Саванна чувствовала себя потерянной. В какой-то момент все потеряло смысл, в какой-то момент все стало на порядок сложнее. Спенсер умело делала вид, что с ней все в порядке, что ее не беспокоит муж, которого она сжила со света [бывший второй муж], не беспокоит Гавейн, с которым все было сложно. Сколько бы Саванна не пыталась убедить его, что поступила правильно когда-то давно, поступила так ради него самого, в одном она только была не права - в том, что не дала право выбора ему.
Захотел бы убить, захотел бы остаться с нею, захотел бы верить в нее - не важно, что, но главное, что это был бы его сознательный выбор.

Оплакивать прошлое дело бесполезное. И с настоящим хватало проблем. Саванна все еще испытывала чувство сытости после того, как от Уилла осталось тело без капли крови. Но это временно, в скором времени снова понадобиться кровь, и пока что она надеялась, что удастся перехватить донорской кровушки или плазмы [зря, что ли, куча фильмов про вампиров]. Если углубляться в размышления, то ее пока что одолевали сомнения, но Саванна умела делать хорошее лицо при плохой игре. Спенсеры всякое умеют, не зря же, одна из них могла быть королевой Англии.
Не вышло, но это уже идиотизм и частности.

Она засиживается в баре допоздна, но на пятом коктейле вызывает такси. Адрес Браяна хранится в сообщении на телефоне, он все еще на больничном. Саванна игнорировала этот факт несколько дней, но что-то на дне разноцветного коктейля [гадость невероятная, не пить больше] навело на мысль, что стоит справиться о самочувствии Марроу. Было время, и именно ее руки накладывали компрессы и меняли повязки на ранах бравого рыцаря, коих было предостаточно. Рагнель не позволяла никому ухаживать за раненым Гавейном, когда была рядом, и даже не будучи рядом, срывалась с места к нему.
И вот теперь, в век современных технологий и новых возможностей исцеления, Саванна стояла на распутье: Браян не был больше ее мужем [или был, а срок давности не в счет?], не нуждался в ее помощи, и она могла просто прислать ему корзину с едой с запиской. Но вместо этого выбирается из такси перед его домом, не пошатывается, но все равно чувствуя отчетливое опьянение.

У дверей в квартиру Браяна Саванна останавливается, еще можно уйти незамеченной. Но где-то внутри тлеет мысль о том, что ему больно, ему нужна поддержка, не то чтобы у нее есть на сей счет какие-то мысли. Минуты через три Саванна все же пасует перед необходимостью двигаться вперед, отступает на шаг назад. Потом второй, третий и так до первого этажа. Ближайший магазин встречает пустотой ["мы почти закрываемся, мэм"], Саванна задумчиво смотрит на ассортимент, но не находит ничего лучшего, чем взять бананы, мороженое, пластырь и бутылку дорого вискаря, который оказался явно не в том месте, судя по круглым глазам продавца. Саванна улыбается, пока расплачивается [надо было выбрать магазин получше или заказать доставку, с таким к раненому не пойдешь], и снова оказывается перед той самой дверью.

Ну же, Сава, ты трусихой никогда не была, в чем дело на этот раз?

Когда Браян открывает дверь, Спенсер констатирует два факта: выглядит Браян паршиво [бледный, взъерошенный, перебинтованный, разве регенерация у рыцарей работает не так уж хорошо?] и умирать он не собирается. Собственно ни сам Браян, ни его соседи не планируют отправиться на тот свет, и это почти приятно, никакого гнилостного чувства смерти в радиусе присутствия. Саванна даже с облегчением выдыхает.
- Почему ты не в больнице? Разве раненый не должен находить в больнице?
Саванна предусмотрительно ставит ногу на порог, если Браяну захочется захлопнуть дверь, чтобы ее не видеть, легко сделать это не получится.
- Я с дарами. Можешь выставить меня из квартиры после того, как я тебя проведаю, но хотя бы двадцать минут ты мне должен, Браян. Мы не чужие люди, и во имя того времени, когда ты меня любил, ты не должен мне сейчас отказывать.

Будь она трезвой, говорила бы не так... определенно, сейчас Саванна пытается чего-то добиться очень странными причинами  для этого.

Похоже, приходить надо было раньше. Или вообще не приходить. Саванна переступает порог квартиры, стягивает пальто, осматривает скромное жилище Браяна. Собственно, не хуже ее, она снимает квартиру разве что в районе получше, а в целом две комнаты и кухня, большего Спенсер было не нужно. Удручало другое - чувство всеобщего болезненного тлена, который нападает на человека, находящегося в состоянии выздоровления, но в стадии, когда хочешь многого, а не можешь ни черта.
Примерно такое состояние было у Саванны, когда Белл отсудил Фрэна.

- Что переводится, как ты всех достал, и им ничего не оставалось, как выпустить тебя под твою личную ответственность, - взгляд скользит по беспорядку, коробкам из-под еды и тарелкам, которые следует выкинуть. Еще не помешало бы проветрить комнату, пропылесосить диван и отправить раненого в душ. Если он, конечно, не рухнет по пути. - Некоторые вещи не меняются. Например, ты все так же ненавидишь болеть, тяжело переживая процесс выздоровления, пока еще слаб.

