Комната Фрэна оказывается довольно небольшой, как для привыкшего к широким пространствам Уилла. Впрочем, ему ли говорить о пространстве после того, как он провёл почти месяц фактически в одиночке? Без возможности обернуться, без возможности пройтись или применить как-то свою магию. Уилл запомнил этот опыт надолго, лишь для того, чтобы он никогда не повторился. С того самого момента, когда он сбежал, прошла почти неделя, но его силы всё ещё не восстановились, и он не уверен, что они вообще восстановятся.

Прилетев к окну квартиры, в которой живёт Фрэн, и вскрыв окно, Уилл сперва осмотрелся. Обычная комната студента, так-то, Уилл похлопал полками, заглянул в шкаф, делая всё это достаточно медленно и осторожно, чтобы не привлечь ни неуместное внимание тех, кто мог жить с парнем, ни оставить какие-то следы своего внимания. Градус спокойствия, и, собственно, доверия Уилла к окружению поле произошедшего существенно снизился, а потому он вёл себя порой подозрительно, возвращаясь к прошлому, делая шаг назад.. Что бы сказал Юэн?.. Уилл думает, он бы осудил его, довольно резко, безапелляционно. И был бы местами прав.
Но Уиллу больше не хочется верить кому-либо на слово. Только не после того, что случилось.

Он дожидается Фрэна, сидя в кресле у книжной полки. Он почти успевает задремать, откинувшись на мягкую спинку и запрокинув голову, когда дверь наконец-то отворяется, и его друид, Одхан, этот почтенный старец с заплетенными седыми косами в висках в теле семнадцатилетнего парнишки, замирает на пороге.

Почти сразу Уилл чувствует, что что-то не так.
Он тихо вздыхает, напрягается, пока что незаметно, прикрывает веки - так, что зрелище перед глазами расфокусируется в яркий акварельный разблюр, и.. Втягивает носом воздух.
А после - борется с приступом тошноты.

- От тебя смердит мертвечиной, - Уилл морщится, ухмылка получается кривой, всё в общем-то ясно, не так ли?

В прошлую встречу они об этом говорили.
Дело даже не в прошлой встрече, верно? Уилл помнит, как тогда, пятнадцать веков назад, Од трясся над каждым, кого не смог спасти. Уилл удивлялся этому уже тогда - рано или поздно каждый целитель наращивал себе толстую шкуру, Одхан же просто не мог, у него это не получилось, это не было в его крови.

Что же, Уилл знал Фрэна слишком хорошо, чтобы отказаться от него из-за такого пустяка, как природа его магии, пусть даже она ему и физически неприятна. Уиллу от Фрэна надо кое-что другое, кое-что, что он не осмеливался до сих пор попросить.

- Что ж так то? Ты не справился? Или браслет не помог?

Уилл щурится.
Он вспоминает, как делал для Фрэна браслет, точнее для кого-то, кого он хотел защитить. Тогда он ещё был сосредоточен на целительстве, что же случилось?
Что заставило его переступить через всё, что было им дорого?..

Подпись автора

Развалившись в кресле, Уилл прикрыл глаза, концентрируясь не на том, что он видит, а на том, что слышит и чувствует. Аура Фрэнсиса, пока ещё слабая, но уже чувствующаяся, была чем-то обратным от того, что ощущалось прежде. В компании целителя даже дракон ощущал себя.. в некоторой мере благостно, спокойно. И донельзя комфортно. Теперь же компания аура этого друида действовала с точностью наоборот, Уилла преследовало настойчивое ощущение раздражителя, который он не мог уловить. И ведь это даже не был запах. Парень не настолько погряз в своём новом учении, чтобы действительно провонять мертвечиной, но... Но сама аура его силы больше не успокаивала и не улучшала состояние находящихся рядом, нет, напротив.

Теперь он сквозь полуопущенные ресницы, словно в полудрёме, наблюдал за Фрэном, который беззаботно расселся на кровати, справедливо сокрушаясь о не слишком-то дружелюбном приветствии. Скоро он изменится. Уилл видел это раньше, видел некромантов, как чернеют их сосуды, как кожа и глаза приобретают нездоровый оттенок, а после в одной комнате с ними не может вырасти даже какой-то жалкий сорняк и дохнут мыши. Всё это ждёт Фрэна, и Уилл сейчас раздумывает, оценивает и взвешивает, готов ли он наблюдать за этим, готов ли увидеть весь этот жуткий путь саморазрушения? И когда Уилла начнёт физически выворачивать от его компании? Вопрос времени, вопрос привычки, пожалуй.

