Бессменные админы:
    ЗИМА 2021. [ Update is coming soon... ]
    Мистика, фэнтези в современном Лондоне. В игру допускаются:

    Легенды Камелота

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [V век] Ruby and adamant


    [V век] Ruby and adamant

    Сообщений 1 страница 13 из 13

    1

    https://forumupload.ru/uploads/001a/f0/c8/87/614906.png

    Пельрапейр

    Ужасный дракон Бланшефлор
    и Валлийский варвар Парцифаль

    И так прознали жители
         О молодом воителе,
         Который прибыл в город к ним,
         Ниспослан господом самим
         И вновь надежда ожила
         В них, чья судьба столь тяжела...
    XIII век, Вольфрам фон Эшенбах. "Парцифаль"

    Nightwish - Ghost Love Score

    [nick]Blansheflor[/nick][status]Кондвирамур[/status][icon]https://i.ibb.co/MR1rmNp/ca4cbf881da0b755fa86384c95ff930c.png[/icon]

    Отредактировано Constance Wright (2021-03-26 12:18:29)

    +1

    2

    [indent] Осада шла уже вторую неделю. Сначала сборное войско под руководством принца Уоллеса гордо выстроилось в долине ущелья и снисходительно предложило защитникам города сдаться. Когда эта заведомо бессмысленная затея пошла прахом, отряды осаждающих попытались взять стены города нахрапом, но закономерно были отброшены — Пельрапейр имел высокие каменные стены и взять их приступом без приставных лестниц не представлялось возможным, а вражеской магии противостояли магики союзные. Тогда войско Уоллеса перегруппировалось и совершило попытку ночного налёта и тоже безуспешно. Снова состоялись переговоры, в которых Уоллес упорствовал, что подмоги Пельрапейру ждать неоткуда и если королева не сдастся сейчас, то осаждающие отстроят осадные лестницы и уж тогда возьмут замок штурмом, а там пусть защитники города пощады не ждут. И вот уже который день осаждающие строили лестницы и заградительные щиты. Они не торопились — это горожане были отрезаны от продовольствия, а не армия осаждавших. Сегодня стояла приметно ясная погода: припекало позднее весеннее солнце, с со снежных шапок гор периодически накатывал прохладный ветерок, горную долину оглашал далёкий клёкот сокола. Защитников города накрыло выматывающим ожиданием, когда вроде бы ничего не происходит, но нужно постоянно быть наготове.
    [indent] — Что это? — дозорный, стоявший на парапете главных врат уже несколько часов и порядком уставший, протёр глаза. — Патрик, смотри, к осаждающим прибыл ещё отряд. Что они там делают?
    — Кому бы там ещё прибыть? Итак уже стяги всех, кто мог бы хотеть нашей крови здесь — даже вон виконт Дэнуэлл пожаловал, — проворчал воин постарше, сидевший за парапетом и жующий краюху хлеба вприхлёбку с водой.
    — Я тебе говорю, новый отряд. Всадники, дюжины полторы. Доспехи начищены так, что отсюда слепит.
    — Да быть такого не может… И-эх, — старший встал и выглянул за стены, жмурясь и настраивая подсевшее зрение, чтобы рассмотреть происходящее вдали. — Ах ты ж… Неблагого двора задница!
    — А эта небольшая группа может сделать нам ещё хуже? — с недоверием посмотрел на Патрика молодой дозорный.
    — Зависит от того, зачем они приехали и нет ли за ними ещё подмоги. Но, отвечая на твой вопрос, да, эти — могут. Такое количество доброй стали для солдат и, тем более, коней — даже кони, смотри, сверкают — есть только в одном месте — в Камелоте. И, наверно, лучше бы они мимо скакали. Глаза не берут — ты не видишь, что они конкретно делают?
    — Указывают в нашу сторону. Разговор кажись напряженный, незаметно, чтобы принц Уоллес приглашал пришлых в шатёр.
    — Стало быть, камелотовцы хотят к нам попасть и Уоллес тому не рад. Ещё бы.
    — Погоди, Патрик, кажется пришлые разворачиваются и уходят от шатра.
    — Да то я сам вижу… Данк!.. Эй, Данк, спишь там внизу что-ли?!!
    — Чего тебе?! — раздалось из-под арки врат.
    — Чего не отвечаешь?!
    — А чего я тебе из караулки орать буду?!
    — Ладно! Зови начальника! Надо быть наготове — у нас тут гости! И либо они сейчас пойдут на штурм, либо их впускать надо будет!
    — Какого чёрта у вас там происходит?! Сколько их там?! — раздалось снова снизу, но пара молодцев уже побежали в ближайший амбар, переоборудованный под казарму, выкрикивая капитана.
    — Дюжины полторы! И я бы вместе с тобой посмеялся от души, если бы эта кучка не была из Камелота!
    Снизу раздалась неразборчивая ругань и началось копошение и лязг металла.
    — Патрик, но ведь пришлые вроде как уходить собрались?
    — Плохо ты знаешь дружков Короля Артура, сынок, и будем надеяться, что Уоллес разбирается в них так же хреново. Эти сорвиголовы так просто не останавливаются.. Во! О чём я и говорил! Эй, Данк!!! Камелотовцы прорывают кольцо осады!!! Готовсь открывать ворота! Копья тоже готовьте на всякий случай!!!
    [indent] Молодой дозорный происходящее никак не комментировал — с отвисшей челюстью это делать сложно — он ещё никогда не видел, чтобы столь маленький отряд столь уверенно сминал целые эшелоны пехоты, стремительно приближаясь к воротам. Когда всадники преодолели половину пути, в рядах осаждающих начало возникать некоторое подобие сопротивления, но простая пехота мало что может против закованной в латы кавалерии, а копейщики не успели выстроиться в ежа. Вскоре отряд уже мчался по пустому пространству между кольцом осады и крепостными стенами, один из всадников снял с седла рог и затрубил что есть мочи, оглашая своё прибытие. Вдогонку им сыпали нескладные кучки стрел, но расстояние уже было слишком большим для прицельной стрельбы, а те снаряды, что всё же долетали, бессильно отбивались от лат кавалеристов.
    [indent] — Подъезжают!!! — Заорал Патрик внизу стоящим.

    Отредактировано Christian Tairn (2021-03-27 18:05:00)

