Everything new is actually well-forgotten old
"Wright`s Art Gallery"
Две королевы (Гвиневра и Кондвирамур)
Обыкновенный день журналистов, пиарщиков, культурологов, искусствоведов, художников и ценителей прекрасного. В поисках хорошо знакомых незнакомцев Кондвирамур выставляет наряду с работами других авторов свои картины, которые необычны сами по себе. Вместо модернового шика, только сегодня - триптих в классическом стиле, холст и масло, "Легенды о короле Артуре".
[17.10.2020] Everything new is actually well-forgotten old
Сообщений 1 страница 13 из 13
Поделиться12021-02-28 21:15:57
Поделиться22021-02-28 23:44:03
Погожие лондонские осенние дни впору заносить в красную книгу. Но каким ещё может быть день, когда под белой крышей вновь встречаются две королевы? Как в старые-добрые времена, да только декорации карикатурно-иные. И маски, если можно так выразиться.
Будни в «Wright`s Art Gallery», как правило, делились на два типа: молчаливые, пустынные или наполненные лихорадочно-бурными творческими процессами, а так же такие, как сегодня. Сегодня здесь развернулась выставка, посвящённая классическому искусству, естественно, не без налёта видения авторов и веяния эпохи. Галерея располагалась неподалёку от Ньюингтоне и наряду со старинными зданиями смотрелась несколько карикатурно – модерновое асимметричное сооружение с прозрачными стеклянными стенами привлекало взгляд не только разительно отличавшейся архитектурой, но и обилием припаркованных машин, а так же компании на крыльце, очень характерной для телевизионщиков. Представительный человек среднего возраста в костюме-тройке благородного серого цвета благожелательно отвечал на пулемётную очередь вопросов в наставленный на него, аки дуло пистолета, микрофон – вопросы дежурные, конечно же, но не без подоплёки.
Внутри здание оказалось гораздо просторнее, чем могло показаться – возможно, тому виной был тёплый естественный свет, лившийся снаружи, и отсутствие перегородок. Помещение несколько переформировали, чтобы в нём картины заявленного стиля смотрелись гармонично, а свет не бликовал по покрытию картин. В воздухе повисли пылинки, похожие на вкрапления в янтаре. Стояла какая-то странная, зыбкая тишина только такой штиль бывает после некоего большого праздника. Приятной наружности девушка около входа, похожая на тех, кто пестрят в стоковых фото, раздавала программки сегодняшнего мероприятия, помогавшие ориентироваться в залах – ничего навязчивого, на этот раз – только информация. Из главного зала на небольшую площадку перед вторым этажом вели две лестницы - отсюда было удобно обозревать происходящее в зале. Небольшие группки людей задерживались возле картин, тихо переговаривались между собой, пара человек сидела на одном из обитых коричневой коже диванчиков. Присутствовали здесь и студенты - один из них, со следами минимум двухнедельного недосыпа на лице, что-то спешно записывал в небольшой исписанный и без того до черноты блокнот, то и дело бросая взгляды на маленькую картину с изображённой на ней Девой Озера.
Девушка в белом на преддверье второго этажа медленно провела точёной ладонью по парапету, бросила взгляд из-под опущенных ресниц на тускло блеснувшие на запястье часы. Уже так называемое файв-о-клок, ажиотаж давно прошёл, и в галерее остались одни лишь только особо заинтересованные люди, а также те, кто мог искать общества автора странных, привлекающих взгляд картин.
Если сказать точнее – важна были не столько форма, сколько содержание, поскольку именно оно менялось в зависимости от того, кто на них смотрел. Для людей, имевших отношение к той эпохе, к которой принадлежала Бланшефлор, в глаза бросалось изобилие деталей, которые не увидишь в работах прочих мастеров, так сказать, лично тогда не присутствовавших. Нюансы, за которые цепляется взгляд, от которых холодок ползёт по загривку. На центральном триптихе была изображена сиятельная королева Гвиневера, настолько живо и точно, будто смотришься в зеркало…
Не так ли, Юэн?
Картины располагались в центре стены под парапетом, так что лестничные скосы как бы акцентировали на триптихе внимание, позволяя драконице увидеть людей, что слетались на сияние прошлого подобно мотылькам. Повременив, Кондвирамур решила спуститься вниз, к людям – неспешно, буднично обменявшись вежливыми улыбками с появившимся на пороге личным помощником. К счастью, новое тело позволяло непринуждённо двигаться на каблуках, а память и ориентирование в современности – не терять лицо перед общественностью. С тех пор, как Констанс вернулась к делам, Эдвин выглядел несколько обеспокоенным. Он раз за разом вглядывался в запавшие, некогда – усталые, но теперь точно бы несколько иные карие глаза, пытаясь уловить суть и причину произошедших с начальством перемен.
Кондвирамур прекрасно понимала, что он ищет.
Около двух недель ей понадобилось, чтобы подбить итоги произошедшего, свыкнуться с мыслью, что ей дарована новая жизнь в новой для драконицы среде, и научиться вести себя так, чтобы относительно близкие ничего не заподозрили.
Вероятней всего, это всё тот же самый старый мир в новых красках, стало быть, этому некоему новому рождению есть своя цена. Возможно, именно молодой человек, коего ещё со спины обходившая зал по периметру девушка зацепила взглядом вскользь, может пролить свет на происходящее.
Поделиться32021-03-01 21:11:39
Попасть на новую выставку картин было делом чести и парочки звонков, Юэн по старой памяти даже некоторых знакомых поднял, чтобы выбить себе приглашение. Не часто он был в галереях в последнее время, слишком много забот с баром и существами, все крутилось теперь вокруг пятого века и того, что там происходит или происходило когда-то.
Он даже не пытается выглядеть мило, слишком высокомерен для одних, слишком экзотичен для других. Что ж, мужчина на каблуках и в брючном костюме действительно может вызвать много странных ассоциаций и ожиданий, правда, Юэн не слишком хорошо все их оправдывает. Он рассматривает пребывание здесь как переключение тумблера, ему нужно выбраться из рутины, ему нужно посмотреть на что-то прекрасное, а не на очередной труп, который вот-вот восстанет, чтобы покарать их всех.
Он преувеличивает и это его вполне себе сознательный ход, который он может себе позволить, который он держит при себе, который он использует как козырную карту в диалоге с кем-то, кто в очередной раз вскрикнет “королева” и замрет, понимая что он больше не женщина.
