Бессменные админы:
    ЗИМА 2021. [ Update is coming soon... ]
    Мистика, фэнтези в современном Лондоне. В игру допускаются:

    Легенды Камелота

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » Легенды Камелота » Несыгранные эпизоды » Предел терпения


    Предел терпения

    Сообщений 1 страница 7 из 7

    1

    Предел терпения
    https://forumupload.ru/uploads/001a/f0/c8/16/428029.jpg

    Ковир, осень 1257 года

    Присцилла и Ламберт

    Ламберт всегда считал, что ему некого бояться... но оказалось, что маленькая надоедливая девочка может быть страшнее любого возможного чудовища.

    +2

    2

    Присцилла что старая золотая монета, залежавшаяся в кошельке — неожиданная, милая находка, которая абсолютно никому не нужна.
    Матушка не приезжает к ней уже четыре зимы: как раз столько, сколько она живет в доме дядюшки. Короткие письма, написанные неловкой рукой, отправляются к ней так же, как и ненужные документы в камин — без следа и без ответа. Присцилла надеется, ждет, придумывает причины, но всему этому приходит конец в один день, когда, проходя мимо шумящей и гремящей паром кухни, она слышит, как слуги обсуждают ее замечательный брак и очаровательного сынишку, розового, пухлого и веселого.

    Ей тоже хочется увидеть своего брата, но когда она начинает об этом речь, дядюшка смотрит на нее с таким выражением лица, что остается только замолчать и призвать всю силу воли, чтобы не сжаться в комок.

    Тетушка за закрытыми дверями вздыхает и жалуется — на тихий голос, на невзрачное лицо и на манеры, на траты, которые приходится делать, чтобы не упасть в грязь лицом перед соседями и не взять на душу грех, как тяжело будет найти жениха и как странно порой племянница смотрит на нее и на ее детей. Ее голос несут ветра под высокими резными потолками по коридору точно в тот угол, где Присцилла смотрит из окна на заснеженный двор: не то, чтобы это для нее сюрприз, ведь тетушка всегда поджимает губы при ее виде, словно от нее чем-то пахнет.

    Присцилла даже пыталась чаще принимать ванну, но потом получила выговор — зачем ты тратишь воду, глупая девчонка? — и смирилась. В конце концов, больше никто так не делает.

    Дядюшка недовольно хмурит брови. Он всегда так делает, стоит только Присцилле показаться ему на глаза. И больше ничего — ни косых взглядов слуг, ни насмешек двоюродных братьев, ни поджатых губ тетушки. Словно он разочарован каждый раз в том, что тихая девочка существует в его доме и не выходит, сколько бы ее не изгоняли.

    Присцилла не понимает, почему: она не хотела уезжать от мамы, даже несмотря на то, что приходилось мириться с высокой грозной фигурой деда.

    - Тебе здесь не место, - говорит ее брат. Он светловолосый, голубоглазый и украшен поцелуями мороза по щекам. На мехе плаща лежат крупные снежинки, медленно тая. Синяя ткань кафтан подметает двор.
    Присцилла смотрит на него круглыми глазами с удивлением. Не потому, что услышала эти слова — она знает, знает, знает, что ее некуда деть — а потому, что кто-то решил облачить истину в звук.
    - Если бы я был тобой, я бы уже давно ушел отсюда, - продолжает он. В свои девятнадцать для Присциллы он — светоч ума, собрание смелости и храбрости; он гордость дядюшки и радость тетушки; любимец слуг и владелец сердец нескольких девок, которых порой видно из-за забора.

    Присцилла считает себя умной девочкой. Она понимает, когда слышит намек, когда ей говорят, что надо сделать, а когда дают разрешение — здесь она слышит все и сразу. Что ж. Не то, чтобы ее тут что-то особо держит и что-то хорошее ждет.