    +1

    3

    [indent] Близилась смена караула. Замок Пельрапейра загудел, точно растревоженный улей в тот миг, когда тревожная, но вместе с тем – обещающая долгожданную перемену весть стражника омыла врата. Замок был охвачен смутной тревогой так же, как и все его жители – от ожидающих своего часа боевых коней в стойлах и до людей, на которых окрик со стороны врат подействовал в буквальном смысле живительно. Солдат стремительно пересёк двор подобно тому, как молния расщепляет дерево – реакция пошла незамедлительно.
    Скрип петель, удерживающих массивную окованную дверь в зал советов, освещённый светом факелов по стенам, взрезал напряжённую тишину, сохраняемую каждым из участников собрания.
    - Сэр! – бег в доспехах никому ещё не давался легко, даже если доспех этот фактически состоит из кольчуги и металлических щитков. Тот даже поклониться забыл, оставшись там, возле двери, нашпигованный тяжёлыми взглядами присутствующих высокородных господ, аки подушка иголками.  –  Господа… Королева. За воротами конный отряд...
    - Знамя? – коротко пресёк его невысокого роста, но чрезвычайно крепко сбитый, статный и с сединами в волосах и бороде мужчина, никто иной, как сэр Кеннет, главнокомандующий войском Пельрапейра.
    - Красный меч на белом фоне, - чётко отрапортовал тяжело дышавший вестник.
    Киневерд задумчиво почесал каштановую бороду, встретившись взглядом с Кондвирамур, не знавшей ещё о становлении юного камелотского дарования.
    - Это сэр Парцифаль Уэлльский, - подал голос сэр Кеннет, затем грохнул бронированной ладонью по столу так, что подпрыгнуло всё его содержимое. – Клянусь старыми богами, только этого молодого стервеца нам сейчас не хватало.
    - Сэр, его отряд атаковал людей Уоллеса, чтоб им пусто было. - снова подал голос страж.
    - Что ты сразу не сказал? – прогремел Кеннет, тотчас сорвавшись ко входу в комнату подобно грозовой туче – эмалированный его доспех, в самом деле, был украшен гербом, более всего напоминавшим разряд молнии или ветвь дерева. Следом за главнокомандующим последовал капитан стражи, коротко бросив Кондвирамур, чтобы та наблюдала за происходящим из главного зала – там, где, вероятнее всего, вскоре будут принимать гостей.
    [indent] Кондвирамур, в свою очередь, прекрасно держащая лицо практически в любой ситуации, отдала ряд приказов старшим прислугам – подготовить для неё парадное платье для встречи вероятного союзника, заняться подготовкой стола и гостевых комнат на случай, если рыцарь решит остаться в стенах замка на какое-то время. О том, чем может кончиться эта встреча, на тот момент Бланшефлор даже не подозревала.
    [indent] Пока две дюжины сверкающих всадником пересекали двор замка под прицелом опасливых взглядов стражи, челяди и знатных господ, сопровождающих гостей, Кондвирамур в сопровождении старого друида вышла на высокий балкон, где реяли флаги с гербами славного Пельрапейра. Яркий солнечный свет заиграл на золотистых волнах волос королевы, свободно ниспадающих по плечам и груди, украшенным вычурным узором по небесно-голубому платью. Заиграли филигранью каменья, украшающие царственную голову, вторящие цветом её миндалевидным глазам. Ветер подхватил легчайший длинный платок, ниспадавший с головы королевы, стал играться с широкими полами её платья. Среди спешивающихся рыцарей, конечно же, сразу она признала их лидера – тот отличался не только плюмажем, раскраской щита и вышивкой на сюрко, но и выправкой, дерзким взором.
    [indent] «Валлийский варвар.» - так называли сэра Уэлльского злые языки.
    - У тебя нет выбора, девочка моя, - произнёс Фрод, выступая из тени, и Кондвирамур не могла сказать наверняка, чего больше услышала в его словах – чувства собственного превосходства, торжества или же странной и тихой грусти
    - Выбор есть всегда. Всегда! – жёстко произнесла она, обернулась к наставнику, и сапфировые её очи были пронизанными северными ветрами, холодными, непримиримыми. Она снова бросила презрительный взгляд на Парцифаля внизу – неказистого, но рослого, с орлиным носом, заплывшими красными глазками и волевым подбородком. У королевы было слишком острое для человека зрение, но для дракона – в самый раз. 
    - Тогда решай, что тебе дороже – судьба твоего королевства или твоя гордость.
    «Глупая девчонка.» - читала она сквозь строки, и видела, как наливаются гневом льдистые глаза наставника.
    - Не ты ли сам одарил меня такой судьбой, не спрашивая?
    - Ты закончила бы как мать. Нерождённый твой труп пустили бы на артефакты, зелья и припарки для пережравших рыцарей, - отвечал друид, и голос его был спокойным, но слова больно жалили. Кондвирамур вздыбилась, затрепетали тонкие ноздри, широко распахнулись глаза, однако Фрод знал, что она смирится. Поскольку она любила своих людей. Даже чванливых советников, даже регента, метившего на трон прежде неё самой, но отступившего.
    Она любила Фрода.
    [indent] Прохлада и полумрак встретили Парцифаля Уэлльского. А также тянущийся к носу запах печёного поросёнка с яблоками, соленья и хлеб для него и его рыцарей. Прислуга, готовая подчиниться любой прихоти, однако…
    Однако королевы пока нигде не видно.
    [nick]Blansheflor[/nick][status]Кондвирамур[/status][icon]https://i.ibb.co/MR1rmNp/ca4cbf881da0b755fa86384c95ff930c.png[/icon]

    Отредактировано Constance Wright (2021-03-27 19:11:21)

    +1

    4

    [indent] Большая часть свиты Парцифаля остановилась в нескольких шагах от входа в помещение, как того требовал этикет: этим прибывшие демонстрировали вежливость визита и уважение к власти самодержца. У одного из плеча торчала стрела, угодившая таки в сочленение доспеха, но не похоже, чтобы это его хоть сколько-либо беспокоило. Все они были заляпаны кровью, на шипах наколенника у приближавшегося «валлийского варвара» красовалось свежеоторванное ухо.
    [indent] Шагом быстрым и решительным, который выдавал в нём человека, не привыкшего останавливаться, когда выбрал себе цель, сэр Гэльский вместе с одним рыцарем помладше, нёсшим сигнальный рог, пересек гулкое каменное помещение. Был в этом приближении, однако, странный диссонанс: латы и подкованные сапоги при каждом шаге эхом прокатывались по сводам, но слышно было шаги только одного человека. Когда оруженосец остановился на пару шагов раньше своего сюзерена, стало ясно, что этот высокий и достаточно массивный человек в полных латах действительно ходит бесшумно, из-за чего, в совокупности с пятнами чужой крови по всему доспеху, его приближение становилось несколько сюрреалистичным и совершенно не вязалось с чистым, безмятежным и открытым выражением лица.
    [indent] Но несмотря на то, что в сложившейся обстановке «валлийский варвар» наверняка должен был, по мнению окружающих, по меньшей мере объявить королеве ультиматум, Парцифаль, доселе молча и воодушевлённо смотревший в глаза королеве, внезапно преклонил колено и голову, как и вся его свита за ним.
    [indent] — Королева Кондвирамур Бланшефлёр! Позволь засвидетельствовать тебе моё почтение и представиться! Я — Парцифаль из Уэльса, сэр Гэльский двора Артура Пендрагона! Прибыл во владения твои в поисках Грааля, ибо было мне сказано мудрецами и друидами, что хранилась сия священная чаша в стенах замка твоего! Но вижу, что град твой осадили неприятели, и ясно мне, что не до поисков моих тебе сейчас! Миледи, скажи лишь слово — и, клянусь всеми ясенями лесов Уэльса, а также честью рыцаря Круглого Стола, все враги твои падут осенней листвой к ногам твоим!

    Отредактировано Christian Tairn (2021-03-27 19:45:33)

    +1

    5

    [indent] Для доблестного рыцаря, вошедшего под своды замка, а затем – увидевшего королеву по ту сторону длинного каменного зала с пиршественным столом поодаль от трона, картина в самом деле могла напомнить некое дивное видение. Дорога к трону была устлана лепестками роз алых, аки кровь, напоминавших рябь на воде, сминаемую странно беззвучной рыцарской поступью. По обе стороны от него, у колонн ждала прислуга, беззастенчиво глазевшая на рыцаря – тут были как служанки, так и слуги, а так же собственной персоной Фрод; сэр Киневерд по правую от королевы руку, недобро глядевший на чужака; сэр Кеннет по левую, наоборот, довольно накручивающий пышные усы.
    [indent] Кондвирамур напоминала статую, коими в будущем часто будут украшать кладбища, разве что за неимением белоснежных крыл. Белый овал лица склонён, опущены золотистые ресницы, отбрасывающие на округлые скулы длинные тени. Ладонь уложена о ладонь, и на одном из пальцев верхней тонкой кисти тускло переливался в неверном свете факелов белый камень, столь для рыцаря приметный. Туманный алмаз в ободе белого золота покоился на руке девы, что однажды обнаружила, что рубин её покинул, но место занял некий иной, мистический подарок судьбы.
    [indent] Королева в ореоле белого и голубого цветов, струящихся густых золотых прядей, рукавов и длинных полов королевского платья, в вычурной короне, выглядела скорбно – меж бровями залегла тень, чувственные алые губы сведены и тверды. Однако скорбь эта не согнула царственную осанку, не свела гордый разлёт плеч. Легко было счесть её печаль за страх о судьбе Пельрапейра.
    Ухтред, безжалостный и мудрый, предвидел то, что вот-вот произойдёт, однако не знал он об истинной причине, что привела Парцифаля в стены Пельрапейра.
    [indent] Ресницы Кодвирамур вспорхнули, когда рыцарь склонил перед нею колено. Она вскинула брови и приоткрыла алые уста, а алебастровая ладонь, украшенная кольцом, порхнула к обнажённым ключицам. На миг ею овладел не то испуг, не то удивление.
    - Приветствую вас, сэр Парцифаль Уэлльский, - через некоторое время опомнившись и выслушав его незамутнённую сомнением пылкую речь, мягко произнесла Кондвирамур, однако под бархатом её слов хорошо была скрыта сталь тона. Бросив короткий взгляд на друида, бессменно сопровождавшего воспитанницу, медленно и утвердительно качавшего седой головой, девушка невиданной красы совершила шаг вперёд, овеяла воина ароматом цветов, из-за коего отчасти и получила диковинное имя Бланшефлер.
    - Милостивый сударь, - продолжила она, соскальзывая взглядом на трофей, запечатлённый на наколеннике рыцаря, затем - на стрелу, торчащую из сочленения доспехов, - Полагаю, что на сегодня ваша доблесть уже собрала свою жатву, а враг пребывает в замешательстве. Так окажите честь, примите моё гостеприимство.
    [indent] Кондвирамур ладонью мягкой и податливой позволила юноше с ясным – но, как она отметила, не глупым, несмотря на первое впечатление многих – взглядом подняться, затем, осиянная слегка омрачённой улыбкой, промочила своим белым платком грубые черты лица Парцифаля – кровь королеве не претила. Слухи о том, что она была слишком для того нежной особой, очевидно, безбожно врали.
    [nick]Blansheflor[/nick][status]Кондвирамур[/status][icon]https://i.ibb.co/MR1rmNp/ca4cbf881da0b755fa86384c95ff930c.png[/icon]

