Если говорить откровенно, убийства Аврору давно не очень сильно впечатляли – дело привычки сгладило весь трагизм подобных ситуаций, оставив от себя лишь легкий осадок как напоминание о том, что человеческая жизнь такая же хрупкая, как тонкий хрусталь. Но в отличие от искусного произведения искусства, что сияет под лучами света, для негодяев разного сорта чужая жизнь совсем ничего не стоила. Иногда Аврора задумывалась, а не стала ли она чем-то подобна тем убийцам и психопатам, раз трупы все меньше были для нее чем-то кроме рабочего материала.
С Альдис все оказалось несколько иначе. Дракон с еще большим равнодушием смотрела на тела незнакомых ей людей, не видя в этом какой-то ужасающей, вызывающей горький трепет трагедии. Но то, что вертелось в голове Авроры, в какой-то момент начало донимать и ее. Никому не нужная рефлексия, как прыщ на заднице, раздражала Альдис, а вытряхнуть эту хрень из головы у нее все равно не получалось. Она злилась, думала, снова злилась, подолгу ворочалась в постели перед сном, однако найти однозначный ответ ей все равно не удавалось. Была ли она чудовищем? И вообще, почему ее должно это так волновать?
Если множество лет назад Альдис и могла бы по праву зваться чудовищем, то теперь место огромных и злобных чешуйчатых монстров заняли монстры помельче. Вот уже не первый день кровь стыла в жилах от новостей о каннибалах, а от фото, прикрепленных к делу, становилось дурно даже черствым и бывалым из убойного. Все было очень странно. И крайне мерзко. У Альдис даже мурашки по коже побежали, когда она увидела подробности дела.
А потом появился первый подозреваемый, и все стало еще более запутанным. Казалось бы, зачем такому человеку совершать нечто подобное? Стало скучно жить, и он решил попробовать что-то новенькое? Или подобные практики не были для него в новинку? Все-таки, праздно живущие люди ненормальные.
Участок шумел. И немудрено: не каждый день полиции удается поймать маньяка с такими, кхм, дивными пристрастиями. Когда Аврора сказала притащить мистера Кинга в допросную, на нее даже посмотрели, как на сумасшедшую. Впрочем, в последнее время сдержанная Рейган начала проявлять черты дикой дамы, поэтому перечить ей присутствующие не рискнули.
Натянув на лицо маску строгости, детектив Рейган отправилась на допрос. Несмотря на жуткие обвинения, мужчина перед ней не вызывал каких-то невероятно негативных впечатлений; он, скорее, раздражал всем своим наглым видом. Но убийца ведь и не должен быть похож на убийцу, верно? Иначе в ее профессии не было бы смысла.
Альдис старалась быть серьезной. Ей, как Авроре, нельзя было выдавать свой дикий характер, и рожа стойкости и уравновешенности нередко выглядели очень напряженными с тех пор, как она осознала себя драконом. Положив папку с делом перед собой, Альдис села напротив подозреваемого и взглянула на него с ледяным, почти что невозмутимым видом. Это было не так уж и просто, потому что на самом деле ей хотелось придушить маньяка на месте, если он, конечно, был виновен. Сколь бы привычной к разного рода преступлениям детектив ни была, но дело о каннибализме оказалось по-настоящему пугающим даже для огромной, крылатой твари, которая могла запросто раздавить консервную банку из рыцаря и хвостом не дернув.
– Здравствуйте, мистер Кинг, – к ее собственному удивлению, голос звучал ровно. – Я детектив Рейган. Вам ведь уже известно, в чем Вас обвиняют? Давайте уточним несколько деталей.
«Интересно, он жрет человеческое мясо сырым или лепит фрикадельки?»

Подпись автора

Арестованный франтик был крайне расстроен и раздражен вопиюще несправедливым к нему отношением. Аврора недоверчиво дернула бровью. Если бы его не подозревали в столь ужасных преступлениях, она бы посчитала его очередным избалованным придурком, который не верит в то, что и к таким, как он, может быть применено правосудие. Впрочем, Альдис как-то очень сомневалась в том, что люди смогли измениться за все эти века: деньги и положение решали всегда, что тогда, что сейчас, и виновные часто оставались безнаказанными.
    Но и вину тоже нужно суметь как-то доказать. Что если этот щеголь действительно говорит правду? Женщина, до этого не решавшаяся надолго задерживать взгляд на мистере Кинге, взяла себя в руки и внимательно посмотрела на мужчину чуть исподлобья. Если «Мак-что-то-там» арестовал его, значит, на то была причина, и сидящий напротив подозреваемый здесь неспроста. В человеческий ум, честность и сообразительность Альдис всегда не особенно верила, однако недооценивать двуногих кожаных созданий тоже не стоило – иначе она бы здесь не сидела сейчас.
    Если бы было можно, мисс Рейган, а точнее, Альдис сразу приступила к более жесткому допросу. Пара сломанных пальцев нередко помогали разговорить даже самого молчаливого человека, а уж если поколдовать над ним чуть подольше… Правда, был один минус: случалось, человек был готов признаться в чем угодно, лишь бы его перестали мучить. Справедливость, мать ее, даже такой твари, как дракон, была очень близка, ведь и они сталкивались с необоснованными обвинениями.
    Что ж, придется начать с банальных вопросов.
    – Мистер Кинг, где Вы находились прошлым вечером и этой ночью?
    Да, у нее тут в бумажках записано что-то о ночных похождениях этого мистера Кинга, однако никакой уточняющей информации указано не было. Похоже, сидящий в наручниках мужчина напротив был не очень сговорчивым при задержании.
    – Имеются ли свидетели, которые могут подтвердить Ваше алиби? Вы же понимаете, мистер Кинг, – Альдис чуть понизила голос и заговорила мягко, будто почти доверяла этому франтику и даже немного сочувствовала. – Чтобы снять с Вас обвинения, нам важна каждая деталь.
    Она откинулась на спинку стула, и ее выражение лица чуть изменилось. Хлопнув рукой по лежащим на столе бумагам, Альдис
продолжила:
    – Иначе все Ваши слова – полная фигня! То есть, – смутилась она, – без доказательств они ничего не значат.
    Ну почему нельзя просто взять и сломать ему пару пальцев?

