В нем снова поднималась такая знакомая, такая глубинная и обволакивающая тьма – его неизменный и верный спутник на протяжении всей прошлой жизни. Ланселот наивно полагал, что в новом воплощении от неё ничего не осталось. Что теперь он свободен от оков собственного безумия и легиона внутренних демонов. Что теперь он может быть кем-то другим. Кем-то… светлым? Тем самым белым рыцарем двадцать первого века, которым ему так и не удалось стать при дворе Артура.

Но Ланселот ошибся.

Тьма снова с ним, снова опутывает, выжигает изнутри, душит и тянет на дно, окрашивая всё белое в алый. Пропитывает воздух вокруг запахом железа и смерти.

Тьма снова с ним, давит на старые раны, будто ржавым ножом вскрывая одну за другой. И опять глаза застилает красная пелена гнева в самый неожиданный, в самый неподходящий момент, а пальцы до хруста в костяшках сжимаются в кулаки, ломая ногти, хотя хочется чью-нибудь шею.

Тьма снова с ним, вынуждает сорваться, чтобы руки вновь обагрились кровью, чтобы вновь ощутить боль свою и чужую, чтобы вновь упасть на самое дно и больше уже не подняться, потому что теперь некому поднимать. Нет рядом ни Элейны, ни Гвен, ни друзей, которых Ланс всё равно в итоге убил когда-то. Если он упадет, дороги назад не останется, а он всё еще зачем-то пытается балансировать. Пытается быть лучше того, чем является на самом деле.

Ланселот с удовольствием бы обвинил в своих проблемах других: мать, Гвен, Скира, Артура… список можно продолжать еще долго. Но это лишь отговорки. В глубине души Ланс слишком хорошо всё понимает, и череда событий, связанных с его близкими, только следствие – причина же кроется в нём самом. Да и всегда крылась, пожалуй.

Ланселот всё еще пытается балансировать, всё еще претворяется, что у него всё хорошо, всё нормально, а вечерами между работой ходит в подпольный бойцовский клуб, чтобы выплеснуть накипевшую внутри ярость, ненависть и раздробленность да не загреметь за решетку. Новое время требует новых решений, не так ли? Раньше-то с выплеском агрессии было проще. Вызови любого рыцаря на поединок или отправься на войну. Убийство могло стать подвигом или вынужденной мерой, особенно, если ты один из главных рыцарей короля и защитник королевы. Господи, сколько же на самом деле ему сходило с рук тогда. Сколько им всем сходило.

В своем новом облике, среди толпы отбитых мужиков и немножечко женщин, Ланселот выглядит неуместно. Он кажется хрупким, звонким, прозрачным, словно вода озер Авалона. Первые дни над ним потешались, отпуская где-то угрожающие и сальные шуточки. До момента, как Ланс выходил на пропитанный чужим потом и кровью ринг.

Дерется Ланс всё еще несколько старомодно, используя обширный опыт прошлой жизни. Надо бы попросить Ноа провести с ним пару спаррингов, чтобы освоить современные техники. И всё же, это не мешает ему валить рыцарской силой противников на лопатки, уродуя и без того перекошенные боями рожи. Сам всячески уклоняется от ударов в лицо, хотя на свою миловидную внешность ему в целом без разницы, пожалуй, но бармен с разбитым фейсом – не самая лучшая реклама для любого заведения, и уж тем более для бара Юэна.

Ланселот двигается быстро, под улюлюканье толпы бьет безжалостно, и сероватые бинты на костяшках окрашиваются в грязно-кровавый цвет. Еще один удар ногой в солнечное сплетение. Противник падает на колени и Ланс обхватывает его шею сзади рукой, заставляя голову запрокинуться. Сквозь гомон доносится слабое, рваное кряхтение. Лицо мужика, который вызвал сегодня Изабеллу на бой, уже багрового оттенка, а в глазах полопались капилляры. Он сдается, но Ланс не отпускает. Только хватку делает сильнее. С таким усердием ему бы следовало душить Скира, а не это потное убожество, за то, что дракон чуть не убил Артура. Или еще какую волшебную тварь, что без рыцарей и королевства почувствовала себя излишне свободно и безнаказанно в новом мире. Но Скира он отпустил, ведомый старыми чувствами (чертова тряпка!), зато теперь не отпускает противника.