Уилл тихо вздыхает, когда слышит закономерное "я не могу лечить".
Теперь это навсегда, не так ли?

- Я бы сказал, что ты привыкнешь, но, зная тебя..

Вопрос о том, готов ли Уилл, больше не открыт, пожалуй. Он мысленно шлёт самого себя к чёрту за то, что снова принимает решение на эмоциях, потому что окончательно добивает его именно этот надрыв в голосе Фрэна, который позволяет понять - некоторые вещи изменили свою материю и свой вид, но Фрэн остался собой. Остался его другом, до чёртиков честным идиотом.

- Теперь ты сможешь кое-что другое, наверное, это тоже интересно, не так ли.

Уилл жмёт плечами, пересаживается на кровать рядом с Фрэном и обнимает его за кажущиеся холодными плечи, поглаживая их ладонью в неком успокаивающем жесте, насколько он вообще способен сейчас на поддержку.

- А с исцелением можно что-то придумать. Отчасти я могу тебе помочь, так же как с браслетом, но... Видишь ли, - тон голоса становится ниже, вкрадчивее, - я кое-чего лишился за это время, а именно - доброй половины своих сил, и ситуация такова, что мне нужно как можно скорее их восполнить, хотя бы часть. Мне нужны жертвы, как тогда. Всего парочка... У меня даже есть добровольцы. Всё по старым правилам, сделаешь это для меня? Я буду твоим должником.

"И по-прежнему другом".

Когда-то друиды не боялись идти на подобные сделки с драконами, когда-то это не считалось зазорным или чудовищным. Когда-то человеческая жизнь ценилась в десятки раз меньше, чем сейчас. Неужели Уилл действительно настолько скучает по этому времени?

Подпись автора

Уиллу хочется смеяться от того, как Фрэн описывает некромантию. Кажется, он при этом описывает отдельного человека, возможно, его наставника, но делает это чертовски точно. Наука властвования над мертвыми очень скучная штука, и по своим внутренним ощущениям Уилл видел это как своеобразное управление мясо-костяными големами в момент, когда по хорошему мертвеца надо бы понять, простить и отпустить. Негоже превращать когда-то живое существо в чью-то куклу, не так ли? Уилл бы не хотел, чтобы с ним сотворили такое, только не он.

- Ну, кто знает, может, через управление можно научиться чему-то другому, через виртуозное управление, - с сомнением вздыхает Уилл, он не рад тому, что случилось с Фрэном, совсем не счастлив такому повороту событий с его силами, но дальше перед ними лишь одна дорога и выбора-то особо нет. - Я бы назвал это действо предельно неуважительным к самой природе и к телам, которыми управляют, но кто я такой, чтобы?..

Уилл скалит зубы в улыбке. Говорить об уважительном отношении к телам, когда ты сам отчасти воспринимаешь их как еду - тот ещё вид иронии, но это был естественный ход вещей, правила пищевой цепочки на его взгляд, если желаете. А некромантия скорее была способом повернуть все естественные процессы вспять.

- Что я сделал? Ох.

Ответ не кажется Уиллу простым. Но впервые за эту неделю ему хочется рассказать кому-то, поделиться произошедшим. Гордыня всё ещё гложет где-то изнутри от нежелания признавать собственную слабость, но Фрэн так прямо и просто спрашивает его, что удержаться от честности оказывается невозможным.

- Есть некоторые предприимчивые люди, друг мой, - вздыхает Уилл, - которые, во-первых, воспользовались моей публичностью и неосторожностью, определив меня, как существо - про взрыв в моей квартире слышал? А, во-вторых, имеют целые лаборатории, в которых исследуют таких, как мы. Впрочем, среди них тоже много одарённых, это вопрос морали, не так ли? И в такой лаборатории я провёл примерно месяц. Наша связь с королевой, связь на крови и магии, разорвана, потому что я потерял большую часть и крови, и магии, и теперь больше всего мне хочется восстановиться, восстановиться и понять получше, сколько ещё таких, как я, сидит в клетках.

Уилл замолкает и жмёт плечами. Осторожность Фрэна он словно не замечает, ему самому очень комфортно оказывается сидеть вот так, в лёгких и ни к чему не обязывающих объятиях, греясь в чужом тепле.

- Что я могу сказать об этом всём, - Уилл хмыкает и разводит руками, усмехаясь, усмешка получается скорее ироничной, нежели веселой, - мне не понравилось. Очень не понравилось. Потому я и прошу тебя о помощи.

