После происшествия в доках Ноа действительно бросил пить. Его нехитрый план был приведён в действие незамедлительно: он прибрался на яхте, сгрузив все запасы алкоголя в мусорный бак, сдал в химчистку все свои костюмы, получив их обратно идеально выглаженными, он вернулся к работе, погрузившись в неё чуть более, чем полностью, а в свободное от работы время занимался тем, что забивал себе голову более полезными вещами, чем алкогольное опьянение.

После длительных тренировок Ноа ошивался по барам и клубам, подыскивая себе партнёра на одну ночь, не больше. Это действовало отлично какое-то время, во всяком случае, уже чёртовых три недели ему практически не хотелось повеситься где-то на дверях, и не доводило до дёргающегося глаза воспоминание об его доме. Об их с Виром доме.

Ноа до сих пор до чёртиков боялся туда вернуться.

Рано или поздно придётся, не так ли? Впрочем, сегодня ему предстояло сделать ещё один очень неприятный шаг вперёд. Миллс бы предпочёл, чтобы эта информация, с которой ему теперь предстояло работать, попала к кому-то другому, или чтобы мисс МакКей не обладала таким безграничным доверием к своему сыну, может быть? Каким же было его удивление, когда он рассматривал фотографии. Он знал некоторых из этих людей, но одно досье зацепило его больше всего.

Уход Фроста из специального отдела не остался незамеченным, и Ноа время от времени даже скучал по этому парню, в присутствии которого всё казалось таким простым и... смешным, наверное. Келси обладал той самой лёгкостью на подъем, которая была заразительна, и которой не хватало Ноа в его окрашенной в серые тона жизнь. Словесные перепалки с ноткой флирта, которые продолжились на какое-то время после встречи на яхте, продолжались, пока Фрост не ушел, и здорово поднимали настроение.
Ноа не наводил о нём справки, считая, что Фрост со скуки ушел работать в какую-нибудь из частных военных компаний, наверное, так и было, если опустить тот факт, что теперь Келси являлся фактически террористом.

Когда Келси явился на его зов, Ноа не двинулся с места, сидя за столом.
Под ногами - его страховка, Келси знает, что она может, и что может Ноа сделать с землей и камнем, а потому, наверное, не будет делать глупостей? Ноа задумчиво рассматривает лицо своего когда-то коллеги, и думает о том, что он изменился - глаза у него раньше так не горели.
Так бывает, когда распробовал вкус крови.

- Здравствуй. О, если бы, если бы, мне теперь не до этого, - усмешка трогает его губы. - Присаживайся поудобнее, я хочу с тобой кое-что обсудить.

Насколько это рискованная затея - пытаться поговорить? Ноа искренне хочется спросить у Келси, какого чёрта он вляпался во всё это дерьмо. То, чего не доставало в контрразведке и специальном отделе - деньги, адреналин, всё вместе? И что такой человек будет делать в ситуации, когда его раскрыли? Ноа сомневается, что он мирно сядет за стол переговоров, и всё же, парень должен понимать, что данные защищены и пытаясь устранить переговорщика, он может только усугубить свою ситуацию.

Открыв папку, Ноа выуживает из неё парочку фотографий, там - автомобиль в ракурсе, позволяющий рассмотреть номерные знаки. Возле Неметона - десятого декабря, и ещё в парочке локаций рядом с происшествиями, помеченными в новостной сводке как "несчастный случай" и "автокатастрофа". И одна-единственная фотография, где Келси выбирается из той самой машины - без маски.

- Хреновый из тебя конспиратор. Зато новое место работы интригующее, я впечатлён, как ты на них вышел? Тшш, не рыпайся. Это всего лишь разговор.

Галька едва ощутимо вибрирует под ногами.
Ноа невольно ждёт чего-то. Ждёт взрыва, выстрела, рывка. Удара. Таков уж у Келси характер.

