Два с половиной месяца, но, кажется, весь ад с боями без правил с существами начался раньше, чем что-то иное. Как мало времени нужно, чтобы люди показали свою сволочную натуру, используя в этом ни в чем не повинных созданий. Да, среди магических существ были разные, и чудовища, способные только на убийство в том числе, но все они сейчас просыпались в людях, лишенные части самих себя, одинокие и страшащиеся реальности. И Анна как-то и сама не заметила, что вовлеклась в спасение их. Может потому, что Мэдок любит ланнан ши. Может, потому, что рыжий Файрвинд умеет заразительно улыбаться. А может потому, что даже драконы и те нуждаются в защите, и об этом она думает при каждой новой встрече с Дэном.
Что бы это ни было, но Анна была готова возглавить любое движение по защите магических существ.

Наверное, именно поэтому она ничего и никому не говорит, когда берет в руки яркую листовку, как-то оказавшуюся в сумке ее после посещения бара накануне. Зашли на десять минут выпить по стаканчику, но голова так болела, что пришлось домой отправиться. А утром находит листовку-приглашение на бои без правил, существо против человека, а человек, как известно, царь зверей.
Такси довозит ее почти до нужной точки, дальше приходит поплутать, чтобы найти не то склад, не то ангар - что-то большое и на вид заброшенное. Но стук в дверь вызывает амбала-охранника, который смеряет Анну с головы до ног:
- Тебе чего?

Смелости жрице не занимать, она подсовывает ему под нос листовку, и тот кивает с поганой ухмылкой, но пропускает ее внутрь. Вслед несется что-то про то, что хрупкие девицы любят кровь и сломанные кости, и так и хочется обернуться и сломать кости ему, но Кэт не уверена, что сил хватит. Она проходит к импровизированной арене, подбирается в толпу ближе, чтобы видеть все собственными глазами, азарт толпы обминает ее со всех сторон. Кэт приподнимается на носочки, с ужасом в прорехи толпы видеть девушку, ланнан ши. И почему-то становится страшно и больно. Она вспоминает Вира, это, конечно, не он, но ему подобная, и надобность спасти ее становится полной, вот только что она может сделать, в одиночку? И при этом выжить.

Чужой голос разрывает вой разгоряченной толпы, едва ли не на ухо. Кэт бросает быстрый взгляд, сквозь облик брюнета проскальзывают нежные черты, смутно знакомые, но жрице сейчас вот совсем не до опознаний.
- Правда?
Нет. И они оба это знают.

Вой откуда-то из угла слышится как предсмертный. Сердце сжимается болезненно, и Кэт уже не улавливает, как начинает прокладывать свой путь туда, проталкиваясь между одержимой азартом и отвратительными чувствами толпой. Смерть сыграла свою роль, и Анна это чувствует, она зовет ее, манит за собой, призывает, чтобы существо умершее попросило ее помощи.
Охранники тоже увлечены зрелищем боя, и Кэт беспрепятственно поднимается по лестнице, ведущей на балкончик, опоясывающий помещение. Но замирает, не доходя до середины, пронзительный крик заставляет обернуться, что увидеть последние минуты смерти ланнан ши - убийца вскидывает победно руки, толпа его приветствует, начинается выдача выигрыша. Кэт цепенеет, но лишь на пару минут, потом решает, что нужно двигаться дальше. И встречается взглядом с тем парнем, который оказался рядом с ней. Что-то в нем есть такое, что мостиком понимания проходит и связывает их, и Анна кивает наверх, словно приглашает следовать за ней. И сама спешит туда, чтобы найти возможность добраться до пленников этого места.

Их никто не замечает, хотя, наверное, это ненадолго. Но пока все, даже охранники, похоже, во власти жадного и постыдного азарта, от которого саму Анну тошнит.
Она не сразу понимает, что королева ей говорит - не королева, Юэн. Все лица, знакомые красотой прошлого, искажены настоящим, изменились под стать новому миру, новым жизням. И сама Анна в том числе.
- Кэт, - емкое имя ложится на язык, словно влитое, привыкнуть к нему все еще проще, чем к самой себе. Но сейчас некогда раздумывать о том, что в этой жизни идет не так. Кэт жаждет помочь существам, тем, кто невзирая на все свои возможности, все еще беззащитны.
И цель выглядит весьма простой.

Внизу беснуются люди. Крики, стоны, слезы. Кто-то умирает, и Кэт так и тянет туда, протянуть руку духу, который может потеряться среди этого ужаса, но она заставляет себя усилием воли не отвлекаться, не ломаться, не портить ничего.
В коридоре благословенно тихо. Кэт выдыхает, прикрывает глаза, ей чуть легче дышать, но беспокойство не исчезает. Что будет дальше? Что она увидит такое, что выдержит, а что - нет.
Юэн идет впереди. Кэт чуть позади. Они проходят коридор шаг за шагом, позади никто не гонится, и все еще кажется слишком легко, но это обманчивая легкость. Сердце колотится в груди, Кэт всегда была законопослушной девочкой, не метила в героини, а теперь вдруг открыла для себя гринпис для животных. Хэнсли на нее так повлиял? Или все тот же гуманизм, тянущийся за ней из пятого века, ей всегда хватало доброты, чтобы бежать на помощь тем, кто в ней нуждается, пусть и не просит.

