В кабинете Босса всё пропитано статусом, в носу от него зудело, точно в бассейне полном хлорки. Такая подача была необходимой мерой перед большинством посетителей, однако беглая, раздражённая женская походка — каблуки выбивали ямочки на ламинате, была невосприимчива к дешёвой, вальяжной магии интерьера. Копошащийся в бумагах Ковэйн сидел на коленях перед низкой тумбой, и не мог видеть женщину, вместо зрения гостью представили резкие звуки, прорезали мысли каблуками точно так же, как и паркет. Эффектная, яркая, импульсивная НО ВОТ ОПЯТЬ. Слоги рассыпались от коридора до стола, их отголоски по прежнему лежали где-то рядом — наступи, повтори и уколешься.
Адам поднялся с корточек, захлопнув ящик с документами ногой; листок со смазанной подписью Босса зажевал автоматический замок дверцы. Теперь мужчина мог видеть посетительницу: миловидное, слишком молодое лицо, передёрнутое рослой, упрямой эмоцией. Её лицо было вылеплено мягкими чертами, но большинство при встрече с ней думало о том, как джинсовая ткань облегает проступающую ягодицу и бедро. От неё веяло прошлым, и даже как будто он уже знал скрывающегося в новом теле человека, но вряд ли лично.
— Одну минуту. — Сухо заметил говорящий, наклонившись к замусоленному с одной стороны телефонному устройству на столе. Высокий рост мужчины плохо складывался. — Явно произошло какое-то недоразумение. — Палец надавил на кнопку переговорного устройства. — Тут какая-то сумасшедшая, убери её. — Велел он куда-то в стол.
— Эм. — Растерялся женский голос из динамика. — Мистер Ковэйн. — Стыд очевидно проступал через интонацию. — Это мисс Марлоу. Простите. — Она скорее извинялась перед владелицей борделей, нежели перед советником Босса. Заложенные рабочие инструкции внутри сотрудницы противоречили друг другу, приводя секретаршу в отдающий сердцебиением и заиканием ужас.
— Хорошо, тогда убери сумасшедшую, которая выдаёт себя за Генриетту Марлоу. — Злобно согласился Адам, не сводя глаз с заявившейся гостьи. Огонёк на телефоне всё ещё мерцал, подтверждая активный канал связи.
— Вы... Вы уверены? — Робко удостоверилась девушка. Как бы последствия не свалились на её голову!
— Я не верю, что мисс Марлоу могла настолько нагло дерзнуть, и без всякого уважения размахивать условиями, наркотиками и своей безопасностью. — Выдержав мгновение, он добавил в трубку. — Занимайся своими делами, Шарлотта. Я сам. — Палец стёр свет лампочки под корпусом и подцепил выброшенный пакет с дурью. Настольная лампа ржавым жёлтым светом подчёркивает каждый наркотический шарик. — Ты всегда ведёшь себя так с Боссом или только когда находишь в столичном городе миллионнике пакет с опиумным веществом? — Выразительности в его голосе не было совсем, вместо этого говорила мимика. «Ты врываешься в чужой офис, но делаешь это без уважения, ты даже не поприветствовала человека напротив». Лукавая мысль подчеркнула случай иронией.
Адам опустился на кресло и предложил жестом опуститься напротив Генриетте. Пакет с наркотиком он распустил, вываливая содержимое на стол. Шарики покатились в разные стороны, убегая от взгляда и пристального внимания под этой плавящей лампой. Одну гранулу он поймал и зажал между пальцами. Некоторые производители почти подписывались на своём продукте.
— Не самое тривиальное знакомство. — Он перевёл взгляд на светловолосую жрицу. Подписи на этом товаре он так и не разглядел — безымянный автор. — Адам. — Настоящее имя пока что было слишком большой валютой. — Наслышан о тебе. Муза Филиппа, продавщица секса. Может быть хочешь чего-то вроде чая или коньяка — доступно всё, кроме истерики. — Не смотря на шумный визит на истеричку она не была похожа. Хотя требовала своего громко, Адам был готов поспорить, что именно это привлекло Филиппа: красивые бёдра можно было найти где угодно, сильные характеры встречались куда реже.