Эта двуполая норма для него - способ выжить, способ жизни, к которой он привык. Гвен не тиха, не покорна, не способна сдерживать свой характер и нападки на тех, кто пытается ей вменить это в вину. Гвен просто та, кто она есть, сегодня она на каблуках и с укладкой, завтра за стойкой в баре и в майке, забрав волосы банданой.
Перепады настроения ей так же свойственны как и всем.
ОН замирает напротив собственного изображения, на самом деле таких точных портретов мало, каждый из авторов привносил в его облик что-то свое. Кто-то рисовал ее полнее, кто-то рыжей, кто-то забывал детали платья или короны, кто-то не вносил в портрет печатку короля Артура, которую Гвен носила не снимая, кто-то забывал ее цвет волос. Он замирает напротив самого себя, такая детальность, такая точность, такие четкие, уверенные линии.
Кто бы не был художник он воистину талантлив, и воистину знаком с Гвиневрой лично, если не через вторые руки, потому что больше никто не помнит точный цвет ее глаз, полуулыбку и опущенные ресницы, и пальцы, тонкие, костистые, белые, полупрозрачные пальцы. Юэн почти давится своим шампанским, замерев у картины.
Если задуматься, каждая деталь там, где она должна быть. Каждый образ списан с натуры, каждый доспех на месте, все картины дышат жизнью столетия, которое кануло в мифы. Все картины списаны откуда-то, перерисованы по памяти, где-то есть источник, который видел их, запомнил их. Сражения, падения, великие события, свадьбы и смерти. Кто-то должен был все это помнить.
Он резко разворачивается и осматривает зал на предмет кого-то, кого можно узнать, кто узнает его. Сначала толпа кажется плотной и нет знакомых лиц, нет ничего, он почти стирает надежду и забывает о своем понимании, снизошедшем до него, когда видит ее.
Величественна, по-королевски прекрасна, по-королевски упряма и смотрит прямо на него. Юэн делает вдох и направляется по всей видимости к художнику. Он считает что к художнику, потому что только дракон мог бы сделать это, сотворить такое и провернуть с таким размахом дело о выявлении людей из пятого века.
- Полагаю, это ваших рук дело? - Он поднимает бокал в сторону картину и почти смеется. - Что ж, это великолепно, на самом деле как живая, я удивлен но признателен за напоминание о том, кто есть кто.
- Подпись автора
А звери мои ночью,
рвут кожу и плоть в клочья.
Поделиться42021-03-01 23:01:56
Не зря говорят, что у драконов хорошая память. Иной раз чересчур хорошая, о чём порой приходится жалеть.
Никто их прочих гостей не подозревал даже, что здесь и сейчас, рядом с посетителями выставки временная завеса обратилась в шелковую занавесь, которую можно отодвинуть простым движением руки. Жаль, со спины Кондвирамур не могла увидеть реакцию юноши с точёными чертами – подумать только, судьба распорядилась так, чтобы даже в мужском теле одна из красивейших женщин своей эпохи сохранила утончённость черт. Резкие скулы, изящный разлёт плеч, «французскую» горбинку на аристократическом носу – ни одна черта нового облика старой знакомой не укрылась от взгляда художницы, привыкшей разглядывать людей тайком, но с неким особым пристрастием. И находить в любом человеке индивидуальную красоту. В отличие от Констанс – беспристрастно, с позиции наблюдателя.
Или хирурга.
Неверный свет играл со зрением злые шутки – на краткое мгновение можно было принять блик в карих глазах Кондвирамур за серп драконьего зрачка. Блашенфлор поймала взгляд Юэна, оттолкнулась от стены плечом и направилась к нему, динамично, летяще, сопровождаемая ритмичным постукиванием каблуков по лакированному полу. Женщина, представшая перед ним, разительно отличалась от облика, данного ей в древности – теперь золотые волны сменились прямыми и тяжёлыми каштановыми локонами (за что, впрочем, спасибо современным методам окрашивания). Она казалась стройней, меньше ростом – очевидно, в отличие от королевы, художница никогда не держала в руках какого бы то ни было оружия. Кроме родительских нервов, конечно же.
Она была в костюме – свободные брюки со стрелками, пиджак и чёрная майка, надёжно скрывавшая черты несколько субтильной фигуры. На ключицах – скромный сапфир в серебряной оправе, ловивший некоторые взгляды и солнечные блики.
Кондвирамур склонила голову набок, перехлестнув шоколад волос с одного плеча на другое, затем неожиданно обаятельно улыбнулась – улыбка не затронула глаз, хотя выглядела достаточно радушной. Будучи блондинкой, улыбалась она пленительно-застенчиво, теперь же улыбка королевы была обещающей. В случае Гвиневры, впрочем, обещание было достаточно туманно, поскольку драконица не знала, чего на данный момент ожидать от людей из эпохи Артурианы.
- Моё почтение, - кивнула она, но удержалась от реверанса, бросив взгляд на удаляющегося через зал помощника. – Каждый раз мне кажется, что судьба отшутила уже все свои шутки, однако…
Драконица обвела взглядом фигуру Юэна, остановилась там, где должна была быть выемка ключиц, затем – с прищуром взглянула в его почти чёрные глаза, встав так, чтобы выглядело, будто те обсуждают триптих перед ними.
- … каждый раз убеждаюсь, что вдохновение у неё неиссякаемое. Впрочем, простите мне мою дерзость, я пока не свыклась с тем, что происходит. Полагаю, до тех пор, пока не пойму причину. Или, во всяком случае, следствие.
Бланшефлор подхватила бокал у проходившего мимо юноши, с полуулыбкой кивнула ему и пригубила шампанского, оставив по краю бокала фигурный отпечаток бардовой помады.
- Работать в современных реалиях над этими картинами было сущее удовольствие. И странно сознавать, что даже в тех условиях, которые предлагают нам всевозможные ухищрения для подчеркивания внешности, эта красота, - она качнула бокалом на изображение Гвиневры, - была нетленна. Абсолютна. Совершенна.
Кондвирамур помолчала, в задумчивости склонив голову, затем продолжила, тише, с неким странным, едва ощутимым раскаянием в тоне.