Ланса оттаскивают, когда мужик уже перестает шевелиться. И он чувствует на себе пристальный взгляд. Взгляд, который пробирает до дрожи чем-то знакомым и тревожным. Он осознан , не то что бесноватый настрой толпы, и будто прожигает насквозь. Ланселот растеряно оглядывается по сторонам, пытаясь найти его обладателя, и наконец-то его внимание привлекает темноволосый мужчина, немного даже похожий на него (точнее, теперь уже неё) самого. Через мгновение незнакомец приобретает до боли родные и въевшиеся в память черты. И Ланс замирает.

Ну, здравствуй, Гектор.

Подпись автора

Он бы предпочел больше никогда Гектора не встречать. Возможно, он бы предпочел больше не встречать вообще никого из своего проклятого прошлого, если бы это гарантировало Лансу спокойствие и чистоту рассудка, но Гектора он бы предпочел не видеть при любых обстоятельствах.

Их история осталась там, в Камелоте. На поле битвы, когда братья по Круглому столу ополчились друг против друга, когда Гектор встал на сторону Ланселота, но только из-за своих личных мотивов и ненависти. Их история осталась в аду за завесой, где Гектор превратился в одного из терзающих Ланселота демонов.

Гектор де Марис - брат, о котором Ланселот никогда не просил, но который оказался единственной связующей ниточкой с родом, чья кровь текла по его венам. Брат, которого Ланс пытался любить и понять, но в то же время готов был убить за многие поступки. Брат, который умеючи добавлял в жизнь Ланселота щепоть геенны огненной, отчего-то считая, что судьба старшего устелена ковровой дорожкой. Что ж, может и так, только Гектор упорно не хотел замечать под этим роскошным ковром острие шипов от капканов.

Гектор был братом, которого Ланс вопреки всему готов был спасать ценой своей жизни и которого Ланс действительно спасал, а Гектор, на удивление, отплатил ему тем же. Их история осталась там. Они жили, ненавидели, находились где-то поблизости друг от друга, порой даже чересчур. Они сразились бок о бок в самой печальной войне и позже погибли каждый в своём одиночестве. Их история осталась там, там же она и закончилась, не так ли?

Что ж, похоже не так.

- Уверен, что приятная? - Ланс кривит губы в усмешке, отпихивая брата плечом, вон за границу своего личного пространства. Гектора всегда слишком много. Он будто обволакивает собой все вокруг, становится нечем дышать и это нервирует. - Как видишь, я. Просто немного сменил форму. А ты вот почти не изменился.

Ланс обходит Гектора полукругом, оценивая его новый вид. Боя им не избежать. Когда Гектор лез на рожон, его никогда было не избежать, да Ланселот и не хотел. Руки все еще чесались за новыми ударами, кровь шумела в ушах и мысли носились в голове жалящими осами. И черт возьми, если Гектор так хочет вновь начать выяснять кто из них лучше, Ланс с удовольствием выпустит весь этот раздирающий нутро рой на него.

- Ты почти не изменился, - повторяет с усмешкой Ланс, притворно расслабляя плечи, - даже когда я иду на дно, ты как щенок бежишь следом, думая, что там интереснее.

Гектор теперь выше, больше... сильнее? Ланс задумывается на мгновение. Что ж, возможно, но сам он быстрее и гибче. Ланселот держит стойку, направляет два быстрых удара брату в голову. Он уклонится и заблокирует, безусловно. Запрокинет немного корпус назад, отвлекшись от ног. Ланселоту это и нужно. Он бьет в третий раз, позволяя поймать удар, и оказываясь на достаточном расстоянии, подсекает ногой обе щиколотки.

- Думаешь, отсутствие мечей поможет тебе победить, Гектор? Не надоело раз за разом оказываться на лопатках?