    Отредактировано Constance Wright (2021-03-27 20:39:26)

    +1

    6

    Благоговейно взирая на королеву, Парцифаль накрыл её руку своей ладонью (невиданная дерзость!), прижимая к щеке платок. Его пылкая речь была наполнена стремлением свершить подвиг во имя государыни не лишь из одного рыцарского запала — перстень, что оставил он взамен рубинового кольца, сокрытого сейчас перчаткой, он заметил сразу и сразу же узнал, как и лик прекрасной нимфы, что была тогда без короны столь же величественна и бесподобна, что и сейчас. Когда же Кондвирамур отступила, сэр Гэльский сжал платок в кулаке, прикрыв глаза вдохнул ещё раз аромат цветов и встрепенулся, поднимаясь:
    — К чему же медлить, миледи! Враг ошеломлён — так не дадим же ему опомниться! Немедля мы с моими воинами выступим под стены града! И коли будет на то запал у солдат ваших, то будем рады сражаться с ними бок о бок! Дозвольте же идти: уж верю — яства не сбегут прежде вражеского войска!
    Решимости молодого рыцаря одобрительно хмыкнув, сэр Кеннет и выдвинулся вперёд, чтоб обратить на себя внимание:
    — Не сочтите за дерзость, миледи, но я поддержу сэра Парцифаля — нельзя дать неприятелю перегруппироваться! И хоть, похоже, готов он биться со всем войском хоть бы и в одиночку, если мы не двинемся сейчас, но будет смертным мне позором, равно как и всем нашим бойцам, коли не выступим мы вместе с сэром Гэльским.
    Так, с напутствием от королевы, из дворца дверей вышел целый строй, в котором шли бок о бок защитники Пельрапейра и рыцари Камелота. Спускаясь по улицам града к ставке командования, Кеннет и Парцифаль обсудили общую тактику действий. Было решено дать возможность сдаться благоразумным, после выждать час и перебить оставшихся в осаде внезапным контрнаступлением. После, уже в оперативном штабе командования близ городских стен, обсудили детали предполагаемой стычки. А когда все приготовления были выполнены, Парцифаль вместе со своим оруженосцем вскочили в сёдла и выдвинулись к осаждавшим под звук рогов, сигналивших переговоры. Приблизившись ко вражескому войску так, чтобы его было хорошо слышно, сэр Гэльский остановился, ожидая ответной делегации, однако, после эффектной демонстрации склонности рыцарей Камелота к решительным действиям, благородные лорды осаждающей стороны соизволили выйти лишь в первые ряды своей армии:
    — Ты вышел к нам, чтобы обсудить условия капитуляции города, сэр Парцифаль? — насмешливо прокричал с безопасного расстояния принц Уоллес.
    — Отнюдь, милорд! Я вышел к вам, чтобы огласить условия вашей капитуляции! — провозгласил Парцифаль лужёной глоткой и был достаточно громким, чтобы его слышали простые воины.
    В ответ благородные лорды разразились хохотом:
    — Послушайте, юноша, — вперёд выдвинулся крупный рыцарь возраста сэра Ланцелота навскидку, — ваш внезапный манёвр, позволивший прорваться сквозь наши войска, был, несомненно, эффектным. Но я хотел бы вам напомнить, что наши бойцы в тот момент следили, чтобы никого не выпустить, а не за тем, чтобы никого не пускать внутрь. Больше у вас такого преимущества не будет, а если вы думаете, что ваш маленький отряд может изменить соотношение сил, то вы глубоко заблуждаетесь: нас по-прежнему впятеро больше, чем защитников замка, даже с учётом челяди, которая присоединилась к настоящим бойцам. И хотя у нас нет никакой вражды с двором Пендрагона, мы не отступимся от наших целей и у нас найдётся достаточно благородных сэров, способных показать рыцарям Камелота, что не только в Камелоте есть доблесть и отвага!
    Парцифаль выслушал оппонента, не перебивая, а речь того была до того пылкой, что войско осаждающих, кажется, приободрилось, но теперь взял слово уже сэр Гэльский:
    — Послушайте, добрый сэр, слова ваши правдивы, да не во всём. Что войско ваше велико — то правда, но много ли в нём благородных сэров, готовых биться до последней крови за честь и славу принца вашего Уоллеса, который не торопится идти в первых рядах своего войска? Нет! Я вижу здесь мужей! Отцов и сыновей! Которые пришли под стены замка погибать за своего лорда, поскольку так велит их долг, но не сражаться за свой дом и свои семьи, как это делают защитники Пельрапейра! Сила и отвага солдат королевы двукрат приумножена их детьми, братьями и сёстрами, дедами и матерями, что защищены лишь доблестью солдат Пельрапейра! И эти люди! Клянусь своей честью и верностью своей Артуру Пендрагону! Каждый из солдат, что стоит сейчас на стенах за моей спиной! Каждый стоит двух, а то и трёх ваших бойцов! Силы ваши превосходят?! Подумайте ещё раз!!! — в запале праведном, тронул Парцифаль коня и гарцевал теперь перед вражеским войском.
    — Что в стане вашем достанет честных рыцарей, чтобы дать бой воинам Камелота — то правда! Но долог ли будет тот бой? Подумайте ещё раз! Вы, добрый сэр, и вы, честные воины лордов, приведших своих людей сюда, видимо не совсем понимаете, кто перед вами! Я — Парцифаль из Уэльса, сэр Гэльский! — некоторые бойцов осаждающих стали роптать и переглядываться, кое-кто из благородных лордов помрачнел. — Будучи зелёным юнцом, не знавшим рыцарского дела, сразил я Марка Красного, что был рыцарем не из последних! Наставником моим был сэр Горнеманс, с коим уверен бок о бок бились ваши отцы, а у кого и деды — славный рыцарь, сражавшийся ещё при дворе Утера Пендрагона! Немало подвигов с тех пор я совершил и да отсохнет ваш язык, если солжёте вы, что о них не слышали! И были эти подвиги совершены во имя Белой Девы, чьего имени и лика вся Англия не знала до последнего дня! Так знайте же, что имя дамы сердца моего — Кондвирамур Бланшефлёр, королева Пельрапейра!!! — по рядам осаждавших прокатился вздох, такой же раскатился и по стенам замка. — Подумайте же вновь, о благородные сэры! Коль столь немалую отвагу я проявлял с одним лишь её именем на устах, то хотите ли вы со мной встретиться на поле брани, когда я защищаю клинком своим не только её честь, но её дом и её людей?! Подумайте хорошенько! Я не желаю смерти ни вам, ни вашим людям, но вы посмели запятнать её светлый лик! Даю же вам последний шанс в знак доброй моей воли! Отступайте! Возвращайтесь к своим домам и семьям, пока можете! Кто же останется под стенами замка — сражён будет нашими клинками ещё до заката! Безжалостным вихрем пройду я по вашим рядам и тела ваши, подобно лепесткам алых роз, будут устилать поля пред стенами града Белой Девы! Это моё последнее слово! — и воздетый к небу сжатый кулак Парцифаля сейчас не выглядел нелепым жестом. Рыцарь ещё раз окинул взором вражеский строй и те, кто встретил его взгляд, невольно отшатнулись, а после неспешно поскакал назад в ворота города, оставляя осаждавших во смятении.