- Не могу понять, что испытываю при встрече с вами. Облегчение это или радость. Опасение или ностальгия. Как бы там ни было, вам, миледи, известно ли что-то ещё о наших… Современниках? - она взглянула на Юэля чуть искоса, приподняла аккуратные тёмные брови, беспрестанно держа в периферии пространство вокруг – так, чтобы какой бы то ни было недруг не остался незамеченным.
Странно и немного стыдно было сознавать, насколько настораживало её неведение. Оно заставляло почувствовать себя уязвимой.
Поделиться52021-03-04 23:00:41
Вокруг витает атмосфера искусства, творчества, утонченной красоты. Воздушное пространство располагает рассматривать детали картин, свет подчеркивает их тени, которые остаются в далеком прошлом. Для кого-то в далекой истории, почти сказки, мистический, мифические сидхе, фейри, лесные эльфы, нимфы, как только не зовут этих прекрасных существ, запечатлены в лесу, среди туманной травы. Красивейшие из женщин, прекраснейшие из мужчин.
Юэн восхищен, поражен и разбит.
Разбит, потому что нет более печальной участи, чем окунаться в свое прошлое, стоя посреди настоящего. Нет сомнений что выставка удалась, что картины будут продаваться, займут свои места среди ценителей, среди коллекционеров, он бы хотел только убрать свой портрет. Кому-то нравятся тонкие черты лица, светлые волосы, белизна кожи и тонкий стан. Кому-то понравится платье, кому-то понравится декор и корона на голове, искусная, золотая и обязательно драгоценная. А ему нравится, что это в прошлом.
тонкий шлейф постылого желания забыть и родиться кем-то иным все еще рядом, все еще проходит тонкой чертой между ним и этим самым треклятым прошлым.
- Однако вот и мы, - Юэн подхватывает легко, разговор с этим драконом, после всех приключений которые он уже пережил, всего лишь отголосок, - у мироздания был запас благ для меня, с одним из них оно справилось на отлично.
Юэн не повторяет грустных историй про королеву, одиночество, рыцарей и Артура, эту сказку любой подросток может рассказать, да еще придать ей флер античной порнографии, с которой ни у кого сейчас проблем нет. Все это такая далекая история, которая случилась века назад, но была только вчера. От этого можно сойти с ума, от ощущения, что стоит протянуть руку и история оживет.
Это чудовищно и прекрасно и Юэн сам не знает что сказать по поводу своей ситуации. Ему нравится так, ему нравилось как было. Ему просто подходит время, которое наступило, пожалуй лучше всего.
- Удивительная точность в деталях, несмотря на то, что кажется лично мы не знакомы. - Он кивает куда-то в сторону собственного портрета, хотя теперь он почти не его. - И великолепный стиль, должен признать романтизм той эпохи почти забыт в наше время, но вам удалось подчеркнуть тонкими штрихами то, что так ценилось тогда.
И доспехи, и оружие, и рыцари. Лица, которые он знает, лица которые он помнит, те с кем он живет изо дня в день. Смешно, как может быть одиноко в этом мире, когда мир вокруг оживает прошлым и титул королевы снова окружает со всех сторон.
- Красота нетленна в принципе, особенно в ваших картинах. Обойдемся без титулов, сейчас это уже в прошлом, в таком далеком, что порой кажется что это вовсе был сон. Если бы не реальность. - Юэн смеется. - Шутки шутками, но я знаю многих вернувшихся. Мой бар одно из мест, где все периодически пересекаются друг с другом, создавая вокруг ощущение, что ничего не заканчивалось.
Юэн изучает ее, девушку-женщину, за внешностью которой скрывается сущность могущественная настолько, что почти равная богам. Он изучает и ее осанку, и поворот головы, и руки, которые держат бокал. Он скользит взглядом по прическе и тонким стрелкам у глаз. Совершенство. Природа могла бы сделать ее еще более прекрасной, завораживающей, но так она совершенна.
Юэн подмечает многое в том числе и внимание к себе, но внимание дракона настолько тонкое, что не вызывает отторжения.
- Подпись автора
А звери мои ночью,
рвут кожу и плоть в клочья.
Поделиться62021-03-05 22:28:46
Беззвучно открылись входные двери. Лезвие солнечного блика, отскочившего от стекол, полоснуло по двум спинам перед триптихом и замерло широкой линией света, как бы вычёркивая их из этой реальности. В какой-то степени вычёркивая справедливо. Взгляд Кондвирамур соскользнул с картины, когда Гвиневра упомянула их знакомство, и изгиб губ приобрёл несколько ироничное выражение. О супруге короля Артура и её красоте не знал, пожалуй, лишь глухой и слепой.
На одном из триптихов, там, где несколько нестройные ряды верховых направлялись прочь из города – вероятно, перед одним из походов за священным Граалем – нанесённые небрежно, вскользь, как бы невзначай мазки складывали в лицо рыцаря с поднятым забралом. Те, кто знал этого рыцаря лично, могли бы признать в нём доблестного Парцифаля, пожалуй, несколько более громоздкого, чем прочие на картине. С волевым подбородком, что так не нравился Кондвирамур – многим было известно, что любила она его отчасти вопреки, несмотря на вешние изъяны. От того благолепия и лоска, с которым обычно изображали воинов легендарной эпохи, не было на этой картине ровным счётом ничего. Парцифаль обладал крупным, не раз ломаным носом, а борода, торчавшая из подшлемника, был клочковатой, невзрачно-мышиного цвета. Черты, впрочем, производили впечатление человека основательного. Глубоко посаженные чёрные глаза рыцаря можно было отнести к тем, которые при первом же взгляде вызывают доверие и расположенность. Таким он был. Как сказали бы в современности – своим в доску, душой компании.
Взгляд Констанс точно болезненно зацепился за него, и девушка, выглядевшая старше своего возраста – так, что оной её было затруднительно назвать, вероятно, из-за духовного наследия прошлого, отразившегося на внешности – повела плечами, зябко, будто проняло сквозняком. Отвела насколько обострившийся взор, что тот, казалось, был способен разрезать холст.
- От некоторых привычек избавиться не так-то просто, - двусмысленно отозвалась она на просьбу не обращаться к титулам. Уголки губ Кондвирамур дрогнули, когда она взглянула на собеседника, ощущая, как тело Райт хочет курить. До того, что саднило где-то на дне лёгких, однако портсигар остался наверху, в кабинете.
