Когда телефон снова загудел и начал дёргаться по столу, мужчина был уверен в своём равнодушии: чёртов гаджет мог сколько угодно быть местом дискотеки для фиксиков, это не имело право отвлечь Адама от работы. Убеждённый акцент собственного превосходства над обстоятельствами врезался занозой, а его всё сильнее расшатывал трясущийся корпус мобильного. Адаму было всё равно на этот долбанный аппарат, но думал он думал только о нём. Трактаты Элифаса Леви растворялись под взглядом, те же немногие импульсы с информацией, что всё-таки доходили, спутывались в один большой клубок мыслей вокруг ублюдка, который продолжал названивать. Грузно выдохнув, Ковэйн сдался и притянул к себе мобильный и провёл пальцем по экрану. Мистификациям Леви пришлось отойти на второй план.

— Всё ещё не понимаю, почему я должен тратить на тебя время, Борзый. — Ровный голос спрашивал с незримого собеседника, который никак его слышать не мог.
Борзым Гэри прозвали давно. Прозвище закрепилось за его скрюченной, высокой фигурой и длинным, острым носом. С тех самых пор утекло много времени, а вытянутый Уолтон успел вступить в атлетический клуб, набрать более пятидесяти фунтов, начать считать как состав своего питания, так и эффективность всех физических упражнений. От учёта не скрывалось ничего, иной раз казалось, что даже в сексе он строго распределял нагрузку на группы мышц, чтобы не потерять абрис своей новой формы. Борзый стал откликаться на АМИНОКИСЛОТЫ и ГЕЙНЕРЫ, усвоил функцию ГЛЮТОМИНА, однако на этом терминологическом совершенстве и счёте до порогового минимум калорий в день мыслительные подвиги можно было бы и закончить. Поэтому со скромной категории подпевалы, Борзого повысили в чуть менее скромных амбалов и доверили ему святую ленту между ограждением и входом. Обо всех недоразумениях он должен был докладывать администратору в заведении, непосредственному начальнику или, на крайний случай, Пирсу или Уэлчу. Обязанности Гэри едва касались Адама даже на статистическом графике, и всё-таки он оккупировал собой телефон Ковэйна, забил всё кричащими пикселями.
Подсветка на экране подмигнула, демонстрируя новое уведомление:

Запищал звонок из коридора, всего спустя мгновение — за которое, вероятно, преодолевалось страхом рядовое смущение, в дверь панически замолотили тяжёлым кулаком. Поднявшись с места, Адам прищурился в сторону двери. Поведение рядового охранника нравилось ему всё меньше; мужчина так и не прочитал внятного объяснения происходящего от Гэри, лишь хаотичные выхлопы испуга и спутанные просьбы. Неторопливо добравшись до коридора, он прощупал револьвер в плаще, и нагнулся к спрятанному глазку. Смазанные, выпуклые кулаки махали прямо перед спрятанным стеклянным шариком.
— Мистер Ковэйн! — Прокричала красная голова, бледным оставался только длинный нос. Светлая полоска, как от депиляции в рекламе бритья. — Джонсон говорил, что вы там, откройте, это важно! — Долбился он под дверь со всем рвением.
Адам закатил глаза: почему бы и не покричать на весь подъезд имена собственные.
— Не здесь, ты перепутал. Спроси у Джонсона ещё раз. — С ехидством бросил вербальную кость под порог мужчина. Недвусмысленный намёк уйти. Борзый ублюдок мог принести под порог только несвоевременные проблемы.
— За мной легавый. — Прижался щекой Гэри. — Откройте... — Он шептал, но Адам был уверен, что этот жаркий шёпот слышала даже самая глухая бабка в подъезде.
Рэйган резко закрутил колесо замка, затаскивая дурного вестника в съёмную квартиру. Прислонившаяся туша на короткое время потеряла равновесие от провалившейся двери, но инстинкты тут же восстановили в Гэри опору. Массивная мужская фигура почти упиралась головой в потолок. Если бы не положение в мафии, и не привитый кодекс, Уолтон запросто бы смог связать Адама в узел. Но Борзый дрожал, как нашкодивший ребёнок: раз за разом он проматывал в голове какие-то свои последствия.
— Объясни мне, — Захлопнул дверь Рэйган, прогоняя в глубь квартиры. — По какой мистической причине ты решил, что пойти ко мне с хвостом в виде полицейского это хорошая идея? Кто-то повесил табличку ДАЮ ВСЕМ, КТО ВЛЯПАЛСЯ В ДЕРЬМО? — Сам Адам не отступал далеко, вслушиваясь в звуки из подъезда.
— Вы как-то помогли Джонсону... — Успел попробовать оправдать себя Гэри. — А босс, он ведь меня убьёт на месте за то, что я сделал. — Гэри впервые за долгое время перестал думать об аминокислотах и энергозатратах, собственная жизнь оказалась куда как ценней, без неё спортивное питание ничего не стоило.
— Просто Джонсона не хотел убить босс, а ещё он не приводил ко мне полицию. Полезный талант, я тебе скажу. — Злоба лопалась в язвах на словах. Адам был загнан в ловушку простым Борзым. Он спрятал револьвер за поясом и не отрываясь от двери, велел Гэри хотя бы попробовать рассказать адекватно, что случилось. Только тише.

