Человек, имеющий проблемы с самосознанием, с психикой, нервами и мыслями в целом, редко когда может осознать, что делает нечто неправильное или порой даже преступное, непозволительное. Так же и Маркус сейчас, он не думал, что сделал что-то плохое или выходящее за рамки, для него всё было в порядке вещей. Это нельзя было назвать ни выражением какой-то больной любви, ни своеобразной заботой, это просто был один порыв, превратившийся в нечто большее, в самую настоящую идею фикс, маниакальное желание совершить задуманное, несмотря на возможные последствия. Навряд ли Тони оценила бы такой жест, однако тогда ему на это было совершенно наплевать, он захотел, вот и сделал, кто мог бы его остановить? Верно, никто. Банши никак не влияла на него, он не испытывал ничего, кроме того, с чем определился сам. Виверну приносили странное удовольствие всевозможные издёвки и издевательства в целом, но реакция этой девочки открывала нечто иное, казалось, то, чего не хватало всё время в его длительной жизни.
— Но ты поверила, — самодовольно хмыкнул мужчина, щурясь чуть сильнее. В полутьме жёлтые глаза сверкнули, явно не предвещая ничего хорошего. Ему нравился этот запах. Запах страха. Особенно в восторг виверна приводил тот факт, что она время от времени пыталась его скрывать, хотела казаться смелой, всей такой храброй, но она боялась. Боялась больше неизвестности, так как до конца не понимала, на что именно способен дракон, вовремя расправивший крылья. — И это не было ошибкой, я получил много удовольствия, — пожав плечами, словно говоря о совершенно нормальных, каждодневных вещах. Отличительной чертой Блэквелла была честность. Он мог быть сколько угодно раз последней тварью, сволочью, мразью, да много кем, он всегда был прямолинеен и максимально честен. Были случаи исключения, но во всём остальном не стеснялся говорить всё сразу. Незачем скрывать то, что было очевидным.
— Однако то, что я всегда тебе говорил, было правдой. Не понимаю, почему ты злишься, — и это правда, но только лишь отчасти. Может, ей не понравилось, что приготовленный гроб был таким простым или проблема в том, что он оказался слишком хлипким?
Уголки губ опускаются, на лице наконец проступает другая эмоция, привычная усмешка уступает место недовольству, непониманию, даже, возможно, обиде. Она ненавидит его? Ненавидит? И это после всего того, что он сделал? Сделал для неё же? Цокает языком. Она всегда была крайне неблагодарной, потому виверн продолжал делать то, что делал. Потому что она позволяла ему делать это, показывая свои эмоции, которые требовались, которыми он питался словно своими собственными.
— Ну и где же была твоя ненависть три сотни лет назад? Где!? — внезапно даже для самого себя повысив голос, подавшись немного вперёд. Глаза всё так же сверкали опасным жёлтым, не прекращая щуриться будто с каким-то подозрением.
Она отворачивается, складывает руки, склоняет голову и что-то шепчет. Драконий слух был отменным, но он сам не хотел разбирать её слова, не считал нужным, да и на кой чёрт?
Маркус хотел было уже вернуться обратно к облюбованному креслу, снова взяться за стакан такого же хренового коньяка, однако не успел, почувствовав к себе прикосновение холодной и чуть влажной руки. Чужая ладонь легла на кожу, обжигая. Причём, буквально. Резко появившаяся боль вынудила виверна скривить до того ровную линию губ, нахмуриться и закрыть глаза, зарычав так, как обычно рычали озлобленные хищники, если загнанная жертва каким-то чудом ускользала прямо у них из-под носа. Руны на шее, начертанные той же рукой, тут же сверкнули фиолетовым светом, мгновенно срабатывая. Она сама оставила их. Не только на шее, много где, но это было самым главным, самым нужным и необходимым, особенно в таких ситуациях. Именно эта руна давала возможность действовать на силу других. Если к виверну будет применено заклятие, то оно автоматически в той же мере отразится на том, кто его произнёс. Интересно, забыла Варгас об этом или сделала намеренно, стремясь любыми способами доставить своему обидчику хоть какую-нибудь физическую боль?
Но он привык. Привык к тому, что она преследует его практически постоянно. А потому покорчившись и прорычав несколько проклятий в адрес бесхитростной гадины, приподнялся, выпрямляясь и протягивая вторую руку, неаккуратно сжимая такими же ледяными пальцами шею банши, рывком притягивая к себе, продолжая строить озлобленно-болезненную гримасу.
— Неужели ты правда веришь, что сможешь сделать мне больнее, чем самой себе? Ты помнишь, что я говорил об этом? — отдёрнув руку, что была в плену у Тони, пальцы другой продолжая сжимать, ведь убить всё-таки не хотел. Пока что.
[nick]Markus Blackwell[/nick][status]тьма за стеклом[/status]