Камни под ногами не были в полной мере оружием, не об этом думал Ноа, гуляя вечером по пляжу и набивая сумку галькой нужного размера. Это была скорее мера безопасности, призванная объявить его яхту зоной, свободной от агрессии и нападений. Келси как никто знает, что Ноа может сделать с помощью этих камешков, и есть надежда, что он будет достаточно разумен, чтобы не затевать драку прямо здесь. В конце концов, они и правда могут полюбовно договориться.

Впрочем, последнее вызывает у Ноа некие подозрения. Наглость Келси, с которой он ведёт себя сейчас, больше не возбуждает, может, дело в том, что Ноа вчера уже спустил пар, а, может, зная, что стоит за этой хорошенькой мордашкой, появляются совершенно другие эмоции, чем желание перепихнуться. И позывы укоризненно покачать головой, спросив у бывшего коллеги, отчего же он занимается таким дрянным дельцем, очень резво уступают желанию эту самую хорошенькую мордаху начистить до ссадин и рассечённой кожи.

Ноа склоняет голову к плечу, рассматривая собеседника, словно видит его впервые, позволяя ему всё - приблизиться, пусть это опасно; вызывающие прикосновения заводят теперь Ноа совершенно в другом смысле. Он вдруг зло думает, что всё действительно могло быть по-другому, тогда, в доках, Келси мог согласиться, а Мод могла бы отдать это дело кому-то другому, оставляя Ноа в блаженном неведении.
Чёрта с два.
У него в жизни и в работе никогда не бывает просто. И что-то ему подсказывает, что два года работы с китайцами и попыток играть в болванчика, готового транжирить отцовское наследство, скоро покажутся ему раем.

- Тебя - запугать? Я похож на идиота? Нет, это всего лишь мера предосторожности, залог того, что разговор пройдёт безопасно и мило. Ты ведь умеешь быть милым, правда, Келси? Почти как сейчас, только без такого ошалевшего взгляда - он, знаешь ли, выдаёт тебя с потрохами. Ты мне нравишься. И нравится, когда ты так близко, даже когда ты ведёшь себя, как нахальный мудак, но... Как-то я тебе больше не доверяю.

Отчасти Ноа рад, что Келси не играет в амнезию и не пытается отрицать происходящее. Окончательное осознание, что всё это - правда, и действительно происходит, и Ноа теперь втянут в это дерьмо тоже по уши, горчит на языке, но... Это неизбежная часть его работы. И почему-то именно эта горчинка так ему нравится, так глубоко затягивает и будит что-то вроде азарта.

И всё же, чем они подкупили Фроста? Ноа стоило бы думать о другом - о том, кто эти самые таинственные "они", но всему свой черед, этим вопросам он ещё успеет посвятить месяцы своей жизни, те, кто стоят за организацией с таким финансированием, прекрасно умеют прятаться за спины подчиненных или подставных лиц, и на то, чтобы выйти на них, уйдёт много времени. За спины таких, как Келси, собственно. Который для Ноа, как для агента внутренней разведки, не представлял совершенно никакой ценности с точки зрения ареста.

- Для начала я разрешу себе вольность спросить у тебя - какого хрена, Келси? Ты правда решил похоронить свою репутацию и карьеру ради этих дикарских игр в кошки-мышки? Они закончатся плачевно, хорошо, если сроком.

Всё он прекрасно знает - вот о чём думает Ноа, когда Келси устраивается поудобнее с видом, будто они сейчас говорят не о крайне важных и опасных вещах, а мило болтают на свидании. Сбивать с толку, кажется, одна из его вредных привычек: когда они работали вместе, сквозь флирт на грани фола Фрост уходил от темы напоминанием о работе. Теперь же, когда Ноа работает - уходит от разговора попыткой напомнить о том, как между ними искрит. Всё ещё, и довольно сильно, Ноа тихо выдыхает - он трезв и вымотан ровно настолько, чтобы ему сейчас не особо сшибало башню.