Возможно, поэтому ему настолько плевать, что Фрэн теперь связался с мертвечиной. Впрочем, это никак его не изменило, кроме ауры, и, возможно, немного - запаха.
Уилл не хочет, чтобы что-то менялось. Не хочет, чтобы существа прозябали в клетках в качестве подопытных крысок, не хочет, чтобы кожа Фрэна бледнела а сам он всё больше приобретал сходство с предметами своего ремесла. Не хочет злиться и очень не хочет меняться сам, становясь до чёртиков похожим на отца, этого выжившего из ума  местами расиста.
Но всё это происходит, не так ли. С каждым из них.

Подпись автора

- Я прилягу, если ты не против, это длинная история, а мне давно хочется кому-то пожаловаться наконец-то.

Уилл усмехается, стаскивает обувь, оставаясь босым, и забирается полностью на кровать, и укладывает голову ноги Фрэна.

- Пипец у тебя острые коленки теперь, Од.

Он смеётся, потому что, чёрт возьми, здорово вот так находиться в безопасности и открыто говорить о том, что тебя беспокоит, зная, что тебя поймут. Здорово, что он снова имеет то, что было у него почти всегда. Но к своему собственному прискорбному осознанию, он не хочет думать о том, кто ещё может сидеть в клетках, о нет, спаситель в нём прочно и надолго уснул. Уилл хочет оправдывать репутацию кровожадной твари наконец-то, он хочет - и он будет убивать тех, кто занимается охотой.

- Про взрыв в лофте в начале ноября слышал? Моя кстати квартирка была, - он мрачнеет. Там было уютно и там его ждал Юэн. Теперь он потерял и квартиру, и Юэна, и ещё много чего. - Мне он почти никаких повреждений не нанёс, но со мной была королева. Пришлось буквально искупать её в своей крови, чтобы всё было нормально, ну а потом... Я поступил не очень умно, я пошел по следу нападавших. К своему огромному везению, остаток сил я растерял и меня выбило из формы аккурат когда я их догнал. Удачливо, правда?

Уилл хмыкает и легко касается кончика носа Фрэна пальцем.

- Не вешай нос, у этой истории хороший конец, несмотря на то, что я знаю, что после захвата следуют лошадиные дозы карфентанила - хрень, которой наркоз слонам обеспечивают, - и особенно приятные аксессуары вроде ошейников, которые не позволяют обернуться. Да, ты всё правильно понял, они что-то придумали, что-то вводят одарённым, чтобы вместе с генетическим материалом забирать и часть искры.

Об этом Уилл не особо много помнит, и это замечательно, считает он. Разве что новые следы на коже находить до сих пор - неприятно. А вот на слова о том, что его отпустили погулять, или он мог влюбиться в своего мучителя, Уилл довольно скалит зубы и закидывает руки за голову, используя их как подушку, потому что коленки у Фрэна и правда чертовски тонкие и у него уже начала болеть шея.

- Вот ещё. Я удрал, разнеся им половину лаборатории. Нет, теперь я буду гораздо осторожнее. И вот ещё влюбляться, я с этим тоже на время завязал, мне теперь нужно время всё обдумать.

Он помалкивает о том, что собирается сделать. Что он использует Спенсера в своих целях на свой страх и риск, а что первая созданная им марионетка - Табита - имеет с ним что-то  вроде связи на крови, потому что она теперь у них на двоих одна. Новая реальность Уилла, с которой придётся смириться.

Влюбленность же его пугает утратой способности рассудительно мыслить, зависимостью, в которую он впал от Юэна, готовностью положить всё на алтарь ради него и в особенности то, что он совершенно случайно положил на алтарь себя.
Уилл устраивается поудобнее и наблюдает за Фрэном снизу вверх с видом той самой ленивой кошки, которую всё устраивает и слезать с тёплого местечка она не собирается. Он умиротворён до чёртиков, и невольно задумывается о том, что с Фрэном было бы славно, их доверие, оно должно сработать, правда? Фрэн очень красивый мальчик с большими глазами и ярко-красным ртом, привлекательная картинка, особенно когда он растерян, как сейчас.
Привлекательная, если Уилл хочет всё испортить.

Он всё ещё усмехается, не двигаясь с места, идеально было бы, если бы ещё и по голове погладили, но что уж. Никакая френдзона не помешает ему получать эстетическое удовольствие от созерцания чего-то красивого, а в этом он уж знает толк получше других.

- С чего про стокгольмский синдром-то заговорил, к носителю кактусов своему присматриваешься, м? Он хоть красивый? Ему не шестьдесят лет? Должно же быть в этом всём хоть что-то хорошее.

Подпись автора