Остановись и гори
Клуб Инграма Кинга, ближе к рассвету.
Артур, Скирлауг, Ланселот
Иногда нужна лишь щепка, чтобы все рухнуло.
- Подпись автора
Легенды Камелота |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [15.11.2021] Остановись и гори
Остановись и гори
Клуб Инграма Кинга, ближе к рассвету.
Артур, Скирлауг, Ланселот
Иногда нужна лишь щепка, чтобы все рухнуло.
Когда ты возвращаешься из небытия, просыпаешься в теле совершенно другого человека - вся твоя жизнь переворачивается с ног на голову. Ты теряешь ориентиры, выпадая из заданных жизнью реалий, пытаясь собрать осколки сознания одного и осколки сознания другого в едино. И в этом не помогают ни те, кто был с тобой в прошлом, таком далеком и недоступным; как и те, кто был с тобой в этой жизни. Люди, вокруг Рэнсома лишь придавали его клубку мыслей все больше узлов, не помогая их развязывать, но помогая потуже затянуть, завязать, запутать его сознание, не давая возможности получить ответ на давно поставленный вопрос: а правильно ли он поступал.
Правильно ли он поступал, когда объявлял, будучи королем Артуром, охоту на различных магических тварей? Правильно ли он поступал, будучи уже не только Артуром, но и многоуважаемым профессором, когда объявлял охоту на "любимого" сына, диалог с которым не был закончен. Он знал ответ еще тогда, когда Моргана переступила его порог. Он знал ответ уже тогда, когда проснулся один в квартире, качая головой от трусости сестры, что сбежала, видимо думая, что в ту ночь он крепко спал. Он знал, но принимать этот ответ не хотел. Как и не хотел принимать собственную судьбу, что была так учтиво выстелена красной дорожкой его старым не_другом Мерлином. Найти бы этого ублюдка раньше остальных, да надрать ему задницу, чтобы не повадно было играть в бога.
Но вместо этого Рэн лишь решает в который раз убить свой вечер в одном из люксовых клубов. Ему плевать - кто его держит, пусть хоть сам Иисус, ему плевать, кто и что будет его окружать. Сейчас, все чего хотел Артур, так это забыться в алкоголе, чтобы дома очутиться в состоянии "упал" - "отрубился". Не самая лучшая его черта, не самое лучшее его решение. Но после дорогого и крепкого алкоголя, он переставал думать, переставал пережевывать раз за разом то, что когда-то случилось. То, что изменить он не мог, да и по правде не хотел. Он убивал это чувство вины, которое шло не от Артура, но от Рэнсома, борясь с собственным "я" и желанием найти возможность вернуть всех назад. Вернуть к истоку истории и переиграть, переписать, словно их история было нечто, что он мог держать в руках и управлять.
Он не ищет долго клуб, бесцельно бродя по улицам. Нет. Рэн был всегда достаточно состоятельным мужчиной, он знал хорошие места, которые когда-то любил посещать. А потому клуб с достаточно незатейливым, на его взгляд, названием быстро пришел на ум. Ему нужно всего ничего: минут двадцать от дома, чтобы добраться до места; мгновение чтобы выключить телефон, чтобы не отвлекаться и не ждать, что кто-то ему наберет; и всего минута, чтобы попасть внутрь. По правде говоря, ни Артур, ни профессору Хармону не нравилась обстановка, которая тут царила. Но это был ближайший клуб, где он мог отвлечься от мыслей, и не отравиться алкоголем по пути.
Пройдя в глубь клуба, он усаживается за барную стойку, кивает бармену и просит пятнадцатилетний виски. Бутылку. Этого, пожалуй, будет достаточно. Он не обращает внимание на тех, кто заостряет на нем внимание, видя в нем короля Артура. Как ни странно, после всех встреч с семьей, которую он бы еще век не видел, его уже не задевает такое внимание. Ему все равно кто и что о нем думает. И причина в этом была достаточно проста - он возвращался, пусть и медленно, в то самое свое "я", которое было королем.
Возможно именно поэтому мужчина не замечает сразу рядом с собой огнедышащую тварь, что сверлит его взглядом. Наверное, именно поэтому он флегматично все же поворачивается корпусом к мужчине в дорогом костюме, и смотрит на него, чуть подняв брови вверх. Он мешал отдыхать своим сверблением и Артуру это не нравилось. Его неделька и так вышла не очень, что сейчас любой маленький движ, что придется ему не по вкусу, мог вывести его из себя.
- Я могу чем-то помочь? - спокойно спрашивает Артур, пока еще достаточно вежливо для того, кто пусть и любил драконов, но видел в них огромную опасность для своих подданных.
