Ей необходимо было развеяться - во всяком случае, так считал Ал, а Мирин слишком не любила спорить.
К тому же, она не хотела спорить лично с Алом: он был славным. Таким почти классическим другом-со-школьной-скамьи - уроки на двоих, потом записки и неловкие признания, цветы на день святого Валентина, выпускной бал и первый сексуальный опыт, последнее при желании повторить.
Ал не предлагал ей пожениться - его устраивала вольная жизнь, короткие бурные романы (и трое внебрачных детей от разных женщин, хм, да). Кэти устраивали редкие встречи в постели и крепкая дружба - та самая, которая заставляет всеми силами выводить друга из внезапной хандры, что бы ни вызвало ту хандру.
И сейчас она готова была согласиться, что поездка в Лондон ("ты берешь отпуск на три дня, и мы едем. Скоро одичаешь совсем со своими тюленями", - "ох, как ты прав, сам не представляешь, насколько...") была неплохим решением.
- Тебе подлить? - Ал вопросительно посмотрел на стакан виски в ее руке.
- Хочешь, чтобы я станцевала на столе?.. Не сегодня, - сегодня ей никак не удавалось напиться до веселья, зато она уже была в шаге от дурноты. Хотелось умыться и уйти отсюда, от грохота музыки и голосов... - Я сейчас.
- Что такое? Тебе плохо?
- Перебрала немного... не беспокойся. Я сейчас.

В туалете было тише и не так душно. Кэти подставила под кран сложенные ковшиком ладони, плеснула на лицо раз, другой - стало легче, и плевать, что вода стекает по шее на распущенные волосы, на грудь, на платье, обрисовывая то, что и так не слишком скрывается. Она, в конце концов, не у прабабушки в гостях...
Однако, глядя в зеркало, она заметила что-то странное у себя за спиной, под дверью одной из кабинок. Что-то... неправильное.
Из-под двери была видна неестественно вывернутая нога - так изогнуть ногу можно, конечно, но долго не просидишь, лодыжка заноет. А Кэти помнила, что сейчас никто в туалет не заходил, то есть женщина сидела или лежала на холодном полу довольно долго. Без сознания она, что ли?
- Эй, - Кэти постучала в дверь кабинки, - вы в порядке?
Ответа не было, и дверь на попытку открыть не поддалась. И что делать? Даже если неизвестная просто напилась до отключки, ей и без того наутро будет паршиво, а пробуждение в клубном туалете приятным точно не назовешь. А если ей в самом деле плохо и нужна помощь?..
Кэти посмотрела на дверь соседней кабинки. Ну в принципе... задвижка вроде ничего, но сама дверь - тонкая и наверняка не цельнометаллическая. Высадить ее, что ли?
Но вряд ли она сможет - она же не боец карате, в конце концов. Кэти сняла с женщины туфлю - та не отреагировала - и попробовала нащупать пульс, сперва на тыле стопы, затем за лодыжкой. И не почувствовала ничего...
Проверила на себе - может, она что-то делает неправильно? - и снова попробовала. Ничего.
Ее шкура, всегда бывшая при ней, могла ли привести человека в чувство, если набросить ее на ноги? На одну ногу?
...ничего. Темный блестящий мех, просунутый под дверь и укрывший ноги несчастной, не подействовал.
"Без паники, возможно, она еще жива... и я не знаю, что делать в таких случаях... хотя нет, знаю".
Через несколько минут Ал вместе с барменом высадили несчастную дверь и вытащили женщину. Лицо ее показалось Кэти смутно знакомым, но это уже не имело значения - женщина была мертва.
Краем глаза Кэти отметила, что бармен дрожащими пальцами пытается набрать 101.

Отредактировано Cathy McDara (2021-03-28 10:27:35)

Паника захлебнулась, едва поднявшись, спасибо охране. Кэти не вслушивалась, не задумывалась над тем, что происходит - в ней будто заглушили мотор, лишая сил и желания что-то делать, что-то говорить, о чем-то думать - будто не она совсем недавно собиралась вынести к чертям дверь туалетной кабинки, изображая героиню боевиков. Ничего не осталось... почти - она еще ощущала теплую сильную руку Ала на своих плечах и его желание успокоить, помочь, привести в чувство. Оно теплое и мягкое, как большое
- Очень плохо?
- Бывало хуже, - пробормотала Кэти, уткнувшись ему в плечо. - Устала...
- Полиция уже едет, скоро все закончится.
"Было бы неплохо... как же мне в последнее время не везет с отдыхом-то, а..." - не к месту пришла в голову дурацкая мысль. Наверное, "не везет" - не самое подходящее слово, когда за неполный месяц тебя сперва пытаются убить, а потом ты находишь чей-то труп. Впрочем, никаких подходящих слов она для такой ситуации не знала.

Но приехала не полиция. Приехали агенты правительства - интересно, с чего вдруг они занимаются смертью, не факт, что криминальной? Или Кэти что-то упустила - и кто-то что-то выяснил, пока она приходила в себя?
Она ожидала, что с ней захотят поговорить, ведь именно она нашла тело.
- Конечно, - она чуть улыбнулась другу, мол, не беспокойся, и последовала за представителем закона - само спокойствие и готовность сотрудничать.

