show me the meaning of being lonely
![]()
![]()
Неметон
Гиомар и Кей
иногда нужно просто напиться, а иногда - позволить себе забить на условности
[08.12.2020] show me the meaning of being lonely
Сообщений 1 страница 11 из 11
Поделиться12021-05-13 00:02:24
Поделиться22021-05-14 13:04:50
Иногда Гиомар задумывался о том, насколько сильно можно сжать магией сердце, чтобы человек чувствовал адскую боль. Ту самую, которая перекрывает кислород, заставляя тебя чувствовать паническую атаку в разуме. Заставляет тебя биться о стены, которые именно в этот самый момент похожи на чертовы скалы, еще немного - и ты сам себя разрушишь. Он хотел узнать, насколько его хватит, наблюдать за подобными конвульсиями человека, после того самого раза, как убил магией нападавшего на него. Не в пятом веке, нет, но сейчас в это время.
А еще, он хотел знать, может ли он передать свою боль, которую чувствовал последний месяц.
Наверное, будь его воля, и все вокруг уже давно бы загибались от нее, моля его прекратить, как он молил неведомое «нечто», что сдавливало его горло, заставляя слезы выступить на глазах. Это была точка. Последняя, бесповоротная. Точка, озвученная им, но все же отчего-то именно ему было больно. Именно его надежды, планы рушались подобно карточному домику, в котором он, по собственной глупости, нашел убежище на несколько месяцев. Было глупо думать, что у них с Морганой что-то сложится. Глупо было надеется, что именно в этот раз - Гвеневра, его дорогая сестра, окажется не права. Он еще не рассказал ей о разрыве с Морганой, хотя, если посмотреть, с дамой его сердца они разошлись уже как месяц, просто то самое последнее «прощай» никто из них не хотел говорить.
Эгоистично, и в корне неверно. Наверное поэтому, именно сегодня Гиомар понял, что с него хватит. Ему не нравилось то подвешенное состояние, в котором оставила его Моргана. Ему не нравилось ее решение, которое он отказывался принимать, и подобно балвану, надеялся на что-то светлое и счастливое. Их «долго и счастливо» не случилось в прошлой жизни, так отчего он решил, что случится сейчас? Гиомар бьется головой об стену, стискивая зубы, давя порыв громко закричать, а после тихо смеется, подобно безумцу.
- Ты идиот.
Его шепот раздается так громко в пустой квартире, что кажется, его слышат даже соседи. Да и плевать. Он дергает ногой, задевая журнальный столик и опрокидывая его, вместе с дорогим виски и парой бокалов. И ему совершенно плевать на осколки, на беспорядок, который остался после того, как Моргана закрыла за собой дверь. Он сам попросил ее уйти, оставить его и больше не тянуть за собой. Быть вторым - это не про него. А борьба с Артуром, за сердце той, кто всегда освещал его путь - пожалуй, самая глупая война, в которой он бы участвовал.
Он просидит так на полу около трех часов, не обращая внимание на Шака, который несколько раз подходил к нему и тыкался носиком в его руку, не обращая на телефон, лишь позволив себе выключить его, когда звонки начали раздражать. Он не написал Гвен, не рассказал ей, вероятно для нее радостную новость. Все это - он будет решать потом, когда будет в состоянии думать и внутри будет не так мучительно больно. Лениво подняв взгляд на настенные часы, Хантер отмечает, что еще не так поздно. Он поднимается на ноги, минует минное поле из осколков, которые собирать совершенно не хочется, и подходит к бару, в котором было пусто. Тихий мат срывается с губ и он проводит по лицу рукой. Ему срочно нужно что-то выпить. Ему нужно забыться, расслабится, иначе его теории о воздействии магии крови на людях - дадут о себе знать в самый неподходящий момент.
Ему нужно всего ничего, чтобы принять душ и привести себя в порядок, будто ничего и не случилось. Всего ничего, чтобы наложить коту поесть, потому что вряд ли он вернется сегодня домой, и покинуть квартиру, предварительно все же убрав осколки, чтобы кот не поранил лапку, пока его не будет дома. Он бродит по улицам несколько часов, проворачивая в голове все данные обещания, которые он и Моргана нарушили. Сердце недовольно сжимается в груди, и Хантер останавливается возле Неметона, бара сестры. Поразмыслив совсем немного, он натягивает на лицо улыбку, надеясь, что Гвеневры не будет на месте и его никто не сдаст, если заметит хоть каплю его состояния.
Войдя в бар, Хантер оглядывается по сторонам, чуть щурясь от количества людей, но ведь он сам не захотел оставаться в квартире, надеясь найти хоть какое-то место, где не будет чувствовать себя слишком одиноким. Подойдя к барной стойке мужчина заказывает шоты, потом еще и еще. Он даже не замечает, как вокруг начинают скапливаться люди, как одни шоты меняют другие, а он все еще, будь проклята рыцарская регенерация, никак не может опьянеть до состояния «в дрова». Он даже не замечает, что где-то рядом с ним находится еще один рыцарь, да ему и, по правде говоря, абсолютно плевать.
В какой-то момент, около Гиомара оказывается сексапильная девица, одна из существ, но он тоже не обращает на это внимание, начиная слушать ее комплименты. Даже не убирает ее руку с груди, чуть наклоняя голову к плечу и смотря на нее совершенно пустым взглядом, что не предвещал ничего хорошего.
- О, и что же ты можешь мне дать? - спокойно спрашивает у нее Гиомар, концентрируясь на ее сердцебиение. Снимать девушку сейчас - у него не было никакого ровным счетом настроения. Тем более, что она была одной из тех, кто работал у Морганы. Он хмыкает, когда она замирает, обдумывая его слова, и чуть качает головой. - Скучная. Ну, может кто-то из вас сможет меня обыграть в шотах? Давай, бармен, налей самое крепкое что у тебя есть.
Ему скучно. Ему смертельно скучно и больно, и Гиомар пытается отвлечься от мысли о Моргане, стараясь забыться в алкоголе. И ему уже плевать, есть ли тут кто-то из знакомых, есть ли тут сестра. Ему нужно отвлечься от боли в собственном сердце, пока он не заставил его болеть у каждого, кто зашел сегодня в этот бар.