[indent] Совершать променад по своим клубам — что-то вроде традиции. Сегодня один, завтра другой. А ещё есть целая сеть казино, и они тоже иногда требуют внимания, но чаще в вечернее время, ночь же — для клубов.
[indent] Эта ночь мало чем отличалась от других таких же. Возможно, кто-то мог бы решить, что с сентября Инграм Кинг стал уделять своим детищам внезапно много времени, но тем, кто знал Скирлауга, а не Инграма, ничего не нужно было объяснять: дракон тщательно бдит за своими сокровищами. Сидеть возле сейфа с драгоценностями, воображая помещение средневековой пещерой — так себе затея. Современный мир значительно изменился.
[indent] Сокровища в нём частично тоже значительно изменились. Если бы до смерти Скирлаугу кто-то сказал, что он будет смотреть на циферки и млеть, он бы посмеялся. Сейчас же он смотрел на циферки, из которых состояла сумма его банковского счёта, и действительно млел.
[indent] Настроение у Скирлауга мгновенно испортилось, когда за барной стойкой своего клуба он увидел Артура. Который Пендрагон. Который в своё время объявил “охоту на ведьм”, объявив войну всем существам. Драконам в особенности. Можно подумать, до этого у драконов жизнь была простой и беззаботной…
[indent] Скирлауг устроился неподалёку и уставился на Артура. Конечно, он не будет устраивать техасскую резню бензопилой здесь, в цивильном месте, в двадцать первом веке… но кто знает, в какое ухо дурь ударит очередному королю, правда?..
[indent] Наконец, пристальное внимание дракона вызывает ответную реакцию.
[indent] — Да, можешь, — Скирлауг нехорошо сощурился, а в голосе его появился лютый холод. — Допивай свой виски и убирайся из моего клуба. И больше никогда — никогда, слышишь? — не появляйся на пороге любого из моих заведений. Я всё ещё в праве объявить тебя persona non grata. Как и некоторых членов твоей семьи.
Слова дракона звучат подобно змеиному шипению, чем заставляют Артура чуть сильнее выгнуть брови дугой, словно бы он был удивлен подобному поведению. Нет, конечно, он был в курсе, что многие в нынешней Англии, те самые "многие" что отозвались на чей-то зов и пробудились в это время, не особо сильно горели желанием видеть его персону. Он даже понимал их, был солидарен. Будь воля Артура, он бы свое лицо тоже не видел, до поры до времени. Но слова дракона звучат настолько смешно, что в конечном счете, Артур не удерживается и начинает смеяться. Тихо, потом громче, потом еще сильней и качает головой, будто бы эта летающая тварь рассказала какую-то "гениальную" шутку [нет конечно]. Мужчина перестает смеяться, нарочито медленно поднимает бокал и делает самый маленький глоток в своей жизни. Что ж, это будет весело. Для него, не для дракона.
- Прости? Считаешь, что будучи драконом имеешь право мне указывать? - он наклоняет голову к плечу, рассматривая монстра перед собой. Доброта в глазах, с которой он пришел в это заведение испаряется в тот же самый момент, стоило дракону заговорить, а потому Артур теперь смотрел на него взглядом, что ничего хорошего не предвещал. - Ты не можешь запретить мне находится там, где я хочу. Не можешь указывать мне, всего лишь потому что, дай угадаю, владеешь этим клоповником, называя его своим королевством. Я даже имени твоего не знаю, с чего ты взял, что скажу тебе "да, конечно, сию секунду" ?
Он хмыкает себе под нос, делая еще один глоток виски. Он не знал этого дракона, понятия не имел как его звали в прошлом, и уж точно не хотел знать как его зовут в настоящем. Если он пожелает, если Артур действительно захочет, он лишит его всех богатств, используя собственные связи, оставив дракона ночевать на улице. Стоит только захотеть. Стоит только нашептать нужным людям, и вуаля. Не так то прост профессор, который лишь кажется достаточно мягким человеком.
- Если это все, - он показывает пальцем жест, чтобы дракон разворачивался и уходил. - Будь добр, свали с глаз долой. Не вынуждай открывать охоту на вас снова. Слишком много чести для вас, и слишком много драгоценного времени рыцарей потратится. Оставь своему виду льготу на выживание, с королевского плеча, так скажем. - он поднимает бокал, отсалютовав ему,, и делает глоток чуть больше, чем в первый раз. - Пока-пока.
Артур не намерен продолжать этот разговор. Как и не намерен уходить. Поэтому он разворачивается снова к стойке лицом, отворачиваясь от дракона и задумывается о своем, совершенно забывая о существе, которое хотелось уничтожить, за неумением того вести переговоры. И где дракон только бизнесу учился.