Вот именно что не особо. Между долгом перед работой и личной симпатией Ноа буквально разрывается на части, потому что он не такой уж хороший, как Келси на самом деле считает. По большому счёту, на жизни существ ему плевать, он испытывал привязанность и безмерно тоскует по одному из них, но, увы, Ноа в принципе плевать на всех, кто не входит в его ближний круг, а он очень, очень узок. Стоило бы удивиться, почему он ещё не прижал Келси и не ведёт диалог в своей привычной для таких случаев агрессивной манере. Пусть Фроста не запугать, но Ноа готов биться об заклад, что язык силы он понимает в разы лучше других.
Впрочем, удивляться особо и нечему.
Ноа всегда выбирает не тех. Мужчин, женщин.
А Мэдок и того хуже.

- Как мило, что ты до сих пор так ярко помнишь моё предложение, а то у меня события того вечера как-то подстёрлись в памяти, может, виски виноват? - Ноа хмыкает.

Он поднимается на ноги, бросает папки с фотографиями на табурет, и присаживается на край стола. Теперь Келси, сложивший голову фактически на стол, смотрится ещё умильнее, пусть и от выражения его глаз веет за версту лицемерием и опасностью, но в комплекте всё это невероятно притягательно.

Ноа усмехается и запускает руку в чужие кудри, лениво прочёсывая их пальцами, поглаживая кожу головы, почти массируя её. У его матери был кот, который доживал последние годы у Ноа после её смерти, и он любил, когда его гладили именно так - ласково, но уверенно.
"Звери умеют ценить уверенность и отсутствие страха, правда, Келси?"

- И что мне прикажешь с тобой делать? - тихо спрашивает Ноа сквозь усмешку.

Словно он ещё сам не решил, словно он способен отступить от собственных принципов. На существ ему всё ещё плевать, но если каждый будет делать, что вздумается, и убивать того, кого считает нужным, наступит анархия, а следом за ней и разруха. А тут уже подключается полное нежелание Ноа жить в дискомфорте и бояться за свою жизнь, выходя из дому. Нет, увлечение Келси вызывает у Ноа отторжение где-то на физическом уровне.

- Я бы с удовольствием разрешил тебе всё, милый, правда всё - я бы даже был послушным какое-то время, как думаешь, как долго ты мог бы заставить меня оставаться послушным и подчиняться тебе? Это было бы что-то совершенно новое для меня, даже немного пугающе, но заводит много больше. Но, прости, теперь у меня - работа, и так получилось, что сегодня моя работа - ты. Я не буду пускаться в подробности объяснений, что случится, и какой неприятной станет твоя жизнь, если на тебя объявят охоту, свесив всех собак за Неметон и ещё пару десятков смертей. Думаешь, так легко залечь на дно? И что же, сменишь имя, побреешь голову, сведешь татуировки, по которым тебя так легко опознать? Попортишь пластикой свою сладкую мордашку?

Ноа мягко сжимает пальцами волнистые локоны, и, вздохнув, отпускает. С одинаковым удовольствием он бы прижал за волосы Фроста к подушке или к стене, или же резким жестом дёрнул его голову вниз, оглушая ударом о прочную поверхность стола. Вместо этого он не делает ничего, а лишь продолжает говорить.

- Ты ведь не из тех, кто готов жертвовать чем-то ради идеи? Это было бы чудесно, милый, потому что ты нахрен никому не сдался. Ты пешка, которая знает слишком мало, так, слепой птенец на шахматной доске, где решают фигуры повыше рангом. Тебе ведь пришлось выбивать разрешение напасть на Неметон, правда? Вряд ли подобная шумиха выгодна твоим нанимателям.

Ладонь Ноа скользит по скуле Келси ниже, придерживает подбородок. Ноа утопически спокоен и со странной заботой заглядывает в светлые глаза убийцы, который не остановится ни перед чем.
Ноа вдруг понимает: всё идёт наперекосяк. Парочка раскладов, при которых разговор произошел бы по-другому, был продуктивным, мирным, не оправдала надежд.
Эта встреча не сулит Ноа ничего хорошего, на самом деле. Им двоим.

- Ещё не всё потеряно, и ты можешь стать той самой курочкой, которая несёт золотые яйца. Мне нужна информация, Келси, и это самая долгосрочная из перспектив и неплохой билет для тебя, не так ли?