Что ж, пить ему, конечно, нельзя. А продукты в пакете вряд ли ему подойдут. Саванна шумно вздыхает и идет на кухню. Находит в телефоне заказ еды, да, у них есть бульон, да, он куриный, да, они его привезут обязательно, мисс, вы достали. Саванна оставляет адрес, после чего засучивает рукава блузки.
- Мне всегда было интересно, почему все мужчины начинают умирать из-за температуры и ушибленного пальца? Ну или раны, которую прекрасно осилит твоя регенерация.
Спенсер начинает собирать в мусорный пакет коробки из-под еды, беззастенчиво маяча перед лицом Браяна, мешая ему смотреть телевизор [какой-то там сезон Доктора Кто, какой олдскул], нагибаясь перед ним, даже не думая, какой вид может ему открываться.
- Спасибо, что хотя бы не лежишь в углу и не пишешь лапой по ковру "добейте меня, братки".

Она помнила всего шрамы, полученные до их встречи, зная историю каждого. Помнила и все те, что он получил в их долгие [безумно короткие] семь лет. Сейчас новое тело не несло той истории одного из лучших рыцарей королевства, но тем не менее все это оставалось видимым внутреннему взору. Как и воспоминания о том, как Рагнель в свете огня камина зацеловала свежие красные рубцы и уже давно затянувшиеся и побледневшие.
О господи.
На миг кружится голова, Саванна встряхивает ею, прогоняя непрошенные воспоминания.

Расправившись с мусорным пакетом, Саванна приступает к сбору посуды. На миг возникает мысль и ее отправить в мусор, а завтра просто купить Браяну новую, но вряд ли он это оценит, так что залив посуду водой в мойке и налив туда щедрую порцию моющего, она оставляет посуде право на выживание.
Дальше по списку свежий воздух.
- Тебе не давали рекомендаций не пытаться зарасти мхом прямо на диване? А то рискуешь стать частью мебели. Вставай давай, страдалец. Я помогу тебе дойти до душа, а дальше ты справишься сам, надеюсь, но если нет, то готова потереть тебе спинку.
Саванна протягивает к Браяну руки. Если он собирается и правда депрессовать все время исцеления, то это плохая идея. В свое время несовершенное лечение растягивалось на долгие недели, тут же в помощь помимо совершенной физиологии были лекарства, чудеса медицины и желание, а с последним, похоже, имелись сложности. Сильны мужчины плохо переносили период собственной слабости.
Ни черта не меняется.
И даже то, как в сердце Саванны разливается беспокойство, тепло и раздражение.
Она спихнет Браяна с чертова дивана в душ, а потом, пока он будет есть бульон, а не ту херовину из фастфуда, коробки из-под короткой Саванна выкинула, они поговорят о случившемся в Неметоне.

- Да, я вижу, - констатирует Саванна с долей скепсиса.
Восстанавливался он прекрасно, спорить не приходилось, но вот чувствовал ли себя хорошо - спорно. Спенсер поджимает губы, уже готовая разлиться в лекцию на тему выздоровления и необходимости проявлять усилия для этого, но прикусывает губу. Кое в чем Браян прав - зима в Лотиане была самым ужасным и долгим временем. Темнело поздно, светало еще позже, световой день был ужасно коротким, за него не успеешь много дел, а все остальное время приходилось проводить при свечах, штопая рубашки мужа, ткать или прясть. Все с нетерпением ждали окончания весны, дня весеннего равноденствия, того самого дня, когда все менялось в лучшую сторону, когда весна нескромно вступала в свои права, и позволялось многое.

Невольно Саванна улыбается воспоминаниям. И в самом деле, тогда бы это характеризовали депрессией, но подобных слов никто из них не знал, объясняя все зимней мрачностью, холодами и скудной еде. Сейчас все было проще, и хотя зима выглядела все такой же серой, сырой и безнадежной, но стены не всегда были каменными, электрический свет ярче освещал жизнь, а когда случаи были клиническими, проблему решали лекарства.

- Браян, мы уже не в шестом веке, зимняя тоска не такая тоска, а апатия, как следствие ранения, конечно, все еще такая же неприятная, но излечима, и даже не колесами, а действенными пинками. Прекрати себя жалеть.
Раньше она слова выбирала лучше, но это уже частности. Сейчас она хотела добиться результат, при этом не откусив Марроу голову за то, что он не ценит ее заботу.
- Делаю все, чтобы ты не зарос мхом. Если тебя бесит это, то хорошо. Это лучше, чем болезненный пофигизм.

Саванна помогает дойти Браяну до двери в ванную. Дальше он не приглашает ее, но это и к лучшему. Женщина кивает:
- Если понадобится помощь - зови. Ну, мало ли... закружится голова, захочется лечь или захлебнуться водой...
Закрытая перед носом дверь не очень вдохновляет, но Саванна только плечами пожимает. Она не слышит щелка замка, значит, Браян предпочел не запираться. Видимо, не стеснительный. Или все же допускает мысль, что ему понадобится помощь.