[indent] Скирлауг бросил взгляд на часы. До закрытия клуба по расписанию — полчаса. Иногда, конечно, они работали почти до последнего гостя, когда гость этот приносил достаточно прибыли, но сегодня явно не этот случай.
[indent] Дракон полуобернулся и сделал рукой жест охране. Людей было не так много, всё-таки ночь близится к концу, да и закрытие скоро… в любом случае, смех Артура выдаёт в нём отцовский характер: гонора много, а ума не очень. А выдержка у Скирлауга не железная. Свидетели ему не нужны.
[indent] — Даже спрашивать не буду, что ты делаешь в моём клоповнике, — с насмешкой ответил дракон. — Не смог заработать на приличное заведение?
[indent] Действительно приличных заведений в городе не так много — и в основном это те, что принадлежат ему.
[indent] — Скирлауг, — с плохо скрытым нетерпением он наблюдал, как пустеет зал. Жестом руки отправил бармена со смены — тот быстро ретировался, явно обрадованный возможностью свалить с работы пораньше. — А теперь, когда ты знаешь моё имя — давай, поднимай свой зад и вали из моего клуба. Король без королевства, тоже мне…
[indent] Он бы убил его, если б не… что? Что останавливает его?
[indent] После слов о заново открытой охоте — кажется, что ничего. Алая пелена ярости застилает глаза.
[indent] — ВСЕ ВОН! — рявкнул дракон, и рык его со звучным эхом прокатился по опустевшему без посетителей клубу. Осталась лишь охрана. — Я СКАЗАЛ ВОН ОТСЮДА!
[indent] Очень быстро Скирлауг остался наедине с Артуром. Глаза дракона вспыхнули, заалели. “Не вынуждай открывать на вас охоту снова”, нет, вы посмотрите на него! Королевство, которым Артур правил, кануло в Лету, превратилось в легенды столь давно, что люди уже начали штамповать фильмы и переписывать тысячу раз переписанное, а всё туда же!
[indent] — По тебе Нюрнбергский процесс плачет, падаль, — зарычал Скирлауг. — ПРОЧЬ С ГЛАЗ МОИХ!
[indent] И дракон перешёл от слов к делу: вцепился бритвенно острыми когтями в плечо мужчины, рывком снимая его с высокого барного стула, швырнул на пол. Хлынула из порванной артерии сладкая алая кровь. Огненным вихрем взвились к потолку язычки пламени горящих декоративных свеч, реагируя на гнев разъярённого дракона.
[indent] — ТЫ УСТРОИЛ ГЕНОЦИД МОЕГО РОДА! — Скирлауг пнул Артура в живот, не сдерживая силы. С каждым мгновением Скирлауг всё больше походил на дракона, и всё меньше — на человека. Вот уже тело его покрыто чешуёй, меж острых зубов пляшет пламя и видна тень раздвоенного языка, чёрной тенью дыбятся крылья. — И СМЕЕШЬ ПОСЛЕ ЭТОГО УГРОЖАТЬ МНЕ НА МОЕЙ ЖЕ ТЕРРИТОРИИ?
[indent] От рычания, подобному раскату грома, задрожали стёкла. Пламя вновь взвилось, лизнуло потолок… Скирлауг смотрел на Артура — очень злобно, очень сосредоточенно.
[indent] И очень холодно.
Артура забавляло, когда окружающие его люди считали, что он глуп. Его забавляло видеть в глазах тех, кто ему осточертел, восторг, что поднимал их над ним, по их мнению. Видеть в их глазах то, что превозносило их, заставляло говорить и делать опрометчивые действия, которые после оборачивались многим врагам короны - полным уничтожением. Артур любил, когда персоны напротив него, улюлюкали, не замечая лежащей под их носом капкана, в который, вот-вот и сам дракон попадет.
Мужчина улыбается, когда дракон язвит. Улыбается, когда тот называет свое имя. Он буквально чувствует, слышит, как капкан захлопывает свои пасти, впиваясь в чешую дракона до самой крови. Мысленно, конечно. Но дракон захлопывает за собой дверь, показывая нетерпение, показывая что он так сильно зол на короля, что способен опуститься до слов, говорить которые ему не позволено. Этот, Скирлауг даже не понимает, что именно сейчас, своим поведением, тем, что он хотел выгнать мирно отдыхающего, не разбрасывающего направо и налево магических тварей по углам, Артура прочь - он открывает дверь к войне, которую им не выиграть. К войне, которая канула в небытие еще в пятом веке, пожары которой затухали после его смерти и загорались вновь, когда христианство и Рим пришло на эти земли.
Он смеется. Снова. Снова поворачивается к дракону, смотря на того так, словно он был не древним созданием, а тем, кто только что вылупился из яйца.