    Присцилла собирает свои вещи в сумку: пара рубашек, теплое платье, меха; забирает из кухни хлеб, вяленое мясо, флягу с водой и засушенные яблоки. И сбегает из дома.
    Она забирается в повозку со слугами, которые едут на рынок, прячется среди оледенелых тряпок и деревянных ящиков. Когда останавливаются лошади, несущие ее, Присцилла выбирается наружу и бросается бежать, куда глаза глядят. День, хвала Лебеде, не омрачен бурей и не выжжен пока еще зимним холодом — осень в Ковире пережить можно, а там и теплое местечко при таверне присмотреть можно. Или у нее получится найти дом наставницы и тогда они будут жить вместе: заниматься музыкой, учиться писать стихи, обедать, может даже играть в снежки...
    На губах тут же тянется неуверенная, но широкая улыбка. Присцилла смотрит по сторонам, воодушевленная этими мыслями. Но вокруг стоят лишь торговые ряды с полупустыми козырьками, горят тусклые огни в окнах, над которыми висят вывески лавок и сидят в тупичках усталого вида люди. Она смотрит на их обрюзгшие лица, на торчащие во все стороны меха, на блеск меди и трещины в стенах, не замечая перед собой темной высокой фигуры.

    А зря.
    Со всего разбегу Присцилла врезается в кого-то. Ее ноги скользят по припорошенному снегом льду, руки цепляются за веревку сумки, дергаются во все стороны и цепляются за что-то плотное. Голову тянет назад, но Присцилла наклоняется и толкается лбом во что-то мягкое и твердое одновременно.
    - Ай! - пищит она себе под нос.
    Убедившись, что ноги держат ее твердо, Присцилла выпрямляется и поднимает взгляд наверх. Над ней возвышается грубое недовольное лицо.
    - Про...простите, - вместе с облаком пара вылетает ее слабый голос.

    [nick]Priscilla[/nick][status]trun trun[/status][icon]https://forumavatars.ru/img/avatars/001a/f9/6e/152-1614744971.png[/icon]

    +1

    3

    [icon]https://i.ibb.co/kHxF1Gm/177-1608781256.png[/icon][nick]Lambert[/nick][status]Не учи дедушку кашлять[/status]
    Ведьмачье ремесло - занятие не из приятных и будь на то воля Ламберта, он никогда бы не выбрал для себя нечто подобное. Но, увы, выбор судьба-злодейка в свое время сделала за него, так что большую часть своей сознательной жизни Ламберт провел тщетно стараясь смириться с так называемым Предназначением. Какого лешего у него оно было настолько дерьмовым, уже явно не стоило вопрошать, поэтому ведьмак предпочитал просто плыть по течению, или что гораздо вернее - двигаться по Пути.

    Нынче утром, этот самый Путь привел Ламберта в Ковир - на порядком захромавшей лошади, в состоянии адового похмелья и как следствие всего этого в настроении крайне далеком от какого-либо позитива. Чтобы решить все эти проблемы, необходимо было разжиться деньгами и ведьмак надеялся, что найдет работу в Лан Эксетере. Пробудет в Ковире какое-то время, возможно до первых холодов, а затем двинет в Каэр Морхен. Весемир не станет возражать, увидев что Ламберт в этот раз заявится пораньше чем ожидалось - как всегда заставит заниматься чем-нибудь общественно-полезным, или помогать готовить замок к очередной долгой зимовке. По правде говоря, ведьмак не особенно любил это место, которому против его воли и выбора суждено было стать единственным домом для него и остальных его братьев из школы Волка, но особо делать было нечего. Задерживаться в Ковире у Ламберта не было никакой надобности, несмотря на то что слухи говорили о том, что здесь труд ведьмаков оплачивается лучше чем во многих других местах.