Поделиться32021-05-14 20:16:18
Этот день приходил каждый год. Каждый год, открывая утром глаза восьмого декабря, Том чувствовал себя дохлым и разбитым. Ему не хотелось дышать, не хотелось думать, не хотелось чувствовать - ему уже тридцать пять, а он все еще переживает годовщину смерти родителей будто ему пятнадцать, в полуистеричном состоянии сиротства, от которого не сбежать. Именно поэтому каждый год Том предпочитал находиться вдали от дома, что избежать пустоты стен, сочувствия Джорджа, соболезнования родительского окружения, заигрывавшегося каждый раз в одно и то же, все еще готовых говорить красивые слова. Том сказать этих слов не мог, родители были от него далеки, он так же далек от родителей, и семейные узы натягивались как канаты, грозя лопнуть вот-вот.
В этом году звезды не сложились, и Том проснулся дома, все в таком же унылом состоянии. Его спасало только то, в час дня его ждала деловая встреча за обедом, а потому он не стал долго ждать, позавтракать можно в городе, как и долго гулять, чтобы явиться на обед с адекватной головой и при полном настроенческом параде. Джордж не обижается, но Том видит одиночество в его глазах, которое никогда не залатать ни ему, ни кому другому. Он заменил ему семью, так же как и Том ему, но сегодня они оба не могут найти себе место, и потому Хэррингтон вжимает педаль газа в пол, выгоняя машину по прямой до самого Лондона, сбрасывая скорость лишь на подходе к центру, когда дальше гнать просто нельзя.
Ресторан на Пикадилли заполняется к обеду, Том туда является уже в стабильном настроении, почти не разваливаясь на части. Смеется, отдавая заказ (статуэтку стоимостью в миллион фунтов, которая обходится заказчику в три раза дешевле), шутит, будто жизнь все так же прекрасна и ущерба со стороны реальности ноль и одна десятая. Он отказывается от дневной дозы шампанского, а когда все заканчивается, делает то, чего сам от себя не ждет.
Он все так же, как и тогда, не знает, какие цветы нравятся матери, отец приносил розы, но это всегда казалось банальностью. Том покупает огромный букет душистых лилий и бутылку дорого вискаря, который и приносит на могилу родителей, просто людей, просто разведчиков, просто тех, кого он плохо знал, но любил. Но разговора по душам с призраками не выходит, как на самом деле забавно, почему очнувшись сэром Кеем, Том не чувствует себя свободным от осколков прошлого, семейного, того, что принадлежит Хэррингтонам. Он уходит с первыми обрывками серых сумерек и первыми снежинками, а тормозит машину гораздо позже уже перед дверьми Неметона, не то с Гвен поболтать, не то вообще поболтать. Все, что угодно, чтобы не думать о родителях, не то своих, не то Тома, но в целом это прямо удивительно, большая часть дня прошла, а он только вспомнил о том, кто есть, кем был, кем стал.
Неметон был странным местом. Расположенный географически в двадцать первом веке, он был будто бы проводником в века назад. Простые смертные тут тоже имелись, но все не так уж много, хотя с парочкой Том завязал одноразовые отношения, умело потом играя амнезию. Сейчас он обводит взглядом бар, присаживается к стойке и на какое-то время погружается в себя. Он мог быть мертв, он мог лежать рядом с родителями, а он выжил потому, что не поехал тогда с родителями. Выжил, чтобы стать рыцарем пятого века, когда внезапно оказалось, что Артур и его миньоны совсем не сказка. Кей только криво усмехается, так себе отношения у него с названным братом, но что уж там.
Он бы, наверное, уже и ушел, оставив гладкую банкноту и мелочь на чаевые, но взгляд привлекает знакомая фигура, знакомый голос, раздраженное требование. Если обойти стойку, то можно оказаться рядом, с расстояния наблюдая за тем, как Ковингтон (Гиомар, вот это да) отшивает девушку, опуская нос в спиртное.
Никто не вызывается играть в поддавки по шотам с рыцарем, еще бы. Обмен веществ рыцарей достаточно хорош, чтобы не упиваться в хлам. Поначалу Кея это бесило, потом он привык. Видимо, Гиомар еще не до конца понял весь пиздец, то ли напиться не пытался, то ли что еще. Желание уходить испаряется, Кей возникает с другой стороны от Гиомара, облокачивается локтем на стойку:
- Хочешь проверить предел своих возможностей?
Кей кивает на вопросительный взгляд бармена - ему то же, что и Гиомару.
- Кто тебя так? Работа, женщина, собственный идиотизм? Нужно можно подчеркнуть, но если не хочешь говорить, моргни количество раз по очереди.
Они были знакомы в пятом веке, потом в двадцать первом, а теперь имелось комбо. Кей все еще не до конца понимал, как относиться к Гиомару, до того у них все складывалось неплохо, а все прошлое оставалось за кадром, но брат Гвен имел право на его сочувствие и поддержку. По крайней мере, их обоих еще тогда объединяло нелюбовь к их верховному королю.
Поделиться42021-05-18 10:07:15
Наверное, было не самым лучшим решением Гиомара отправится в бар, где его могли узнать. Наверное, если он хотел оставить свою боль при себе, лучше было бы оставаться дома, не высовывать нос, месяцев так пять или больше, пока его разум не помахал бы ручкой, отдавая борозды правления этим бренным телом кому похуже. Наверное, но уже было поздно что либо мешать. Гиомар хотел напиться, Хантер хотел отключиться в алкогольном угаре, лишь бы не чувствовать ноющей боли где-то в области грудной клетки, будто бы кто-то вырвал его сердце, оставляя там зудящую тьму. Тут, в окружение каких-никаких людей, которые относились больше к пятому веку. чем к двадцать первому, Гиомар мог надеется на то, что не натворит дел. Что не ввяжется в драку, потому что потом придется оправдываться перед Гвеневрой за разбитый алкоголь и парочку трупов. Что он не начнет жалеть себя, заряжаясь энергией веселья, которое всегда присутствовало в «Неметоне». Но пока его жалкие попытки хоть как-то себя развлечь, увенчались лишь которой сотней баксов бармену за очередную выпивку и посланной нахуй девочки из клуба Морганы.