Подпись автора

Вот так всегда: люди, которые думают, что попали в ловушку, начинают злиться и показывать свои порой даже скрытые черты. Отлично, думала Альдис, таким образом она может вытянуть из рассвирепевшего подозреваемого то, о чем он не хотел бы говорить. Здесь главное надавить на больные точки, и тогда контроль над собой может оставить своего владельца.
   Проблема была в том, что мистер Кинг либо отдавал отчет своим словам даже на эмоциях, либо и в самом деле оказался необоснованно обвиненным. В имеющихся записях Аврора не нашла хоть сколько-нибудь адекватных причин, почему именно этот человек оказался прикованным наручниками к столу допросной. Не считая, конечно, некоторых «заслуг»… Что, впрочем, все равно не доказывало его стопроцентную виновность. А догадки и пустые подозрения, как известно, делу хода не дадут.
   Рейган не первый раз видела яростную реакцию на обвинения. Не привыкать ей было и к злобному, отчаянному негодованию. Она спокойно подняла глаза на мужчину, не реагируя на его выпады… И, черт побери, как же Альдис было сложно держать лицо! Да если бы на нее в прошлом кто-то так же набросился, моментально схлопотал по физиономии! Или был бы награжден парой сломанных пальцев. Или ребер, тут как повезет. Не говоря уже о том, что яркий темперамент дракона не потерпел бы в свой адрес подобной смелости, и этим самым ярким, огненным темпераментом Альдис могла заявить о своем отношении к агрессивному поведению раз и… В последний, в общем-то, раз для смельчака.
   И этим она, пожалуй, была похожа на своего проклятого отца. Вспомнив о нем, женщина вдруг отчетливо увидела его тень перед собой, будто воспоминания, горечью застрявшие в сердце, захватили ее с головой. Очень неуместно в данный момент.
   Это были мгновенные мысли. Такие, какие случаются, когда боковым зрением успеваешь что-то заметить, и не осознав еще до конца ситуацию, о чем-то думаешь. Даже не секунда – короткий миг до понимания, проносящийся на краю сознания едва различимым всполохом. А за ним приходит осознание, порою страшное или до идиотизма глупое.
   Это была не тень. Это был он. Скирлауг – ее отец – сидел прямо сейчас, здесь, перед ней. Позорно пойманный и прикованный жалкими наручниками, пытающийся доказать свою невиновность в какой-то совершенно невероятной, можно сказать, нелепой для него ситуации.
   Аврора смотрела на него и не могла даже пальцем пошевелить. Она как будто превратилась в кусок льда, вся напряглась, смотрела перед собой, как зачарованная, не способная воспринимать окружающий мир. Этот мир плыл, искрился… нет, он замер вместе с ней, стал болезненно четким, острым, но все звуки потухли, все слова звучали неясно, будто говорил их не Скирлауг, а какая-то отвратительная пародия, кукла. Лед с оглушительным звуком начинал трещать, и Альдис вдруг поняла, что все это правда. Она была так ошарашена, что не сразу вспомнила, как злилась на отца, как сильно он ранил ее, как болела ее душа из-за него. И эту боль она пронесла сквозь столетия и забвение, и теперь она раздирала ее снова, с новой силой, так же отчетливо, как в те дни, когда Альдис осталась совсем одна.
   Как же так? Как так вышло? И что делать? Мисс Рейган вдруг вскочила со своего места, глядя на мужчину безумными глазами. Ей хотелось ударить. Или убить. Или схватить за грудки этого гада, встряхнуть изо всех сил и спросить, какого хрена. Что он здесь делает? Почему все еще жив? Почему?!
   – Мне нужно взглянуть на записи, – на одном дыхании еле выговорила Аврора и выскочила из помещения.
   Когда дверь за ее спиной захлопнулась, Рейган накрыла буря эмоций. Пусть она и выглядела растерянной, однако в глазах горел огонь. И самое страшное для нее самой было то, что она не могла определиться, что именно чувствует. «Вот дура, зачем вышла! Нужно было…» Что? Что нужно было? Наброситься на него, придушить, разорвать зубами шею, высказать все или… обнять? «Нет, что за бред! – Аврора схватилась за голову, не в силах выдержать такого напора невыносимо жужжащих мыслей, ни одна из которых не могла сформироваться во что-то адекватное. – Нужно вернуться».
   Пожалуй, лишь эта идея и оказалась мало-мальски отчетливой. Детектив Рейган снова заскочила в помещение. Она, должно быть, так жалко сейчас выглядит: растерянная, с дрожащими плечами и яростью в глазах. Она вернулась – чтобы что? Да ее разрывало от злости! Она уже забыла, кто есть: Аврора Рейган или Альдис. Перед ней был ОН – ее отец, сожрите его демоны!
   – Ах ты скотина!!! – закричала детектив и швырнула папку прямо, простите за каламбур, в папку. В прямо-таки батю, его огнежопое сиятельство, тысячелетия.