- У-у-у-у, большой и страшный дракон. У меня уже коленки трясутся, смотри, - он поднимается со своего места, показывает на коленки, а потом картинно задерживает дыхание. - Ой, - он виновато разводит руками, смотря на мужчину, который орет во всю глотку, видимо надеясь его напугать. - Не страшно. Вообще не капельки.
Если до этого Артур не шибко хотел выяснять отношения с драконом, желая просто отдохнуть. допить бутылку и свалить восвояси, то теперь он провоцировал дракона специально. Внутри все буквально ликовало от желания как следует подраться. От желания уйти в небытие, утащив с собой всех остальных, пока план Мерлина или кого бы то ни было, не привели в действие.
Поэтому он не защищается, поэтому пропускает удар дракона, отлетая в сторону и чувствуя, как дорогая рубашка, быстро становится мокрой. Как теплая кровь сочится из раны, но он не кричит. Лишь сильнее сжимает зубы и, вероятнее всего на зло дракону, поднимается на ноги, чуть поведя головой. Он снова смотрит на дракона, отвечая таким же взглядом как и тот смотрит на него. Сейчас бы меч, да поострей, чтобы снести ему голову самолично. Но у него есть только его руки, что наполняются огнем. Это скорее всего отправит его в нокаут, но у Артура плохое настроение, плохая компания, так что ему просто плевать.
- Геноцид говоришь, - он игнорирует слова по типу "падаль", не опускаясь до уровня дракона, и лишь хмыкает в ответ. - Ты уничтожал мой народ веками. А я еще и плохой...
Он не хочет говорить дальше, лишь выпускает огонь, окружая дракона им. Нет, конечно, огонь не ранит дракона. Но многие из них забывали, что род Пендрагонов был близок им. Многие забывали, что когда-то очень давно Артур уважал этих существ и прежде чем объявить на них охоту тогда, он пытался договорится. Он не хотел им гибели, хотел лишь защитить свой народ. А этот дракон даже понятия не имел, за чем на самом деле Артур пришел сюда.
Мужчина срывается с места, чтобы оказаться рядом с драконом, хорошенько бьет его в челюсть, наплевав на то, насколько больно отзывается этот удар для него самого, ведь чешуя это вам не шутки. Но кто там говорил о безумии и отваге, когда они не нужны в деле? Он проиграет, Артур это прекрасно понимает. Рана, из которой сочилась алая жидкость, от плеча до ключицы, мешала его маневрам. Но его это не остановит. Рыцари все были слишком целеустремлены, порой настолько, что забывали о тормозе.
Сегодняшнюю смену Ланселот планировал закончить пораньше. Но хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах, – так, кажется, говорят, да? В богов Ланс, конечно, теперь не очень-то верил, однако, задуманному на вечер сбыться было действительно не суждено. Сначала Юэн задержался по своим делам и попросил Иззи присмотреть за баром, потом последний клиент, похоже, решил плавно стать в Неметоне первым… Ланс методично натирал бокалы, изредка повторяя заказы самым отъявленным полуночникам, а в голову лезли разные мысли, и хоть время за ними летело незаметно, спокойствия они не добавляли.
Правда, которую раскрыла Ланселоту мать, сильно пошатнула уверенность во всем его прошлом, лишая фундамента и в настоящем. Он всё еще чувствовал необходимость находиться с Гвен где-то поблизости, ему всё еще хотелось помогать ей, защищать, пусть даже она больше не нуждалась в его защите. Только вот, где заканчивалось влияние магии и начинались его собственные порывы? Могло ли это влияние пропитать его существо настолько, что действовало даже сейчас, после посмертия и возвращения? Ланселот чувствовал, что в попытках разобраться и найти себя реального только еще сильнее путается, переставая верить даже своей тени.
Ему всем сердцем хотелось надеяться, что у них с Гвен было больше настоящего, было куда сильнее и глубже, чем могла дотянуться своими когтями мать. Хотелось поговорить об этом, но Ланс так и не решился. Один из самых отважных рыцарей Камелота трусит перед неприятной правдой собственного бытия, иронично и смешно, не так ли? Впрочем, чтобы Ланс не чувствовал, это всё равно оставалось безумными фантомами прошлого, которые нынче Гвиневре совершенно не нужны. Они и Ланселоту не нужны, но чертовы фиксации не давали переступить через эти колдобины на пути от прошлого к будущему столь же легко, как вышло у Юэна.