Отредактировано Adam Cowan (2021-02-24 00:36:22)

— Я заключил сделку с дьяволом... — Гэри упёрся спиной в пласт старого шкафа, угрожающе продавливая древко. Он не замечал или не захотел замечать, как сильно колол ему в бок металлический каркас вешалки, чёртова железяка вырезала через футболку своё имя; но крупное тело упорно продолжала выдавливать интерьер, словно имело хоть малейшую возможность слиться с ним в одно целое. Гэри всерьёз думал о том, чтобы провалиться сквозь землю — или хотя бы старый шкаф, маленьким ребёнком в деревянную коробку от взрослых проблем. — Милостивый Боже, я же не знал, что всё это взаправду. В мире много уёбков обещают исполнить все твои желания. — Выдуманный им Бог всерьёз стал ещё одним собеседником. Испарина вместо шёпота — Уолтон был слишком горяч и был готов уверовать в любое спасение. Сказочный штаб в шкафу из детства или материнский незримый собеседник на небе.
— Особенно в кредитном отделе. — Отрезал Адам, ненадолго оторвавшись от статичной, выпуклой картинки в «глазке».
— Клянусь, это правда. — Испуганное лепетание пробрало угрожающим тоном.
— Ты пока ничего не сказал, чтобы тебе можно было поверить. — Негромко продолжил Рэйган. Не смотря на всё отношение к амбалу на входе клуба, говорящий стал чувствовать подкрадывающийся интерес к разговору. Быть может появление Борзого на пороге было вестью не только огромной кучи.
— Он был одним из гостей клуба. Мы познакомились там же, выпили, разговорились — всё, как обычно. Он сказал, что исполнит любое желание, если позже я приведу ему Клариссу с дочкой. Для начала. Он исполнил... Но... Как бы это... — Внятный рассказ быстро сбился. — Ты бы видел, как он убил эту шлюху Шоу с его ребёнком! — Человек-шкаф содрогнулся. Гэри казался не просто человеком, который находился в эмоциональной истерике.
Строить теории времени не было, тем более, когда на площадке появился полицейский. Тяжёлые, важные шаги помножали собственное эхо — Уолтон их тоже услышал своими налитыми кровью ушами. Человек из коридора знал, к какой двери ему было необходимо было обратиться, и Адам мысленно сморщился. Возможность отделаться поддельными документами и личностью была съедена Борзым.
— У вас есть... — Подал универсальную конструкцию бородатый мужчина. — Иначе я просто выломаю эту дверь. — Если после кулаков Гэри не было достаточным чуть сильнее обычного подышать на эту помятую перегородку.
Адам посмотрел на Уолтона сопутствуя себе немыми жестами прошептал: «Какие бы вопросы он не задавал, сначала ты говоришь ответы мне». На лице Борзого уложился лишь единственный вопрос и точно такая же обратная просьба: ТЫ ЖЕ НЕ СОБИРАЕШЬСЯ ВПУСКАТЬ ЕГО!? Но рука хозяина уже легла на замок и подтолкнула дверь.
Инспектор полиции напротив был одет в индивидуальность, она испускалась глазами и стекала по мимическим морщинкам, слишком часто упражняющихся в определённой эмоции. Между бровями офицер заложил хмурую уверенность, а тонкие губы казались развязанными где-то у щёк. Внешность полицейского было просто отложить в памяти, но ещё прежде этой особенности Адам успел подумать, что его визави от рождения болен редким врождённым недугом меланхолии. Это она растягивает полоски рта и впивается из взгляда.