Все что оставалось Гиомару, когда люди вокруг отрицательно замотали головой на его вызов, лишь принять участь одинокого алкоголика, на которого он сейчас очень походил. Все что ему оставалось, это забрать свою новую порцию шотов и попытаться сдержать порыв злости, что пульсировала венкой у него на виске. Мужчина лишь на мгновение прикрывает глаза, когда слышит до боли знакомый голос и тут же напрягается. Этого человека тут он не ожидал никак увидеть. Более того, возможно он был бы рад не видеть его как раз эти пять месяцев, хотя бы потому что они когда-то работали вместе, и Гио не хотел, чтобы его недо_напарники видели его разбитым. Вот только бежать было не куда, деваться тоже. А потому он открывает глаза, поворачиваясь в пол-оборота к мужчине, чуть щурит глаза, фокусируясь на нем и сладко, до тошноты, улыбается.
- Томас, вот так приятная встреча! - восклицает Гиомар, но на самом деле не чувствует радости.
Ему в принципе сложно что-то чувствовать в этот момент, кроме злости, гнева и зудящего чувства, что колесо фанфары сделало очередной круг и вернуло его на ту самую точку отправления. Не зря люди говорят, что в истории все циклично. И как он мог надеется, что его судьба с Морганой будет совершенно другой. Он хмыкает своим мыслям, смотря на Томаса и узнавая в нем того, кого видеть бы не хотел. И дело было не в том, что в прошлом между ним и Кеем что-то было страшное, нет. Просто потому что Кей был родственником, пусть и не по крови, а по молоку, Артуру. А общаться с кем-то, кто имел к нему прямое отношение - Гиомар не горел желанием. И, вероятно, на его лице это отображается, вот только Кей не отходит, не оставляет его в одиночестве, отчего Гиомар тихо фыркает, не в силах сдержать собственный порыв.
- Да, хочу проверить, должен же быть конец у этой чертовой трубы быстрого отрезвления, - с легким смешком проговаривает Гиомар, а после вздыхает. - Ты извини, но я не настроен на общение с представителями Артуровской свиты. Ничего личного.
Он даже умудряется отвернутся от Кея, пытается игнорировать его, вот только кажется это бессмысленно. Гиомар буквально затылком ощущает, что мужчина уходить не собирается. Более того, он не в силах игнорировать заданный ему вопрос, отчего злость в нем закипает чуть сильнее, а сердцебиения окружающих гулким звуком отдается в ушах рыцаря крови. Мужчина тихо вздыхает и снова поворачивается к старому знакомому, чуть выгибая бровь. Неужели по нему так заметно, что он не в форме? Неужели так заметно, что он пытается напиться, лишь для того, чтобы о чем-то не думать конкретном. а не просто потому что ему внезапно стало скучно, совсем как тогда, в пятом гремучем веке? Нет. Гиомар был хорошим актером, хорошим разведчиком и шпионом, попасть так просто на наигранности собственного веселья он не мог. Скорее, Кей просто наблюдательней остальных, и мысль об этом тоже злила.
- С чего ты взял, что по мне что-то проехалось, что я решил напиться? - он щурит взгляд, попадаясь на крючок Кея. Тихо чертыхается, прикрывая глаза и как-то моментально трезвея. Он ведь сам проговорился, когда сказал о свите Артура. - Женщина. Моргана.
Гиомар хмыкает себе под нос, берет одну из стопок и сразу ее осушает. Приятный алкоголь обжигает глотку. но мужчина даже не жмурится. Лишь тихо выдыхает. Говорить о женщине, которая так просто растоптала его сердце - он не хотел. Не хотел и вовсе произносить ее имя в суе, но проклятый Кей и его умение легко подобрать ключик к старому другу. Наверное, именно поэтому в прошлом их пути разошлись и Хантер пытался минимально пересекаться с мужчиной по работе. Его пугало такое умение археолога, как и пугало то, что он ему симпатизировал, в каком-то плане.
Не долго думая, Хантер пододвинул шот к Кею и взглянул на него немного хитро. Раз никто не вызвался на поединок по выпиванию, а Кей сам подошел к нему, он не откажется от компании. По крайне мере сейчас. По крайне мере, он не будет выглядеть так жалко, как ему казалось он выглядел сейчас.
- Составишь компанию?
Поделиться52021-05-18 19:42:35
- Я думал, что такие парни, как ты, - Том достаточно умен, чтобы не уточнять тот факт, что Ковингтон работает в разведке, - врут лучше. Или ты не стараешься?
То, что кто-то не рад его видеть, Хэррингтона всегда мало смущало. Он остается, если ему есть интерес, он уходит, если интерес иссякает. И сейчас как раз первый случай, если Гиомар надеялся, что призрак прошлого отвалит в сторону двери, то зря. Не сегодня. Сегодня Том не планировал застревать в гордом одиночестве собственной памяти, вспоминать имена и образы родителей, желая собрать и выкинуть все фото и портреты нахрен.
Просто потому, что они мертвы, а он жив.
И факт их смерти Том все еще никак не мог простить.
- Что, наш король тебя опять обидел?
Том усмехается, демонстративно усаживается поудобнее, явно всем своим видом давая понять, что от него не отделаться. Может быть, играет роль упоминание молочного брата. Для кого-то Артур был королем, обещанным для объединения Британии и в общем-то, ему это удалось. Но для Кея он всегда оставался пареньком, который притащил ему не тот меч и всегда был объектом его раздражения. Так давно, но так близко. Еще больше Кея бесило то, что Артур изображал восхитительное великодушие, невзирая на то, что детство его старший названый брат превратил в чистилище, он все равно назначил Кея сенешалем двора, призвал его за Круглый стол и даже обласкал остальными благодетельствами.
Ничего из этого Кей не хотел иметь из руки Артура, но принимал потому, что все от него ждали подобного решения. Как это, не принять? Это же Артур Пендрагон!