Когда Ланс оказался наконец-то на улице, до рассвета оставалось часа два, может чуть меньше. Воздух всё еще полнился тишиной и промозглостью. Сна не было ни в одном глазу и где-то на периферии по-прежнему маячили незаконченные дела, но голова продолжала полниться множеством ненужных мыслей, вопросами, невысказанностью. И Ланселот, спрятав руки в карманах, медленно побрел в противоположную от дома сторону. В сторону знакомого клуба, владелец которого когда-то умел отлично слушать и самое главное слышать. Редкое качество что тогда, что сейчас. И одно из качеств, что Ланс ценил в Скирлауге больше всего.
Как бы Ланселот не злился на Скира, как бы не пытался разложить их отношения по полочкам, как бы не был против многих вещей, которые казались дракону естественными, Лансу не хватало их долгих, вдумчивых разговоров, где каждый старался выглядеть незнакомцем. Что ж, быть может, такой разговор – это то, что Ланселоту сейчас и поможет? Разговор по душам под стаканчик хорошего скотча. Они ведь еще способны на это, не так ли? Хотя бы на это.
Он уже собирался войти внутрь, как из окна вырвался столп пламени и на голову посыпались стекла.
«Какого хрена?!»
Ланс бегом влетел в зал, готовый сам не зная к какому сражению. На Скирлауга уже нападали, уже пытались забрать силу, убить. С секунду Ланселоту так и казалось. Казалось, что дракону снова грозит опасность. Но картинка приобрела совершенно иной вид, когда в противнике Скира Ланс узнал Артура. Еще мгновение ушло на концентрацию, чтобы подчинить себе льющуюся с потолка воду от системы пожарной безопасности. И вот, плотная струя единым потоком полетела в полуобратившегося дракона, направленная рукой Ланселота, чтобы отбросить Скира подальше.
- КАКОГО ХРЕНА ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! – Рявкнул Ланс уже вслух, подбегая к упавшему Рэнсому. Только сейчас до него дошло, что алый цвет рубашки, бросившийся сразу в глаза, это пропитанная кровью ткань.
- Чертчертчерт… - руки Ланселота испачкались красным в попытках зажать рваную рану Артура ладонью. Перед глазами тут же мелькнули непрошенные флешбеки. Когда-то король уже лежал так, раненый, в крови, и Ланс нихрена не смог сделать. Его даже не было рядом, чтобы помочь. Неужели все повторялось?
Он лихорадочно искал взглядом, чем бы можно было остановить кровь, но в конечном итоге отделил несколько капель воды от разбрызгивателя, и, максимально уплотнив их, направил на рану. Если не терять концентрацию, то до больницы добраться они успеют.
[indent] Вокруг вспыхивает огонь. Скирлауг бы расхохотался, не будь он так сосредоточенно-зол – ну разве может огонь убить дракона? Или хотя бы ранить, причинить ему боль? Скирлауг сам был пламенем, облечённым в плоть. Артур не мог этого не знать, не мог не понимать – не совсем же он идиот, в самом-то деле, но, видимо, кроме огня ему больше было нечем крыть.
[indent] Почти нечем. В ответ на удар кулаком в чешуйчатую морду Скирлауг лишь злобно щёлкнул зубастой пастью. Удара как такового он не почувствовал. Чтобы пробить чешую дракона требуется что-то посильнее человеческой конечности. Шквальный порыв ветра ударил Артура в лицо – снёс с места, шмякнул о стену и…
[indent] Скирлауг не стал разбираться, по какой причине рыцарь потерял сознание. Он слышал, как бьётся сердце. Значит, не сдох. Остальное неважно. Может, переоценил свои силы, играя с огнём, а может, стукнулся болезной головой о стену.
[indent] Всё складывалось замечательно. Во всяком случае так казалось Скирлаугу до тех пор, пока с ног его не сшибла мощная струя воды. Дракон завалился набок, взмахнул крыльями, прокатился по полу, собирая чешуёй осколки стекла… он не собирался убивать Артура, но убил бы того, кто помешал ему.
[indent] Если бы этим кем-то не оказался Лансель.
[indent] — ТЫ?
[indent] Какого хрена ты делаешь, спрашивает его Лансель. Почему он не спросил этого у Артура, который объявил охоту на драконов и на остальных существ? Почему он не спросил этого у бесчисленных поколений рода человеческого, уничтожавшего драконов год за годом, век за веком? Почему?
[indent] — А НА ЧТО ЭТО ПОХОЖЕ? — дракон остервенело хлестнул себя хвостом по боку. Он уже стоял на четырёх лапах, грозно вздыбив крылья и припав всем телом близко к полу – как кот за мгновение до прыжка на дичь. — ЗАЩИЩАЮСЬ.
[indent] Ну или не совсем начинается. Кто там из них напал первым?.. Впрочем, неважно, виноват всё равно Артур… и судя по тому, как бледнеет лицо Ланселота, ранение у короля оказалось серьёзнее, чем Лансу хотелось бы.
