Распластанное на кровати тело больше не шевелилось, не вздрагивало, не вздыхало. Разорвавший одежду, а вместе с ним и кожу, тройными лезвиями ногтей удар не оставил молодому юноше никаких шансов на выживание. Уилл, а точнее Файрвинд, стоя у кровати на задних лапах, и лишь немного опираясь на кажущийся на вид прочным каркас передними, опустил пасть в изливающееся хлюпающим багрянцем нутро, с треском разламывая рёбра, дотягиваясь зубами до самого вкусного - до сердца.

С момента пробуждения он впервые позволяет себе такое пиршество.
Да что там.
За долгое время он наконец-то отказывается от своего почти-вегетерианства на драконий манер, предпочитая человечине мясо крупного рогатого скота и дичи. Особенной пикантности сегодняшнему ужину придаёт тот факт, что человек, чьё мясо сейчас Уилл разрывает на части, заглатывая практически не жуя, - рыцарь. И этот рыцарь успел ему изрядно насолить.

Уилл слишком хорошо помнит его глаза, как он смотрел в них из-за решетки из сверхпрочного металла, смотрел и спрашивал - какого чёрта? Неужели он это заслужил? Именно он? Но людям было без разницы. Сколько раз Уилл вспоминал своё прошлое, вспоминал позицию своего отца, который зачастую казался ему слишком жестоким человеконенавистником?.. Пожалуй, он со счёта сбился уже через неделю.
А в застенках лаборатории ему довелось провести месяц, прежде чем организм адаптировался к препаратам, которыми его накачивали, делая почти беспомощным. Убегая, Уилл попытался оставить после себя как можно больше разрушений, но.. Ещё больше он хотел оказаться на свободе. Восстановиться. А отомстить успеется.

То, что происходило сейчас в дорогих апартаментах человека, который работал на крайне талантливого хирурга, можно сказать, светила сверхновой медицины, вовсе не было местью. Это был банальный ужин, пока Уилл дожидался своего главного палача. Перед этим он заставил парнишку назначить мистеру Спенсеру встречу, и теперь, лакая горячую кровь из разорванных артерий, Уилл с нетерпением ждал тихих шагов за приоткрытой нарочно входной дверью.
Эту походку он успел слишком хорошо выучить.

А пока что...
Каждый глоток придавал ему сил.
Когда раскрытая, ощерившаяся частоколом копий из рёбер грудная клетка оказалась почти полностью опустошена, Уилл перешел к другим, более скучным, пусть и мясистым частям тела - к бёдрам и хрустящим коленям. Где-то в процессе трапезы он совершенно случайно костяными наростами на пасти разорвал хрупкий кишечник, высвобождая не самые приятные человеку ароматы. Но обоняние хищника существенно отличается от человеческого, потому происходящее совершенно не вызывает у дракона отвращения, и, тем более, желания прерваться.

Дверь наконец-то открывается, и, прежде чем повернуть перепачканную морду к рыцарю, которого Уилл так хотел бы стереть с лица земли, хотел бы, да пока что не выйдет, - он замечает его боковым зрением, перемалывает в челюстях оторванную стопу, сглатывает ошмётки мяса, а остатки сплёвывает на месиво на кровати.
Из невредимого у ассистента Спенсера - только лицо.
И глаза широко раскрыты - всё ещё ярко-зелёные и ясные.

Уилл склоняет голову набок, переводя взгляд с трупа на пока ещё живого рыцаря - своего мучителя.
И облизывается.
Квартира пропитана огненной магией, воздух разгорячён и буквально искрится, готовый вспыхнуть. Словно предупреждает рыцаря: "только попробуй".

- Давно не виделись, милый.

Голос звучит утробно, низко, довольно: дракон чувствует себя сытым.
Это, чёрт возьми, почти мурчание.

Отредактировано William Blake (2021-06-25 20:06:32)

Подпись автора

Спенсер, конечно же, не пугается.
Да и кто он такой, чтобы пугаться обычного трупа?
Уилл прекрасно помнит каждый день в лабораториях, каждый час. Он физически не выносит нахождение в клетке, и всё же его посадили туда и каждый день изводили забором проб генетического материала, ещё какими-то недопроцедурами и недоритуалами, результат которых ему неизвестен. Одно Уилл знает наверняка - у него выкачали столько крови за тот месяц, что хватило бы ещё на парочку-тройку людей, спасибо регенеративным процессам, что он выжил.

И всё же, сейчас Уилл не отшатывается, когда Ал приближается к нему, не сдвигается с места, и когда тот тянет к нему руку, глядя на своего палача, как на заклинателя змей - завороженно, не шевелясь. Почти не дыша. Это что-то странное, кажется, люди называют подобное явление стокгольмским синдромом, потому что Уилл сейчас чувствует, что он почти скучал по этому голосу, по надменному лицу и по рукам, которые прикасаются так смело и так осторожно одновременно.