А она скажет сейчас, что хочет правды из пакетика? Обособленных территорий? Мира во всём мире?
— Я не могу так сразу определить, кто поставщик. Но знаю того, кто может, если тебе это интересно. — Подозрительное предложение напротив миловидного личика. Ещё одна мысль большинства: все они думали, за сколько могли бы купить саму владелицу борделя.

Отредактировано Adam Cowan (2021-03-08 03:38:22)

Прямолинейный, утрированный намёк оказался слишком сложным: гостья не понимала его или не хотела его понимать. Она уверенно продолжала закручивать вызов и требовать немедленной реакции под диктовку. Может быть Филипп потакал каждому её капризу, если она настолько не ощущала паркет в чужом офисе — или то был дефект от рождения. Смелый, категоричный характер с привкусом хаоса шёл во время свиданий и не оставлял место будничной грязи в совместной жизни, но едва ли подходил для переговоров с другими организациями, тем более здесь, где каждому бандиту прививается иерархическое подчинение, необходимость уважения, псевдоморальные принципы, а имя Босса произносили как Отче Наш.
— Как скажешь, малышка. — Бас с хрипцой равнодушно проводил замечание на счёт поведения и миньона. Бесцветный голос мужчины всегда низко чиркал по связкам, не способный на интонацию, но сейчас мужчина и на самом деле никак не воспринимал длинную тень Марлоу, кончик которой защемили двери.
Роль консильери никогда не была из тех, что получали через серию собеседований и обещаний перезвонить. Свободная от большинства обязательств фигура посредника; однако не смотря на манёвренность внутри системы, и она была завязана на обязательствах, игнорировать которые не имела права. Генриетта была его личным гостем больше, чем догадывалась. Но имело ли смысл договариваться с организацией, изводящей себя междоусобицей? Над покойником рвут чёрный флаг Генриетта и Лиам, а Патрик рассеянно разводит руками. Последнего можно было даже не считать долгоиграющим игроком. Власть пахнет кровью, страстью и адреналиновой мочи.
Он промычал согласием на вопрос про непричастность, зажав во рту сигарету. Что не уместилось в утверждении, так это то, что парней у него здесь не было — Адам не имел в мафии ровным счётом ничего и никого. Мужчина не спешил распылять огонь на конец сигареты, загнал стадо наркотических шариков в пакет и стащил с ящика закинутое пальто. В кармане тёмной одежды заметно провисал тяжёлый предмет вроде большой связки ключей или оружия.
— Если будешь объяснять это им, предупреди кого-нибудь здесь. На всякий случай. — Адам не удерживал её настрой, зажав фильтр в углу рта.
Картинного портрета женщины не висело над кроватью даже самого сентиментального итальянского громилы, чтобы мгновенно опознать принадлежность властной блондинки. Чуть более говорящим, нежели внешность, для простых исполнителей было её имя. Зато абсолютно все члены мафии не терпели отсутствия уважения и любили красивых женщин.
Накинув пальто, Рэйган открыл дверь и замер, пропуская вперёд девушку в классическом, английском воспитанном жесте:
— Пойдём в этот несправедливый, большой мир, смелая Генриетта. — Отсутствующая тональность мужского голоса позволяла интуиции визави самой додумать вторые смыслы.
Заперев дверь, он несколько раз дёрнул и проверил, что замок сработал как следует. Тяжёлая дверь ухнула, но не поддалась. Сидящая неподалёку Шарлотта поджала губу — девушка никогда не понимала смысл этого действа. Устройство зубчатой гребёнки и затирающих ригелей она тоже не понимала. Напротив, без раздражения и с потаённым удовольствием, секретарша проводила взглядом две удаляющиеся фигуры: предсказывающие её ближайшее одиночество и комфорт единения на работе. Лучано придёт лишь через два часа, за это время она бы успела выветрить ацетоновый запах от процедуры на ногтях.