— Разрешите подсмотреть входной билет. — Тот час высказал Ковэйн серым, бесцветным выражением без пластики речи. Обе его руки были видны, и не были способны вызвать подозрение, а заткнутый за пояс револьвер прикрыт со спины кофтой. — Хочу знать, как к вам можно обращаться, моё имя — Адам Ковэйн. — Пояснил мужчина всё тем же низким, безэмоциональным голосом. — Всё-таки я не получал никаких уведомлений от приставов, вроде «вашу квартиру собираются взламывать, хорошего вам дня». Насколько я помню регламент работы полиции, у сотрудников не так много причин нарушать покой граждан, в том числе, игнорировать правило приветствия. — Ему не требовалось досказывать мысль до конца. Мужчина сделал шаг назад, пропуская уполномоченного и, проследив затем чтобы дверь захлопнулась, прошёл в глубь комнаты.
Квартира делилась на два мира, как будто её недавно приобрели или использовали в качестве съёмного убежища. Цветастая, замусоленная, поломанная мебель и облысевшие, когда-то невероятно яркие ковры, наляписто и неуместно смешивала интерьер разных стилей. Многочисленные коробки в коридоре и главном помещении были выложены в строгий ряд, некоторые из них были открыты, демонстрируя вещи и книги исключительно тёмных тонов. Ближе к балкону становилось всё больше пакетов, какие-то целлофановые мешки были совершенно плотными и было невозможно предугадать даже форму вещи, которую они обматывали. На облупленном подоконнике стояло громоздкое приспособление для единственного цветка фиалки — вещь, не относящаяся ни к одному из миров.
Адам показал рукой на бархатный, грязный диван со следами еды, месячных, пота и всего того, о чём думать не хотелось — на его краю уже сидел Гэри; а сам занял соседнее кресло, чуть менее замызганное, чем всё остальное. Их разделял всего лишь стол без одной ножки, на оцарапанную поверхность которого блондин почти сразу выложил Marlboro с красной линией и NewPort, мягкого вкуса в его карманах не водилось.
— Дайте угадаю, мой штраф за превышение скорости тут не при чём. — Шутка не понравилась никому, но Адам должен был оттянуть разговор ещё на какое-то мгновение. Мужчина достал сигарету из ковбойской пачки и поджёг её зажигалкой. — Итак, Льюэллин, вы преследовали преступника по горячим следам и, очевидно, имели полное право на его арест. Вы можете заметить, что сейчас он уже никуда не торопится, смирно сидит рядом и внимательно слушает. — Гэри снова странно дёрнулся, как только понял, что говорят о нём. — Я прошу у вас лишь рассказать, что именно случилось, если вы собираетесь закончить начатое, и какое конкретно обвинение ложится на плечи моего товарища. — Запах дыма перебил привкус недавно съеденного хот дога. — К тому же он выбрал меня своим адвокатом. — Борзый хотел было поправить, но вовремя заткнулся. — Вы наверняка знакомы с практикой, где решение суда определяется за обедом. — В том числе и против обвиняемого.
Итак, вариант с сохранением анонимности обречён.
А как насчёт варианта, в котором мишенью становится полицейский, так комфортно устроившийся в чужой обители?