Констанс стояла к Юэну вполоборота, убрав расслабленные руки в карманы брюк, в расслабленной позе, и наверняка создавала впечатление манекена, изготовленного по лекалу современных стандартов. Припорошенного косметикой, но настолько мастерски, что выдавал наличие макияжа только прямой солнечный свет. На точёном лице нынешнего облика Кондвирамур, отмеченном от природы кокетливой родинкой, ещё видны были следы измождения от приёма психотропных веществ. Кажется, та же причина была у субтильности и худобы Констанс Райт, не просто отдавшей тело без борьбы – передавшей его, аки эстафетную палочку. Сбросившей его с себя, как бремя.
Если бы кто-то спросил Кондвирамур – ей облик был не по нраву, она предпочла бы ту «живую», рослую блондинку из прошлого, вероятно, как и многие другие друзья по несчастью. Но, за неимением альтернатив…
Первое, что сделала Бланшефлор – прошла «эволюцию» от сводки новостей до телефонного справочника, лихорадочно пытаясь притянуть хвост к носу в свете произошедших с ней событий. Затем, пустив по течению застарелые привычки, уничтожила почти полпачки «Мальборо Лайт» (Констанс была достаточно старомодна, чтобы не переходить на вейпы), стоя на балконе в атласных трусах и майке с дурацкими кружавчиками. Щуря угольные в таком освещении, злые и совершенно ошалевшие глаза и прокручивая мысли в попытках выстроить их в более или менее логичную последовательность. Как оные ни крути, вопросов, конечно же, было больше, нежели хоть каких-нибудь внятных ответов даже в тех условиях, что привычны и родственны драконице. В одном ей повезло однозначно – близкие относились к Констанс с некоей опаской, ожидая какого-нибудь очередного истерического кульбита, так что изменение в поведении будет воспринято ими относительно спокойно.
Кондвирамур так и не приняла однозначного решения по поводу того, как отнестись к перемене, несмотря на то, что на обеих чашах весов было достаточно плюсов и минусов, чтобы счесть ситуацию благоприятной. В целом. С некоторыми натяжками.
Как бы там ни было, управление жизнью одной загульной золотой девочки и её дел в галерее выглядело гораздо проще, чем управление государством.
Даже городом-государством.
Даже с учётом регента, а потом – мужа (который, впрочем, больше разбирался в ратном деле, нежели в придворной рутине).
- Бар? Надо же. Может быть, я бы не отказалась тоже побывать там, - улыбка несколько оживила лицо Кондвирамур, отметила ямочки на белых, почти болезненно-бледных щеках. Впрочем, в глубине бархатисто-карих глаз загорелись огоньки тревоги, когда она опустила ресницы.
- Вы… не встречали наших с Парцифалем детей?
О сыновьях Кондвирамур думала в первую очередь, но предпочитала не афишировать этого. Пусть она лучше выглядит никчёмной матерью, чем привлечёт к ним опасное внимание. Как бы там ни было, они были уже достаточно взрослыми, чтобы позаботиться о себе самим.
- И… Как это произошло с вами? Известно ли что-то о причинах? – вопросы давались тяжело и звенели, точно натянутая струна. Кондвирамур сомневалась, что у Гвиневры есть ответы, но было бы кощунственно не задать подобный вопрос.
Отредактировано Constance Wright (2021-03-05 22:30:00)
Поделиться72021-03-19 15:08:58
Пятый век был все еще так давно если задуматься, а прошлое всегда было где-то под рукой и эта двойственность времени порой сильно сбивала с толку Юэна, который привык опираться и полагаться на самого себя, на момент который происходит здесь и сейчас и чувствовал себя довольно шатко в компании людей, которые знали его другим.
И это старое и странное обращение “королева”, которое пытались использовать к месту и не к месту, указывая ему на несовершенство его текущего положения. Юэн на таких указателях обычно смотрел свысока, предлагая им отойти в сторону и не развешивать свое мнение так, где в нем не было необходимости. И все же, он сам порой содрогался от того, сколько изменений было совершено за время, пока их не было.
И вот он, сам себе господин, который не может, не умеет, не поддается контролю. Мужчина, который должен был бы быть женщиной или наоборот, женщина, которой удалось заполучить правильный пол? Он сам иной раз не знал - свобода ли его случай? Или это новый тип оков, которые судьба решила ему преподнести в дар?
- Это все еще безумно красиво. - Он смотрит на плащ Пендрагонов, изучая как алый цвет переливается на разные тона в разных ракурсах, деталей так много, что Юэн невольно делает шаг на встречу картине, возле которой они замерли в своей не-беседе.
Детали маня провести по ним рукой, очертить меч и ножны пальцами, прикоснуться к металлу, которого давно уже нет и который сгинул в озере. Сгинул ли, вот в чем беда. Гвен усмехается, рассматривая Экскалибур, самый безумный, самый известный меч короля, старый артефакт старых богов, кажется унесенный в одной из битв у Нуаду. Гвен когда-то много о нем слышала, шепотки, истории, легенды, но ни одна из них не может передать как часто ей хотелось, чтобы история была о смерти и крови, чтобы ее сердце хоть так было отомщено.
- Бар лучше чем Камелот, - он пожимает плечами, - но не так изыскан в своих ужинах и напитках, хотя я над этим еще работаю, поставки новых марок начнутся чуть позже чем мне хотелось бы, но все еще будут к месту. Как и ваше общество, почему нет.
Юэн оборачивается к Констанс Райт и изучает ее профиль так пристально, как будто собирается запечатлеть все это великолепие где-то на полотне. Ах если бы он умел рисовать, он смог бы передать неверную игру света на точеном лице, острые скулы, уставшие древние глаза, поджатые губы. Контраст на контрасте и картина завораживает, драконица, какой бы ранее она не была, была великолепна теперь.
Ей стоило бы попробовать изобразить саму себя, это могло бы помочь.
- Нет, я не встречал даже Парцифаля, хотя полагаю что раз мы все теперь здесь, он тоже теперь здесь. - Юэн встряхивается. - Возможно они тоже где-то рядом и ищут вас, все мы несколько близки к теме поисков утраченного ранее, не так ли? Остается только надеяться, что идея для связи всех нас в единое сообщество найдет своего исполнителя, ввиду невозможности просто встретиться на сайте знакомств, нам понадобиться что-то чуть более сложное.