[indent] Возможно, серьёзнее, чем этого бы хотелось Скирлаугу. Или нет. Он не хотел причинять боли Ланселю, а потому ощутил в самом сердце своём укол вины, а сразу после – гнев. И растерянность. И… как это всё выглядит в контексте его союза с Гвиневрой?
[indent] — Я просил Пендрагона уйти, — стены подрагивали в такт голосу дракона, стекло тихо позвякивало. — Он сказал много... лишнего. Тех, кто уничтожал нас, я убивал и за меньшее.
[indent] Скирлауг наблюдал, как Лансель пытается сделать хоть что-то. Например, заткнуть кровотечение водой. Хорошая идея – но долго ли рыцарь продержится?
[indent] Дракон двинулся вперёд, ведомый чувством вины, жгучим раздражением и желанием как можно скорее выбраться из этой ситуации, но вскочивший на ноги Лансель лучше всяких слов показал – к Артуру теперь не приблизишься.
[indent] Не то чтобы это было нужно.
[indent] — Я не собирался убивать его.
[indent] Взгляд алых глаз сместился с лица Ланселя на рану Артура. Вспыхнуло пламя, ноздри защекотал запах палёного мяса. Скирлауг прижёг рану. Теперь Пендрагон не сдохнет от потери крови – вот только Скирлауг не знал, радоваться ему этому или злиться.
[indent] Пендрагоны – враги, определённо.
[indent] Лансель… нет.
[indent] Но близок с Артуром.
[indent] Как сложно, как непонятно!
[indent] — Но как представлю, сколько нашей крови на его руках… — Скирлауг перевёл горящий взгляд на Ланселота. — Люди первыми начали эту войну. Драконы помнят.
Возможно Ланс не отреагировал бы столь остро, если бы Скир честно признался, что просто вышел из себя, потеряв контроль, и теперь сожалеет об этом. В конце концов, кому как не самому Ланселоту знать, что значит действительно потерять контроль. Он терял его столько раз, что не хватит пальцев рук и ног, чтобы сосчитать, разве что, придется к своим добавить еще и тех, кого он убил в приступе необузданной ярости.
Но вместо хоть какого-то понимания, Ланселот пришел в еще большее бешенство, потому что попытки дракона замять конфликт напоминали скорее виртуозное топтание его чешуйчатых лап по больным мозолям, которые не давали рыцарю покоя еще в прежние времена. Черт возьми, перед Ланселотом столько раз вставал выбор сохранить ли жизнь Скирлаугу или его близким, пойти ли дракону на встречу, поддаться ли велению сердца или продолжать следовать долгу перед королевством и королем, что он совершенно не хотел вновь вспоминать обо всех этих щекотливых вопросах, в коих в прошлом он так часто старался найти компромисс или вовсе обойти.
- Люди?! – Голос Ланселота стал ниже, словно в нем прорвались прежние знакомые нотки, - напомнить, сколько тебе подобных и других магических тварей нанесли урон людям? Ты видел раздербаненные туши драконов, а я видел выжженные деревни, разодранные тела женщин и детей, и обугленные кости. Я видел страх и мольбы о помощи. И это началось задолго до прихода Артура к власти или даже нашего с ним рождения. Я ТАКОЙ КАКОЙ ЕСТЬ, ПОТОМУ ЧТО МОИХ ПРЕДКОВ СОЗДАЛИ ТАКИМИ, ЧТОБЫ БОРОТЬСЯ С УГРОЗОЙ, ЧТО ВЫ НЕСЕТЕ.
Капли из распылителей на потолке замедлились, концентрируясь вокруг Ланселота все плотнее по мере того, как в нем закипала злость. Постепенно они превращались в сотни прозрачных заостренных игл, но Ланс словно не замечал этого. Зато он слышал, как в унисон биению собственного сердца и шуму крови в ушах, гудят в полу и стенах трубы. Чувствовал, как привычно покалывают от напряжения пальцы.
- Или напомнить о «священных», - Ланселот нарочно выделил последнее слово, - жертвах, которые одно время оставляли драконам в качестве подношения, чтобы потешить ваше необъятное эго?! – Его пальцы сжались в кулаки, отчего одну из дальних труб таки прорвало, добавляя и без того пострадавшему залу дополнительных брызг вокруг. – Обе стороны причинили много бед, Скир, и обе стороны за это поплатились. Ты говоришь о мертвецах и помнишь их же. И ты, и я, и все те, кто пал от наших рук или рук наших братьев. Мы прежние мертвы, как мертва и наша история. Теперь ты Инграм Кинг, а я Изабелла Кейн. Ты мог бы просто выставить Артура за дверь с помощью своих мордоворотов или полиции, мог бы подать на него в суд, да что угодно, у Инграма ведь большие связи, не так ли? Ты мог бы наконец-то начать думать головой, а не дикими инстинктами, но каждый раз для тебя важнее распахнуть крылья и щелкнуть пастью, словно бешеному зверю. Каждый раз твое проклятое эго берет верх, и… это, похоже, никогда не изменится.