Отредактировано Adam Cowan (2021-02-25 16:52:57)

— Благодетели? — Откликнулся Адам, заинтересованный нетипичной формулировкой. Не эвфемизм, а кое что действительно значимое — кто развязал свой язык и что сказал? Полицейский или преступник: сейчас они играли в чехарду правды и фальши. Вот только инспектор, кажется, лгать не любил. — Я бы с удовольствием о них послушал. Нынче бывшему заключённому везде отказывают в работе, как только приходит ответ по базе данных. Приходится побираться адвокатом в заранее обречённом деле. — Он уже поднёс было сигарету к сухим губам, когда посмотрел на Гэри. — Ты ударил полицейского? — Табачная стружка дымилась у самого лица.
— Испугался..! — Шепчущим криком сообщил Гэри. Борзый старался следовать конфиденциальной инструкции и сообщать ответы исключительно советнику шефа, и всё-таки уполномоченный гость слышал каждое слово. Напряжение Гэри выливалось в любой из форм, особенно голосовой.
Отказавшись от унизительного предложения, пусть и наперекор вежливости, полицейский направился к окну. Высокая фигура дробила своей вытянутой тенью кривые отражения на полу и окаменела на солнечном свете. О'Лири почти не двигался, только наблюдал с властным видом — и властью, как минимум, по закону он действительно обладал. «Вы всё ещё хотите впутываться в это?» — рациональный голос заранее подсказывал только одно решение, акцентом стали синие глаза.
Разум Ковэйна наперёд выложил серию ироничных ответов вроде того, где он не собирается отдавать свой обед государственному судебному защитнику, но мужчина сказал вслух совершенно другое:
— Ты всё ещё считаешь себя невиновным? — Долговязое тело в кресле толкнуло ногой Борзого. Кроме вопроса, блондин сообщал ему дополнительный контекст. Лёгкий двусмысленный кивок, сальные пряди едва раскачались.
Анализировать сразу два запроса Гэри не мог.
— Но я не убивал их! — Уже закричал он. — Я не убивал, клянусь! Разве я не втупляю, что полагается за обычную мокруху, а тут ещё и тёлка Шоу! — Он не знал, на кого ему стоило смотреть, поэтому вертел головой как баран, раздаривая свои мольбы то Адаму, то Льюэллину.
— Да, хочу. — Подтвердил Рэйган, смирившись с тем, что живым Гэри управлять намёками не сможет.
Мужчина тряхнул обратно. Ситуация усложнялась быстрее, чем он успевать её расхлёбывать. А когда казалось, что новых вводных уже не появится, полицейский вдруг спросил последствием. В вопросе строилось утверждение. Адам нахмурился. Узнать друида смерти проще чем адепта любой другой магической сферы: вся сущность агрессивной ауры кричала об этом для хоть сколько-то сведущих тварей из прошлого; но было в вопросе Льюэллина что-то ещё.
— Я угрожал вам раньше? — Низкий голос не был способен на сарказм в полной мере.
Замечание полицейского не давало покоя, тем более, что сам он не фонил. Друид был уверен, что на его собственное состояние не влияло ничего от сути О'Лири: такими бесцветными обычно являлись рыцари, способные спрятаться от проницательного мистического ока — или заставлять харизматичными речами искриться людей вокруг за них самих. Гэри с удивлением наблюдал, как Адам внезапно протянул руку в сторону, словно дотягивался до миража, явившегося с солнечным светом из под кривой, погнутой шторы на окне; или он хотел стянуть какое-то невидимое покрывало, прячущее громадину в расстоянии между полицейскими и креслом. Пепел посыпался на давно прожжённый и провонявший ковёр. Адаму просто нужна была подсказка.
Замкнутый ритуал и закупоренный в его реальности призрак. Единственный друг в продолжительном, одиноком скитании. Рэйган увидел его бесформенную дымку и почувствовал знакомый, удушающий разряд раздражения (страха и благодарности).
— Борзый, из всех копов, ты привёл ко мне этого. — Затянулся посильнее от сигареты некромант. Веришь, что поможет? Ехидно заметил внутренний голос.
— Ты тоже его бил? — Не понял Уолтон, но почувствовал физически, что враждебность спала.
— А ты думал, за что я отбыл срок? — Совершенно серьёзно произнёс Адам. В каком-то смысле он даже не иронизировал: срок ведь и на самом деле был, просто не такой.
Нет, револьвер или туша Гэри не понадобятся.
— Она рекордсменка. — Встал со своего места мужчина и подошёл к Кухулину с теневой стороны. Он говорил о фиалке. — Почти две недели. — По состоянию цветка это был его максимум. Пожелтевшие, а где-то и почерневшие, листья едва держались на слабом стебле. Однако цвело растение ярко, демонстрируя всем фиолетовые глазки. — Но мы не виделись куда как дольше, в каком-то смысле — никогда. — Сложно увидеть бестелесный голос, поднявшийся от останков и праха.
— Это значит, я свободен? — Рискнул надеяться Уолтон. Его инстинкты сдались.
— Положи свой пистолет на стол. — Призвал разоружиться Адам. — И расскажи всё с самого начала. — Он поспешно добавил, помня о прошлом наставлении. — Можно сразу вслух. — Каково это доверять полубогу, будучи ненавистным к самим богам?
— Я не знаю как этого хрена на самом деле зовут. Вы ведь об убийце? О... Дьяволе? — На щеке Гэри проступило жёлтое пятно. Его точно не было раньше — или вы просто не замечали?

Отредактировано Adam Cowan (2021-03-04 02:24:00)