Оставшись на какое-то время в гордом одиночестве, Саванна открывает все окна, которые имеются, пошире. Впускает сырой лондонский воздух. Запахи города наполняют собой каждый уголок в едином ритме с проезжающими машинами, голосами прохожих, шумом еле идущего дождя. Это жизнь, от которой Браян так легко отгораживался в лекарственном кошмаре собственного восстановления, и из которого Саванна чувствовала потребность вытащить его. Что-то его расстраивало, и почему-то казалось, что причины кроются в семье - в братьях. Гавейн всегда дорожил ими, Гавейн всегда был старшим братом, это клеймо отпечаталось на его восприятии мира. И Рагнель в том числе это нравилось в муже.

Она едва успевает прикрыть окна [достаточно свежести], когда звонок в дверь оповещает о прибытии заказа. Саванна оставляет щедрые чаевые, бульон пахнет аппетитно, свежий хлеб к нему чуть дурманит сознание. Что ж, Браян будет пить бульон, а она - виски. Если, конечно, он не решил там утопиться. О свежей одежде никто, конечно, не подумал. Но первую мысль залезть в шкаф Саванна все-таки давит в корне: нет, это уже слишком. Ничего, прикроется полотенцем [хотя у всех мужиков все выглядит одинаково, ради бога], если надо, Саванна отвернется.
- Браян, ты там не утопился? Я вхожу, готова закрыть по первому требованию глаза, ну или скажи мяу, и тогда я останусь за пределами ванной.

Дверь открывается быстрее, чем ожидает того Саванна. Она с некоторой долей удивления осматривается Браяна [почти голый, но с полотенцем, и на том спасибо], бросает взгляд за его спину - ванной комнате тоже нужна уборка, но на этом моменте приходит мысль, что можно просто вызвать службу уборки, и пусть они сами разбираются с этим. В конце концов, домохозяйка из Саванны паршивая, она, конечно, может что-то, но куда ей до Дианы, мывшей горшки в детском саду, где она работала.
О чем только думает...

- Неудобно?
Саванна смотрит на бинты в своих руках, постепенно догадывается, чего от нее хочет Браян. Ну логично, конечно, в какой-то степени все имеет привычку повторяться. Когда ее руки его лечили, теперь все сводится к тому, и Саванна даже знает, как это сделать правильно. Она протискивается в ванную комнату с порога, маленькое пространство, заполненное всем, чем надо [и не надо тоже], почти лишенное кислорода и свежести. От влажности кончики волос начинают подвиваться [Саванна бы взбесилась, но не сегодня].
- А где... а, вот, - через Браяна неудобно тянуться за ножницами на полочке, но почему-то в голову не приходит попросить его передать их. Соприкосновение становится слишком тесным, рукав блузки касается влажной кожи, слизывает капельки, промокает, но Саванна не замечает этого. Кромсает бинты так сосредоточенно, будто от этого зависит жизнь ее, Мэрроу, всего Лондона и даже Англии, как минимум.

Саванна усмехается, качает головой. Аккуратно берет руку Браяна, чтобы обвить ее бинтом.
- И почему я не удивлена? Учитывая твое настроение, хорошо, что она оставила записка с руганью, а не ты ее послал к черту, - она накладывает слой за слоем внахлест, плотно, но не пережимает, чтобы не доставить дискомфорт. Судя по ране, болеть Браяну остается не долго, но, похоже, его проблема заключается не в том, что он ощущает физически, скорее, в том, что у него в голове.
Действие настолько медитативное, что она даже погружается в мирное состояние, в котором способна возлюбить весь мир. А когда заканчивает, то вполне довольна своей работой, проводит кончиками пальцев по повязке.
- У меня всегда были хорошие оценки по оказанию первой помощи, так что можешь смело обращаться.

В ванной становится то ли жарко, то ли влажно. Саванна аккуратно сдвигается, чтобы хоть немного отстранится от Браяна [она пьяна, а он ранен, в пору начать шутить, что не стоит забывать о необходимости привязывать капельницу], еще между ними расстояние в полторы тысячи лет, приправленное обидой, не считая возраста в настоящем, в котором она явно прожила лет на десять дольше него. У нее почти взрослый сын, у нее взрослая работа, и вообще...
- Мы можем выйти или остаться здесь и я начну задавать неловкие вопрос. Например, что такого случилось, что тебя вышибло из колеи?
Они не друзья, они больше не женаты, и ее вопросы лишние в общей канве отношений. Но Саванна тут, завтра утром она отговорится тем, что выпила, это самая главная отмазка в жизни.
- Ну или мы выйдем, ты переоденешься, там уже есть бульон, и тогда на мои вопросы ты сможешь ответить в более удобном виде, чем рискуя потерять полотенце, - и мягкая улыбка скользит по губам Саванны, без тени игривости, но она и сама не знает, зачем все это говорит.

Господи, ну она тут не за этим, что вообще с ней происходит?