    Итак, он въехал в небольшой городишко - первый наверное, по пути следования к столице. Ничего особенного, он даже чем-то напомнил Ламберту старый, добрый Оксенфурт, правда без наличия университета и квартала возле оного. В остальном же, все было точно также как во многих виденных ведьмаком городах. Рыночная площадь в центре и различные строения, дома и лавки возле нее. Как говорится, ничего нового.
    Собственно говоря, рыночная площадь Ламберту и нужна прежде всего, ведь именно там обычно имеется городская доска объявлений, где обычно можно найти наводку на какую-нибудь ведьмачью работу. Он надеялся, что найдется что-нибудь стоящее, потому как лошадь явно нуждалась в смене подковы, тогда как сам Ламберт в хорошей выпивке. Так что, остановившись возле доски, он принялся внимательно изучать прибитые пергаментные листки, когда на него вдруг кто-то налетел.

    Повернувшись, он увидел светловолосую малявку.
    - Аккуратнее, - недовольно буркнул Ламберт и вновь вернулся к чтению объявлений. Одно из них было явно повешено недавно и заинтересовало его - предлагался заказ на чудовище, судя по описанию - явно на какого-то драконида, таскавшего скот у местных крестьян. Цена предлагалась вполне приемлемая, так что оставалось лишь найти заказчика и обговорить с ним все условия работы.
    Потянув захромавшую Сивку за уздечку, Ламберт направился к лавке местного купца, который собственно и написал объявление. Хотелось бы надеяться, что он не жмот и заплатит то что посулил, после того как очередное чудище будет убито. Быстро найдя нужную лавку, которая оказалась вполне себе богатой, ведьмак уже собрался было зайти внутрь и к своему удивлению снова увидел ту девчонку, что недавно врезалась в него.
    - Тебе не говорили, что одной шляться по городу опасно? - поинтересовался Ламберт у малявки. - Так что давай, дуй домой и не ходи больше за мной.

    Привязав лошадь, ведьмак толкнул дверь лавки. Похмелье никуда не делось, так что надо было поторапливаться.

    +1

    4

    Присцилла вместо того, чтобы отойти, замирает на месте, словно изо льда сделанная, и смотрит на незнакомца во все глаза. Прежде такие ей не встречались: в доме дядюшки сплошь купцы в тяжелых ярких кафтанах и с уложенными по последней моде волосами, их почтенные жены с вышитыми золотыми нитями узорами да суетные слуги в аккуратно сшитых рубахах, жилетах да плащах.
    Незнакомец же смотрит на нее пятнами на плаще, черной блестящей кожей куртки и торчащим жестким воротником возле обнаженной шеи. Никто так не ходит в Ковире: холодна их земля, сурова, не прощает таких вольностей. А чужаков Присцилла не видала до этого — да и откуда ей, проведшей всю свою жизнь в застенках чужих домов?

    Но мысли о заманчивой далекой чужбине вылетают из головы стоит только глазам коснуться серебра в виде оскалившейся морды на груди. Медальон волка смотрит на нее маленькими глазами и скалится крошечными клыками, но Присцилла все равно не боится.
    Наставница учит ее не только дергать струны на лютне и сжимать гриф, но и песням. В некоторых поют о благородных героях, в некоторых льют слезы по несчастной любви, а в некоторых пугают монстрами из глубоких лесов и ведьмаками, ведущими с ними бой. Много недоброго в последних песнях поется — что об одном, что о другом — только вот Присцилла знает, что не всегда песня честна. О купеческой дочке вон гуляют куплеты с описанием ее неземной красоты, но не видит в ней Присцилла ничего красивого; так почему о ведьмаках должна быть правда?

    Нет, Присцилла не боится ни клыков волка на груди, ни белесых полос шрамов, ни нахмуренных бровей. Ей, напротив, интересно: дом наставницы от нее не убежит никуда и не денется, а вот снова увидеть ведьмака ей больше не доведется.
    Как же тогда узнать, правда ли то, что спят они с вурдалачками и пьют ли под луной с грифонами эль?