Одно лишь упоминание вызывает раздражение и желание вынюхать, чем в этот раз король не угодил своему родственнику. Родственники правда были специфические, Артур никогда не жаловал брата своей супруги, о чем сплетни курсировали по всем направлениям Камелота, но правда крылась где-то между ног королевской ведьмы, не иначе. Кей обычно не влезал в эти разборки, но сам себя назначил сторонником маленькой королевы, от чего все ждал падения короля. Если Гиомар был против Артура, значит, им явно по пути.
Он смеется, когда Гиомар поначалу делает вид, что ничего с ним не произошло - следом признается. Смеется и потому, что ничто неизменно, и старые связи все еще натянутыми канатами опутывает каждого из них. Как хорошо, оказывается, не жениться, не любить, и просто жить. Кей все еще искренне радуется тому, что похерил все наставления отца о наследии семьи, ему то наследие и даром было не нужно. Он понятия не имел, что с ним делать, с этим наследием, и все сейчас сворачивалось лучшим образом, без тени сомнений относительно прошлого.
- А ты ничему не учишься.
Кей во всем был на стороне маленькой королевы, и не раз видел, как звенели слезы в прекрасных голубых глазах Гвиневеры, знал, кто тому виной. Видел брошенные украдкой взгляды короля в стороны сестры, и радовался, когда жрицу замуж выдали. Почти так же, как радовался смерти Артура.
- Снова наступаешь на те же грабли.
Наверное, надо было посочувствовать Гиомару. Похлопать его по плечу. Сказать, что это пройдет. Но ни Том, ни Кей не были сильны в подобных вещах, утешения никогда не были тем, чем он умел пользоваться. Вот предложить напиться - легко, забить чем-то это чувство - тоже.
- Ну что ж, тогда и повод напиться вполне понятен, - Кей кивает, - поехали.
Если бы сегодня был бы другой день, возможно, Кей был бы более правильным. Или нет. Вряд ли. Том Хэррингтон ничем не отличался от сэра Кея, в прошлом разве что клеткой КПЗ становилась караулка, пока не протрезвеешь, и никто не требовал вносить залог, зато отрабатывать на общественных работах приходилось. Но что уж там, сегодня он попытается спрятаться за спиной ни много, ни мало, а настоящего агента.
Первый шот привычно обжигает горло и бодрит. Кей фыркает, но ни о чем не жалеет. Но потом качает головой, бесцельно пить не самое интересное.
- Предлагаю заключить пари, кто первый окажется под барной стойкой, тот проиграл и..., - он зависает в попытке придумать, что б такое должен был сделать проигравший. В голове были только тупые идеи, например, забраться на Биг Бен и проорать что-то матерное. Или станцевать без штанов на Трафальгарской площади. Самым безобидным в голове была идея петь серенаду королеве или герцогине Кембриджской. Одетым. Наверное. - Идеи? Предложения? Тебе не понравится то, что смогу предложить я, Гио.
Поделиться62021-07-02 23:45:45
Ему не хочется говорить о том, что происходило в его жизни последний месяц, что кажется вечностью. Не хочется раскрывать душу перед тем, кому он не может доверять в полной мере, хотя бы потому что Кей был братом Артуру. Если бы их не связывали семейные узы, быть может, Гиомар был бы больше рад подобной встречи. Ведь как ни крути, Кей не был плохим парнем, в своем понимании. Да, быть может где-то перегибал палку, где-то был не достаточно серьезен. Но он был явно лучше своего знаменитого брата, вот только сейчас это роли не играло.
Тихо выдохнув, заметив любопытство, с которым мужчина присаживается рядом, Хантер чуть устало потирает виски. Он ведь так никому и не рассказал, что произошло. Гвенерва так и не знала о его расставании с Морганой, и мужчине казалось, что он отлично избегает встречи со своей маленькой принцессой, способной сжечь все до тла, ведь брата кто-то посмел обидеть. Не факт, конечно, что та на самом деле объявит громкую войну во имя обиженного рыцаря [Гио ей сам не позволит подобного сделать], но мысль о том, что есть один процент подобного стечения обстоятельств, заставляет его на секунду хмыкнуть себе под нос и мечтательно прикрыть глаза.
Он был зол, но злость лишь накапливалась, без возможности к выбросу куда-то в нужное русло. Он был разбит, и это тоже его раздражало. Пожалуй, в этот раз Гиомар сложнее переживал разрыв с той, кому клялся в вечной верности и любви, и с завидным стремлением свое обещание держал.
- Грабли были слишком обаятельны, - сухо проговаривает мужчина и качает головой. - Настолько, что я поверил, что был прощен ею, что у нас есть шанс...
Последние слова он проговаривает так тихо, что кажется начинает жалеть себя. Совсем как несколько дней назад, совсем как в тот момент, когда Моргана закрыла дверь за собой последний раз, а после пыталась разузнать о его состоянии, будто бы ей было не все равно. Будто бы ей действительно было не плевать, что несколько раз он приходил домой с ссадинами, пытаясь сдохнуть где-то в подворотне, но все равно оказывался сильней. Будто бы ей было не плевать, когда она ложилась в постель к Артуру, изменяя ему, а после его пидорасило во все стороны, настолько, что его меч - подаренный ей когда-то - чуть не убил его, перекачавшись злобой и силой рыцаря.
И от одной только этой мысли, что он снова и снова возвращается в эту зауженную пленку, Гиомар невольно сжимает стакан с виски сильнее и тот с треском разлетается на мелкие кусочки, несколько из которых застревают в его ладони.
- Черт.
Он извиняется перед барменом, просит налить ему и его новому "другу на вечер" выпивку, а сам аккуратно достает осколки из ладони. смотря, как мелкие царапины тут же заживают. На его лице нет особых эмоций, а потому, когда Кей предлагает выпить, не то за встречу, не то за старые любимые грабли, Гиомар только пожимает плечами и салютирует ему наполненным бокалом. Он делает глоток, второй, и еще один, осушая бокал до дна и со стуком возвращая его на стойку, наполняя очередной порцией виски.
- Целует пятого вошедшего в этот бар, - проговаривает Гиомар и пожимает плечами. Он замечает взгляд Кея и впервые за сегодняшний вечер искренне улыбается. - Что? Это все равно буду не я, так что.