Дверь в конце коридора открывается, стоит едва пальцами шевельнуть. Кэт не часто пользуется собственными возможностями, словно во сне, медленно вспоминает все. Но сейчас она это делает, чтобы не оставить следом, сейчас они снова выходят на мостик, который возвышается то ли над другой частью ангара, то ли над вторым ангаром, а внизу...

Шепот [или просто так показалось?] Юэна звучит в голове свистящим звуком безнадежности. Тошнота поднимается вверх, Кэт задерживает дыхание - внизу клетки и клетки с обитателями разнообразного характера. От осознания масштабности все внутри цепенеет, потом лишь удается понять, что не все клетки заняты.
- Они их явно чем-то накачали. Я плохо представляю, чтобы некоторые из существ без сопротивления позволили бы держать себя взаперти.
Некоторые из них в пятом веке были абсолютно лишены каких-либо социальный навыков, не имели человеческого облика. Они в ужасе от того, в ком и где проснулись, а еще это. Их не то что нельзя использовать в боях, их бы вообще сейчас выпустить в лес, пока осознают и примут свою социализацию. Боже, ну почему никто не додумался до открытия адаптационного центра для существ?
Она подумает об этом, если переживет этот вечер.

- Я могу открыть все клетки махом... надеюсь, что могу, и тогда... - генерирование плана Кэт прерывается утробным воем полным отчаяния. Она ищет взглядом источник, находит, что-то чешуйчатое, но не полностью обратившееся. Его тянут прочь из клетки, тыкая электроразрядом, избивая хлыстом. Была ли королева некогда обычной женщиной, Кэт не знает, но, определенно, ее пробуждение наравне с одаренными магией, говорит о многом. - Предлагаю устроить здесь погром. Сжечь, сломать, уничтожить.

Анна никогда не была гуманисткой. Она бы, наверное, и не стремилась спасти всех существ мира в прошлом. Ее просто учили жить в гармонии с природой, а все, кого видела сейчас перед собой девушка, все еще оставались частью этой природой: прекрасной, уродливой, необычной, страшной, но частью. И ей не особо нравилось то, что с нею творили люди. Да, и в прошлом рыцари убивали драконов, и поступали неправильно с теми, кто от них отличался, но стоит вспомнить, что так они стали относится ко всему под влиянием христианства.
Впрочем, не для этого была тут Кэт. Не для того, чтобы искать виноватых в том, что случилось - но для того, чтобы спасти тех, кто оказался в ловушке беспощадной реальности. Им приходилось хуже, чем той же жрице, и это толкало Кэт на свершения, от которых все замирало в груди.
Маленькая наивная и д е а л и с т к а.

Дважды Кэт просить не приходится. Она срывается с места, взмахивает руками [видит перед собой замки, тянет за язычок], те с глухим щелчком поддаются. Но испуганные существа не обращают внимания, она не слышат, не верят в свою свободу. И приходится аккуратно, скользя за спинами охранников, навевая на них самую простую иллюзию [ее тут нет, это п у с т о т а], пробегает до первой клетки.
Она никогда не думала, что там можно затравленно смотреть. Никогда не думала, что увидит подобный взгляд. Протягивает руки, помогает подняться девушке [кожа да кости], выдыхает от удивления.
- Помоги. И не бойся.

За ней сила. Кэт не видит и не слышит королеву, но знает, что она там, ждет ее выпада. А пока помогает всем, пока еще пытается укрыть всех, кто выходит из клеток, иллюзией. Останавливается рядом с волколаком, хмурится, спрашивает:
- Ты можешь напасть, не убивая? Если придется?
Скоро ее сил не хватит. Иллюзия уже рвется, пропуская воздух, словно сквозняк, тот играется невидимыми полами такого же невидимого плаща, который их всех укрывает.

Она находит взглядом Юэна. Вот он, совсем рядом. Кивает ему, давая понять, что сейчас начнется шоу. Откуда только смелость берется, раньше ведь никогда не пыталась играть в смелую? Кэт смахивает с себя иллюзию, возникает перед озадаченным взглядом охранника, одного, пока остальные куда-то отступили. Улыбается:
- Решили зверинец свой организовать?
Но в глазах охранника ужас, не то от теми, кто стоит за спиной Кэт, не от пламени, резко вступившего в бой. Она не оглядывается, чтобы посмотреть, жар огня чувствуется спиной. Кто-то с воем накидывается на охраннику, кто-то воет, прихваченный пламенем, Юэн явно не жалеет никого, кто стал причиной чужой боли.

Кэт толкает перед собой двери, толпа беглецов, обретшая свободу, рвется наружу. Складу не нужно много времени, чтобы загореться, уже огонь врывается в помещение, отведенное под бои без правил. Кэт все еще стоит там, где не дотянется до нее огонь, пока, и смотрит на все с легким безумием восторга во взгляде, как все вокруг, напуганные, теперь сами похожи на животных, воющих от страха. Голос раздается над самым ухом, Кэт выдыхает:
- Это не решит проблему. Но хотя бы немного принесет удовлетворение.

Она хватает Юэна за руку, они выбираются на улицу, где-то уже воют сирены. Но Кэт не хочет иметь дело с полицией, вряд ли они смогут убедить стражей порядка, что оказались тут потому, что хотели спасти. Кэт бежит по улице, подставляет лицо ветру, кажется, все же и ее слегка опалило.
- Это только начало. Этого мало. Нужно что-то делать, чтобы подобное больше не повторялось. Сколько еще таких мест по всему Лондону?