Кто бы сказал Кэт две недели назад, что она будет нянчиться с чужим ребенком не денег ради, но ради того, что ей просто радостно дарить тепло маленькой девочке, она бы рассмеялась. Сказала бы, что у нее есть группа детсадовских спиногрызов и ей достаточно. А потом было то утро, Дениэл Хэнсли, пытающийся пристроить свою дочь в садик и милое личико в обрамлении вязаной шапочки. Сказочная история со странным исходом, когда она крепко сжимает в руках закутанного в комбинезон ребенка, входя в чужую квартиру. Дэна вызвали на работу, и Кэт в который раз легко согласилась подождать его возвращения в компании Хоуп.

- Вот сейчас я тебя переодену и займусь твоей едой.
Вообще в голове не укладывалось, как Дэн мог заботиться в одни руки о ребенке. Ее удивляло, что он освоил кормление малышки и смену подгузников. Но, определенно, справляться в одиночку было непросто, нянька закономерно появилась в его жизни, и все еще не вернулась, от чего Кэт старательно продолжала возиться с Хоуп.
Она стягивает комбинезон под недовольное сопение и ворчание Хоуп, а когда все-таки справляется с этим, девочка начинает смеяться.
- Ну да, свободу попугаям.
Кэт чмокает в нос Хоуп, усаживает ее в манеж, а сама направляется на кухню, разыскивая среди баночек пюре, которое подойдет сегодня по вкусу малышке.

Перемены в жизни разворачивались так стремительно, словно пружиной растягиваясь в пространстве. Витки были неровными, немного дерганными, Кэт не быстро привыкала к новым обстоятельствам, но природной чувство гуманизма снова рисовало новые пути выбора. И так легко и просто она оказывалась на параллельных прямых, которые никак не пересекались, но все равно умудрялись сходиться в одной точке.
- Итак, первая ложка за папу...
Ложку за маму, конечно, приходится вычеркивать из списка, а единственное резкое движение маленькой ручки не оставляет шансов на спасение - яблочно-морковное пюре [чудесный вкус, пусть не прикидывается] ярко-красными разводами украшает блузку Кэт, вызывая ошарашенное "ах".
- Негодница! - Кэт поджимает губы, искренне возмущенная поведением Хоуп, но девочка тут же отзывается серебристым смехом, ничуть не чувствуя за собой вину. И уже и Кэт смеется, качает головой, щелкает малышку по носу: - Ладно, ты все равно это съешь, но сначала я найду, во что переодеться.

Лепет Хоуп все еще далеко от внятных слов, пресловутое "папа" не нарушает ее самодовольно урчания. Кэт оставляет виновницу урона наедине с собой, стягивает блузку, отправляет ее в машинку. Но оставаться в джинсах и нижнем белье так себе видок, приходится обнаглеть настолько, чтобы сунуть нос в шкаф Хэнсли. Женских вещей тут найти не удается, как и халат, и все, что остается, выбрать из разнообразия рубашек одну. Кэт медленно подносит ее к воздуху со странным резким порывом, втягивая аромат чистого белья и каких-то призрачных ноток одеколона Хэнсли.
Когда она дошла до этого странного чувства? Ей казалось, что увлекаться отцом-одиночкой, в чьих глазах она осколок прошлого и девушка, способная облегчить его жизнь хоть немного, совершенно не рационально. Да и с мужчинами Кэт откровенно не везло, начиная с пятого века и бытия Анной. Она фыркает, накидывает рубашку и застегивает на три пуговицы. Хорошо бы постирать блузку до того, как Дэн вернется домой, иначе будет неловко.

- Я вернулась, - строго поджимает губы Кэт, глядя на маленькую шалунью, - и тебе придется...
Трель дверного звонка заставляет вздрогнуть. У Дэна от собственной квартиры были ключи, к тому же, внизу имелся швейцар, добраться до двери можно только имея статус личного знакомого мистера Хэнсли. Кэт легко подхватывает девочку на руки, усаживает поудобнее на руке. И щелкает дверным замком, чтобы оказаться лицом к лицу на пороге с незнакомым молодым человеком. Одного взгляда достаточно, чтобы обнаружить в нем выходца из пятого века, но все еще незнакомца. Анна инстинктивно подбирается, чуть крепче прижимает к себе Хоуп.
- Чем могу помочь?