Он задумчиво смотрит на ее темные ресницы, нюдовый макияж, спокойствие которое она излучает тоже завораживает, почти с той же силой что и ее картины. Констанс свое самое важное произведение, Юэн только не знает, понимает ли она это? Или это все где-то за гранью ее восприятия?
- Причины? Нет, причин я не знаю. Мы все просто проснулись. - Он перебирает словам в голове, чтобы ответить как можно точнее. - Есть несколько жрецов, которые изучают феномен нашего возвращения и, полагаю, у них будет более точная информация. У меня же к вам другой вопрос, слышали ли вы о том, что люди пропадают в Лондоне и полиция бессильна это изменить? Наблюдали ли за расследованием? Была ли у вас хоть когда-нибудь встреча с чем-то подобным? Вдруг вы знаете с чем мы столкнулись на этот раз, что это за существо из тени, с неясной тематикой для убийств.
- Подпись автора
А звери мои ночью,
рвут кожу и плоть в клочья.
Поделиться82021-03-24 17:35:12
[indent] Кто же ты теперь, королева? Облачённая в столь грубую плоть – не чета прежней, мягкой и податливой – и густые волны смоляных волос, всё ещё скованная, сонная. Дыхание прошлого, сокрытое в картинах, нашло тебя, укутало во вьюгу печали, зябкой дымкой прошлось по хребту, забираясь внутрь, меж плавно вздымающихся рёбер. Укололо сердце отравленной иглою и зашептало на самом краю сознания: «Вспомни». Вспомни всё, пригуби сладко-горького вина пережитого. Ласку рук в боевых мозолях, что ныне не узнать, равно умелых как с оружием, так и с женщинами. Бессовестно лживые, но столь прекрасные песни бардов, одевающих придворных девиц в шелка красоты, рыцарей – в металл благородства, королей – в сияние доблести, чудовищ и магических тварей – в саван безусловного и беспощадного зла.
Кондвирамур до сих пор так и не решила, чудовище она или, всё же, красавица. Молва не позволяет быть сразу и тем, и другим.
- Красота осталась, пусть и переплавилась, мутировала, изменилась до неузнаваемости, - почти шёпотом произнесла Констанс, повела узкими плечами, обхватывая их узкими белыми ладонями с просвечивающей тонкой паутинкой вен.
Прикоснись Юэн к поверхности картины, покрытое лаком масло ребрилось бы под пальцами и казалось бы, что оно тёплое, будто в творение своё художник вложил часть своей души. Говорят, что истинная красота невозможна в творчестве подобного плана без страдания, даже если то весьма условно – кто знает, может, полотна были на крови? Напитанные магией, но толь искусно и невесомо, что ажур чар почти не ощущался.
[indent] Она поймала его скользящий взгляд, чуть повернув лицо. Бархастисто-карие глаза на мгновение вспыхнули азартом, что был свойствен её полторы тысячи лет назад, и Кондвирамур рассмеялась, коротко, но даже добродушно.
- К такому быстро привыкаешь. Тогда пиры казались нам обыденными вещами, теперь же принято считать их почти непозволительной роскошью в мире иссякающих ресурсов. Что ж, в таком случае, - Бланшефлор перевела взгляд на триптих, протянула ладонь, дабы пройтись кончиками точёных пальцев по одной из них, любовно, так, как прикасаются к ребёнку.
- Пусть картины украсят ваше заведение, вы ведь пришли за какой-то из них, верно? Считайте это знаком моих добрых намерений, я искренне надеюсь, что вместе с памятью старых лет в наших… - она закусила нижнюю губу в задумчивости, подбирая верное слово, - знакомых не пробудится столь же старая, в какой-то мере варварская, свирепая и бессмысленная вражда.
[indent] Когда тот, что таил в себе секрет личности Гвиневры произнёс имя рыцаря, некогда бывшего мужем драконицы, губы её едва заметно дрогнули, плавная линия их затвердела.
- И почему нельзя просто оставить прошлое в прошлом, - тихо проронила она, опуская тёмные ресницы, - Переступить через него и отправиться дальше. Стать другим человеком.
«Потому что ты – не человек, как тебе того ни хотелось бы.» - тут же ответила она сама себе. Мысли эти, длившиеся долгие десятилетия, время от времени возвращались, столь же бессмысленные, как упомянутая Кондвирамур некая вражда.
- Думаете, создание сообщества не возродит старые междоусобицы? – Кондвирамур снова перевела взгляд на Юэна, лёгким жестом предлагая ему прогуляться по залу дальше, дабы гость ненароком не заскучал. – Вместе с душами наверняка проснутся так же и старые обиды. Некоторых людей ничему не учат ни прожитые годы, ни ошибки, тем более – ошибки смертельные.
[indent] Она сделала несколько шагов мимо соседней стелы возле стены, замедлилась, слегка сузив глаза – кажется, в новостях мелькало нечто, упомянутое мужчиной, однако Констанс не придала этому значения. Новостная лента нередко пестрила зверствами на любой вкус, включая раздутые журналистами мистические подробности, зачастую попросту высосанные из пальца.
- Чем эти исчезновения отличаются от всех прочих, помимо невыясненных обстоятельств? – несмотря на серьёзный настрой, мягкий и низкий голос женщины всё ещё звучал тихо. – Я… Осознала себя не столь давно и, боюсь, ещё не успела вникнуть в происходящее. Вы – одна... Один из первых, кого я встретила перерождённым. Если можно так выразиться. По-вашему, на что именно мне следует обратить внимание, если доведётся? И если я смогу что-то выяснить – кому лучше сообщить, в текущих обстоятельствах?
Поделиться92021-03-26 19:31:55
Юэн слишком хорошо знаком с отчаянием, которое посещает тебя в моменты перемен. Он помнит и войны и атаки на замок, и сомнительное удовольствие бежать в ночи куда-то, где более безопасно. Он помнит кровь на руках, и своих и чужих, для него прошлое неотделимо от настоящего, все в голове смешано и давно похоронено в невообразимой свалке. Он, пожалуй, предпочел бы видеть Констанс простым человеком, другом, а не могущественным существом, скованным такой хрупкой оболочкой.