    Отредактировано Christian Tairn (2021-03-27 22:26:18)

    +1

    7

    [indent] Время будто бы остановилось, когда грубая ладонь рыцаря сжала руку Кондвирамур. На мгновение она замерла, устремив чуть прищуренный васильковый взор в чёрные, бездонные глаза человека, ранее казавшегося ей уродливым и неказистым. 
    - Нет… Конечно же, сэр Кеннет, вы – мой мастер войны, и вам виднее, как верно поступить. – взгляд королевы скользнул по лицу знакомому, обветренному и испещрённому возрастными отметинами, обратно к Парцифалю, коего, казалось, не способна остановить ни одна сила в этом мире. - Коли пылают ваши сердца, благословляю вас. Об одном лишь прошу – берегите себя. Вернитесь живыми.
    [indent] Зал опустел. Странная тишина опустилась на головы тех, кто хлопотал над убранством и пиршественным столом, тишина до того пронзительная после ухода рыцарей, что неукротимый дух драконицы не выдержал заточения в замке до самого конца боя.
    [indent] Облачившись в платье прислуги, а также в обыкновенный простой плащ с капюшоном, ведомая ближайшей своей союзницей Лувой, прислуживавшей королеве лично, Бланшефлор направилась в укромный уголок у стены. Едва завидев лицо под капюшоном, окружающие пытались кланяться ей, однако Кондвирамур останавливала людей коротким жестом – внимание сейчас было ей нужно меньше всего. Заняв укромную позицию возле узкой бойницы на стене, она притаилась, ожидая, когда войска встретятся «лицом к лицу».
    [indent] И каково же было удивление Кондвирамур, когда ушей её коснулся преобразившийся голос Парцифаля! Говорил он всё с тем же пламенем в словах, что слышался ей в тронном зале, однако здесь и сейчас говорил не Валлийский варвар, но сэр Уэлльский. И до того складна была речь, реявшая над войсками своими и чужими, что тронула она даже холодное сердце Кондвирамур, до того взиравшей на массивный силуэт на монструозном бронированном коне, чеканившем шаги, с едва скрываемой иронией. Поначалу Парцифаль казался ей заигравшимся мальчишкой, эдаким увальнем, которому не место при дворе. Неужели этим, даром красноречия и, вместе с тем, странной мистической тишины, он завоевал своё место среди доблестных рыцарей круглого стола?
    Она приникла к бойнице, положила тонкие пальцы на щербатую прохладу камня, пытаясь высмотреть выражение на суровом лице рыцаря, не скрытом шлемом – знак уважения к врагам. Отсюда видела она, как меняются лица собеседников Парцифаля. Как морщится ненавистный ей Уоллес. Как переглядываются вражеские солдаты.
    Затем снова загрохотали цепи, открывая дорогу через ров для рыцаря и его великолепного скакуна. Кондвирамур, подождав, когда Парцифаль в сопровождении воодушевлённых его союзников и сэра Кеннета отправятся в военный штаб, летяще направилась во дворец, и казалось ей, что ноги вовсе не касаются земли.

    [indent] На землю неспешно опускался прохладный, свежий саван вечера. Небо темнело, а перистые облака, развернувшиеся над Пельрапейром, с одной стороны окрасились в ромовый оттенок, а с другой – в королевский пурпур. Люди говорили, что это хороший знак, но, возможно, потому что лишь хотели верить в лучший исход. Что бы ни происходило за стенами замка, спустя час обладатель одного из знамён, пополнивших ранее армию Уоллеса, развернул своих людей, дабы отправиться прочь. Не прошло и получасу, как за ним отправилось и второе знамя, а затем – третье. Вереница мелких и не очень союзников дерзнувшего осадить Пельрапейр вопреки слову его защитника рассеивались прочь от замка. Тем не менее, принц всё ещё стоял на своём, уверенный в том, что бравада варвара – всего лишь блеф.
    [indent] Тронный зал пустовал. Фрод сейчас обновлял защитные чары, что наложил ранее на стены крепости – алые руны, испещрявшие некоторые участки стен с внутренней их стороны, уже не раз преподносили неприятные сюрпризы осаждающим. Кондвирамур поднялась к себе и там стала писать письма союзникам Уоллеса, отказавшимся от осады – письма эти были призваны укрепить отношения, отказаться от мести и уверить соседей в том, что трон более не будет пустовать без короля. Слухи о том, что, дескать, Кондвирамур – бездушное чудовище, следовало развеять именно теперь, когда были более правдоподобные основания. И, пока бойко поскрипывало перо, девушка тихонько пела то, что приходило ей в голову, а на руке её тускло поблёскивал алмаз Парцифаля.
    [indent] Это были странные и чудесные времена, когда совпадения были волей богов.
    [indent] По двору то и дело порхали слуги, подавая господам сначала вино, затем – еду, дабы рыцари подкрепились так, как есть, перед боем, до коего, вестимо, оставалось не так много времени.
    [nick]Blansheflor[/nick][status]Кондвирамур[/status][icon]https://i.ibb.co/MR1rmNp/ca4cbf881da0b755fa86384c95ff930c.png[/icon]

    Отредактировано Constance Wright (2021-03-28 00:44:21)