Вот и началось. Ноа не вздрагивает от тона разговора, который меняется стремительно. Вот небо просто было пасмурным и собирались тучи, а через секунду град размером со сливу прошибает тебе череп. Сейчас происходит что-то похожее. Келси ластится к его рукам, прикасается к ноге, такие показательные жесты - скорее отвлечение внимания, не так ли? Потому что выражение лица и тон голоса говорят совершенно обратные вещи. Нет, этот щенячий умильный взгляд снизу вверх не может обмануть даже такого предвзятого человека, как Ноа: Келси показывает зубы, предупреждая - сделай ещё шаг вперёд, и они вопьются тебе в кожу. Да и взгляд у него больше не милый, скорее волчий и злой, исподлобья.

В чём-то Келси прав - он действительно очень красивая игрушка, и где-то на задворках мыслей, Ноа всё ещё сожалеет, секс действительно был бы хорош, очень хорош, раз Ноа о нём думает даже сейчас. Но эта милая альтернатива их неприятному разговору не сработает. Сожги Ноа фотоснимки и на время забудь о расследовании, делая вид, что никогда не получал от Мод никакой информации, и не отвечая на её звонки, он бы не получил никакой гарантии, что за ним не придут. Тем более, если они сблизятся, какими бы жаркими не были грязные разговоры, это будет скорее проверка терпеливости - кто кому раньше свернет шею. Ноа тихо вздыхает. Жаль, что всё так получилось, правда? Жаль, что Фрост оказался готовым пойти на геноцид террористом. И жаль, что это не трогает Ноа настолько, чтобы перестать его хотеть.
Но работа есть работа.

- Придётся? Но ты уже пришел за мной, нет? - Ноа щурится.

Не в духе Келси оставлять за собой такой хвост. И не в духе Ноа не подстраховываться, держа все яйца в одной корзине. Распечатка фото не в единственном экземпляре, и даже при желании зачистить все хвосты  у Келси не получится. Как бы он не хорохорился сейчас, вряд ли он рад происходящему, и собственной неуклюжести тоже. Вот только убрать за собой, даже если он попытается, даже если он убьёт Ноа, у него не получится. Всё куда сложнее, и Келси наверняка это понимает, должен понимать.

- Я знаю, кто ты, - качает головой Ноа.

Он ещё раз проводит по щеке Келси рукой, жест получается очень ласковым и прощальным. Отстранившись, Ноа не без сожаления поднимается со стола, садясь обратно за стол напротив Келси. Стол переговоров, в которых всё идёт наперекосяк. В своей попытке наладить контакт с будущим источником Ноа забыл одну важную вещь: у тех, кто не приемлет компромиссы, слишком редко получается договориться. А их тут таких двое.

- Навёл справки сразу после того вечера в доках, чтобы не обжечься - ха! Только в спецотделе твоё имя и история знакомы.. некоторым. Да ты и сам знаешь, кому, верно? Великий и страшный оркнеец, которому удалось прославиться в книгах той самой осадой королевской спальни в попытках вывести на чистую воду запутавшуюся женщину. Мало, слишком мало и однобоко о тебе рассказали, мне кажется, твой персонаж достоин большего внимания. Но, увы, тогда негодяи были не в моде. То ли дело сейчас.

Усмехнувшись, Ноа делает короткую паузу, думая - Келси, кажется, считает его простофилей. Это мило, не обидно, и предельно выгодно - от простофиль не ждут многого, их не опасаются. О Мэдоке справки навести почти невозможно, о Миллсе чуть больше, но всё же. Скрытность Ноа в который раз окупает себя с лихвой.

- Поздно, слишком поздно, Келси. Дело получит ход, со мной или без меня. Как думаешь, какой вариант тебе выгоднее? Кстати..

Ноа наклоняется ближе, понижая голос.

- Я бы не рекомендовал людям спать спокойно, пока ты дышишь.