Адам ничего не говорил, пока они не добрались до машины и не оказались в салоне. Прокуренный салон поддержанной машины без освежителя был прямым антонимом к солидному кабинету, где даже бумаги, казалось, были предварительно обработаны специальным отбеливателем для использования. Сломанный бардачок был грубо подвязан куском ремешка. Адам закрутил колесо зажигалки. Вспышка накрыла сигарету алчущим пламенем. Сквозь фильтр проступило знакомое чувство с крепким вкусом, но Ковэйн не удовлетворился. Ковбойская марка сигарет уверенно меняла свой продукт в сторону дерьма в угоду прибыли.
— Как тебя называют твои девушки? — Они точно дали прозвище, может быть, даже наивно полагали, что Генриетта его не знала.
Ручная коробка передач устало щёлкнула, когда машина начала приказное движение.
— И что они? Все были наняты по исключительно обоюдной инициативе, без одноразовых девочек и мальчиков для экспериментов. Никаких специальных заказов. Партенофилия, педофилия, алголагния и прочее под строгим запретом. «Английская роза» поставляет только красивых кукол, с которыми необходимо обходиться благопристойно в отличие от боссов мафии, которые их заказывают. Девушки твоей мечты, только не твори с ними то, о чём мечтал. — Низкий голос недостаточно иронично воспевал утопию. Адам не был в борделе Генриетты, как не был и в других в качестве клиента — разве что единожды, но тогда ему была нужна информация, а получил он Лесли и мёртвое тело. Зато оборотную часть публичного дома он знал хорошо ещё с прошлой жизни, когда шлюхам надо было избавиться от детей, желательно, подороже. — Нет, ты привыкла делать больно другим. И против наркотиков вовсе не потому, что они являются ещё одним средством уничтожения людей. — Проговорил вслух консильери.
Друид остановил автомобиль на перекрёстке под зоркий алый глаз и повернул голову к своей собеседнице. На её щеках смешивались посыпавшиеся крохи косметики и цвета подсвеченной. Подумав о чём-то, Ковэйн выдохнул сигаретный дым уже в другую сторону. Машина завибрировала под напором на сцепление.
— Нимфоманки почти никогда не работают на продажу. — Иной раз владельцы борделей сами отказываются от ненасытных сук, навязывающих свою страсть и капризы клиенту. — Проститутки, осознанно принявшие этот путь, вовсе не радуются каждому клиенту. Это работа — и слишком часто она бывает болезненной. Поэтому во многих заведениях практикуется стимулирование нервной системы путём амфетамина. Строгое дозирование и использование в исключительных заказах: и девочкам проще, и клиенты в восторге. — Напрасно заметил Адам, но ему была любопытна реакция главного диктора Генриетта FM «МЫ ПРОТИВ НАРКОТИКОВ». Это не всё, что цепляло и не всё, что вызывало вопросы.
Марлоу едва ли понимала, как интересна на самом деле.
— Что же, красотка. Готовь свой ротик хамить, мы почти доехали. — Обещание не солгало. Автомобиль спрятал свои чёрные бока всего за несколькими поворотами, но каждый из них приводил словно бы и не на новую улицу, а в новое измерение. Яркость рекламных щитов выцветала на глазах, грязи на дорогах становилось больше. Откровенно криминальный район города пах сыростью, краской, свалкой и палёной шиной; оседающая копоть внутри салона показалась свежим ароматизатором. Кое где горели урны, подожжённые вредной привычкой, детской проделкой или потребностью бездомных. Городской рельеф чах на глазах, прежде высокие дома, спроектированные из причудливых фантазий архитекторов, теперь напоминали скопированные детские рисунки — и скопированные плохо. Параллельно возникла длинная цепочка обсосанных гаражей: во многих ворота были приоткрыты, а запах горелой резины был сильнее. Мужчина остановил машину здесь.
— Держись поближе ко мне. — Почти наверняка она проигнорирует предупреждение. — Здесь не действуют твои хотелки. Только их. — Он кивнул в сторону множащихся из-за гаража силуэтов. — У тебя есть, чем заплатить?

Отредактировано Adam Cowan (2021-03-14 09:41:20)