    +1

    8

    [indent] Парцифаль со своими бойцами к еде не притрагивались — это были буйные, горячие головы, среди которых молодой сэр Гэльский, не разменявший ещё и кварты столетия, был старшим. В каждом из них чувствовалось благословение друидов и жриц, что позволяло не сомневаться — отсутствие обеда не ослабит их сил, зато поступь их в бою будет легче. И конечно же, каждый из них слишком мнил себя бессмертным, чтобы разменивать драгоценное время молитв и подготовки на такие мелочи, как последняя трапеза.
    [indent] Защитники замка же были более прозаичны. Пару раз предложив-таки камелотцам перекусить, сэр Кеннет лишь покачал головой в ключе «Эх, молодёжь» и отправился воспользоваться возможностью неплотно, но вкусно откушать, пригубить немного вина и приобнять подавальщицу. Остальные защитники явно пребывали в повышенном расположении духа. На их лицах читалась, если не уверенность в победе, то решимость сражаться до последнего. Мужики то и дело поднимали тосты за рыцарей Камелота в целом и за Артура с Парцифалем в частности, не забывая в то же время славить королеву, девки же то и дело украдкой на рыцарей заглядывались. Когда сверху раздалось «Эрл Нортри уходит!», по улицам прокатилась отдельная волна радости.
    [indent] Наконец, когда солнце уже стало клониться к горным пикам, а защитники были в боевом настрое, но ещё не успели захмелеть лишнего, сэр Гэльский и сэр Кеннет переглянулись и стали поднимать солдат на бой. Войска были проинструктированы заранее, так что громких команд никто не отдавал — высокий боевой дух защитников подталкивал их не отставать от предводителей, и солдаты стали быстро и тихо экипироваться, и строиться перед вратами. Вскоре, без единого вскрика, который мог бы оповестить осаждавших о готовящемся нападении, силы Пельрапейра выстроились у главных врат: сначала конница во главе с рыцарями Камелота, позади пехота с копейщиками, ещё дальше — часть лучников, но большая часть стрелков оставалась в замке на стенах.
    [indent] Рог не трубил начала атаки, бойцы не выкрикивали боевых кличей и даже врата замка на этот раз открылись без единого шороха или скрипа, бесшумно сорвались в галоп первые ряды конницы. Это было затишье перед бурей, будто ватой наполнился воздух перед раскатом грома — теперь-то сэр Кеннет понял, как у отряда Парцифаля тогда получилось застать врага настолько врасплох. Так случилось и на этот раз: изрядно поредевшие эшелоны осаждавших, выглядевшие ранее монолитным живым морем, омывающим скалу, а теперь представлявших собой скорее несколько раздельных боевых групп, среагировали далеко не так быстро, как им того хотелось бы. Деморализованные, со смешанными боевыми порядками, войска принца Уоллеса поднялись по тревоге — копейщики готовились встречать кавалерию, лучники стали осыпать защитников замка неплотными залпами стрел, пехотинцы готовились к лобовому сражению, кавалерия же в срочном порядке вооружалась, чтобы принять участие в бою.
    [indent] В тот же миг, когда затрубил первый рог в стане Уоллеса, защитники замка конница которых преодолела уже половину пути до рядов неприятеля, разразилась боевым кличем:
    — За Королеву! За Пельрапейр! — и живым золотом сияли лучи солнца на шлемах, клинках и доспехах солдат, волной набегавших по склону на войска осаждающих.
    Кеннет с Парцифалем не погнали кавалерию в лобовую атаку, где возле стана Уоллеса были наиболее плотные оборонительные порядки. Вместо этого, они ударили чуть левее, прорывая жидкие ряды копейщиков и обходя осаждающих с тыла. Несколько рыцарей Парцифаля отправились в бой пешими, возглавляя пехоту в лобовом столкновении, а лучники Пельрапейра обстреливали вражеских копейщиков, чтобы облегчить манёвры пехоте.
    [indent] Сражение завязалось стремительно. К тому моменту, как конница Уоллеса пришла в боеспособное состояние, его лучники уже были смяты и рассеяны. Пехота осаждавших держалась лучше, но численное превосходство теперь было не настолько значительным. К тому же, часть осаждавших войск оказалась на приличном расстоянии от боевых действий, из-за того, что часть лордов покинула строй, воспользовавшись предложением Парцифаля, и теперь они спешили в схватку под обстрелом защитников Пельрапейра. Становилось ясно, что переломить ход событий может только «отсечение головы дракону».
    [indent] — Парцифаль! — во всю немалую мощь лёгких, заглушая крики раненных и лязг метала, громогласно прокричал рыцарь из армии Уолеса, подняв забрало. Тот самый, что вменял камелотскому выскочке благоразумие во время переговоров. — Парцифаль! Я, сэр Давор Ратенамский, вызываю тебя на поединок чести! Яви свою доблесть, или трижды будешь проклят!
    [indent] — Я принимаю вызов! — раздалось с небольшого холма, где «уэльский варвар» отбросил очередного врага и поднял забрало, салютуя сэру Давору. Он обратился к своим сподвижникам: — Джеральд, расчистите нам ристалище!
    [indent] Тут же, слаженным строем, рыцари Камелота усилили наступление на пехоту, заставляя отступать. Впрочем, бойцы Уоллеса, в немалом числе расслышавшие вызов на бой, и сами стремились убраться подальше.
    — Незачем калечить добрых коней, сэр Давор, — прокричал Парцифаль спешиваясь, — мы оба знаем, что скакуны ничем не помогут!
    [indent] По мере того, как поединщики приближались друг к другу, поле боя затихало, и когда Парцифаль и Давор остановились друг на против друга на расстоянии пары шагов, все, кто был достаточно близко, чтобы знать о происходящем, ловили каждое слово.
    — Какие условия поединка вы предлагаете, сэр Давор Ратенамский?
    — Никаких условий, юный сэр. Мы оба знаем, каждый из нас должен победить любой ценой и права на поражение не имеет, так покажите же мне всё, на что вы способны! — покачал головой старый воин.
    — Да будет так. Этот поединок я посвящаю королеве Кондвирамур, Белой Деве Пельрапейра! — провозгласил Парцифаль, опуская забрало.
    — Этот поединок я посвящаю леди Элайзе Ратенамской, упокой Господь её душу! — провозгласил сэр Давор, и ринулся в бой.
    [indent] Едва лишь сталь схлестнулась со сталью, высекая искры, кольцо ристалища стало шире ещё на несколько шагов — столь стремительно столкнулись рыцари, что и бойцы Уоллеса, и бойцы Пельрапейра, до того сражавшиеся не на жизнь, а на смерть, вместе отшатнулись от поединщиков от греха подальше. Звон ударов мечей о щиты, кулаков о шлемы и сапогов об поножи очень быстро слился в единую какофонию. Сталь сминалась, щиты превращались в мочало, сама земля содрогалась под поступью двух человек, наделённых нечеловеческой силой. Им было, что показать друг другу: на стороне Давора были опыт и несомненное мастерство, но Парцифаль был сильнее и быстрее, и сражался с таким остервенением, что казалось — после каждого пропущенного удара он становится лишь сильнее. И в момент найвысшего напряжения, когда каждому было ясно — старик начинает уставать, внезапно все звуки стихли.
    [indent] Ещё несколько мгновений и множество ударов в полной тишине и лицо Давора искажается в отчаянной ярости, как будто собирается сделать что-то, что должно всё изменить. Но ничего не происходит — кулак рыцаря самым обычным образом врезается в нагрудник Парцифаля, выражение Давора сменяется удивлением, когда он смотрит на кулак, потом шоком — когда смотрит в глаза Парцифалю, и искажается болью, когда лезвие клинка камелотского рыцаря вонзается сэру Ратенамскому под рёбра в щель между пластинами измочаленного доспеха.
    [indent] Ноги Давора подкосились, он упал на колени. Парцифаль держал лезвие клинка у его горла.
    — Чего же ты ждёшь? — прохрипел воин и струйка крови вырвалась у него изо рта.
    — Я говорил, что не желаю вашей смерти, добрый сэр. Вы доблестно сражались и до последнего не пользовались козырем из вашего рукава. Сдавайтесь и я дарую жизнь вам и вашим людям! — Парцифаль поднял забрало, его лицо выражало спокойствие и лёгкое сожаление.
    — А что насчёт принца? — Давор с трудом поднял забрало.
    — Его судьбу решит королева, — всё так же спокойно сообщил Парцифаль.
    [indent] Старый рыцарь, морщась от боли, посмотрел по сторонам — все бойцы Уоллеса напряжённо ждали его решения. Наконец, Давор встретился взглядом с подоспевшим Кеннетом, поднявшим забрало. Многие тогда могли бы поклясться, что прочитали просьбу во взгляде сэра Кеннета.
    [indent] Давор выронил клинок и склонил голову. За ним стали бросать оружие бойцы Уоллеса, а защитники Пельрапейра разразились победным кличем.

    Отредактировано Christian Tairn (2021-03-28 02:00:33)

    +1

    9

    [indent] Напоенные кровью и мелодией битвы, на крыльях ветра за высокие стены доносились вести столь же тревожные, сколь воодушевляющие. Знал бы Парцифаль, с какой надеждой люди прислушивались к сече, что шла за пределами крепости – в отличие от знати, что готова унести ноги по тайным переходам, прислуга, стража и прочие простые люди молились. Молились старым богам и новому, кровавому, молились силам природы, и из уст в уста передавалось имя, здесь ранее неизвестное.
    Парцифаль.
    Парцифаль из Уэлльса.
    [indent] Каждого из лучников, что сейчас опустили оружия на стенах, наблюдая за расчищаемым ристалищем, сэр Кеннет знал поимённо. У большинства из них были уже свои дети, однако у некоторых только-только пробивались усы, как, к примеру, у зеленоглазого, поражённого зрелищем до глубины души Гвельфа. И именно Гвельф, среди бойцов один из самых молодых и зорких, с высоты своего обзора к концу поединка заметил странную суету по ту сторону поля боя, раскинувшегося перед Пельрапейром. Однако запоздало он сообщил об этом командиру стрелковых отрядов – к тому времени, как весть долетела до ушей Парцифаля, наверняка, изменить уже ничего было нельзя.
    Командующий стрелковым взводом сложил ладони рупором – благо, славился он не менее лужёной, чем у славного рыцаря из Камелота, глоткой.
    - Уоллес бежал!
    - Подлая собака бежала! – грухнули смехом и воплями со всех сторон, однако радость, что живым потоком полилась со стен, до заторможенных, местами – в прямом смысле контуженных солдат внизу доходила медленно.
    Сэр Давор дышал тяжело и медленно и, на миг скосивший взгляд на давнего своего друга Кенета, затем он устремил взгляд в высокое, безбрежное небо, распростёртое над притихшим полем битвы. В вышине неспешно парила одинокая птица, и лишь однажды она издала победный клёкот и камнем рухнула куда-то ближе к горизонту, перед зазубренным очертанием скал.
    Люди Кондвирамур осматривали поле на предмет выживших.
    - Раз такова воля Господа, примите мою капитуляцию, сэр Парцифаль Уэлльский. Или… Мне следовало бы называть вас Парцифалем из Пельрапейра?
    - Это не нам решать, - тихо, хрипло, с налётом усталости, что свойственна людям, коим перевалило за четвёртый десяток, ответил ему сэр Кеннет, бросив на молодого воителя взгляд, в котором читалась сложная смесь эмоций. Все они ощущали дух перемен, что пришёл вместе с Парцифалем. Точнее, не пришёл – ворвался в город, презрев любые преграды и возражения, законы и порядки, принятые в городе. А, как известно, чем старше становишься – тем сложнее перемены принять, даже если они закономерные и рано или поздно настигли бы замок.