Он видит узкие ладони, вены, просвечивающие через тонкую, белую кожу, большие и безумно темные глаза, которые могут (готовы) поглотить его и качает головой. Красота там, где ее видит один из них, там где она проглядывает из прошлого, блеском золота, шелком одежд, бархатом плащей, красота там, где они могут ее вспомнить. Он не знает кем она была, где обитала, что делала, чего желала? Он не знает о ней, но видит и то, что он видит - прекрасно.
Юэн встряхивается, налет прошлого в этом месте такой сильный, так тянет назад, в темные коридоры, к промозглому ветру, к плащу, чтобы закутаться в него, вдохнуть аромат цветов, в которых он хранился. Он снова и снова оказывается на стене замка, зачем? Кто его знает.
- Я пришел, потому что выставка знаменательная и по теме, которая меня действительно интересует. Но теперь, познакомившись с ними, - он осторожно подходит к одной из картин, опасаясь к ней прикасаться, - я, пожалуй, склонен купить их, но не в заведение, там слишком темно. Домой, туда, где тепло камина и отблески пламени правильно подчеркнут переходы из света в тень и обратно.
Он смотрит на Констанс сейчас даже больше чем на картины, она кажется такой очаровательной, несколько смущенной, что это? Наносное? Или ее личное? Она сама по себе такая или это игра на публику, чтобы купились? Юэн не слишком любит в себе эту черту, этого недовольного маленького ребенка, который требует все про всех знать, а не предполагать.
В мире, где прошлое за спиной и оно страшнее любой войны, знать кто перед тобой - друг или враг, большая роскошь не так ли?
- Не знаю, как и в любом человеческом обществе, мы столкнемся с недоверием, войны всех против всех или с еще какой крайностью, для меня важно чтобы мы все имели равные права и возможности, когда все откроется. Время идет, мало кто может удержать проснувшихся существ от расправы над людьми, потому, полагая у нас не так много времени на союзы и встречи, такие как сегодня. - Он машет рукой в сторону полного зала.
Люди рассматривают картины, переходят от одной к другой, комментируют, смеются, живут. Наблюдать за этим и приятно и в то же время страшно, когда-то это все оборвется, не так ли? Когда-то он увидит выступление всех этих великих людей на тему того, что все они существа и прав у них нет. А может быть наоборот.
Но оба разворота кошмарны.
- Если говорить про исчезновения, точнее смерти, которые следуют за исчезновениями, то тут что-то странное. - Юэн мрачно закусывает губу. - Несколько свидетелей говорят о некой тени, которая преследует каждого из нас и рано или поздно убьет или сделает что-то еще. Никто не может пояснить что именно она делает, эта самая тень и никто не может сказать, что это за существо. Потому нужно быть осторожным и, пожалуй, внимательным даже к окружению, к которому ты привыкла. Больше, к сожалению, у меня информации нет, слишком мало времени и слишком мало данных, и полиция бессильна более чем полностью на поприще магии.
- Подпись автора
А звери мои ночью,
рвут кожу и плоть в клочья.
Поделиться102021-04-02 15:27:15
[indent] О том, что женщина перед Юэном знает себе цену, говорило многое – начиная от манеры держать голову и заканчивая одеждой, подобранной с неким вкусом, присущим людям светским. Впрочем, как раз за вкус к одежде можно было поблагодарить личность Констанс Райт, оставившую на облике измождённость от манеры жизни, способной иссушать людей за считанные месяцы. С неким подобием чёрной иронии можно было сказать, что пробуждение Кондвирамур состоялось… своевременно. Прежде, чем ущерб организму был бы необратимым.
[indent] Когда один из наиболее интересующих посетителей выставки в лице бывшей королевы отметил истинную цель, Кондвирамур чуть прищурила глаза и утвердительно качнула головой, скользнув взглядом по залу.
- В таком случае, если ты примешь этот триптих в дар, я отдам распоряжение запаковать их и отдать в службу доставки. Если только ты не пожелаешь забрать их лично. – на этот раз улыбка Райт была тонкой, дипломатичной, мимолётной и вежливой, как принято в обществе. – Мне нужно лишь согласие. Или отказ, тут выбор, разумеется, за тобой.
Кондвирамур повела плечом, как бы подытоживая свои слова.
- Соглашусь, - лаконично отозвалась драконица на мысль о времени, - Коли дела обстоят так… как ты описываешь…
Мрачная задумчивость стёрла улыбку с лица Кондвирамур, голос её истаял, и кончиками пальцев она провела по лбу, будто силясь разгладить расчертившую его высокую складку меж сведённых бровей. Была в этом некая злая ирония – в прошлом Кондвирамур большого труда стоило принять тот факт, что её силы истаивают вместе с тем временем, что было отведено магии в старом мире. Теперь же, когда довелось вдохнуть сладко-горького, напоенного бензином и никотином воздуха современности, над головами пробуждённых непроницаемой тенью навис дамоклов меч отмщения за неведомые грехи.
[indent] На последнюю фразу она ничего не ответила, только взглянула на собеседника из-под ладони, отбрасывающей на лицо чёткую тень. Затем взгляд её скользнул мимо Юэна, поверх его плеча, в сторону засуетившегося возле триптиха одиночки, более всего напоминающего внешним видом студента. Что-то сверкнуло в его ладони, извлекающей предмет из студенческой сумки через плечо.
- Эм… Хэй. – окликнула его Кондвираммур, сделав пару звонких шагов обратно, в ту сторону, откуда они с собеседником только при пришли. – Мистер, на выставке запрещено фотографировать.
[indent] В воздухе повисло то самое неуловимое ощущение, когда счёт начинает идти на секунды. Кондвирамур приблизилась к долговязому юноше, заглядывая ему в лицо, и только теперь, периферийным зрением, увидела, что ранее сверкнула не линза фотоаппарата. Некое слово, производное между «стражей» из старого времени и «охраной» из нового, застряло у Кондвирамур в горле. Когда речь шла о реакциях на испуг, в случае Бланшефлор ответ всегда был однозначный – и сейчас, когда она увидела в ладони у незнакомца обыкновенный кухонный нож, даже прежде, чем тот совершил замах, она молниеносно выбросила руку вперёд. Едва ли она рассчитывала на эффект неожиданности – рефлекс подействовал беспрекословно, и, если бы Кондвирамур была в той же физической форме, что условные полторы тысячи лет назад, наверняка обычным синяком вторженец не отделался.