    На счастье Присциллы, на нее не обращают никакого внимания и по улицам города не ищут быстро. Она добро шагает следом по замерзающей скользкой земле, прижимает крепче к себе веревку сумки и смотрит то на спину ведьмака, то на лошадь, хромающую при каждом шаге. Хвост ее резко дергается каждый раз, отчего шерсть его путается колтунами. Даже дядюшкины слуги вряд ли распутают этот комок, но какая разница, что смогут они, а что нет, если все равно ей больше не видать его дома?

    Они останавливаются возле одной из лавок. Это не огромное здание, в котором работают ее отец и дед, а небольшой домик, первый этаж которого разукрашен разноцветными плитками и красивой вывеской из отполированной меди. Присцилла знает, что это значит: кто-то очень любит свое дело и старается поддерживать его в порядке или же имеет слишком много времени, чтобы тратиться на пускание пыли в глаза. Какой именно из вариантов выбрать, она не знает — все-таки, купеческому делу ее никто не учил.
    Присцилла идет следом к двери, но ее внезапно замечают. Желтые глаза с узким зрачком смотрят на нее без особого восторга, но это ее нисколько не смущает: на нее вообще никогда не смотрели с чем-то другим. А глаза ведьмака прежде ей видеть не доводилось и внимания на них при первом столкновении она на них почему-то не обратила.

    Возможно, другие дети бы уже давно убежали  - еще тогда, когда к ней повернулись, чтобы посмотреть на нее. Но на чужом лице Присцилла не видит злобы, а чужих словах не слышит разочарования. Поэтому вместо того, чтобы бежать, она хлопает любопытными глазами и говорит:
    - Я… Я сама по себе, - щеки ее горят красным и не вовсе не от холода, который пока еще — легкое дыхание зимы. - И я могу ходить там, где захочу. Мне никто не может запретить.
    Она скрещивает руки на груди, хмурит брови и смотрит своим лучшим решительным взглядом на незнакомца, словно уже заранее зная, что он будет ей говорить. Наставница говорит, что обычно других ведьмаки от себя гонят — люд не любит их, а они не любят люд — но отступать Присцилла не собирается. В конце концов, она не же собирается никому вредить, а даже если бы и хотела, то все равно не смогла бы.

    Так кому повредит пара минут?

    Присцилла опускает руки, хватается за веревку сумки и толкает дверь лавки. Она тяжелая и слегка скрипит под осенними холодами, но все равно получается открыть ее настолько, чтобы юркнуть внутрь, в тепло за толстыми стенами из кирпича и устроиться в теплом углу, где обычно ставят железные печи. Так не выставят и будет хорошо видно — хорошая позиция для наблюдения.

    [nick]Priscilla[/nick][status]trun trun[/status][icon]https://forumavatars.ru/img/avatars/001a/f9/6e/152-1614744971.png[/icon]

    +1

    5

    [nick]Lambert[/nick][status]Не учи дедушку кашлять[/status][icon]https://i.ibb.co/kHxF1Gm/177-1608781256.png[/icon]
    Любой уважающий себя ведьмак с самого начала своей профессиональной деятельности обязан был уяснить для себя две неизменные вещи. Первая - чтобы получить более-менее приемлемую плату за работу, придется торговаться и вторая - в работе следует избегать каких-либо опасных ранений. Потому как подыхающему ведьмаку скорее всего никто помогать не станет.
    Последнюю прописную аксиому без доказательств, Ламберт успел в полной мере узнать на собственной шкуре, когда попал в переделку возле Оксенфурта сразу с двумя грифонами. Если бы не внезапное появление Меригольд в той занюханной деревушке, он совершенно точно откинулся бы, без какой-либо помощи. Да еще и честно заработанные им шестьсот крон староста едва не зажилил в итоге, потому как его тупоголовые сыновья посчитали себя умнее ведьмака и стащили обе головы грифонов, понадеявшись выгодно их загнать в городе.
    В общем, резюмируя все это дерьмо, хотелось надеяться что в Ковире люди не такие жмоты и действительно щедро платят за хорошо сделанную работу.