Уилл усмехается. Он облизывается, проводя языком по верхней и нижней губе, кровь вкусная, хорошая кровь здорового человека, у которого даже вредных привычек не было. Может, не хватало подвижности, но всё равно, парниша был почти так же хорош, как бычок свободного выпаса, пусть и недотягивал до него.
А Альберик расплатится за свою наглость.

- У меня был какой-то паршивый номер, знаешь ли. Я привык к другим условиям.

Уилл скалится.

- Ни тебе джакузи, ни бассейна, ни вида на океан и пальмы, ни комфортного траходрома с девками. В следующий раз организуй условия получше, м?

И всё же, Уилл действительно вернулся. Но вовсе не для того, чтобы снова играть роль подопытной крыски. Впрочем, он почти согласен играть роль последней, но со своими правилами. Он хочет, чтобы ему кое-что вернули. Вместе с кровью, которой после взрыва в его квартире и попыток привести в чувство Юэна Уилл и так потерял немало, он почему-то именно в лабораториях он потерял впечатляющее количество своих сил. Примерно половину. Теперь всё изменилось, он стал приземленнее, его крылья больше не могли поднять его в воздух так же высоко, как раньше. Он всё ещё чувствовал Таби, как вектор, как уверенную стрелку компаса где-то внутри, и точно знал, что может найти её где угодно.
Но он хотел обратно свои силы.

- Я пришел добровольно, как видишь. Но для того, чтобы в этот раз всё было правильно, нам обоим придётся постараться, как думаешь, Ал, это будет справедливо?

Уилл усмехается и касается кончиком пальца лба Ала, проводя вниз и рисуя кровавую линию - лоб, переносица, кончик носа, губы - нижнюю губу Уилл чуть оттягивает, задевая ряд зубов, а затем доводит вниз по шее до самого кадыка.
Он всё ещё пребывает в хорошем расположении духа и, как следствие, откровенно дразнится.

- Раздевайся. Снимай свою чертову рубашку, сейчас будет интересно, обещаю.

Подпись автора

- Помню-помню, - усмехается Уилл, он бы не хотел снова ощутить эту магию на себе, не так, не от этого человека, но ведь придётся, не так ли. - Тебе лишь бы лечь поверх, м, Ал? Не пора уже и другим уступить? Например, мне. Мне нравится, когда ты покладистый, как сейчас, я бы даже сказал послушный. Может, мы даже сможем договориться?..

Вне застенок лабораторий Спенсер кажется Уиллу почти обаятельным. В каком-то плане даже красивым, особенно когда раздевается по команде и не рыпается по сторонам. То, что нужно, идеальный подопытный экспонат, сейчас они сменят роли друг друга не так ли? Уилл скалит зубы в довольной усмешке, он рассматривает чужое тело, почти ест его глазами, поджарый торс, бледная кожа, Уиллу нравятся такие, он бы дважды сказал Алу да, что трахнуть, что сьесть.
Но у них куда более сложные отношения, увы.

- Умница. А теперь ложись. Да да, давай, просто слушайся, и всё будет хорошо.

Уилл направляет его руками. Укладывает на пол, туда куда не успела дотечь лужа крови с кровати, и садится сверху - на бедра. Происходящее его без шуток будоражит, потому что он помнит этого человека другим - руководящим, приказывающим, а сейчас он податлив под его руками, и это возбуждает. Уилл почти смеётся, он наклоняется над ним, и греет в ладонях огненного духа, которого создавал какое-то время специально для этого. Специально для того, чтобы подчинить этого человека, чтобы поставить условия взаимодействия между ними на "равные". Иначе это возможно? Уилл сомневается что да. Ал Спенсер не та личность, с которой можно просто поладить.

- Я буду очень нежным, но она будет? Как думаешь?

Саламандра клубится в ладонях, рассыпается тысячей искр и собирается заново. Уилл улыбается и, наклоняясь над Алом, выпускает её из рук - искристую огненную змейку с лапами, полупрозрачную, может, смешную местами, может, дикую.
Саламандра ползает по телу Ала, ища вход, а Уилл нашептывает - подбадривает её, приказывает быть быстрее, он ведь специально старался, он прицельно делал её именно под этого человека, под этот организм, с конкретной целью. Уилл бы хотел чтобы она остановилась под сердцем, потому его лицо выглядит немного перекошеннным, когда она вползает в кожу, оставляя за собой ожог, двумя ребрами ниже. Что за нерасторопность?..

- Больно тебе? Тшшш, - Уилл шепчет.

Он зажимает пальцами место ожога, раскусывает свое запястье и смотрит на то, как на рану капает кровь.
Спенсер был с ним любезен, предоставлял наркоз и обезболивание, и вообще держал на отборной наркоте - кажется, на финтаниле, за что ему отдельное спасибо. Уилл теперь отплатит ответной любезностью.

- Моя милая детка.

