Матильда даже не думает о том, что документы на развод подписала не глядя. У неё есть парочка ящиков, которые она собирается отдать Крису, какое-то его барахло, книги, масляные краски, холсты в свёртках, альбомы, что-то  ещё? Их квартира, она была его квартирой на самом деле. И раздумывая над тем, что же вернуть Кристоферу, Матильда нехило кривит душой. Всё здесь обустроил и сделал он, пока Мод моталась по командировкам. И после его отъезда квартира смотрится чудовищно пустой и необжитой, но всё же сама недвижимость принадлежит ей. Матильда морщится и осматривает белоснежные стены, со следами от рам картин, которые Крис снял и унёс с собой.
Она съедет отсюда, как только будет возможность. Если ей будет не лень.
В конце концов, эти развалины жизни Матильды, какое они имеют значение для Вивиан, никакого. Здесь скончалась память о другом человеке, до которого нет больше дела никому. И который закрыл свою потребность в человеческих отношениях и тепле одной простой подписью на договоре.

Матильда сбрасывает всё в один ящик. Старые ношение джинсы, кофту, которая по-прежнему пахнет, как муж. Бывший муж, поправляет она себя. И вся реакция тела, мурашки по спине, приятная нега, пробегающая вдоль хребта, когда Матильда чувствует этот запах - это химия её оболочки. Глупая, неуместная, ненужная никому теперь. И тем более не нужная Вив.
Она отбрасывает всё это, отрицает, отказывается.
Отмахивается от воспоминаний, от того, что их сближало. Туда же бросает баночку духов, и кожаный браслет с серебром и золотом в выделке, который она ему дарила. Всё это больше не имеет значения, всё это их прошлая жизнь, всё это жизнь Матильды которой больше нет.

Она даже рада, что всё так вышло. Что её вытащили сюда - наполовину - именно таким заявлением. Которое несёт свободу её нынешней жизни. Вив готовиться встретиться с ним, впервые с момента возвращения: документы она подписала, стоя напротив адвоката, у них был хороший брачный контракт, никто не остался в обиде, все при своих.
А теперь она просто увидит Криса, обычного человека, бедного, донельзя обычного, именно так, да, и сможет его простить. Сможет с ним проститься.

Матильде хочется кричать во всю глотку, раздирая горло, когда на пороге она видит Мерлина.
Только не он, Господи.
Мод бы душу продала, только бы это не был он, но...

- ... Ублюдок.

Она выплёвывает это слово, так же как выплевывала ругательства ещё тогда, тогда в пятом веке, когда он предлагал ей переметнуться, когда готовил свою интригу, когда готовил их, жриц, конец.
Больше остальных она ненавидит именно его и теперь готова была бы увидеть в этом облике любого, хоть Артура, хоть Утера, пожалуйста, Триединая, Утера...

- Тварь.

Мод срывается, на самом деле. Двигает кулаком в его челюсть, она даже не отслеживает как это произошло, почему. Но костяшки впечатываются в чужое лицо, рука взрывается болью, хочется не останавливаться, хочется снова бить, до благодатного хруста, но одного раза Матильде хватает.

Тяжело дыша, она замирает на месте, с отведенной назад после удара рукой, с широко распахнутыми глазами.
Столько вопросов к нему, да никакой веры.
Смысл спрашивать?..
Никакого.

- Ты тоже ничего. Но когда сплевываешь кровью - краше. Ты это спланировал? Признайся. Хотя нет, о чём я, если ты бы спланировал, меня бы здесь не было. Меня бы нигде не было. Никогда больше. - Матильда хищно щурится, - ты облажался, да?