Глядя на Келси, прямолинейного и несколько ограниченного, квадратного в своём мышлении, примерно как строительный газобетонный блок, Ноа думает, что он по привычке слишком долго готовился. Слишком долго обдумывал и пытался узнать дополнительные факторы, которых нет.

Сперва Ноа думал о том, что его человеком в новой террористической организации, которая занималась отловом и убийствами существ, будет Келси. Он ведь умный мальчик, и очень сообразительный, правда? Ноа бы даже позволил ему думать, что Келси держит его на коротком поводке, и в крайнем случае станет на его сторону.

Если Келси наводил о нём какие-то справки, он наверняка понимает, что принципы Ноа далеко не такой непогрешимый образец морали, которыми они могут казаться. В целом, Ноа не знает, как, работая в разведке, можно остаться на том самом уровне наивности, который делит мир на чёрное и белое. 

Потом Ноа изменил своё мнение, потому что проследил за Келси, присмотрелся к нему повнимательнее, и понял: даже если этот парень согласится, специализированное обучение он не проходил, а природных актёрских талантов и осторожности ему в нужном объёме не подвезли. И, поставив на Фроста, Ноа позволит тому закопать и себя самого, и своё бывшее начальство, с изяществом грохочущей в горах снежной лавины. Нет, так не пойдёт - подумал Ноа, и придумал второе решение.

Сейчас же, вызвав Келси к себе, он пытался узнать, что произошло с парнем, что тот ступил на кривую и опасную дорожку. Не исключая возможностей, что он пошел на это по принуждению, или же из-за острой потребности в деньгах, Ноа теперь просто-напросто охреневает от того, что всё это было не только добровольно.

Нет, Келси ушел туда по собственному желанию, сильному, видимо, настолько, что теперь почти хвастает этим с апломбом и уверенностью, которой Ноа может только позавидовать.

Чёрт, думает Ноа, а ведь этот парень и правда считает себя бессмертным. Агравейн. И всегда считал.

- Я хочу, чтобы ты не мешал мне делать мою работу, а я не буду мешать тебе делать твою. Возьмёшь в свою группу моего человека, поручишься за него. Он хорошо обучен, тренирован и не подставит тебя, нет повода волноваться. И всё, что нужно, будет делать сам. Тебе нужно просто вовремя закрывать глаза и молчать. Несложная, на мой взгляд, задача.

Прежде Ноа вызвался бы сам. Возможно, в будущем это и случится, но сейчас.. Он почти уверен, что первый блин будет комом, и с большой вероятностью агент уйдёт в расход. Вот тогда за дело возьмётся Ноа, а пока что у него будет и какая-то информация о новой организации, которая действует в обход правительства, и время на подходящую легенду.

- Услуга за услугу, чистая торговля без ничего лишнего, возможно, это будет только первая наша взаимовыгодная сделка из многих, кто знает? Только давай без этой чуши, что ты не пойдёшь на предательство и не продаёшься, даже я продаюсь, - Ноа скалит зубы в улыбке. - Жаль, что тебе не по карману.

Отредактировано Noah Mills (2021-09-10 22:20:33)

Идя на гигантскую уступку и предлагая Келси всего лишь открыть дорогу информатору, Ноа, по большому счёту, уже понимал, что мечет бисер перед свиньями. Разумеется, всё было неоднозначно, и заверения Келси в собственной неуязвимости и его, Ноа, бессилием перед ситуацией, имели право на существование.

Руководство в лице Вивианны довольно красноречиво дало понять, что охота на существ, обставленная, как несчастные случаи, пока что интересует министра в разы меньше, чем творящаяся под носом у средств массовой информации чертовщина. И дело было не в том, что на гибель ни в чём не повинных (пусть и не всегда) существ всем было плевать, нет, но ситуация в стране и в особенности в Лондоне накалялась до такой степени, что ещё пара градусов - и улицы будут повергнуты в хаос. Читая новостную сводку, можно было играть в СБ-бинго, отгадывая, какие из дел удастся провернуть без излишнего внимания, по-тихому, а о каких из них будет рассказано в красках.