    [indent] Королевская опочивальня была пропитана запахом диковинных масел, привезённых в Пельрапейр торговцами из далёких стран вместе с диковинными, мало похожими на известную местным правду историями. В камине лениво потрескивало несколько языков пламени, достаточных для того, чтобы выхватывать из сумрака, царившего в просторной комнате, два женских силуэта. Один на стуле, глядевший в чашу с смесью каменного порошка и лепестков мелких полевых цветов, плавающих по беспокойной поверхности. Второй - позади, разглаживающий тонкую золотую пряжу в руках.
    [indent] Лува, девица диковинной красоты, более похожая на зверицу или кошку чертами, нежели на столь любимую поэтами птицу, перебирала необыкновенно длинные, отливающие медью в рыжем свете волосы королевы. Прядь за прядью, она проводила по ним гребнем, украшенным серебром и жемчугом, а затем ловкие её, длинные пальцы переплетали волосы драконицы, чтобы уместить их в высокую прическу, закрепить её жемчужной сеткой и шпильками, что будут сверкать с платине волос сапфировыми каплями.
    - Могу понять вашу печаль, госпожа, - тихо проговорила она, и голос Лувы вибрировал подобно струнам арфы, - Однако не спешите горевать. Да, он не красив, однако рыцарь этот – человек, чьё слово всегда на вес золота. Не зря барды называют людей Камелота «рыцарями без страха и упрёка».
    - Ах, Лува, милая моя Лува, - прошептала Кондвирамур, до того сидевшая неподвижно и наблюдавшая за тем, как на дне чаши мерцают осколки янтаря, а по поверхности его, минуя неподвижные лепестки крохотных маргариток и тысячелистника, «марширует» жёлтый львиный зев. – Что мне до доблести его, что до громогласности, когда единственное поле битвы, что ждёт меня в ближайшем будущем – эта комната? Эта постель.
    - Любая правительница идёт через тернии брака, моя госпожа, - отвечала ей служанка. Достаточно понимающая непростую душу Кондвирамур, чтобы быть с нею чаще прочих. – И часто складывается так, что первое впечатление обманчиво. Я видела, как вы улыбались, когда мы возвращались со стены.
    Лува склонилась вперёд, и смоляная её прядь упала Кондвирамур на плечо. Она смотрела мимо королевы, в чашу, в которой та видела больше, нежели положено простым смертным. Мало кто знал, что у служанки королевы секретов больше, чем кажется.
    - Каково это, - она поддела пальцем нежный лепесток кремовой розы, пуская по глади воды волны, - быть Белой Девой Пельрапейра?
    [indent] Кондвирамур замолчала, крепко задумавшись. На высокий белоснежный лоб набежала рябь нахмуренности, поскольку противоречивые мысли одолели девушку.
    - Каково это – слышать о Белой деве, но даже не подозревать, что речь идёт о тебе? Каково быть в центре странной, пугающе-достоверной сказки, Лува? – вторила она её вопросу, затем, мягко отстранив служанку, поднялась со своего места, возвышаясь над нею на целую голову.
    - Самое ненавистное мне чувство – уязвимость. Вся моя жизнь – сплошной обман ожиданий, своих и чужих. Обман необходимый, но легче от этого не становится. - продолжила Кондвирамур, покуда верная её подруга накидывала тунику на разлёт плеч, натренированных с годами обращения с оружием, но всё ещё недостаточно крепким, дабы тягаться с «профильными» воинами.
    - Может быть, вашему верному рыцарю вы сможете довериться, госпожа? Неказистая внешность может скрывать другие достоинства, величие духа, не обременённое искушениями для прекрасного облика.
    - Ты мудра, Лува. – тихо отвечала Кондвирамур, взглянув в светлые глаза служанки, несколько напоминающие лисьи, сверху-вниз и улыбнулась ей. – И понимаешь меня так, как не понимает никто другой.
    - Как я понимаю, се – слова благодарности, моя госпожа.
    - Так и есть.
    [indent] В этот миг от протяжного, пробирающего сами стены гула рога обе девушки едва заметно вздрогнули, а Кондвирамур поспешила к окну, дабы убедиться – воины, обременённые почётным пленником, снова вошли в замок. Снаружи доносились радостные крики, возвеличивающие имена Кондвирамур, Киннета и Парцифаля. Обернувшись, взволнованная Бланшефлер, точно скинувшая с себя тяготы королевской неприступности, встретилась с улыбкой Лувы, как бы говорившей «Вот видите?»
    Та застегнула колье из прозрачных, аки слёзы, горных хрусталиков, заключённых в оправу из белого золота, на высокой тонкой шее прежде, чем Белая Дева отправилась навстречу победителям.
    Самое время было пировать.
    [nick]Blansheflor[/nick][status]Кондвирамур[/status][icon]https://i.ibb.co/MR1rmNp/ca4cbf881da0b755fa86384c95ff930c.png[/icon]

    Отредактировано Constance Wright (2021-03-28 13:03:37)

    +1

    10

    [indent] Защитники возвращались в город неспешно и устало, преисполненные смешанных чувств — упоением победы, радости, гордости, горечи, гнева. Повезло тем, кто был на поле боя без братьев и отцов, кто не потерял друзей — те от души наслаждались славной сечей, даже если сами остались без уха, или с выбитыми зубами. Но большинство, всё же, радовались со слезами на глазах. Так же было и с жителями града, встречавшими победителей: старики и дети, матери, сёстры и жёны с радостью, надеждой и смутным беспокойством вглядывались в ряды солдат, идущих вслед за Кеннетом и Парцифалем. Рыцарей Камелота, служивших Артуру и Кровавому Богу, хранил дар богов старых, но иным повезло меньше, и за спинами соратников Парцифаля нет-нет да раздавались рыдания и сдержанные всхлипы. Но даже те, кто потерял на поле боя всех близких, при взгляде на груду искорёженного металла, бывшего некогда сияющими рыцарскими доспехами сэра Уэльского, не могли помыслить упрекнуть рыцарей в смерти своих любимых.
    [indent] И всё же, когда была оказана помощь раненым и почёт павшим, ликование перевесило чашу и был пир, и было празднество. Праздновали по всему городу. Устроили фестиваль на городской площади, жгли костры до утра на каждом свободном клочке улиц, пили брагу и мёд даже на городских стенах, небезосновательно полагая, что в ближайшее время никто больше напасть не посмеет.
    [indent] В королевском же дворце тем вечером было жарче и громче, чем в Лугнасад урожайным годом. Благородные господа с таким пылом обсуждали побег Уоллеса, что как ни старался придворный менестрель Яскьер спеть так, чтобы его услышали, а потуги его так и остались тщетны. Лишь одну песню Яскьера все слушали молча — песнь о доблести павших. Но даже ей ненадолго удалось приглушить общую радость.
    [indent] Парцифалю, ныне переодетому в простоватые, как для такого случая, одежды — лучшего найти наспех не удалось, а сами камелотские рыцари прибыли очень налегке — было предоставлено наипочетнейшее место по правую руку от королевы. Смотрелся он рядом с сиятельной Кондвирамур, облачённой в тончайшие, вышитые узорами ткани с каменьями и жемчугами, прямо скажем, неуместно — как уличный серый пёс рядом с благородной гончей. По левую руку от королевы располагался сэр Киневерд по праву советника и телохранителя, пол вечера сетовавший на то, что не имел возможности выйти на поле брани вместе с защитниками. Левее сэра Киневерда сидел сэр Кеннет, которому вообще полагалось сесть на почётное место правее Парцифаля, но тот предпочёл составить компанию старому соратнику, заодно успокаивая Киневерда тем, что дескать и сам Кеннет в бою толком поучаствовать не успел — за Парцифалем не угонишься, поскольку этот шмель слишком молодой и шустрый, а за Уоллесом — потому, что как он убегает, на нём можно в скачках побеждать. Много ещё кто был в пиршественном зале, да только не многим более было дозволено сидеть с королевой за одним столом, так что те поднимали кубки за Бланшефлёр и её защитников с некоторого отдаления.
    [indent] В некотором отдалении держался и ещё один человек, несомненно имевший право сидеть если не ближе сэра Гэльского к королеве в текущих обстоятельствах, то сразу после молодого рыцаря. Но Ухтред этим правом не пользовался, предпочитая стоять так, чтобы видеть воинов Камелота и в особенности — их предводителя. На удивление старого друида, молодой «уэльский варвар» вёл себя весьма благочестиво: пил только когда поднимались кубки, ел умеренно и, прилежно отвечая на все вопросы Кондвирамур, сам королеву вопросами не донимал, на монархиню лишнего не заглядывался. Да и в целом создавалось впечатление, что чувствует себя молодой человек, как не в своей тарелке, не находя в пиршестве того веселья, коим упивались окружающие. А меж тем, внимание друида весь вечер привлекало рубиновое кольцо, поблёскивавшее алым камнем на мизинце правой руки Парцифаля, и то и дело Ухтред поглядывал на кольцо с бриллиантом на руке Кондвирамур…