Он разводит руками. Целовать он сегодня точно никого не планировал, да и выпитого алкоголя [а выпил он уже достаточно] явно не хватало, чтобы он был под стойкой этого замечательно бара и совершенно точно не понимал, что происходит. Он обновляет бокал Кею, а после делает глоток из своего. Когда-то очень давно, для них, рыцарей, это было порядком вещей: напиться в пабе, устроить дебош, поучаствовать в драке на пьяную голову и совратить какую-то красавицу. Для них было нормой прийти домой, выслушать от жены недовольство, а после затащить в постель и ее. Пожалуй, Гиомар до сих пор удивлялся, насколько же все-таки поменялся мир и в тот же самый момент, оставался точно таким как и раньше.
Хотя бы потому что он, как и раньше, сидел в пабе, только пытаясь напиться, чтобы забыть на пару часов о собственной боли.
Хотя бы потому что, как и раньше, люди приходят сюда со своими проблемами и уходят после ни с чем.
Мужчина снова смотрит на Кея, чуть хмуря брови. Напиваться в полной тишине ему определенно не хотелось, ведь так в голову лезли мысли, которых там быть не должно. А потому он первый нарушает тишину.
- Что ж, сэр Кей, - он нарочно обращается к нему по имени, сейчас их все равно никто не слушал. - Я рассказал тебе свою причину нахождения в подобном месте. Какова же твоя, что ты так отчаянно решил составить мне компанию?
Поделиться72021-07-03 23:08:54
Обиды старые, обиды болезненные, иногда они вступали в конфликт с сущностью Тома. Хэррингтон особо не жаловался, обладал хорошим чувством юмора и не очень понимал, в чем на самом деле заключается польза злопамятности. А теперь не знал, что делать со всем этим дальше - искать короля, дружить с короля, выбрать себе королеву. Его, определенно, радовало, что спустя столько сотен лет ему не нужно разбираться с делами сердечными, а значит, он не будет напиваться с унылой рожей в баре, пытаясь не помнить ту, кого потерял.
Кей мог бы поковыряться в ранах Гиомара без особо стыда, но решает, что сегодня будет подобрее. Возможно, потому, что мир изменился, а в новой жизни у него есть свобода от короля, и эту свободу Том собирался использовать на свое усмотрение.
- Что ж, видимо, ты не прощен, но мир не закончился, ты тут, напиваешься. Что ж, это наверное регресс, раньше ты бы взял меч и помчался, куда глаза глядят, а потом бы нам рассказывали, как очередной рыцарь победил дракона.
И так по кругу, и так до бесконечности. О чем Кей в свое время жалел, что получил ранение в попытке защитить Артура, хромал и его уделом стали хозяйственные заботы обитателей Камелота. Тогда же многие придворные дамы королевы шутили, что Кею надо на Моргане жениться, и тогда все будет как надо, но Кей, воспитанный в истинных римских традициях, не особо склонялся к подобному союзу. Он считал это мезальянсом, мало того, что язычница, так еще и дочь Игрейны от первого брака, от брака с тем, кто предал избранного короля.
И даже христианское воспитание их с Горлойсом не примиряло.
Стакан оказывается слишком хрупким для боли Гиомара. Кей делает глоток из своего стакана, завороженно рассматривая, как рыцарь рядом выуживает из руки осколки, а ранки затягиваются достаточно быстро. До него не сразу доходят слова, произнесенные Ковингтоном. Том вскидывает бровь - серьезно, что ли, но тут же признает за Хантером право выбрать подобное решение. И усмехается, уверенный в том, что победа останется за ним.
- Уверен? Кажется, ты тут сидишь дольше меня, - многозначительно хмыкает Кей, делает глоток своего виски. Что ж, если Гио планирует в самом деле выиграть, то от Кея не будет убудет поцеловать пятого вошедшего [хорошо бы, что бы это оказался кто-то симпатичный], но он уверен, что пари проиграет Гио.
Он не ждет, что Ковингтон завяжет разговор. Но Хантеру, видимо, херово пить в молчании, и Том с этим согласен. Он пожимает плечами, делает глоток:
- Шел мимо, почувствовал, что нужен тебе, вот видишь, даже не ошибся.
Он шутит, за этим пытается скрыть насколько паршивым был сегодняшний день. Тому не хочется сравнивать беды друг друга, не хочется играть в игры разума или боли, в конце концов, жизнь не во всем дерьмо, а разбитое сердце и потерянное детство можно залечить, безвозвратна только смерть.
Они оба пока живы, это ли не радость.
Том не хочет говорить о родителях. Не хочет казаться слабым. Не хочет быть тем, кто зашел сюда выпить потому, что в этот день несколько лет назад он осиротел. Но ему уже давно не пятнадцать, и он уже давно не помнит голос матери, чтобы жаловаться на это Гиомару. Семью переоценивают - говорит в нем Кей, помнивший, как Экторий был привязан к Артуру вопреки любви к собственному сыну. Это все ложь, и Том это знает - он искал семью все годы в тени Артура, он делал вид, что Пендрагон его семья, он считал своей семьей Гвиневеру.
Можно ил считать своей семьей Гиомара, вот в чем вопрос?
Стакан пустеет, и Кей просит повторит. За спиной хлопает дверь, симпатичная девочка оглядывает помещение в поисках свободного столика. Рыцарь оценивающе фыркает, ладно, есть еще в жизни справедливость, но сработает ли она в их случае.
- Я видел твою сестру. Классно выглядит. Похоже, в этот раз боженька дал ей то тело, которое она заслуживает, но теперь у тебя брат имеется в наличие.
Поделиться82021-07-27 12:48:25
Это было отвратительно - жалеть себя. Ковырять старые раны, искать ответы, которые лежали на поверхности, но которые отчаянно не хотелось замечать. Все было до боли просто: Гиомар никогда не был достоин Морганы. Вот только с этим мужчина никак не мог смирится. Он ведь поверил. Поверил ее словам, поверил тому чувству, которое поднялось в его душе при первой их встречи. От одной мысли о том дне, как они прятались на заднем дворе мафиозной семьи, по спине Гиомара пробегают мурашки. Он был счастлив, искренне и полно. Ему больше ничего не хотелось, кроме как держать хрупкую жрицу в своих руках и больше никогда не отпускать.