Чуть поодаль стайка женщин в возрасте за сорок вместе с гидом отшатнулись, кто-то вскинул руки к лицу.
Студент, что прежде держал в руках блокнот и карандаш, не успел нанести удар по центральной картине из триптиха – той, где золотым руном и полированной медью сияли волны волос Гвиневры. Выбитый нож оглушительно звякнул по лакированной поверхности пола и отлетел к центру зала прежде, чем показалась охрана, обнаружившая странность ещё по камерам слежения.
[indent] Кондвирамур обернулась к Юэну, черты её лица ещё сохранили гремучую смесь гнева и шока. От посетителей почти осязаемо дохнуло волной сумбурного беспокойства, кольнуло паникой. Один из людей в форме, с ярлычком на кармане и логотипом охранной службы, поднял руки, уверяя, что всё в пределах нормы. Студент даже не вырывался, когда его крепко прихватили под руки, а нож – подняли.
Но фоне рассказа Юэна инцидент выглядел гораздо более тревожным, нежели выходка некоего вандала или сумасшедшего – на которых, впрочем, слабо отнекивающийся парень похож, очевидно, не был.
- Я… такое… в первый раз. – ярко жестикулируя, сообщила собеседнику Констанс, и затем добавила, понизив голос, - Я ничего не ощутила. Ничего. Возможно, это действительно обыкновенный сумасшедший.
Суета вокруг возрастала со скоростью снежного кома. Посетителей выставки с извинениями препроводили на выход – всех, кроме Юэна, по просьбе драконицы. Кто-то из охраны уже вызвал копов. Вероятно, единственное, что грозило вандалу – административный штраф, однако невысказанная угроза ещё висела над головами присутствующих.
Отредактировано Constance Wright (2021-04-02 15:41:30)
Поделиться112021-04-11 16:29:08
Юэн задерживает дыхание, когда Кондвирамур предлагает забрать триптих в дар. Это невообразимо, это красиво, изящно, тонко и так ценно, что у него сжимается сердце. Он смотрит на картины, подмечая тона, переходы красок, объем и тени, нанесенные на них. Он знает где они будут лучше всего смотреться, как на закате росчерки золотых лучей будут высвечивать детали картин, делая их еще более живыми.
Он кивает, не смея прерывать вечер своими благодарностями и обещаниями. Он слишком ценит происходящее, он слишком погружен в свое прошлое, которое на каждом шагу поджидает и аукается несмотря на полное бездействие королевы в давние времена. Юэн восхищенно кивает на слова Конни о том, что она требует только “да” или “нет” на свой вопрос и не более того.
- Я не знаю как выразить свою благодарность, но, пожалуй, оставлю слова и просто скажу что я буду заботиться о них. - Он снова оборачивается к женщине, которая замерла рядом.
Какая же она хрупкая, какая она сложная, Юэн все еще поражается этому знакомству и собственным сложным чувствам. Он отвлекся на лицезрение точеного лица и перекаты золота в глазах собеседницы, когда начался какой--то шум и движение. Парнишка с виду ничем непримечательный подошел слишком близко к картинам, как будто изучал их, Юэн непроизвольно дрогнул, пытаясь понять насколько это все повлияет на них обоих.
Констанс окликнула парня, на что он кинулся с ножом к картине. К портрету королевы, Юэн вздрогнул, изучая нож в руках нападавшего и его стремление нанести вред полотну, которое ничего не сделало для него. Все закончилось очень быстро, так же быстро как и началось. Он только покачал головой и отступил чуть в сторону.
- Сдается мне выпадов будет все больше и больше. - Он перевел взгляд на Констанс. - Слишком шикарные картины, слишком противоречивое время, слишком много историй и легенд связаны с ними. Я не могу поверить что кому-то не понравился ваш труд, Констанс, сдается мне, это либо ненавистник скромной персоны королевы Гвиневры, который изучал слишком много французского чтива, либо тут действительно что-то сложнее.
Но ему сложно было вообразить что люди начали бы охоту за существами. Это казалось слишком туманной перспективой, это слишком обыденно, слишком стандартно. Новая война? Юэн встряхнулся и подобрался поближе к драконице.
- Мы не ждем еще одного нападения не так ли? - Он кивнул в сторону охраны, которая выводила гостей из зала. - И я так понимаю, будет какое-то совещание о произошедшем, вам нужно обезопасить свои работы и себя. Особенно себя, такая детализация, такие перспективы на встречу с кем-то, кто может быть менее доброжелателен.
Юэн не удивился бы случайно гибели Констанс, но не хотел этого. Он вообще хотел бы пригласить ее в бар, чтобы она познакомилась с миром, который просыпается среди людей, чтобы она увидела всех тех, кого она так тщательно рисовала в живу. Может это помогло бы ей осознать, что мир меняется и они тоже должны меняться, они должны держаться друг друга, они должны уметь связываться с миром, в котором родились.
Юэн не знает пригласить ее сейчас или потом, когда они будут в безопасности собственных домов? Откажется ли она? Придет ли в итоге? Что это будет? Виток для их дружеских отношений или шаг назад?
- Подпись автора
А звери мои ночью,
рвут кожу и плоть в клочья.
Поделиться122021-04-14 17:21:35
[indent] Создавалось ощущение, будто грозовые тучи стягиваются не снаружи галереи, но внутри – атмосфера зазвенела насторожённостью и напряжением, даже тогда, когда Кондвирамур заверила посетителей в том, что никакой опасности нет. Люди галерею покидали охотно, перешёптываясь, и драконица не сомневалась в том, что происшествие где-нибудь да всплывёт – впрочем, в семействе Райтов такие казусы были относительной нормой. Концентрация средств – славы, денег, внимания - у одной фамилии вешает на неё тем более ощутимую мишень, чем сильней эта самая концентрация.
Молодого человека, представившегося Джозефом Вински, в ближайшее время ждало аж несколько свиданий – с полицейскими, психиатром и улыбчивой девушкой, которая выпишет ему административный штраф или, что вероятней, отработку на общественных работах. Вероятно, Конни спасла бедолагу от более жёсткой участи за акт вандализма.
Как позже выяснится, у парня случилась одна из разновидностей психического срыва из-за гремучей смеси факторов – среди них было расставание с девушкой, отсутствие нормального сна в течение последнего месяца и высокое нервное напряжение на учёбе. Рефлекс, что вызвала у него картина, был спровоцирован показавшимся ему внешним сходством с его бывшей – и именно этот факт станет причиной постановки Джозефа на учёт в психиатрической клинике и последующее медикаментозное лечение.