Подпись автора

Матильда жалеет о своей вспыльчивости в ту же секунду, что её кулак раскалывается от боли. Жалеет, что показала ему таким образом, насколько он ей сделал больно. И речь идёт не о Крисе, нет. Крис подарил ей долгие годы счастливой жизни, в те моменты, когда она возвращалась из командировок. Но вот Мерлин.. Относительно него у Мод только одна фраза, только одна ассоциация, эпитет.
Крыса грёбаная, вот он кто.
Мод усмехается и потирает пальцами левой руки ноющие костяшки. Она бы ещё раз его ударила. По правде говоря, она хотела бы его забить руками, или ногами, до состояния овоща  в бессознанке. Она может, но она не такая, правда?
А как бы хотелось. Как она мечтала удушить его, сомкнуть пальцы на его горле, вдавливая кадык, и смотреть, как жизнь покидает его тело. Она об этом мечтала, но это не её методы. Может Мод и смогла бы отомстить так обидчику. Но не Вивианна, нет, только не она. Убивала она чужими руками, если в том не было сиюминутной потребности.

- Я? Я тебя обманула? Ты в своём уме, идиот, ты всё помнишь? Плел интриги за моей спиной, пока меня проклинали "ведьмой". А сам думал как пристроиться к новым богам...

Вив шипит. Втягивает Криса внутрь дома за воротник, захлопывает за ним дверь. Она до конца не решила, что хочет с ним сделать, в ней бурлит столько чувств, что она готова взорваться от этой гремучей смеси. А Мерлин та ещё искра у шнура зажигания. Она не хотела бы его видеть, никогда. Она, как и остальные, надеялась, что он сгинул после своего ритуала окончательно, ритуала из-за которого они все живы и здесь.

Но это было не так.
И ей не повезло снова, опять быть связанной с ним.

Она ведь помнит его слишком хорошо, может даже знает и понимает лучше остальных. Она была совсем девчонкой, когда они познакомились, пусть ей уже тогда пришлось бросить Анну и Мэдока на Авалоне, но Мерлин многому научил её, помог найти контакт с птицей. К нему первым пришел ворон, и с какой-то стороны, это было знамением, у кельтов птицы были символом мудрости. А к Вив пришла рысь. Всё ещё, драная кошка. Она исправила это потом и связала свой дух с птицей, научившись путешествовать на крыльях, и променяв запах мокрой шерсти на пух да перья. Но боги не улыбались ей изначально и не благоволили ей. В отличие от Мерлина. Этому ублюдку всё давалось слишком легко, так она думала тогда, так она думала до сих пор.

И даже сейчас, Крис, выкупанный в яме с деньгами ублюдок, который просто мазал кисточкой холст, смешивая краски наобум, так нередко думала Матильда глядя на его процесс рисования. Рисовать - не мешки ворочать не так ли? Не трястись над приборной панелью, не пытаться разыскать в открытом море команду после экстренной эвакуации. О да, она обесценивала его работу, она обесценивала его самого, считая, что он выбрал сладкую городскую жизнь вместо того чтоб нюхать настоящий порох как подобает - нет, не мужчине, как подобает воину, а понятие "воин" не имеет пола. Особенно она обесценивала его сейчас. И всё ещё ненавидела, искренне и открыто, до слёз, что непроизвольно брызгают из глаз, когда тон голоса срывается как рвётся под пальцами слишком натянутая струна.

- Матильда, - она нервно усмехается, вздрагивает, делает шаг назад. Сокращение "Ти", слишком интимное, теперь резало по живому, и Мод открещивается от него изо всех сил, как и от всего остального, навязанного оболочкой. Но сразу и резко это сделать не получается. - Для тебя так. Можно ещё, мисс МакКей. Не зря же я не взяла твою фамилию, м? А со смертью всё можно поправить милый. Твой ящик чуть левее за поворотом от коридора. Там всё что от тебя осталось в этой квартире. Остальное ты сам вывез,  так торопливо, я восхищаюсь до сих пор. И что же собираешься делать? Давно проснулся? Признайся, Крис. Ты подал на развод до или после?