...стоп, что?
Она спокойно пошла за мистером Батлером, потому что услышала отзвук лязга доспехов и потому что скрывать ей было нечего. Но никак не ожидала, что его вопросы будут настолько далеки от обстоятельств, в которых найдено тело, и настолько сосредоточены на ней, Кэти. Но что ж, ладно.

- Четырнадцатого... меня пытались убить, - она поморщилась и тряхнула головой. - На побережье недалеко от Глазго, я туда ездила по работе, на конференцию, посвященную лечению морских животных. Никого подозрительного в своем окружении в последние месяцы вспомнить не могу. Опоили... Вы имеете в виду, опоили сейчас? Нет. Я здесь с другом, которого давно и хорошо знаю, он следил за тем, сколько и чего я пью. Я немного перебрала, это верно, но ничьей вины, кроме моей собственной, в этом нет.

- Как я уже сказала, это случилось на побережье недалеко от Глазго. Утром затемно я поехала на побережье - как мне показалось, безлюдное. Превратилась, но не успела далеко отплыть, когда меня ранили. Рана была очень длинная и глубокая, такую сложно нанести случайно по плывущему зверю. Мне удалось отплыть подальше, мой след, должно быть, потеряли... а на берегу меня нашла женщина, представилась Катриной Блэр. Она помогла мне найти вещи и добраться до города.

Если Катрина в самом деле работала на правительство, а сомневаться в этом у Кэти не было причин, о ее расследовании мистер Батлер и так знал.

Да, Кэти хотела бы помочь следствию, очень бы хотела, насколько это было в ее силах. Она не была мстительна, не любила бессмысленных смертей; ее звериное начало вообще не отличалось кровожадностью, разве что по отношению к рыбе - невинная слабость, право, по сравнению с пристрастиями других морских народов.

Она честно задумалась - и поняла, что не заметила никого и ничего подозрительного. Кроме, возможно, закрытой двери... закрытая изнутри дверь кабинки не кажется странной, когда думаешь, что перед тобой просто перебравший человек. Но труп? Она успела запереться, а позвать на помощь - уже нет? Или ее там и убил кто-то, кто умеет проходить сквозь стены и исчезать, не оставляя следов? Кэти дала себе слово ничему не удивляться и ничего не отрицать заранее. Она скажет, а профессионалы решат, как правильно интерпретировать ее слова.

- Нет, я никого подозрительного не видела. Разве что - не знаю, что скажет вскрытие, но дверь кабинки, где ее нашли, была закрыта изнутри. И я ничего не брала и не прятала... но... - Кэти обхватила себя руками, отведя глаза.
Долгий-долгий выдох. Она обнимала себя не за плечи, а за талию - под одеждой ее грела шкура.

- Я сперва не поняла, что она мертва - ну, понимаете, дверь была закрыта, я подумала, что женщина без сознания или ей слишком плохо, чтобы реагировать, и попыталась привести ее в чувство... шкурой. Набросила шкуру ей на ноги, выше не достала... и ничего не вышло.

Могла ли она нечаянно смахнуть что-то подозрительное с трупа, сама того не заметив? Запросто! И даже не услышала бы тихий звон или стук отлетевшего предмета, не то у нее было состояние, да и шум из-за стены перекрыл бы звук.

- Она фута четыре в длину, если я нечаянно смахнула что-то с тела или с пола рядом, и оно отлетело в сторону - я бы не заметила.

- Нет, не рыбаки - я внимательно следила за тем, чтобы не попасться людям на глаза. Это было ранним утром...
Она снова описывает свою вылазку, узкую полосу берега, темное небо и темное море без единого фонаря, что указал бы на присутствие рыбаков или браконьеров. И то, что напали на нее с берега, но не последовали на глубину, когда она попыталась спастись в море. И то, что нападавшего, возможно, что-то спугнуло - или он просто потерял ее след, она не может сказать: она отплыла в сторону, насколько позволило некстати наступившее обратное превращение. А там, где она вышла на берег, никого не было... и никто до Кэт ее не нашел, значит, нападавшего действительно что-то спугнуло, раз он за пару часов не прочесал берег в обе стороны, но этого она утверждать уже не может.

Она все больше успокаивается, пока рассказывает, пытаясь не упустить ни одной детали, и под конец уже вполне владеет собой. Есть ли у нее кто-то, к кому обратиться? Есть - человек, которому она привыкла полностью доверять; с ним она приехала в Лондон, и он сейчас ждет ее с допроса, чтобы уехать вместе с ней в гостиницу.

- Да, мы с другом приехали и остановились вместе, с этим проблем не будет. Насчет улик... - к слову, хорошо, что она вспомнила тот день - заодно вспомнила, где видела убитую. - Мне показалось знакомым ее лицо. Она... занимается генетикой морских животных, если я правильно помню. Не знаю ее близко, но мы пару раз пересекались, и мне казалось, что она человек...

