратьев.
[indent] Может, они будут и у Альдис. Ее дочь должна была прожить куда дольше, чем какие-то жалкие восемьдесят лет. Если она и в самом деле пошла характером в своего отца, то у нее получится найти способ вернуть сил побольше, чем кто-то выдал ей по дефолту.
[indent] - Она звучит как отличный дракон, - голос Гиды чуть оттаивает. Она не знает, влияют на нее так обстоятельства смерти или же тело Оливии передало ей часть человеческой сентиментальности, но в груди появляется слабый огонек теплого чувства. - Знает, что нужно делать с двуногими, во всяком случае. Сейчас чем она занимается? Какие у нее были силы? Как она пережила… ну ты понимаешь?
[indent] Не то, чтобы Гида хочет услышать слезную историю о страданиях дочери и не то, чтобы она желает узнать о какой-то глубокой травме. Она почти не сомневается в том, что Альдис не помнит про нее совершенно ничего — и потому нисколько не скорбит — но лучше убедиться в этом лишний раз. Для нее самой смерть матери не стала чем-то, что получилось легко пережить, и пусть Гида, может быть, проецирует себя — проецирует, разумеется — но…
[indent] Это всего лишь поведение любого здравомыслящего родителя — выяснить, в каком состоянии находится его ребенок, чтобы понять, как действовать дальше.
[indent] Гида наклоняет голову, чтобы было удобнее убирать прядь, и кладет ладонь на чужую грудь. Даже через ткань чувствуется жар магического огня. Гида расправляет пальцы, подставляя их под тепло: ее собственные руки в этом теле вечно мерзнут, словно их пришили от лягушки.
[indent] - И что насчет тебя, Скирлауг? Сколько ты уже здесь и кто ты сейчас такой?

[indent] Гида, пожалуй, завидует. Одна ее часть прекрасно понимает, что за свои короткие годы жизни она не успела достичь полной силы, но все равно — возможность принимать свою истинную форму кажется чем-то триумфальным, словно припасенная козырная старшая карта.
[indent] Везучий сукин сын. Пусть даже в этом мире и есть оружие, способное снести их одним ударом, он остается везучим сукиным сыном, который имеет при себе все драконьи силы даже растеряв всю свою суть.
[indent] - Приятно слышать, - все тем же сухим тоном говорит Гида. Ей ни к чему озвучивать свои мысли: часть из них она уже сказала, а вторая часть предназначена исключительно для собственного пользования.
[indent] Так же, как и ее мысли по поводу Альдис. Она не чувствует обиды или горечи от того, что ее нет в мире дочери. Глупо ожидать этого, когда тебя толком не помнят. Скирлауг воспитал их дитя по мере своих сил, научил, чему знал, и защищал до тех пор, пока Альдис не смогла защищать себя сама — как воспитывали их обоих матери. И ни к чему больше ковырять этот наболевший вопрос.
[indent] Всему свое место, в конце концов.
[indent] Тем более, что Альдис под его крылом в самом деле вышла замечательным драконом. Уголок губ Гиды чуть дергается, когда она слышит про огонь и сказания: забрала от них обоих лучшее из способностей и добавила что-то свое. Женщина даже рада, что под этим своим оказалась ее способность — от будущего одна сплошная головная боль и никакой пользы; от ее собственной смерти это не спасло никак.
[indent] Она делает вдох, отгоняя последнюю мысль. Размышления на эту тему лучше оставить: Гиде достаточно тех ночных кошмаров, в которых ее раздирают на куски, чтобы волочить воспоминания в реальность.
[indent] - Так значит, мистер Кинг, - она тянет просто для перебивки паузы. Ей нужно время на переключение. - Погружаетесь в пучины гедонизма, злоупотребляете, прожигаете жизнь? Интересные занятия для новой жизни в новом мире.
[indent] Какое-то время Гида молчит. Холодные пальцы на чужой груди мерно отстукивают ритм прилипчивой песни, которая крутится на радио с примечаниями о первых местах чартов. Один из длинных ногтей цепляется за пуговицу — женщина дергает за нее в задумчивости, после чего смещает ладонь чуть в сторону, продолжая выбивать череду электронных звуков из головы.
[indent] Наконец, она решается:
[indent] - Оливия Ренард. Это мое имя сейчас. Можешь поискать, кто я такая. Найдешь много интересного.
[indent] Гида чувствует себя так, словно содрала с себя чешую и протянула ее человеку, обнажив тугие переплетения мышц. Ей даже кажется, что в воздухе стоит железный запах крови, пусть даже она и понимает, что причин для этого нет.
[indent] У нее даже нет причин для недоверия. Скирлауг допустил ошибку в общении с рыцарем — рыцарем, приближенным к королю, убийцей их рода! часть ее все еще не может принять этот факт: уж слишком глупо это звучит для такого дракона — но она знает, что ее он не предаст. Если не из светлых чувств, то потому, что Гида в ответ может весьма больно укусить. Однако привычка дает о себе знать: предлагать зацепку ей не очень нравится.
[indent] Но все-таки Скирлауг первым сделал этот шаг. Принять его значит принять и своего партнера в эту жизнь. И Гида скорее хочет его в ней видеть, чем не видеть.
[indent] Женщина сдерживается от того, чтобы не поморщиться, и затем сдерживается еще раз — когда ей в голову приходит мысль, как кстати будет сейчас что-нибудь крепкое алкогольное. От нее слишком сильно веет жалкими двуногими для собственного комфорта. Но сейчас ей не хочется анализировать свое состояние.
[indent] Ей хочется отвлечься.
[indent] - А пока ты ищешь, просвети меня по поводу своих детей. Ты решил собрать детский сад после моей смерти или да?