Подпись автора

- Не плела, мне это было не нужно, - она усмехается. Расправляет плечи, делает шаг назад. Она давно ждёт что Мерлин в пику ей укажет на то, что она отправила Ланселота вместо Галахада, потому не теряется и сейчас. Это было их взаимной ошибкой, по хорошему, Мерлин просил указать на рыцаря уже тогда, в тот самый момент, а Галахаду было семь. Ещё десять лет прошло прежде чем он предстал перед двором Артура, ну а Ланс, Ланс успел сделать всё, что нужно. Так или иначе, диада Артура и Гвиневры оказалась расколота их усилиями. И вот теперь Вивианна невольно задаётся вопросом, а не был ли этот брак результатом работы Мерлина? Не начал ли он идти в обход неё уже тогда? Вивианна не знает, на самом деле. Когда именно всё пошло не так. И это выводит её из себя, доводит до истерики и дрожи в пальцах. Она ненавидит терять контроль над ситуацией, а рядом с Мерлином, о, рядом с ним контроля никогда нет. Он всегда манипулирует, всегда ведёт свою игру, и это сводит её с ума.
Когда-то она это в нём почти любила.
Когда-то она смотрела на это с ноткой восхищения.
Не сейчас.

- Он мне не сын, а ты сам обознался. Как там говорят? Спутал звёзды с отражением в пруду. Не опознал фальшивку.. Или тебе было уже плевать? Уже тогда ты готовил ритуал, не так ли?.. если так желаешь, не так ли, МЕРЛИН?..

Мод не просто произносит его имя с нажимом, она вкладывает в слоги всю ненависть которая у неё есть, а у неё её много, даже очень, она впечатывает того, кто занимает теперь тело его бывшего мужа, буквами в стену, она пытается размозжить его своим напором потому что понимает, она обязана ударить первой, обязана иначе проиграет. Она слишком хорошо знает его чтобы поддаваться сейчас.

- Ты не думал об этом? Не интересовался судьбой Анны и Мэдока никогда, и не подозревал, что Ланс может быть твоим сыном. Дети так быстро растут, милый. Хорошо, что их у нас нет, правда? Больше нет. Наверное...

Мод наклоняется к нему поближе и переходит на шепот, тот самый, что звучит пронзительно громко. Горячие ладони на её плечах согревают и расслабляют напряженные мышцы, и она невольно тает, ей хочется отдаться этому ощущению, забыть обо всём хотя бы на минутку. Когда она позволяла кому-то себя обнимать? Кажется, полгода назад, точнее восемь месяцев, когда вернулась с командировки, и они с Крисом несколько дней не вылезали из постели, обходясь доставкой еды на дом. Уже тогда они оба знали, что разойдутся. Им было хорошо, но они хотели разных вещей. Наверное, просто Мод не была готова к серьёзным отношениям, так же как Вивианна бежала от них в прошлой жизни.
А Мерлин.. Мод щурится, усмехается чуть шире, ядовито, и щурится, она считает, Крис гораздо лучше этого ублюдка. Но теперь Криса больше нет. Он даже это умудрился у неё забрать.

Она прикрывает глаза и тянется к нему, втягивая носом запах. Они привыкшие друг к другу, Крис знает, какие поцелуи нравятся Матильде и её чувствительные местечки, от которых у неё вздрагивают пальцы. И эта химия срабатывает против них сейчас, точнее против Мод, потому что, наверное, она скучала по Крису и развод так или иначе её подкосил. А потом он оказался другим человеком, и это подкашивает её окончательно. Она всё ещё хочет его ударить, снова заехать кулаком в челюсть, услышать треск ломающейся кости, увидеть, как он падает, как стонет, и как человеческое в нём отходит на второй план, оставляя место животному, все животные гибнут одинаковые. Но почему-то Мод просто стоит, слушая и слыша, почти не дыша.

- Значит, после. Мне повезло, - отмахивается она, ведёт шеей, касаясь щекой его руки. - Ви. Вивианна для тебя, милый. Но это имя забыто. Тильда, а лучше, всё же, мисс МакКей, - она вздыхает и утыкается носом в чужую шею, чтобы поднять голову выше и прошептать в чужое ухо, касаясь мягкой мочки губами: - я бы придушила тебя собственными руками, прямо сейчас, глядя, как ты корчишься. Но зачем-то ты вернулся. Зачем-то нужен. Значит, тебе суждено исполнить свою миссию... В вершители судеб я наигралась, оказалось, это не приносит должного результата, - она отклоняет голову, резко глядя в его глаза. - А ты? Опять возьмёшься за старое? Впрочем, кого я спрашиваю. Если и ждать правды, то не от тебя.