    +1

    11

    [indent] Столь праздничной ночи, напоенной сладким ароматом свободы от давлевшего над Пельрапейром рока, эта страна не видела давно. Стоило ли говорить о том, что счастливые люди готовы были носить Парцифаля на руках? Жители возложили на черновласое чело корону спасителя: вознесли рыцарское достоинство, немногословие прозвали мудростью, неловкость – скромностью. Дух некоего языческого праздника пробрался на улицу, переплёл женские волосы цветными лентами, мужчин окутал хмельным духом. Долгие две недели напряжения, подготовки к бедствиям, лопнули в одночасье, не коснувшись лишь тех, кого коснулось горе потери и восстановление в лазарете.
    [indent] Ватага победителей с гвалтом, шумом, улюлюканьем и лаем охотничьих псов ввалилась в тронный зал, всё ещё овеянная горячкой сравнительно недавнего боя. Бард в атмосфере всеобщего ликования казался лишним – он попросту потонул в хохоте и пении, в который многим позже прокрались пьяные нотки. Даже будучи сдержанной, Кондвирамур смеялась и веселилась на сей раз вместе со всеми под бдительным присмотром Фрода, который, вестимо, желал убедиться, что всё идёт по скроенному им лекалу. Светло-зелёный шлейф платья Лувы, присутствовавшей на пиру, но не занимавшей место за столом, подозрительно часто можно было заметить возле одного из рыцарей Парцифаля.
    [indent] Одежду же Сэра Уэлльского – не говоря уже о неподлежащих починке доспехах – решено было заменить на праздничное убранство с плеча Кинневерда. Пожалуй, только этот человек из всего двора Кондвирамур мог похвастаться подобным телосложением.  Сама же королева была несколько обескуражена тем фактом, что ей не удаётся поймать взор гостя – казалось, тот намеренно избегал неловкости. И так уж вышло, что только теперь она увидела знакомый алый блеск на мизинце рыцаря. Только истинно монаршеская выдержка позволила Бланшефлор не потерять лица и не приставать к наверняка желающему отдохнуть сэру Уэлльскому с расспросами. Однако в какой-то момент он мог ощутить прохладу тонких пальцев на своей руке – тогда, когда одинокое бренчание барда подхватили подоспевшие музыканты, зазвучала танцевальная музыка, а окружающие люди, поднимаясь со своих мест, отправились в пляс.
    [indent] Глаза Кондвирамур горели в сгустившемся полумраке, разгоняемом лишь светом факелов по стенам, подобно звёздам. На алых губах играла полуулыбка, когда она потянула Парцифаля за собой – ровно за окольцованной мизинец той рукой, на которой полыхал алмаз. Касание королевы пробирало дрожью, без всякого преувеличения – было нечто такое в прикосновении, что сложно описать. Вопреки ожиданиям и страхам «валлийского варвара», Бланшевлор увлекла его, искусно лавируя меж танцующими, будто бы готова присоединиться, мимо оных. А встретив взгляд Фрода, приложила к губам указательный палец.
    - Вижу, что пиры да пляски – не ваша вотчина, сэр Уэлльский, - тихо произнесла она, сопровождая спутника по гулкому коридору прочь от тронного зала, окружённая аурой шелеста юбок. Лишь однажды она обернулась, дабы поймать тёмный – и, вполне вероятно, растерянный – взор рыцаря.
    - Так станьте же на одну ночь обычным Парцифалем. Тем, кто в лесу выменял моё кольцо, а сегодня – покусился на моё сердце. – Кондвирамур рассмеялась тихо и бархатно, сопровождая Парцифаля по хитросплетению тайных ходов, прямиком в подсобку, где он – да и она тоже – могли сменить праздничные платья на обычные. За окном хорошо было видно, что праздник простонародья в самом разгаре – рыжие и жёлтые блики плясали по серым стенам, замок омывался нестройными, но столь душевными народными английскими песнями, свистом и плясками, почти такими же дикими, как и многие годы назад.
    [indent] Стала ли Кондвирамур простолюдинкой, когда расплела золотые волны волос? Когда сменила вышивку на обыкновенный лён, а каменья – на ленты, за исключением лишь рыцарского кольца. Нет, однако к странностям своей королевы народ Пельрапейра давно привык. Привык к тому, что девушка, одно время казавшаяся недостижимо-далёкой, легко могла спуститься вниз, «к народу».
    [indent] Ночь встретила их воздухом, напоенным запахом горящих дров, простецких яств, сидра и пива, терпким запахом яблок а так же особой, присущей лишь летней ночи прохладой. Небо было безбрежным и усыпанным бесчисленным множеством ослепительно сиявших звёзд. А серп луны был точно как в ту ночь, когда некий юноша, странствующий в поисках Камелота и будущей воинской славы, увидел шатёр с отдыхавшей там девушкой, не подозревая даже, что повстречал дракона.
    [nick]Blansheflor[/nick][status]Кондвирамур[/status][icon]https://i.ibb.co/MR1rmNp/ca4cbf881da0b755fa86384c95ff930c.png[/icon]

    Отредактировано Constance Wright (2021-03-31 21:08:42)

    +1

    12

    [indent] Пиры в Камелоте проходили несколько иначе, разделяясь на светские — когда съезжались все лорды и леди объединённых и союзных земель, и свойские — когда на празднике присутствовали только приближённые вельможи и боевые соратники Артура. Это празднество во дворце Кондвирамур по настроению напоминало скорее второй тип событий Камелота, но по наполнению событиями — первый: не было ни сальных шуток сэра Кея, ни борьбы в партеле, ни метания ножей. Да и Парцифаль, хотя и сидел с Артуром за одним столом, никогда не занимал за ним столь почётного места. Так что теперь он чувствовал себя более, чем не в своей тарелке, никак не в состоянии определить, нужно ли ему вести себя сдержанно, или надо позвать Кеннета проверить — возьмёт ли опыт зрелости верх над силой молодости.
    [indent] Тем больше был его испуг, когда королева взяла его за руку и повела в гущу танцующих: танцы были, пожалуй, единственным, чего боялся Парцифаль, поскольку его потуги в этой народной забаве не венчались успехом. Бывало, когда на свойской пирушке было особо весело, а другие развлечения наскучивали, соратники просили станцевать сэра Кея с Парцифалем — заканчивалось это всеобщим надрыванием живота. И тем сильнее было его удивление, когда Кондвирамур вывела его в полутёмные коридоры с редкими свечами:
    [indent] — Вы очень проницательны, моя королева… — ошеломлённо ответствовал Парцифаль. Надо сказать, от кого другого этот комплимент сошёл бы за насмешку, но было ясно, что рыцарь сейчас на такое не способен, если вообще подобное умеет. — Разве будет столь сиятельной особе, как моя королева, интересен человек из леса, кто знает лишь повадки зверей и свойства трав и глухих тропинок? — спросил он чуть погодя, потупив взор, но того было не видать во мраке дворцовых переходов. — До сих пор лишь сэр Борс с интересом относился к чащам лесов Уэльса и лишь Артур и Горнеманс относились к этим познанием с почтением. Неужто есть дело власть предержащим дело до каких-то там лис и барсуков?
    [indent] Когда, уже в подсобном помещении, Кондвирамур прошелестела за ширму, дабы переодеться, Парцифаль зарделся в смущении, ведь не был сэр Гэльский никогда ни ловеласом, ни сердцеедом и, несмотря на то что не ведал даже имени девы сердца своего, хранил ей верность, отвергая прочих девушек, хоть и было Бланшефлёр до того дела, как соколице до горбатых коней далёкого юга. Сдержав внезапный кашель, молодой рыцарь открыл платяной шкаф, указанный королевой, и попытался там найти что-то себе по размеру. Благо, простолюдины не зря так назывались — их платья были практичны и незамысловаты, но что важнее — до определённой степени безразмерны. Так что, перебрав лишь половину содержимого шкафа, Парцифаль смог кое-как одеться — простая льняная рубаха, холщовые штаны — и всё равно штаны были коротковаты. Благо, свои сапоги можно хоть на пиру, хоть в поле носить. Невольно, он подумал, что если бы праздник отложили на пару дней, то и больше защитников смогло бы в нём поучаствовать, поднявшись на ноги, и сам он успел бы съездить в удел сэра Уриенса, где непременно нашлось бы платье по размеру. О том, что простым солдатам нужно больше пары дней, чтобы подняться на ноги, Парцифаль неизменно забывал, что было и не мудрено, коль скоро большую часть времени он проводил в походах с другими рыцарями.
    [indent] И всё же, в простом облачении ему дышалось свободнее и, выйдя из-под сводов дворца на открытый простор, где разносился благоуханный запах костров, слышалось наполненное весельем пение и над головой расстилался усыпанный звёздами небосвод, Парцифаль заметно расслабился. Прогуливаясь по улицам с Кондвирамур, наблюдая за радостью горожан, за тем, как учтиво и искренне они встречают королеву, и как Бланшефлёр, без лишнего сокращения дистанции, тем не менее никого не оставляла без приветствия, он продолжал помалкивать, но теперь уже не растерянно и напряжённо, а задумчиво:
    [indent] — Миледи, — произнёс он наконец, делая паузу между фразами, будто подбирал каждое слово. — Вы правильно сказали, что это я тогда обменялся с вами кольцами в лесах близ Уэльса. Много позже, я узнал, что это значит на самом деле. Коли будет вам угодно, я немедленно верну ваше кольцо и приму своё кольцо назад, но прошу не торопиться. Как вы уже поняли, все свои деяния я посвящал вам, пускай и не чаял с вами снова повстречаться. Много ли их было или мало, благими они были или скорбными — судить я не возьмусь. Но все они по праву в вашу славу. И видится мне в этой нашей новой встрече перст судьбы и воля Божья. Так окажите же мне честь. Пускай кольца наши остаются там, где они сейчас, и пусть отныне будет им там место! Позвольте испросить руки вашей и сердца, о Бланшефлёр Кондвирамур! — и со словами теми, отринув мир вокруг, он преклонил пред ней колено.