Ланселот любил побеждать, особенно на турнирах, когда сражался в качестве рыцаря Гвен. Он хотел быть достойным Камелота, Гвиневры, Артура, и сметал во имя этого всё на своем пути. Даже брата. Но время королевских турниров закончилось, как и время рыцарей, а брат по-прежнему пытается доказать, что сильнее. Как глупо. Впрочем, чем больше Гектор злится, тем Ланселоту легче самому выплескивать наружу тьму. Бить того, кто понятие не имеет, кто ты и что ты - это одно. Сражаться же с тем, кто с удовольствием отравлял твое существование на протяжении многих лет во имя сомнительной цели - совсем другое. И каждый удар здесь теперь, словно уплата старого долга.

Подпись автора

Они обмениваются еще несколькими ударами, а толпа улюлюкает. Им хочется больше, им хочется крови и зрелища, как было с предыдущими противниками. Но Ланселот бьет не в полную силу, Гектор отчего-то тоже, будто они оба заново прощупывают возможности друг друга.

Вопреки всему Ланселот действует… аккуратно, или старается так действовать, сам себя сдерживая от излишне агрессивных выпадов. Они оба словно вновь оказались на турнире, где первостепенной задачей стояла игра и проверка собственных сил, а не война. Толпе нужно другое, но перед ним все-таки брат, и Лансу хочется лишь выпустить пар и в очередной раз того проучить, сбить его спесь, что раз за разом всплывала наружу, когда они оказывались вместе.

Вот только Гектор умел вывести из себя похлеще любого врага.

От его слов Ланселота почти перекашивает. Он морщится в отвращении, правда непонятно к нему ли или к самому себе. Брат задевает больной нерв, что совсем недавно опять воспалился от всех открывшихся в жизни тайн. И он срывается, бьет сильнее, используя ноги. На секунду сближается с Гектором так сильно, что получается обхватить его за шею и прошипеть на ухо, пока тот восстанавливает дыхание:

- Я не просил, чтобы меня спасали, брат. Никогда и никого, даже тебя.

Он с удовольствием бы остался безумцем в лесу, грязным оборванцем без памяти, без привязанностей, но зачем-то его решили вытащить оттуда и вернуть жене, Гвен, Артуру и Камелоту.

Он не хотел спасения в войне против Артура, его целью была лишь безопасность королевы, все прочее же оставалось второстепенным.

Единственное, чего Ланс действительно желал - это процветания своей страны и счастья с любимой женщиной. В итоге он не получил ничего, кроме разрушенных жизней, королевства и больной любви, которая была обречена с самого начала, ведь на самом деле и любовью то толком не была. И от этих мыслей Ланселот заливается злобным смехом.

- Ты ведь всегда мечтал оказаться на моем месте, Гектор, не так ли? - Иззи сочувственно усмехается, и на ее щеках появляются обманчиво милые ямочки, но сквозь чуть сбившееся дыхание говорить она продолжает совсем не милые слова. - О как я порой хотел, чтобы тем спасенным мальчиком на берегу озера был ты, а не я. Как бы я хотел, особенно теперь, чтобы ты попал в коварные лапы Владычицы и она крутила твоей жизнью, не моей. Как бы я хотел, чтобы ты окунулся в этот водоворот безумия.

Он пристально смотрит в глаза Гектору, пытаясь понять, о чем тот думает и что ему нужно. Что ему нужно от Ланса на этот раз, когда нет больше прежней жизни, золотого мальчика и ковровой дорожки к самому верху королевских благ.

- Только вот… вывез бы, брат? - Еще несколько выпадов-ударов, от последнего Ланс уворачивается, перехватывая чужую руку и вновь бьет, чтобы Гектор отпрянул на несколько шагов. - Я вот думаю ничерта, и все полетело бы в бездну гораздо раньше. Ты ведь как бешеный пес, Гектор, что кусает любого, кто подойдет ближе положенного.

И Ланселот подходил к нему, надеясь, что хоть в следующий раз все будет иначе, но получал новый укус. Наивный идиот, не так ли? Наивный идиот, который хотел верить в брата, в родство, в одну кровь. Который пытался просто любить его, но Гектор умудрялся трансформировать все светлые чувства во что-то темное и болезненное, в привязанность, от которой не отречься, но которая горчит на языке. Вместо маяка надежности он получил еще одну причину сойти с ума.

- А ты пытаешься стать первым на очереди?