Подпись автора

Примерно под конец своей тирады Матильда понимает, что переборщила. Наверное, надо было быть хитрее, покладистее. Перерождение не даётся всем просто, у некоторых довольно сильно влияет предыдущая жизнь, и, быть может, ей бы удалось заставить этого старого проходимца поверить, что она растеряна и не знает, что делать теперь? Они оба остались без ничего, временно, конечно, но без власти, без связей.
Зато оба они были теперь молоды, при всём их предыдущем опыте, это давало потрясающую фору.

Она лишь вопросительно смотрит на Кристофера, который говорит об их ребёнке. С ноткой недоумения. Всё в их времена строилось на королевской крови и на праве наследования знатью титулов. Сестра Вивианны стала королевой, но лишь за счёт удачного брака. Последователи старой веры, такие же старомодные в своих прочих убеждениях, ни за что бы не присягнули бы в верности сыну колдуна и ведьмы.

- Для этого пришлось бы всех перебить. Впрочем, судя по тому, что ты сделал, это очень в твоём духе. Скажи, милый, меня бы ты убил первой, и последней? Я бы поставила на первый вариант, с воспитанием детишек у тебя так себе, в прошлый раз напартачил.

Дальнейшее происходящее, хоть Матильда и ожидала подобного развития событий, становится для неё сюрпризом. Она готова ударить в случае опасности, но опасности нет, потому она оказывается просто прижатой к стене, где Крис сперва дразнит её, а потом целует. Очень жарко и даже жадно - так, как они не целовались уже несколько лет. Её тело реагирует чертовски сильно, Матильда не знает почему - потому что это Крис, или потому что предыдущие восемь месяцев она была в море? Тепло прокатывается по всему телу волной приятной дрожи, спустя несколько мгновений она отвечает на поцелуй, неотрывно глядя в глаза.
Она не забывает, кто перед ней, ни на секунду.
И, когда он отстраняется, проговаривая парочку обещаний, за которые его ещё больше хочется убить, Матильда притягивает его за ворот рубашки и целует в ответ - так, словно хочет выпить душу.
В этот раз она опускает веки, погружаясь в блаженную темноту и сосредоточившись на ощущениях. Чужой влажный рот, наглый язык, щетина, которую она терпеть не может, а ещё её руки, ласково обнимающие его за крепкую шею.

В облике рыси частичная трансформация интересовала её куда больше полноценной. В конце концов, вес этой кошки, даже как для крупной рыси, всего тридцать килограм, взрослый мужчина отшвырнёт такую не глядя. Матильда же, не обладая особо худощавым телосложением, зато являясь обладателем хорошей мускулатуры, весит в два раза больше и ничуть этого не стыдиться.
У неё очень удобное тело, особенно для того, что она собирается сделать.
Суставы пальцев искривляются мгновенно. Последняя фаланга вытягивается, истончаясь и твердея на глаза. Острые кинжалы когтей вонзаются в чужую шею под челюстью, там, где самая нежная и уязвимая кожа.
И рывком двигаются вниз, разрывая её как масло.

Матильда отталкивает Кристофера, тяжело дыша и глядя на него широко распахнутыми глазами. Она была осторожной сейчас. Не задела трахеи, не разрезала яремную вену насквозь... Так, наполовину.
А теперь с животным восторгом, вернув себе человеческую руку, лишь кончики пальцев которой обагрены кровью, наблюдает за ним.
За тем, как алое пятно расплывается на его шее и одежде, быстро, очень быстро, такая смерть почти не болезненна, на самом деле, только страшно, очень страшно, когда тело перестаёт слушаться тебя в считанные секунды.

- Зачем же планировать? Ты подставляешься сам, - она делает шаг вперёд, но не приближается к нему ближе, чем на метр, не собираясь рисковать. - Убила один раз, могу убить и второй, что скажешь на это? Ох, прости, тебе, наверное, так сложно говорить.

Подпись автора