Ланселот медленно выдохнул, с трудом разжав пальцы, и вся скопившаяся в воздухе вода тут же упала всем троим на голову, словно проливной дождь. На его ладонях остались кровавые следы от ногтей, но Ланс не обратил на них внимания. Он наклонился к Артуру, помогая тому подняться на ноги и, закинув его руку себе на плечи, заметил, что кровотечения больше нет, но теперь уже не благодаря действиям рыцаря. Скирлауг прижег рану, которую сам же и нанес. Как благородно, черт возьми. Одумался? Впрочем, всё равно это ничего не меняло. Во всяком случае сейчас, когда внутри кипело столько злости и негодования не только на Скира или драконов в целом, а на всё, что так или иначе связано с магией.
[indent] Глаза Скирлауга пылали ярко-алым, а взгляд — осмысленный, глубокий, пугающе сосредоточенный — был направлен в лицо Ланселота. Кончик драконьего хвоста нервно метался из стороны в сторону, будто бы принадлежал раздражённому коту. Скирлауг видел множество мелких бритвенно-острых иголок и не обманывался тем, что это вода. Он отлично знал, что скорость воды, помноженная на её плотность, может быть убийственной.
[indent] Особенно когда прямо перед тобой стоит эмоционально неуравновешенный рыцарь, который прекрасно знает, в какое именно место нужно бить.
[indent] Во всех смыслах.
[indent] Но что, кроме этого, Ланселот вообще мог знать о драконах?! Скирлауг ощерился, обнажая клыки не менее острые, чем иглы рыцаря, и яростно хлестнул себя хвостом по чешуйчатому боку.
[indent] — Надо же, какую великую угрозу несут несколько сотен или даже несколько десятков драконов роду человеческому — нас теперь не осталось вовсе, а вы размножились до миллиардов, — первобытный гнев клокотал в груди.
[indent] Будь перед Скирлаугом не Ланселот, а любой другой рыцарь — он бы уже покоился в желудке дракона. Возможно, будучи ещё немножко в сознании и перевариваясь заживо. Но и это бы длилось недолго.
[indent] Скирлауг внутри был горячим. Очень горячим.
[indent] — Напомнить тебе, какой урон вы, люди, нанесли магическим существам? Убивали ради наживы, ради забавы, ради бахвальства, уничтожали нас семьями, родами, целыми видами! — рявкнул Скирлауг.
[indent] Зачем ты говоришь с ним? Человеку никогда не понять дракона.
[indent] — Бедные, несчастные люди… они всего лишь защищались от тех, кого боялись и не понимали! О, как это по-человечески — ненавидеть и уничтожать то, что отличается от вас! — Скирлауг распалялся всё больше и больше. Голос его становился глубже, и вскоре к тихому звону стекла присоединилась вибрация стен. — Интересно, обратись против вас коровы, куры и свиньи, которых вы жрёте — вы бы тоже считали себя жертвой? Еда, Лансель — это то, без чего не может существовать никто на этой земле. Когда люди впервые стали едой для драконов, вы были для нас даже меньше, чем для вас — цирковые обезьянки! Но вместо того, чтобы доказать, что вы действительно разумны, вы объявили войну. Вы, трусливые, лицемерные, жестокие! Даже себе подобных вы ненавидите, насилуете, калечите, убиваете! Вы обращали в рабство целые народы, уничтожали нации! Это вас стоило стереть с лица земли, как тех, кто считает себя в праве попрать законы природы!
[indent] И кто после этого монстр, чудовище? Всё ещё Скирлауг, всё ещё его братья и сёстры? Нет, нет…
[indent] Люди не заслуживают драконов, — шепнул внутренний голос. — Никогда не заслуживали.
[indent] — Ничего ты не знаешь, Ланселот Озёрный, — дракон презрительно скривил губы. — Я не Инграм Кинг. Никогда им не был. И никогда не буду.
[indent] Монстр, чудовище. Бешеный зверь, ведомый дикими инстинктами. Он вообще в курсе, что у драконов нет инстинктов?
[indent] Как можно… быть таким, каким Лансель был со Скирлаугом… а потом вот так просто обрубать это всё?
[indent] Никогда не изменится.
[indent] Да, кое-что никогда не меняется.
[indent] Люди не заслуживают драконов.