Ланс теряет момент, где Гектор оказывается у него за спиной. Сам не замечает, как слегка ухмыляется по старой памяти, понимая где и как брат опаснее всего и лучше не выпускать его из поля зрения, но на душе все равно скребут кошки, ведь он так тошнотворно прав. Ланселот боиться сорваться, боиться, что убийство во имя защиты не станет единственным. Он уже столько раз сдерживал себя, чтобы не перейти черту.

Лансу удается перехватить руку Гектора и чуть прогнувшись, обронить его на пол ринга.

- Что тебе нужно на этот раз?

Подпись автора

Гектор раздражает до скрежета зубов и красной пелены перед глазами. Его насмешки, его попытки вновь утянуть Ланса в свою непонятную игру. Они ведь всё это уже проходили, не так ли? Стоит Ланселоту немного довериться и в итоге всё обернется против него же. Так всегда было, так всегда будет. Чертов Гектор умудряется вывернуть против Ланса даже его собственные попытки брата задеть, потому что болевые точки у них слишком похожи. Одно на двоих бешенство, одно на двоих безумие и одиночество. Одна на двоих кровь, зов которой порой невозможно перекрыть никакой злостью и обидами. И это бесит еще сильнее.

Ланселот пытается вырваться из хватки брата, пятится назад и обдумывает, как лучше ударить, чтобы отправить Гектора в нокаут и покончить на этом. Затем он уйдет из клуба и никогда сюда не вернется. В конце концов, Лондон большой, а Англия еще больше, есть шанс, что если Ланс сейчас исчезнет, то второй раз они уже не увидятся. Так проще и спокойнее, ведь ближе, чем на сто метров, им лучше друг к другу не подходить. И Ланселот почти вырывается, обхватывая запястье брата пальцами, но слова Гектора заставляют Ланса остановиться и замереть. Он с сомнением скашивает взгляд на Гектора, чуть скалится в растерянности. Ланселоту не хватает воздуха, но только ли от сдавленной шеи?

- Любишь? – он хрипит, пытаясь вдохнуть. Облизывает треснувшие губы, после чего те растягиваются в горькой улыбке. – Ты уверен, что правильно понимаешь значение этого слова, брат?

Во взгляде Гектора нет насмешки, там только нездоровый блеск. Блеск, который Ланселот слишком часто видел и в собственных глазах, глядя в зеркало. Они всё еще слишком похожи, даже здесь, в новом времени, в новых телах, в новой жизни. От этого и жутко, и больно, и горько. В первую очередь потому, что отрицая их сходство, Ланс раз за разом только сильнее в нем убеждался. Они словно два отражения. Два кривых отражения друг друга, только у одного за спиной крылья бело-алые, а у другого черные. И у обоих на руках слишком много крови.

- О нет, Гектор, ты любишь не меня.

Горечь Ланса вырывается наружу тихим и рваным смехом. Его дыхание сбито так же, как и костяшки. Теперь уже он наступает на брата, не давая тому отойти слишком далеко, забирая его пространство, отрезая его от толпы и ее возгласов. Остались только они, старые обиды и тяжесть их семейных уз.

- Ты любишь то, кем я был. Ты жаждешь мое место, мою жизнь. Жаждешь стать тем самым избранным мальчиком, белым рыцарем, что был спасен на берегу озера и оказался в итоге подле короля. Ты жаждешь моей славы и почета, не так ли, Гектор? Только время ушло, ничего уже не изменишь. Мы те, кто мы есть.

Ланс сбивает брата с ног, падает вместе с ним и, оказываясь позади, обхватывает его ногами, чтобы тот не смог подняться. Предплечьем же надавливает на шею, не то обнимая, не то пытаясь придушить. На пальцы капает кровь из рассеченной брови, но Ланс не обращает внимания, только крепче сжимает Гектора конечностями, чтобы не вырвался.

- И мне так жаль, - его голос опускается до хриплого шепота. Ланс так близко, что касается чуть солоноватой кожи Гектора губами, продолжая говорить ему на ухо и душить его, чтобы Гектор в итоге отключился. – Так жаль, потому что всё, что мне действительно было нужно, когда я узнал о твоем существовании, это брат, который был бы рядом. Вместо него я получил тебя и тонну яда. Но бежал я лишь от себя, дорогой братец. Чтобы ты остался жив.

Подпись автора