Подпись автора

Альдис, Альдис… Да, Альдис! Да, это она! Спустя столько лет, сквозь такое неописуемое количество боли и тоски, он снова зовет ее по имени. Папуля, который бросил ее, когда так был ей нужен. Она так долго жаждала от него любви и заботы, ей так не хватало того, что он ей давал еще тогда, поглощенный собой, сорвавшийся в бездну собственной печали и внутренних угрызений. Тогда он, Скирлауг, предпочел упиваться этим жалким неравновесием, вместо того, чтобы обратить больше внимания на ту, которая была с ним рядом.
   Конечно, он ее любил. Альдис хорошо понимала, что в ней жарким пламенем горит эгоизм. И хорошо осознавала, что не стоит, никогда и ни при каких обстоятельствах, обесценивать чужие чувства. Но ей так сильно хотелось не чувствовать себя лишней, даже когда отец мог окружить ее заботой, она все равно какой-то самовлюбленной частичкой себя ощущала эту мерзкую, сверлящую тягу получить больше. И ведь она считала, что заслуживает этого.
   А потом он пропал. Просто взял и бросил ее: незрелую, потерянную, без шанса получить отцовский совет и защиту. Ей все пришлось делать самой, всему, чему он ее не научил, учиться самой, постигать несправедливость мира и его восхитительную красоту. Одной. Без него.
   Альдис. Да пошел он!
   – Да пошел ты! – рявкнула женщина, глядя на эту раздражающую улыбку папули. – Да, это я! И что теперь?!
   До нее даже не сразу дошел тот момент, что Скирлауг узнал ее. Ярость охватила все сознание Авроры. Казалось, еще немного – и она плюнет в мужчину огнем и будет радостно хохотать, глядя, как он корчится в ослепляющих языках пламени. Да если бы не хваленая рассудительность Авроры Рейган, она был уже порвала папулю на куски. Получилось бы забавно: подозреваемый в деле об обглоданных несчастных сам превратился в мешок фарша и груду косточек.
   – Чего ржешь?!
   Голос Альдис позорно сорвался, едва не становясь похожим на щенячий писк. Злоба клокотала уже где-то под горлом, но понимание того, что вот она, долгожданная встреча, случилась прямо здесь и сейчас, вынудило детектива отступить на шаг и замолчать. Она тяжело дышала и стиснула кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу.
   Невозможно было не признать, что она скучала. Безумно, безудержно, необъяснимо. Ей хотелось броситься в объятья отца и, может даже, заплакать в плечо, как юная девчонка, не способная сдержать эмоции. Она мечтала об этой встрече с того самого дня, как осознала себя в этом мире; если здесь есть она, если проснулась она, значит, мог вернуться и он тоже. Ей так сильно не хватало его все это время. Чувствовал ли он хоть каплю того же?
   Она даже не обратила внимание, что задержанного уже больше ничего не держало. Ей вообще было плевать на все вокруг – кроме него. Да пусть оно все сгорит к чертовой матери! Вот же, вот же он, Скирлауг, эта сволочь, ее отец, которого она, казалось, в равной степени любила и ненавидела.
   Но сейчас ненавидела она сильнее.
   – Рад видеть?! Да ты… ты… ТЫ! ТВАРЬ! Ты бросил меня! – и вместо ответных объятий мистер Кинг получил в лицо. Со всей любовью, так сказать, изо всех совсем не девичьих сил.
   Альдис хотелось приложить его этим же лицом об стол еще пару раз, а потом вписать кулаком. Вытрясти из него душу, выдрать клок волос и пнуть под драконью жопу так, чтобы могучий Скирлауг прорыл в земле большую и глубокую борозду зубами. Но вместо этого она схватила его за грудки и хорошенько тряхнула.
   – Да какого черта!.. Я… Ты… Сволочь!
   Глаза защипало так сильно, что от сдерживаемых слез они начали сильно болеть. Нет, нельзя, нельзя плакать. «Ты сильная девочка, – твердила себе Альдис. – Ты зла на него, зла настолько, что готова убить».
   – С хера ли ты вернулся теперь, а??? Почему только сейчас?

Отредактировано Aurora Reagan (2021-06-21 03:06:57)

Подпись автора