Но видимо там, наверху, на них были другие планы. Видимо их линии жизни никогда не должны были пересечься, и совершенно не важно, сколько бы жизней они не проживали раз за разом. Моргана не была его, ни тогда, ни сейчас. И смирится с этой мыслью практически невозможно, отчего мужчина потирает переносицу, слушая слова Кея.
Его старый друг, человек, который рос рядом с Артуром, но был поразительно другим. В нем не было этой особой королевской заносчивости, хотя благочестивостью Кей никогда не отличался. Он был другим, он был более приземленный, необрамлённый великой целью, на которую всем остальным на самом деле было плевать. Гиомар не замечает, как переводит свое внимание на человека, от кого подобные речи, на тему разбитых сердец и продолжении жизни, было слушать поразительно. Наверное потому что в прошлом они не особо общались, хотя что у Кея, что у Гиомара было много общего между друг другом.
Он чуть наклоняет голову к плечу, внимательно рассматривая мужчину перед собой. Голубые глаза, острые черты лица, до невозможности правильные. Ухмылочка, которая не уходит с его губ, мышцы, которые не спрятать под самой плотной курткой. Гиомар не замечает, как взгляд падает чуть ниже, как он рассматривает Кея, витая где-то в облаках и собственных мыслях. Но все же умудряется поймать себя на мысли, что он мало чем отличается от Сэра Кея из прошлого. Как внешне, так и по манере его речи.
- Здесь нет монстров, которые открыто бы нападали на людей, - парирует Гиомар, все же выходя из собственного забвения. - Кроме тех, кого мы и так ловим. Другой мир, другие правила. Но совершенно прошлые мы.
Кей прав. В прошлом Гиомар бы взял меч и отправился на безрассудное путешествие. Попутно спас пару тройку барышень, которых наверняка бы обрюхатил, а после скрылся бы в тумане. Он бы сделал это и сейчас, если бы не был уверен: Моргана не выйдет из его головы еще долго. Он ведь проходил это. Он ведь был женат, у него были дети, но лесная нимфа, жрица Авалона и сестра треклятого Пендрагона никогда не выходила из его головы, отчего его жена была несчастна. И в этот раз история вряд ли будет отличаться от прошлой. Но как бы то ни было, Гиомар пытался. Пытался выкинуть из своей головы ту, которая его оставила. Пытался забыться, пытался потеряться. И компания Кея в этом была как нельзя кстати.
Он не отвечает на уверенность в своих действиях, хотя бы потому что не был в них абсолютно уверен. Он не пытается допытываться до Кея, когда тот уходит от ответа, привычно отшучиваясь. Но все же подмечает по глазам: это не та тема, которую он хотел бы поднимать. Это не то место, где они могли бы спокойно говорить по душам, не боясь казаться уязвимыми. Поэтому Гиомар лишь пожимает плечами, словно бы говоря: «не хочешь рассказывать - пытать не стану», и в тот же момент замечает как сердце сэра Кея начинает биться чуть сильнее. Гиомар проследил за взглядом Кея и тихо хмыкнул себе под нос, ловя себя на мысли, что предложенное наверное было не самым разумным из его сегодняшних идей.
- Гвен? - он снова отрывается от своих мыслей, сначала пусто смотря на Кея, будто бы вспоминая, о ком говорит мужчина. Чуть хмурит брови, а потом коротко кивает. - Мы с ней не кровные родственники в этой жизни. Но да, тут у нее нет удушающего брата, который всегда ее берег, - он едва смеется качая головой. - Но она все равно остается маленькой королевой, не смотря на новый облик. Как и ты остаешься братом короля. Он, к слову говоря, тоже не плох. Но все еще мудак. - он едва поворачивается к Кею, наклоняя голову к плечу. - Но я не думаю, что идея разговаривать о наших родственниках хорошая идея, не находишь?
Гиомар проводит пальцами по волосам, чувствуя, как его наконец начинает опьянять напиток. Как становится жарко, как звуки сердец начинают ему мешать сосредотачиваться на собственных мыслях. Вот бы заставить их всех замолчать. Разом. Одним щелчком. Он прикрывает глаза, находит в потоке сердец сердце бармена, что с интересом за них наблюдал, и ловит себя на мысли, что еще чуть-чуть и он заставит того испытать впервые в жизни инфаркт. Шумно выдохнув, Гио открывает глаза и поднимается с места.
- Я сейчас вернусь.
Он не ждет, что Кей что-то скажет. Не ждет, что тот будет его ждать. Ему на самом деле все равно. Все что делает Гиомар, так это быстро отходит от барной стойке, скрываясь в уборной. Там, оказавшись рядом с раковиной, он включает ледяную воду, умывая лицо и пытаясь прогнать собственную злобу. Он поднимает голову, вглядываясь в свое отражение, замечая во взгляде то, что очень долго пытался держать взаперти: злость, гнев, желание навредить. Он не был плохим, но как и любой человек имел свою темную сторону. Ту самую, которая сейчас пристально смотрела на него в зеркало. Умывшись еще раз, сделав пару глубоких вдохов, Гио решает, что на сегодня напитков должно быть достаточно. Что ему лучше убраться из этого бара, подальше от шума, подальше от людей. Именно с таким намерением он выходит из уборной, напрочь забывая о споре с Кеем, решая подойти к нему лишь для того, чтобы поблагодарить за компанию, да расплатиться за выпивку. Пусть он будет выглядеть проигравшим, пусть он сбежит, но так будет безопаснее для остальных. И для Томаса тоже.
Поделиться92021-07-29 21:28:12
Том качает головой. Хотел бы осмеять слова Хантера тем, что монстры здесь именно люди, но не выходит. Потому, что правда. Потому, что истина. Какая-нибудь языческая тварюшка всего лишь хочет жить, потому убивает для еды. Люди же убивают по разным причинам, некоторые из них очень далеки от какой-то жизненной надобности.
Но что толку об этом рассуждать? Они с Гио тоже своеобразные чудовища, мертвые так давно, что стали легендами.