[indent] — Вот ты, значит, что ты о нас думаешь? — и вот Скирлауг стоит перед ним, с лицом Инграма Кинга, в костюме Инграма Кинга и даже одеколон ему достался от Инграма Кинга — но Инграма Кинга больше нет. — Считаешь меня бешеным зверем? Монстром? — пальцы медленно расстёгивали рубашку. Голос был полон горечи. — Хочешь убить меня? Ты не забыл, куда нужно бить, Лансель?.. — Скирлауг снял пиджак. Снял рубашку. С мокрых волос на тело падали капли воды. — Давай же. Убей меня, если хочешь. Только, пожалуйста, не промахнись. Потому что мне очень больно.
Ему не стоило сейчас слушать Скира, не стоило вступать с ним в спор, особенно с раненым Артуром на своих плечах. То, что действительно Ланс должен был бы сделать – это пронзить потерявшего контроль дракона тысячью водяных иголок, исправив таким образом кучу ошибок прошлых лет и не дав им повториться вновь. Но так вышло, что Ланселоту было легче заколоть собрата-рыцаря, нежели существо, что сопровождало его довольно значимую часть жизни и которое несло огромную угрозу всем остальным.
Он не помнил, чтобы его терзали столь же сильные муки выбора в моменте, когда рука заносила меч над Гахерисом, Гаретом или остальными. Он не помнил, чтобы внутри настолько же что-то ныло, как фоном ноет теперь. Только как же это всё неправильно, черт возьми!
Ланс так устал от полумер в собственной жизни, так устал заигрывать с магией и её порождениями, раз за разом в итоге ей уступая, что действительно был почти готов покончить со всем здесь и сейчас. А затем самому же оплакать очередную потерю.
- И в этом твоя беда, Скирлауг. В этом твоя трагедия. Ты не в состоянии отпустить прошлое, ты живешь им, снова и снова прожевываешь, и давишься. Прошлое же тебя в итоге и погубит. – Ланс осторожно выдохнул, возвращая своему голосу спокойные ноты. Нет, сегодня он не станет никого убивать. Не станет поддаваться внутреннему безумию. Сегодня он не потеряет контроль, даже если, в кой-то веке, это может стать правильным. – Я же хочу идти вперед, Скир. Хочу жить новой жизнью.
Они направились к выходу. Медленнее, чем хотелось бы, но Артур и без того помогал ему, идя на своих двоих. Его глаза были полуприкрыты, он молчал, но шел самостоятельно, Ланселот лишь крепче перехватил его за талию. Этого было достаточно. Они шли к выходу и Ланс кожей чувствовал на себе взгляд огненных глаз. К любому другому существу он никогда бы в такой ситуации не повернулся спиной, но Ланс знал совершенно точно: как бы не был зол дракон, как бы не был расстроен, он никогда не ударит исподтишка. Всегда только лицом к лицу, чтобы можно было встретить смерть глядя ей в глаза. Несмотря на всё своё пренебрежение к людям, Скир не был лишен чести.
Возможно, именно это их когда-то и сблизило?
Возможно, их сблизило когда-то только это.
Слова Скирлауга звучали в голове эхом, и Ланс не мог на них ответить ни резко против, ни резко за. Дракон был прав, прав во многом, и в то же время оставался где-то на своей волне нескончаемой заносчивости и исключительности. В глубине души Ланса это всегда коробило. Как бы они когда-то не пытались научить друг друга терпимости, как бы не пытались заставить смотреть шире, кажется, ничего на деле так и не вышло.
- Разве свинья или курица способна причинить боль? – Ланс замер еще на мгновение, остановившись возле выхода, и обернулся. Его губы тронула горько-злая усмешка. – Ничего не меняется, Скир, да? Ты по-прежнему считаешь себя и свой род великом. Быть может раньше так и было, но не теперь. Впрочем, не важно. Мне, пожалуй, тоже больно, но боль – это лишь слабость, покидающая тело. И нет, я не хочу тебя убивать, но… - Взгляд Ланса упал на Артура, в памяти тут же вспыхнула картина, где он истекает кровью. – Но сделаю это, если мои близкие снова окажутся из-за тебя в опасности. Мне жаль, Скир. Жаль, что всё оборачивается вот так. Наверное, такова судьба и наши выборы.
Ему больше нечего сказать, ему больше не хочется ничего слушать. Он должен помочь Артуру, доставить его в больницу или домой, хоть куда-нибудь, чтобы нормально обработать его раны. Он должен удостовериться, что с ним всё будет хорошо, прежде чем решить, что делать дальше со всеми запутавшимися узлами в своей жизни. Прежде чем окончательно решить, на чьей же Ланс всё-таки теперь стороне.
Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [15.11.2021] Остановись и гори