    Прежде чем подойти к купцу за прилавком, Ламберт осмотрелся по сторонам. Судя по тому что он видел, дела торгаша были вполне на мази?

    - Я пришел по объявлению, насчет работы, - коротко и без лишних предисловий выдал ведьмак, подойдя ближе. - Что за чудовище вам досаждает?
    - Доброго вам дня, милсдарь ведьмак, - вежливо поздоровался купец. Начало этой сделки уже можно было назвать многообещающим, так что Ламберт мысленно прикинул, что нынче вечером будет ночевать на постоялом дворе, нормально пожрав и избавившись от похмелья. - Видите ли, я тут решил расширить дело и прикупил себе ферму... а на ферме что главное? Чтобы скотина была здорова..
    - А можно услышать суть проблемы, не пересказывая событий с Сопряжения Сфер? - оборвал словоохотливого болтуна Ламберт. - В смысле, ближе к телу, то есть к делу.

    Тратить время выслушивая рассказ о ферме, коровах, овцах и прочей живности, Ламберту точно было некогда. В его голове гудел набат от похмелья, плюс еще на улице был собачий холод, чего он в принципе не любил. В такую поганую погоду лучше всего сидеть где-нибудь в хорошем кабаке и пить горячительное. Чем больше - тем лучше.

    - Ладно, я все понял, - произнес ведьмак в финале рассказа купца. - Я готов убить это ваше чудовище за триста пятьдесят крон. Но должен предупредить, что если в логове окажется не один драконид, то цена соответственно возрастет.

    Ломаться купец не стал, видимо посчитав, что наглое чудище таскавшее ягнят и телят с его драгоценной фермы должно быть наказано. Он даже пообещал клинуть работника и приказать ему отвести Сивку к самому лучшему кузнецу в городе. И позже милсдарь ведьмак может забрать свою лошадь из конюшни в его доме, который тут каждая собака знает. Собственно говоря, на том и порешили.
    Пока что все шло очень даже хорошо, так что Ламберт выйдя из лавки, отстегнул от седла Сивки сумку с эликсирами и отправился к городским воротам. Купец рассказал где находится его ферма, так что стоило отправляться туда и по следам найти логово чудовища.

    Поежившись от холодного воздуха, ведьмак пожалел что не оставил себе на черный день пару глотков хорошей самогонки. Все же на улице было не лето, а топать до фермы было порядочно. Размышляя о своем, он вышел за ворота и прошел около мили, когда вдруг заметил, что светловолосая малявка продолжает идти за ним.

    - Я тебе кажется сказал, чтобы ты шла домой, - обернулся Ламберт к девчонке. - У тебя картошка что ли в ушах? Я не на рыбалку собрался идти, так что возвращайся в город.

    Отредактировано Niall McKenzie (2021-04-03 08:10:21)

    +1

    6

    В лавке тепло, тихо, пахнет деревом и горит яркими точками красок. Присцилла смотрит на них блестящими глазами, перебегая от одного товара к другому, и ближе жмется к стенке печи. На улице не стоит пока еще тот холод, от которого стынет кровь в жилах и чернеют носы, но морозец успел найти свой путь через щели в плаще и лизнуть через кожу ботинок ступни.
    Ведьмак и купец беседуют о чем-то своем — серьезном, взрослом и пока что очень скучном. Разведение коров и овец ее каждый раз в сон: умом Присцилла понимает, что это важное занятие, ведь откуда тогда брать мясо, молоко и шерсть, но не понимает того, как может кто-то заниматься подобной тоской и не покрыться при этом плесенью. Поэтому Присцилла пропускает мимо ушей их слова, словно воду сквозь рыболовные сети, и ждет, когда же появится что-то интереснее, чем простая рыба.