Однако, несмотря на прозаические причины нервного срыва у студента, Кондвирамур волей-неволей согласилась с мнением Гвиневры, с губ которой сорвались зловещие, едва ли не пророческие слова. Она и сама подозревала, что случаев будет больше, и многие из них будут связаны с раком всея человечества с древних времён – неуёмной жажды наживы, в том числе на вымирающих видах. Признавать свой вид вымирающим, впрочем, Кондвирамур решительно отказывалась, как и любое бедственное положение. Это попросту было ниже её достоинства.
[indent] - Нет… конечно же нет, не ждём. – фраза Юэна точно оживила её, привела в себя после того, как кровь перестала биться в висках оглушающим набатом. Она бросила на знакомого незнакомца взгляд вскользь, глаза Бланшефлор отливали янтарём и мёдом при таком повороте головы, однако выражали они отнюдь не испуг, а некую невыраженную, ещё не рассеявшуюся, затаённую опасность, змеёй свернувшуюся в центре смоляных зрачков. Тот, кто поднимет руку на имущество дракона, впоследствии сильно об это пожалеет, вопрос был только в методах. Современность давала гораздо больше рычагов давления, но вместе с тем усложняла игру.
[indent] - Я совершенно не подозревала, что наша встреча ознаменуется чем-то таким. Мне следовало оставить охрану в зале. – последнее предложение было окрашено тем самым, двояким оттенком – так могла бы говорить и Констанс в настоящем, и Кондвирамур в прошлом. Красная нить власти объединяла время.
- Вместо этого триптиха я пришлю тебе другую картину в классическом стиле. Не хочу привлекать неприятности в твоё заведение. – Констанс устало вздохнула, загребла густую каштановую шевелюру обеими ладонями, затем те отливающим рыжиной водопадом обрушились на линию плеч и спину.
[indent] Один из охранников, отделившись от группы, сопровождавшей студента под белы руки на выход, отделился от остальных, дабы подать ей знак наведаться в отделение вместе со всеми, как непосредственного участника.
- Рада, что мы встретились, пусть и при таких щекотливых обстоятельствах. – на краткий миг сожаление скользнуло в голос женщины, когда она обеими руками подхватила ладони Юэна, сжала их в своих, отдающих приятной, тёплой вибрацией ауры грозовой драконицы.
- Если ты не против, я бы заглянула в бар, о котором ты говорил. Уверена, та, кого ранее знали как главную драгоценность Камелота, не могла не создать вокруг себя совершенно особенную атмосферу. Иду, Винс, секунду. – она отвлеклась, бросив взгляд на ждавшего у входа охранника, затем отпустила руки собеседника, - До встречи.
Затем, буквально на ходу переключившись на деловой лад, Кондвирамур отдала несколько лаконичных распоряжений перепуганному администратору, обменялась парой малозначащих для всех остальных фраз с помощником, красноречивыми жестами показала оставшимся в зале работникам охранного предприятия следить за людьми, а особенно – за камерами. Кондвирамур летящей поступью вышла из заведения, напоследок одарив Юэна тенью улыбки.
Её не покидало странное, горько-сладкое чувство прикосновения к эпохе легенд после встречи с Гвиневрой. Вероятно, вместе с ним её посетило некое предчувствие. Предвкушение ещё одной встречи, которая, возможно, станет роковой.
Поделиться132021-04-18 14:53:13
Это даже не провокация, призванная обесценить труд Констанс, это просто срыв у парня, который забыл что такое отдых, сон и другие нужные, порой невероятно необходимые, вещи. Он вздыхает, в последнее время этих вздохов все больше и больше, потому что жизнь развивается по накатанной. Они уже стояли перед выбором, встать с существами вровень или драться с ними, и вот где они.
Вынужденные снова и снова ходить по кругу, вынужденные делить странные разновидности чужого горя, чужой ярости, чужой боли. Теперь все они существа, в сравнении с людьми. Не так ли? Не это ли делает их теперь равными, такими одинаковыми, такими похожими друг на друга. Не это ли ставит точку в вечной войне?
Юэн не знает. Он не знает что выберет Артур, что выберет сам он, что выберет Уилл, Конни? Что они будут делать, когда начнутся столкновения? Когда люди в очередной раз окажутся по ту сторону баррикад, когда начнутся убийства, когда все это закрутится с невиданной яростью, с невиданной жестокостью. Что они выберут тогда?
- Не думаю что дело в картине, все хорошо, все будет хорошо. - Юэн ласково улыбается девушке, которая выглядит еще более хрупкой, чем ранее.
Испуганная, смущенная, чуть дрожащая. Он качает головой, такая красота достойна рыцарей у ее ног, достойна оберегов, достойна всей магии Альбиона если на то пошло. Было бы красиво, видеть ее в истинном свете, видеть переливы чешуи, видеть мудрые, усталые глаза, видеть ее коронку. У нее всегда была корона, насколько Юэн понимал что-то в генеалогии.
Констанс давно выбыла из игры как и он сам, больше нет тронов, родов, родных за которых велась война. Больше нет крови, которую позиционировали и превозносили - как святую, больше нет речей старых религий, священников с Христом, оружия и шепота битв.
Скучает ли он?
- Да-да, я думаю новое место для встречи нам подошло бы. Что бы ни случилось, это была великолепная выставка, спасибо. - Юэн осторожно кивает, отступая от Констанс.
Та уже явно погружена в свои мысли, свои идеи, свои впечатления. Время диалога закончилось, вечер подошел к концу, на самом деле жаль, потому что картины прекрасны, потому что прошлое не должно быть темным, потому что рыцари не должны быть в крови существ, потому что все они будут выбирать рано или поздно.
Юэн смотрит вслед уходящей драконице, раздумывая о собственной позиции и все еще качает головой, нет. Нет-нет-нет, он не будет размышлять о том прав ли он. Он не будет думать о том, что их заставит работать совместно.
- Да, спасибо. - Он кивает охраннику, который вежливо открывает перед ним дверь и делает глубокий вдох.
Будет новая встреча.
Будут новые решения.
- Подпись автора
А звери мои ночью,
рвут кожу и плоть в клочья.