Уилл почти мурлычет, когда чувствует, что саламандра останавливается. Аккурат под его пальцами, где-то рядом с шестым ребром, под бледной кожей и розоватым ореолом соска.
Добравшись до сердца.

- Она защитит тебя, если будет нужно, но, если будет потребность, защитит и меня. А теперь я хочу, чтобы ты вернул мне силы, которые забрал. Сможешь ведь? - Уилл невесомо касается чужой щеки. - Те же опыты, но ради моего блага.

Отредактировано William Blake (2021-07-17 09:38:12)

Подпись автора

Ал немного нервирует собой, своими действиями, своим полным отсутствием страха. Пик неприятия Уилл проходит в момент, когда чужие прохладные пальцы касаются его рёбер под грудью, выстукивая как назло точный сердечный ритм дракона. Уверенный, ровный, но словно торопящийся куда-то. Ощутимо ускоренный.

- Если моё сердце остановится, - Уилл жмёт плечами, - я просто перестану существовать. И это будет уже не моя проблема, не так ли?

Всё идёт по плану. Саламандра греется в руках Уилла, а потом так же, рассыпая по бледной коже тотчас гаснущие искры, прячется внутри чужой грудной клетки, где она постепенно охлаждается, переходя из активного режима в режим ожидания. Уилл выдыхает, когда понимает, что всё получилось, он впервые проделывал такой фокус, не так ли? Рисков было больше, чем гарантий, но, что же, выбирая между Алом на крючке, свободным живым Алом, и мёртвым, третий вариант не кажется ему самым худшим, о нет, далеко не он.

А сейчас его охватывает эйфория от успеха, и причиной тому не только то, что всё прошло безнаказанно для него, и Спенсер не сопротивлялся, но и то, что всё получилось. Уилл жмурится, прислушиваясь к ящерке, которая так близко, и готова поднять голову, готова загореться, готова поползти по кровеносным сосудам человека, причиняя невыносимую боль, вплоть до отключки или даже смерти. Эта маленькая детка готова на всё ради него, а теперь и Спенсер будет, верно? Хороший обмен.

Потому от прикосновения к своим волосам Уилл даже не вздрагивает, нет, он наклоняет голову, подставляясь - Спенсер неожиданно осторожен, - и приоткрывает глаза, глядя на это воплощение самодовольства под собой. Уиллу хочется хохотать. Самонадеянность, с которой Ал произносит эти громкие слова, "ты мой", вызывает только смех, словно маленькая проделка Уилла, делающая их отношения далёкими от симметрии, связала их неразрывно и обоюдно.

- Ты бы подрочил ещё, когда говоришь, что я твой. Вижу, что хочется. Не стесняйся, там налево есть ванна.

Уилл усмехается, и валится на спину на ковёр рядом со Спенсером. Руки гудят от приятной усталости, создание и удержание саламандры было кропотливым делом, контроль - тоже, и теперь, когда он спустя несколько суток её выпустил, всё тело расслаблялось, словно с плеч сняли огромный груз.

Уилл выдёргивает руку из хватки Спенсера, прерывая процесс пачкания всей его руки его собственной кровью - у Спенсера явный блад-фетиш, но оно и неудивительно, с такой магией, правда? - и закидывает руки за голову, устраиваясь на полу поудобнее.

Прямо над глазами - потолок, вычурная люстра, всё перепачкано кровью, и о природе возникновения этих пятен Уиллу напоминает приятный солоновато-металлический привкус во рту. Рядом с ними - расчленённый бесчеловечным образом труп на постели, от которого всё ещё смердит массами из кишечника. Но в целом картина почти идиллистична.

Сил у Уилла осталось ещё достаточно на его взгляд для выживания, а вот Ал прижат к стенке, и они оба прекрасно понимают это, потому Уилл играет в эти словесные поддавки, не отрицая, не возвращая подачу, никак не возражая.. зачем? Все дела сделаны, осталось преодолеть небольшое сопротивление.

- Не всесильный маг, значит, - Уилл хмыкает, разворачивается набок, поглядывая на Ала, это мило, это почти постельные разговоры, только вместо секса один из них чуть не выжег другому сердце. - Ты и не маг вообще, ты учёный, делай свои учёные штучки, потроши кого хочешь - мне плевать, я хочу больше сил, больше, чем было, я хочу всё, что ты сможешь мне дать.

Иначе Уиллу будет проще видеть Спенсера мёртвым. И приятнее в разы. Он думает о том, что надо было сразу это сделать: прийти сюда и убить его, не подвергая себя лишний раз опасности.
Но уже поздно.
Проделанная работа, вложенная в этого человека магия не позволяет Уиллу вот так взять и оборвать все нити.

- У тебя есть неделя, - Уилл касается чужого подбородка перепачканными пальцами, оставляя бордовые отпечатки. - Иначе я поищу кого-то другого.

Отредактировано William Blake (2021-07-23 23:45:52)

Подпись автора