- Тебе никогда не было обидно, что наших родственниках пишут многословные рассказики, снимают фильмы, а о нас с тобой в этих романах по полслова. Ладно, обо мне два слова, о тебе половина одного. И да, спасибо, я в курсе своего приемного братца и того, кем он стал. Какая ирония, мы и тут имеем долю соперничества.
Том думает о том, что Хармон ему все еще не нравится. Своим совершенством, своим упорством, своим много чем еще, что он не хочет перечислять. Глаза бы его Артура не видели. Не слышать бы о нем. Какая-то безосновательная обида теплится в душе до сих пор. Он ему простить не может, что тот стал королем, а был всего лишь приемышем, младшим в семье. Не может он простить и то, что спустя годы, когда Кей, защищая короля, остался хромым на всю жизнь, тот списал его, назначив кастеляном. Истинным хозяином Камелота. Без шанса отправиться за Граалем, без шанса стать героем. Кей постарел и одряхлел быстрее других соратников короля. И все это было лишь поблажками, а ему было мало.
Том кивком соглашается: если он не хочет говорить об Артуре, значит, придется не говорить о Гвен, какой бы восторг брато-сестра Гиомара не вызывала в нем. Он, впрочем, и сам не знал, как ко всему этому относится.
На миг кажется, что Ковингтон устраивает побег. Том решает проследить, чем все это закончится: собутыльника не шатает, но отчетливое чувство, что тот уже захмелел, никак не отпускает. Хэррингтон кивает, с любопытством провожает взглядом того до двери в коридор, где находится уборная. И лезет за деньгами, почти уверенный, что благородный рыцарь не вернется. Судя по его состоянию, норма уже его настигла, а настроение не располагает к беседе. Но для Кея это не повод останавливаться. Он кладет купюру на барную стойку, отворачивается, чтобы не пропустить Хантера.
Наверное, стоило бы просто отпустить его. Том не был уверен, чем хочет продолжить вечер, не был уверен, что вообще им стоит продолжать вечер в обществе друг друга. Но он бросает взгляды на коридор, и когда оттуда выходит Хантер, внутренне готов двигаться вместе с ним.
- Ты забыл, - констатирует тот, когда Ковингтон подходит к нему с видом "прости-прощай, но мне пора". Ну нет, так не пойдет. Дело не в чертовом пари, Том так-то и не циклится на нем, но почему-то кажется, что если отпустить Хантера, он убьется где-то, и это в лучшем случае. В худшем даже вполне себе искалечиться так, что сдохнуть захочется самому быстрее, чем в первом случае.
Том поднимается со стула.
- Пари. И ты захмелел первее меня.
Он идет следом за Хантером. Ему плевать на тех четверых, кого Ковингтон мог бы поцеловать в соблюдение условий, но у него есть один, который вполне и сам может поцеловать Хантера. В конце концов, нет ничего лучше, как забывать прошлое увлечение за счет нового.
Стоит им только выйти за дверь, оказаться в переулке, как Том разворачивается к Хантеру. Ему хватает одного движения, чтобы прижаться к его губам губами, пари есть пари, и к черту, что сам Том рушит его условия. Не его предложение, что хочет, то и делает.
Например, целует Хантера.
И получает от этого кайф. Наслаждается тем, как длится поцелуй, как внутри разливается тепло.
Поделиться102021-09-03 18:37:42
Хантер не хотел думать о тех, кому было плевать на него. Он не хотел говорить о Гвеневре, что когда-то, из-за собственной обиды на Моргану, подтолкнула его к предательству любимой женщины. Он не хочет говорить о сестре, которой прощал все на свете, прощал раны, которые та наносила столь умело и без меча, хотя бы потому что сегодня он хотел быть главным героем собственного горя. Он не хотел говорить о тех, кто всегда перетягивал одеяло на себя, в следствии чего их имена и образы остались увековечены в веках, передаваясь из уст в уста, а после с листка на листок и так далее и тому подобное, а он и ему подобные - оставались в тени.
Он не хотел говорить об Артуре и его семейке, к которой имел лишь косвенное отношение. Не хотел вспоминать голубые глаза Рэнсома Хармона, в чьей личине узнал почившего короля. И если бы не Томас, столь похожий на брата в этой жизни, вероятнее всего, Хантер бы продолжал пить и пытаться хоть что-то почувствовать. Но Томас, его глаза, его речи - все это до безумия выводили Гиоамара из себя. Ему хотелось сломать стол, стулья, оставить внушительную дыру в стене, позволяя с рук стекать крови. Но он не мог. В нынешнем обществе не приветствовалось проявлять свои эмоции настолько открыто. Начни он здесь дебош, и его лишат работы на несколько дней или недель. А без нее он точно сойдет с ума.
Поэтому единственным верным решением, по крайне мере Гиомар в этом на самом деле уверен, остается лишь покинуть Томаса в этой затхлой дыре и, извинившись, просто уйти. Перед выходом на свежий воздух, он лишь коротко смотрит на Кея и едва качает головой.
- Я не пьян.
Хантер хорошо знал свою меру. Знал то ощущение, когда пол начинал плыть под ногами и небо оказывалось внизу. Он знал то чувство, когда всю ночь блевал, пытаясь избавиться от интоксикации спиртным. И также знал, что с момента, когда в нем проснулся рыцарь - этого он больше никогда не испытает. В подобные моменты Хантер вообще жалел, что не сдох при первом же задании. Что его не пришила какая-нибудь мафия, что он оставался дышать, когда дышать совсем не хотелось.
Пнув ногой входную дверь, Гио бесцеремонно оказывается на улице, пряча тут же руки в карманах. Ему не холодно, но он все равно немного ежится от свежего воздуха, что так разительно отличается от того, что был в баре. Прикрывает на секунду глаза и закидывает голову, смотря на черное небо через темноту собственных век. Ему хочется кричать, желание разнести что-нибудь никуда не исчезло, желание сломать пару ребер тоже. Вероятнее всего, он и домой то не пойдет и найдет себе приключение где-нибудь в Оксфордском гетто, а завтра будет думать о том, что регенерация рыцарей не такая и плохая штука.