    +1

    13

    [indent] Не каждый обладает достаточной смелостью, чтобы взглянуть в глаза судьбе. Или чтобы пресечь ту тонкую, зыбкую границу, что лежит между одним незримым миром и другим. Идёт ли речь о мире людей и фэйри, о мире знати и черни, о замке и природе – всякий шаг требует силы, и эта непринуждённая сила есть у Кондвирамур. Была ли причина в том, что она – дитя двух миров? Рождённая в магии, взращенная людьми.
    [indent] Парцифаль, погружаясь в терпкую смесь ночного буйства снаружи, изменился, и сложно было сказать наверняка, какой ингредиент изменил его - более привычная в его понимании одежда или же пельрапейрская ночь, порой пьянящая почище любого хмеля. Дело было не в осанке, не в манере держать голову, но в чертах его грубого, не слишком выразительного лица, покрытого короткой бородкой, которой было, вестимо, уже несколько дней. Однако, оглядываясь на него, уже тогда Кондвирамур с лёгким оттенком грусти понимала – он не принадлежит её миру. Сэр Уэлльский не создан для ночной песни, для пляски вокруг пламени, для ритуалов старых богов, для исповеди серебряного дракона. В нём жил дикий лесной дух Рогатого подобно тому, как Кондвирамур носила в своём облике отдалённые, символические черты Триединой, однако Парцифаль принадлежал новому богу.
    Впрочем, праздник оттеснил минутные тревоги королевы. Таланты людей цвели буйным цветом именно во времена празднеств: замысловатые одежды, сшитые мастерицами и пылившиеся в сундуках до назначенного часа; народные инструменты, услаждавшие слух и точно созданные для игры под взглядом ночи; гибкие и талантливые танцоры и простонародье, позабывшее свои страхи в радости перед отступившей войной. Мельтешащие по земле тени, осыпанные золотом пламенных искр, казались народом из сказок.
    [indent] Однако несмотря на то, что королеву и её рыцаря захлестнула волна веселья и голосов вразнобой, филигранный посвист флейты, переливы лютни и ритмичный барабанный бой, Парцифаль выглядел… печальным и необычайно задумчивым. Кондвирамур замедлилась, заслышав первые, тихие его слова и повернулась к спутнику, когда оказались чуть позади. Силуэт королевы казался пламенным благодаря ореолу золотистых волос, подсвеченному огненной пляской большого костра позади.
    «Вы видите в этом волю вашего Бога, а я – Богов своих» - подумалось Кондвирамур, однако она молчала, слегка приподняв соболиные брови. Ониксовый в темноте, взор королевы скользнул от выражения глаз Парцифаля к его губам, когда с них слетела фраза, в обыкновении имевшая свойство выбивать дух из всякой девицы. Кондвирамур оказалась исключением из правил, но лишь отчасти.
    [indent] Глядя в доверительные глаза Парцифаля, на его озарённое надеждой лицо, Кондвирамур снова ощутила, как в не просыпается то, что принято именовать монстром.  На сердце Бланшефлор отбрасывало глубокую, чёрную тень её собственное драконье крыло.
    [indent] Достаточно ли ты устойчив для моей любви? Я иссушу тебя, глупый человек. Ты сгоришь в синем пламени, так и не успев понять, что с тобой произошло, и почему ни один человек так и не добился моего признания. Я развею пепел твоей души по ветру, однако сделаю это не по собственной воле – такова сила и проклятье моей природы.
    [indent] Губы Кондвирамур дрогнули, однако наполненная музыкой подступающей Литы пауза слишком затянулась – пора было дать ответ, принять разверстую ладонь с метафорическим сердцем в ней или отвернуть, вопреки устрашениям Фрода и долгу перед страной.
    Бархатные пальцы скользнули по тыльной стороне ладони рыцаря, оставляя лёгкие электрические следы. Кондвирамур глубоко и чуть прерывисто вздохнула, смогрнув и отогнав овладевшую ею тень. Затем она заговорила, медленно, тихо, подбирая слова, точно так же, как и ранее рыцарь.
    - Дорогой мой Парцифаль, - она взяла его руку ладонями, тёплыми и пронимавшими лёгкой дрожью, присущей ауре драконицы. – лишь вы способны за один-единственный день пресечь войну. Однако в делах сердечных… Нужно больше времени. Несмотря на то, что у нас были долгие годы, дабы подумать о природе знамения с кольцами. Не примите мои слова за оскорбление или отказ, однако, крепость стоится не за один день.
    [indent] За пределами замка, где королева и рыцарь были всего лишь людьми, она могла позволить себе обеими руками обхватить крупное, чуть вытянутое лицо Парцифаля, а затем, склонившись, подарить ему легчайший, сладко пахнущий утренней розой, поцелуй. Водопад пламенных волос закрыл их от любопытных взглядов, разлился по широким плечам воина.
    - Оставайтесь у нас. Познакомьтесь с людьми, посмотрите на двор. Я бы не хотела, чтобы Пельрапейр стал вам темницей. Обещаю дать вам ответ через семь дней. – Кондвирамур произнесла это тихо, всё ещё не отстраняясь от преклонившего колено рыцаря, не поднимая ресниц. Число было знаковым, ставившим на срок некую судьбоносную метку. И только позже она взглянула в его глаза своими, чёрными и бездонными, точно отражающими свет звёзд.


    [indent] Семь раз менялись местами солнце и луна. Семь раз сияли звёзды на ясном небе. Семь дней, чтобы разменять их на один-единственный ответ, вестимо, осчастлививший не только Парцифаля, но и весь Пельрапейр. Рыцаря с радостью принял один мир, но отторгнул другой – став желанным королём для простого народа, сэр Уэлльский стал мишенью для интриг при дворе. Однако до поры легенда продолжается, и повествует она не о ратных подвигах Парцифаля, но о Пельрапейре, на который уже пала тень меняющегося времени.
    [nick]Blansheflor[/nick][status]Кондвирамур[/status][icon]https://i.ibb.co/MR1rmNp/ca4cbf881da0b755fa86384c95ff930c.png[/icon]

    Отредактировано Constance Wright (2021-04-03 14:02:19)

    +1


    Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [V век] Ruby and adamant