Но последние слова рыцаря заставляют ее напрячься. Мирин смотрит настороженно, почти зло, и плотнее обхватывает себя руками в жесте защиты:
- Только в моем присутствии, и я в любой момент смогу забрать шкуру.
И добавляет, явно приложив усилия, чтобы голос звучал мягче:
- Вы ведь раньше не имели дела с шелки, так? Я понимаю, вам она нужна для расследования, но у нас есть причины... с предубеждением относиться к подобным просьбам.

Лишиться шкуры - все равно что лишиться части себя и одновременно потерять море; передать в чужие руки добровольно - как надеть ошейник и вручить незнакомцу поводок, пусть для дела и на короткое время. Кэти надеется, что мистер Батлер по ее реакции поймет, что в этом вопросе настаивать не стоит.

- Не знаю, что правильнее, - признается Кэти. - Я живу в Дублине и обычно не слишком активно разъезжаю по другим городам, но сейчас... есть ли гарантии, что меня и там не найдут?
Пока что оба случая произошли здесь, в Англии, и ее бы полностью устроило, если бы неизвестные охотники продолжали ловить ее именно здесь - но она не уверена, что они рано или поздно не расширят ареал охоты.

Признание рыцаря ее не удивляет, а отсутствие фальши в его словах и голосе располагает. Что ж...

- Я не могу достать шкуру, не раздеваясь, - она с беспокойством оглядывается. - Ваши люди могут меня прикрыть? Чтобы... не увидели оттуда, - она кивает на полицию и свидетелей в другом конце зала.
Дело не в стеснении - вот уж чего нет, того нет, - но многие ли женщины надевают под платье тюленью шкуру?.. Эти господа хотя бы знают, что сейчас увидят.

Когда ей кажется, что, кроме агентов, ее никто не может увидеть, Кэти заводит руки за спину и расстегивает молнию до талии, обнажая блестящий темный мех, обмотанный в несколько витков вокруг тела; привычным движением разматывает шкуру, расправляет ее, держа как плащ, на разведенных ладонях:

- Прошу. Только не увлекайтесь забором крови - я чувствую повреждения шкуры, и это не слишком приятно.

Шкура шелки на вид почти неотличима от обычной тюленьей: короткий жесткий мех, грубая кожа ласт. Но в руках хозяйки шкура теплая, точно живой тюлень, кожа с изнанки блестит и ни один сосуд не поврежден, как и должно быть, когда шкура не снята ножом, а сброшена, как перчатка. С нее можно взять образцы чего угодно - шерсти, кожного жира и даже крови - от этой мысли Кэти морщится: да, живая шкура шелки немного кровоточит, и повреждения неприятны, но раз уж договорились...
В крайнем случае, сжать шкуру и выдернуть ее из рук чрезмерно ретивых исследователей она всегда успеет.

Отредактировано Cathy McDara (2021-08-26 10:15:34)

Он очень старается убедить ее в своих добрых намерениях - и сам же злится... Кэти даже забавляет эта смесь эмоций, хотя она пока с трудом различает оттенки. Но здесь и злость, и желание убедить слишком яркие, переплетены друг с другом так, что не расцепить, и почувствовать их даже ей труда не составляет.

- Возможно... - "возможно, вы правы, и мне стоит переехать; возможно, вы правы, и лучше уже не станет" - она не успевает сформулировать мысль, отвлекаясь на свою шкуру.
Исследователи аккуратны, насколько это возможно - они помнят или, по крайней мере, пытаются помнить, что вот это, повисшее на ее ладонях - не заготовка для меховщика, а часть живого существа, сама по себе живая, как бы странно это ни звучало; что сейчас особенно важно точно попасть иглой в сосуд, не проколов кожу насквозь. И, в общем-то, их манипуляции не болезненны, разве что самую малость неприятны - как обычные уколы или выщипывание бровей.
И все-таки, когда они заканчивают свои замеры и взятие образцов, позволяя ей снова замотаться в шкуру и натянуть поверх платье, Кэти чувствует себя спокойнее. Ее сущность, самое ценное, что у нее есть - при ней, в целости и сохранности; мелкие ранки легко и быстро заживают, не оставляя и следа, и теперь можно расслабиться. Даже задуматься о чем-то отвлеченном, например, о том, чью кровь покажет анализ - человека или тюленя?
Кэти знает, что ее собственная кровь, когда она в человеческом облике - человеческая, как и положено; крови из шкуры или у нее самой в превращенном виде никогда не брали...
А... Что ей говорят? не покидать Лондон?

- Я понимаю. Я... наверное, вы правы, и мне стоит остаться, - она не хочет подвергать риску своих близких, в ком тоже заметила нечто необычное; если кто-то охотится за существами, пусть найдет ее здесь. - Это, конечно, не совсем то, что я планировала, но... Я постараюсь уладить свои дела, не возвращаясь в Дублин. Возьмите, - она роется в сумочке, не сразу находит свою визитку ("Кэти МакДара, центр реабилитации ластоногих, ветеринар"). - Здесь мои телефоны, если понадоблюсь - звоните.

Она улыбается, протягивая визитку - немного устало, но вполне искренне.