    В ожидании она успевает почти пропустить момент, когда заканчивается разговор. Но шаги отвлекают ее от яркого блеска красного и заставляют оторваться от печки. Ноги несут ее к тяжелой двери и перед тем, как она успевает ударить косяк, толкают ее на улицу. Холод щиплет разнеженные теплом щеки и треплет волосы, забирается под плащ и дует в глаза, отчего Присцилла ежится, прижимая ближе к себе сумку.

    Она топчется с ноги на ногу, пока не привыкает к холоду, и мчится следом за ведьмаком к выходу из города. Ноги у него длинные, шаг быстрый и потому Присцилла почти бежит. Она проскальзывает мимо людей — маленькая, юркая, незаметная глазу на занятых улицах — наступает в лужи и грязь, пачкая ботинки; один раз врезается в широкого мужчину, который тут же скалит желтые зубы и бросает сальный взгляд, пока его не окликают пьяными голосами друзья.
    После этого Присцилла смотрит по сторонам осторожнее. Дома теряют свои краски: серость проникает в камни домов и кровлю крыши, в вывески, которых становится все меньше, в телеги и даже плащи проходящих мимо людей. Булыжники под ногами лежат все реже и под конец превращаются в месиво подмерзшей земли с грязью. Свежесть холода не скрывает запах лошадиных лепешек и начинающих тухнуть потрохов. Дыхание режет горло — наставница будет недовольна: она всегда говорит беречь голос, быть осторожнее, не лезть в авантюры.

    Но как же не лезть, когда они сами вьются под носом? И откуда тогда брать вдохновение на песни, если не из них?

    За стенами города воздух становится чище. Присцилла чувствует в нем привычный запах леса и снега, который стоит во внутреннем дворе дома дяди. Под копытами дорога стала мягкой и ноги в ней путаются, отчего ее маленькое тело мотает из стороны в сторону. Присцилла дышит все чаще, чувствует, как начинает задыхаться.

    - Не догонишь, не догонишь!
    - Что, уже сдаешься? Так и знал, что ты слабачка!

    Присцилла сжимает зубы и ускоряется. Она не слабая. Она догонит. Она не останется одна и не вернется, поджав хвост. Она…
    Она останавливается на дороге, поднимает широко распахнутые глаза на ведьмака и хлопает ресницами, пытаясь перевести дух. Клубы пара вырываются из ее рта белесым, еле заметным туманом.
    - Я… - она делает пару глубоких вдохов и выходов. Горло отдыхает неприятным холодом, похожим на шершавую бумагу, проведенную по дереву. - А я сказала, что могу ходить, где захочу и никто не может мне запретить. Если я хочу ходить за вами, то буду ходить за вами.

    Присцилла замолкает, переводя дыхание окончательно, скрещивает руки на груди и расправляет плечи. Ее брови хмурятся в решимости, а губы складываются в обиженное надутое выражение.
    - И нет у меня никакой картошки в ушах! Я все прекрасно слышала. Вы идете на охоту. Но я все равно иду. Я же не полезу прямо на монстра, я не дурочка!

    [nick]Priscilla[/nick][status]trun trun[/status][icon]https://forumavatars.ru/img/avatars/001a/f9/6e/152-1614744971.png[/icon]

    0

    7

    [nick]Lambert[/nick][status]Не учи дедушку кашлять[/status][icon]https://i.ibb.co/kHxF1Gm/177-1608781256.png[/icon]
    Ламберту еще никогда не приходилось иметь дела с детьми. Ну разве что порой за ним пытались увязаться деревенские мальчишки, но обычно хватало буквально одного его слова, чтобы они отстали. О ведьмаках всегда ходила недобрая слава, надо же было как-то стараться ее оправдывать? Тем более, что уважающий себя профессионал не мог позволить себе допустить, чтобы зеваки оказались в опасности, пусть и по собственной глупости. Это было чревато нехорошими последствиями, потому что как показывала практика, в любых подобных казусах, обычно обвиняли ведьмака, не принимая в расчет какие-либо причины и следствия.