И всё же, если начать прорабатывать связи с неизвестной и хорошо финансируемой военной организацией, хорошей и крепкой ниточкой к которой был Келси, в будущем она принесёт куда большие проблемы, чем пикеты на Трафальгарской площади и пара десятков выбитых витрин модных магазинов.

Поднять министерство и военных на уши можно уже сейчас, но тогда может начаться охота на ведьм. Найдут парочку козлов отпущения и посадят пожизненно за измену, а заговорщики ускользнут от них.

Такой сценарий Ноа (и не только ему) отчаянно не нравился, тем не менее, его потенциальный источник сейчас козырился и отступать был совершенно не уверен. Проблема была не только в отказе. Ноа смотрел на Келси, и видел, как тот медленно начинает закипать. Тон его голоса, разворот плеч, нарочито медленные движения - всё в нём, казалось Ноа, вопило о том, что он сейчас взорвётся.

И сидя напротив этой пороховой бочки с подожжённым фитилём, Ноа отчаянно жалеет, что ни разу толком не видел Фроста в деле. Как он двигается, насколько быстр, какие у него слабые места? Келси тоже знает о нём не так много, но Ноа в отличие от него не имеет такого опыта в поле и в ближнем бою один на один с большой вероятностью проиграет. Всё, что у него остаётся - возможность закрыться и россыпь лежащей под ногами гальки.

С одним нюансом - действовать нужно вовремя. Не слишком рано, не слишком поздно.

- Это не шантаж, - Ноа вздыхает. - Торговля, Келси, ею можно добиться большего, гораздо большего..

Он позволяет прикоснуться к себе, позволяет протянуть вторую руку. Он вообще позволяет Келси слишком много.
Ноа почти не сопротивляется, почти податлив в чужих руках и задирает подбородок выше, почти вжимаясь им в чужую ладонь, царапая огрубевшую от оружия кожу собственной щетиной. Его взгляд из-под полуприкрытых век словно затуманен: Ноа искренне наслаждается этими прикосновениями, они будоражат его, потому что ласка может в любой момент обернуться жестокостью, а человеческое тело такое слабое, правда?..

- Ты не похож на загнанного в угол, милый.

Ноа усмехается, замирает на месте. Несколько камней поднимаются в воздух, медленно, бесшумно, а потом, едва прикасаясь, скользят по спине Келси, жмутся к ней, дрожат, пока что почти приятно, выстраиваясь прямой линией вдоль позвоночника. Последний из камней , наверняка холодный, замирает у основания шеи, упираясь её стык с затылком.
Ноа смотрит на Келси немигающим взглядом, думая о том, что любое, абсолютно любое промедление может стоит ему жизни.

- Отпусти меня, подними руки над головой, выпрямись. Медленно, Келси, ты хоть что-то умеешь делать медленно?

Воздух в помещении накаляется немыслимо, напряжение растёт по экспоненте, и Ноа всё ждёт, почти не дыша, не моргая и не позволяя себе думать  о чём-либо кроме противника и его возможностей, потому что это может стоить ему жизни, и стоить мгновенно.

Кухонный гарнитур имеет металлическую фурнитуру, столовые приборы, пусть и упрятаны в закрытый шкафчик, но их легко можно из него изъять; в конце концов, есть набор ножей, есть гвозди, использованные при сборке мебели, есть сама яхта, обшивка которой армирована ровно настолько, чтобы её можно было использовать такому, как Келси.

Нельзя ошибаться, Ноа не может позволить себе ошибиться, даже один раз, потому что после этой ошибки не будет ничего. Его, чёрт возьми, не станет, Ноа думает об этом поразительно спокойно, несмотря на обстоятельства. Он должен, обязан оставаться спокойным. Рассудительным. Трезвым.

...Момент накала проходит, оставляя за собой тягостное металлическое послевкусие. Ноа думает, что сейчас его концентрация хороша, но как надолго его хватит? Нельзя всё затягивать, нет, слишком рискованно.

