Ноа кое-как переживает шок с того момента, когда он перестал дышать. Он кое-как собирает себя по частям, пытается примириться с осознанием того, что это сделал его родной отец. Не тот ублюдок, отец Миллса, а Утер, герой, король, объединивший страну во времена смуты, человек, при упоминании которого мать всегда тепло и немного странно улыбалась. О котором рассказывала только хорошее.

Ноа кое-как укладывает это всё в своей голове, вместе с тем пытаясь привыкнуть к тому, что с сердцем теперь не всё в в порядке. Оно сбоит, то и дело останавливается, а потом срывается в бешеный ритм. Брешет, как испуганная цепная псина, отчего по-прежнему бросает то в жар, то в холод, и отчего по-прежнему слишком сложно дышать.

Сердцебиение теперь одно, теперь это ощущается противоестественным и недостаточным, и Ноа кажется, что это это не связь с Виром мучительно расползается по швам, разрушаясь окончательно, а его сердце рвёт судорогами в агонии, и всё это приведёт к о одному, только одному исходу.

"Что ты наделал, отец?"

К вечеру его немного отпускает. Знобит уже меньше, хотя и не сильно, сердце отплясывает чечётку в разы тише, а мысли греет осознание - скоро он будет дома. Скоро он увидит Вира. Вир говорил, связь одна и навсегда, а разрыв связи рано или поздно означает смерть для Ланнан ши. Но ведь у ни будет не так, верно? Они смогут возобновить её, думает Ноа, они смогут снова обменяться кровью, прислушаться к сердцу друг друга, снова стать одним целым. Смогут. Главное придумать, как защитить её от Дэймона, потому что Ноа решительно не хочет переживать второй подобный опыт, а у его отца, если он снова сделает что-то подобное, есть шансы и вовсе его не пережить.

Переступив порог его дома, их дома, их убежища, где снова висят тяжелые непроницаемые для света шторы, где в вазах расставлены свежие цветы, много зелени и фактур - накидки на креслах и диване в виде шкур, тёплые ковры на полу, где на подсвечниках подрагивают огоньки... Ноа вдруг понимает, что это больше уютное гнёздышко, нет, здесь будто прошел ураган. Повсюду битое стекло, точнее зеркала, горячо любимые Виром зеркала, которые они покупали тоже вместе - высокие и маленькие, прямоугольные, круглые, в золотых рамах и без рам.. С пола на Ноа глядят осколки его собственного лица, осколки перекошенного лица Вира, и это, кажется, отличная метафора для того, что случилось с их связью.

- Я тоже так думал, - сникает Ноа, вдруг чувствуя себя виноватым за всё это, за битое стекло на полу, за бешеную тахикардию и за то, что Вир больше этого не слышит, нет, а может и не услышит никогда.

Думать об этом страшно. Ноа снимает пиджак, складывает его на вешалку, засовывает ту в шкаф, действуя педантично механичеки, по привычке: костюмы там отсортированы по цветам и Ноа на добрых десять минут зависает, отыскивая место для того, который надет на нём сегодня.

Ноа очень хочется сейчас выпить, даже нет, не так, упиться до чёртиков, чтобы не думать, не представлять, как он разбивает голову Утера, например. Он злится на этого человека весь день, он сердится на мать, потому что та не предупредила; он смотрит на Вира и пытается понять, что дальше? Что произошедшее означает для него? Захочет ли он оставаться здесь, сможет ли на него смотреть?

- Иди сюда, - тихо вздыхает Ноа, приближается к своему мужу и привлекает к себе.
Он зарывается ладонью в тёмные кудри и прижимается губами к виску.
Он хочет хотя бы почувствовать прикосновением эту мерную, тихую пульсацию.
А лучше поскорее снова услышать заветное: тук, тук, тук.
Но на месте, где оно было прежде, по-прежнему зияющая рана и пустота.

Отредактировано Noah Mills (2021-03-20 19:00:06)

Проходит какое-то время до того момента, как у Ноа это получается - погрузиться в тишину настолько, так долго не дышать, что он слышит. Пусть и картина оказывается безрадостной, и вместо мерного, спокойного стука он слышит бешеную пульсацию, как тогда, когда связь только установилась, вот только теперь в этом нет ни капли предвкушения, восторга или счастья, нет.

- Что происходит с ланнан ши, когда их человек, с которым они связаны, погибает, Вир? - вдруг решается задать вопрос Ноа.

Объятия успокаивают, умиротворяют и дают ощущение, что всё произошедшее сегодня было дурным сном, маревом, которое никак не повлияет на их жизнь. Ноа невольно разглядывает осколки стекла, ловит прикосновение перебинтованных рук Вира - он бил зеркала голыми руками?.. И понимает, что ощущение безопасности, окутавшее его сейчас - ложное, что это лишь затишье, крохотный островок спокойствия посреди песчаной бури. И очень скоро Ноа заметёт с головой.

- Я встретил отца. Не того, что погиб в авиакатастрофе, а отца из прошлого. Оказалось, у него дар к крови. Он остановил моё сердце, и, похоже, разрушил связь, или надорвал, я не знаю, как это работает.

Ноа невольно вспоминает, как ему принесли весть о гибели матери и двух сестёр. Офицер, приглашавший его на опознание, говорил с ним таким же тоном - сухим и обыденным. Ноа невольно передёргивает плечами. У него не осталось ненависти, не осталось злости, чтобы говорить сейчас с большим чувством, хоть с каким-то чувством. Вся его злость и всё отчаяние направлены на Дэймона, на человека, который почему-то решил, что может вершить судьбы.

- Думаю, для нашей связи я будто умер, но ведь это не так, Вир, - он гладит чужую спину, зарывается пальцами в волосы, касается губами скулы.

Для него почти ничего не утеряно из-за поступка Дэймона, пока он слышит чужое дыхание у своей шеи и пока они так обнимаются в собственном доме. Ноа любил Вира и до связи, мало что изменилось теперь, но он вздрагивает от слова "завершилось". Значит ли это, что вместе с связью могло разрушиться что-то ещё, значит ли это, что Вир больше не может находиться с ним рядом?

Вир заглядывает в его глаза, и Ноа невольно внутренне холодеет. Привыкший играть роль всего лишь милого мальчика, который развлекает других, Вир прежде редко выражал настолько яркие эмоции, если они были его собственными.
Всё изменилось после связи. Ноа не удивился: настоящий Вир оказался таким же звонким и весёлым, как и прежде, но, кроме этого, умел грустить и стоять на своём не только окольными путями, но и куда более прямолинейно.
Сейчас же его во взгляде было такое отчаяние, которого Ноа не видел прежде никогда. Побледневшее лицо, потерянный взгляд, почти безумный, сникшие плечи.
Связь изначально исходила от него, была завязана на крови и магии  ланнан ши, и Ноа не имел малейшего понятия, как подобный разрыв может на него повлиять.
А потому к нему начинал медленно подкрадываться страх.

- Поговори со мной. Мы можем что-то сделать, восстановить связь? Это больше не повторится, в следующий раз я сумею нас защитить.