    - А я сказал, чтобы ты немедленно брала ноги в руки и мотала домой, пока я тебе не всыпал как следует! - рявкнул на упрямую девчонку Ламберт, надеясь, что с нее хватит одной лишь угрозы словом, но не делом. Он реально не понимал, как родители могли отпустить эту малявку таскаться везде совершенно одну - складывалось такое ощущение, что она явно у них была лишняя? - Охота на чудовищ, это тебе не детская забава, а опасное дело. Так что никаких монстров, ты валишь домой, к родителям, пока я не рассердился.

    Решив, что было сказано достаточно, ведьмак направился дальше, проклиная про себя холод, который за пределами города ощущался острее и похмелье, становившееся все сильнее. Если сравнивать с Каэр Морхеном, то погода в Ковире весьма слабо тянула на настоящую зиму - не было завалов снега по самые не балуйся и противного промозглого ветра, пробирающего до самых костей. Собственно говоря, до настоящей холодной зимы было еще далеко - так, первые заморозки, но проблема была в том, что Ламберт был более чем мерзляв и любое падение уличной температуры тут же требовало приема горячительного.
    В данный момент, он бы с радостью оказался на старой кухне Каэр Морхена, возле жарко растопленного очага, где готовилось бы что-нибудь простое, но сытное и горячее. Ради этого можно было выдержать привычное и даже можно сказать родное ворчание Весемира. Но естественно, Ламберт бы не признался о чем-либо таком вслух.

    Он продолжал идти вперед, по старому тракту, не оборачиваясь и думая о своем. По счастью, ферма того самого купца, что вывесил объявление действительно оказалась недалеко и хотя бы не пришлось ноги ломать без лошади. Остановившись возле ворот, Ламберт постучал в них и за высоким добротным забором тут же принялись брехать псы.

    - Кого там леший принес? - раздалось из-за ворот и затем сторож открыл небольшое окошечко в воротах. - Чего надо?
    - Меня прислал ваш хозяин, по поводу чудовища, что к вам повалилось, - ответил Ламберт. - Я ведьмак и просто хочу выполнить заказ.
    - Ладно, сейчас открою, - раздалось из-за ворот и затем окошко захлопнулось. Послышался лязг окованного железом засова в скобах и сторож открыл одну створку ворот. - Проходите, милсдарь ведьмак, только не бегите. Псы у нас серьезные, если побежите, могут и вцепиться.
    - Я понял и мне уже стало страшно, - усмехнулся Ламберт, зайдя на территорию фермы. Он уже направился было к дому, рядом с которым располагались различные хозяйственные пристройки, как вдруг его снова окликнули. - Что еще?
    - Простите, милсдарь, а дите тоже с вами? - прошамкал старик-сторож, указав на все ту же светловолосую малявку, проскочившую за ворота следом за Ламбертом.

    Увидев ее, ведьмак понял, что у него не осталось каких-либо цензурных выражений. Да ебись оно все в три прогиба - либо у нее правда картошка в ушах, либо она просто глупая?
    Пока Ламберт соображал как быть, одна из крупных псиц, бегавших по двору, явно заинтересовалась девчонкой и оскалив клыки пошла прямиком на нее. Смотреть как эту маленькую дурочку еще и погрызут сейчас - нет, это было слишком для взвинченных до предела похмельных нервов Ламберта.

    Оказавшись около девчонки быстрее собаки, он сладывает пальцы в знак аксий. Самый простой и логичный способ избавляться от всех проблем.
    - А ну-ка иди на место! - приказал он псице, что пошла прочь малость вихляющей в стороны походкой. После этого обернулся к твердолобой упрямице. - Ты надо мной издеваешься что ли? Я ведь тебе ничего не сделал плохого...

    Отредактировано Niall McKenzie (2021-04-03 09:00:30)

    0


    Вы здесь » Легенды Камелота » Несыгранные эпизоды » Предел терпения