От этой мысли, мужчина тихо хмыкает себе под нос, и успевает только открыть глаза, как раз в тот момент, когда Том разворачивает его к себе. Одно движение, одна секунда, для Хантера все выглядит подобно в замедленной съемке, но он все равно ничего не успевает предпринять. Том касается его губ, прижимаясь к ним как-то жадно, а у Хантера перехватывает дыхание. Когда он говорил о пари и предлагал действие проигравшему - он не намекал ни на что подобное. Он не намекал, что хочет целовать Томаса, что хочет его прижать к стенке и выплеснуть на него все свои эмоции. Но он это делает. Ровно также как и Том - целует его, отвечая на действия мужчины. Но не долго, всего пару мгновений и Хантер грубо отталкивает его от себя, и оставляет вытянутую руку, словно бы предупреждая мужчину не подходить к нему.
- Кого хуя, Том?! - срывается с его губ, но он не тянется к ним чтобы стереть поцелуй мужчины. Он наоборот облизывает губы, словно бы они только что испробовали что-то сладкое, и чуть прикусывает губу, качая головой. - Пари было в другом...
Хантер не понимает, что нашло на друга. Если он проиграл, то и он должен был целовать Томаса, а не наоборот. В голове что-то щелкает и остается ощущение, что он вовсе и не пил несколько часов назад. Будто бы поцелуй Кея его отрезвляет, оставляя внутри ноющую дыру, которую никак не удалось заполнить. Он смотрит на Кея нахмурено, словно ожидает подвоха, и пытается совладать с собственными мыслями. Ему хочется послать его послать его, его семью, свою сестру и Моргану гореть на костре. И в то же время, ему не хочется оставаться одному. Сейчас, в таком состоянии, худшее, что с ним может произойти, это погрязнуть в собственных мыслях, позволяя им накручиваться в тугой комок, что по итогу не оставит ему никакого выбора.
Он не доживет до утра, если останется один.
Эта мысль настолько громко звучит в голове мужчины, что кажется, будто на самом деле - это не его мысли. Что это предохранитель перед безумием, который он уже однажды сломал. И сломает еще раз. Но Кей... Кей может быть его соломинкой, может быть тем, с кем сегодня Гио может хотя бы чуть-чуть отвлечься, пока тумблер в голове медленно ломается. Он прищуривает взгляд, коротко оглядываясь и понимая, что редким прохожим на них насрать. А потому уже в следующее мгновение, он снова толкает Кея, но лишь для того, чтобы тот уперся спиной в стену, и Хантер преградил ему любой путь отступления.
- Пари было в том, что захмелевший целует того, кто войдет первый. Будем считать, ты первый вошел на улицу... после меня. - он едва хмыкает, а после впивается в его губы, грубо и жадно, в попытке хоть что-то почувствовать.
Поделиться112021-09-04 15:21:22
Реакция Хантера не злит и не обижает Тома. Он смеётся, будто ждал чего-то подобного. Просто развлечение, шуточное пари, ничего серьёзного. Том вскидывает руки в обезоруживающем жесте. И пристально смотрит на Ковингтона, тот не морщится брезгливо, не вытирает губы.
И, словно, немного ожил.
Ответить Том не успевает, долго соображает, как отшутиться, чтобы Хантер не психанул. Иначе можно получить в глаз, а фингал вряд ли станет достойным украшением Харрингтона. Но, похоже, все обойдётся. Хантер не стремится ударить, впрочем, и не убегает, и Тому уже становится любопытно, что для себя тот решил. Как принял это пари, и что делать дальше.
А дальше...
Губы у Хантера шершавые. И Том не ждёт, что Ковингтон потянется за добавкой. Что момент повторится. Он едва успевает вдохнуть, когда Хантер приближается, теперь уже сам инициируя новый поцелуй: жаркий, одновременно с тем изучающий. Сравнивает ли он Тома с кем-то? С Морганой, например?
Том отвечает. Отвечает так же жадно, так же нетерпеливо, притягивает Хантера ближе за ремень. Как-то они оказываются в темноте здания, у стены Неметона, где обоих пожирает тень, скрывает от всех. Жар расползается по телу. Прохладный воздух не остужает, хотя и щекочет неприкрытую кожу, но мысли у Тома совсем не о том. Он не думает о романтик, он думает о том, что они чертовски неудобное место выбрали для этого. И о том, что оба не няшки романтические, чтобы врать самим себе, что это первое свидание, и никакого секса на нем. Самому смешно, и Том даже хмыкает, когда разрывает поцелуй, чтобы вдохнуть, иначе гипоксия обеспечена.
И проверяет, насколько готов Хантер идти дальше, дергая пряжку ремня, скользя пальцами по чужой ширинке. Ковингтон не пьян, видимо, рыцари все не пьянеют, и это почти обидно, но сейчас не существенно. Шутка превращается в нечто иное, совсем другое, от чего бросает в жар.
- Упс, а тут занято, - весёлый мужской голос за спиной заставляет замереть. Блядь. Том выдыхает, но не поворачивает головы, лишь недовольно сопит. Впрочем, неожиданные свидетели такого уединения быстро ретируются, решив найти для себя другое место. А Харрингтон не может отвлечься от горячего дыхания Хантера, запаха виски и чего-то ещё, что сейчас мозг отказывается идентифицировать.
Как и отказывается отпускать его.
Продумать на несколько часов вперёд не выходит. Том не хочет делать расчёты, решать, что будет утром, завтра, через неделю. Он не планирует ждать звонка, просто сегодня такой день, хочется совершать глупости, даже если потом будет неловко. С неловкостью он как-то справится шутками и ехидством. С чувством одиночества справиться гораздо труднее, а оно есть. Оно саднит в груди самого Тома, так же противно ноет в груди того же Хантера.
Он не собирается приглашать его к себе. До особняка ехать слишком долго, настолько долго, что всю решимость растеряют по дороге. Он даже не уверен, как далеко готов зайти сам. Вместо сознательных размышлений, Том снова целует Хантера, пока рука беззастенчиво ныряет к нему в штаны. Даже если ничего не выйдет, этот вечер Ковингтон запомнит внезапностью развития. Когда бы он ещё мог быть вот так припертым к стене, чтобы ему подрочили и отпустили с богом на все четыре стороны, не требуя оплаты или созвона.
Отредактировано Thomas Harrington (2021-09-04 17:38:59)