Отказ Келси не неожиданность, на самом деле. В отличие от поцелуя. Ноа так и остаётся на месте, не шелохнувшись, пытаясь выиграть торг с собственными желаниями. Он хотел этого слишком долго, и даже сегодня, глядя на Келси, он думал не только о деле. Надо было переспать с ним раньше, успокоиться, оставить это в прошлом - наверное, сейчас было бы проще, верно? Сейчас Ноа бы не заводился с пол оборота от чужих действий, от того, как губы Келси пытаются раскрыть его рот, как он давит на его челюсть, придерживая за затылок так, словно ему, чёрт бы побрал Фроста, можно.

Если бы не работа, у них даже могло бы что-то получиться. Что-то короткое и жгучее, они бы виделись редко, в кровати, и трахались до звёзд в глазах, чтобы после, попив кофе и выкурив пару сигарет, разойтись обратно по делам. Сон был бы слишком большим актом доверия для таких, как они. А ещё они бы не разговаривали. Совсем. Не считая грязного флирта на грани фола, больше похожего на прелюдию, разговаривать им вообще запрещено.
Ноа считает себя хорошим любовником, он любит секс и тот занимает в его жизни немаловажное место; Ноа умеет заботиться о партнёрах и много знает как о нежности так и о более изощрённых удовольствиях, когда где-то на границе с болью накрывает эйфорией. И рот у Келси такой мягкий, горячий, и умелый, что Ноа не может о нём не думать, не может не думать о том, как он бы поимел его, придерживая за затылок, а после, пока Келси пытается перевести дыхание, слизывал с его губ остатки спермы. Ноа хочет видеть Келси таким - разморенным, вымотанным, стонущим, потерявшим контроль. Он хочет видеть его под собой, он хочет оставлять на нём кровоподтёки от поцелуев, арки следов от укусов, Ноа хочет, чтобы ими было усыпано всё его тело, и каждое прикосновение чувствовалось особенно остро.

Но сейчас, когда Келси целует его с таким напором, Ноа заводится куда быстрее, и это ощущение прошибает тело, словно разрядом тока. В висках пульсирует мысль - быть осторожным, Фрост ему явно отказал, а теперь ищет возможность его отвлечь. Ноа думает, что лучше было бы не отказывать, он был бы далеко не таким осторожным, его было бы настолько легче убить.

Стол с грохотом отлетает в сторону, заставляя сложенную на нём стопку бумаг, танцуя в воздухе, оседать на пол. Ноа следовало бы отстраниться, следовало бы усилить нажим камней на позвоночник Келси, следовало бы, возможно, продырявить ему руку, чтобы тот понял, что Ноа серьёзно, а заодно стал менее мобилен в возможной драке. Вместо этого Ноа толчком отправляет стол в другой конец каюты, и притягивает табурет, на котором сидит, ближе к себе за перекладину. Сам Ноа сидит на краю дивана, так что теперь колено Келси почти упирается в его пах, а ещё они гораздо ближе друг к другу и Ноа чувствует тепло чужого тела.
Он всё ещё пытается оставаться трезвым, и, хоть несколько висящих прежде в воздухе камней опадают на пол, парочка остаётся на своих местах, вжимаясь в выемки между позвонками, словно там им и место. Ноа хочет, чтобы от них остались следы, чтобы ссадина на шее саднила, ныла целыми днями, задевая одежду, напоминая о себе, напоминая о Ноа; он хочет ударить Келси до рассечённой кожи на скулах, чтобы следы были видны всем, чтобы хоть что-то доказывало, что Ноа существует, что он не просто игра; он важен, он болит и кровит, как в очередной раз лопнувшая корка раны на самой тонкой коже, что не заживает месяцами.

Вместо этого Ноа наклоняет голову и отвечает на поцелуй, также напористо, жадно, впиваясь до боли. И то же самое позволяя делать Келси. Он разжимает челюсти, он почти стонет в чужие губы, хотя на деле просто пытается вдохнуть, выхватить скупые глотки воздуха.

Отстраняет от себя Келси он рывком, грубо, за шею, сжимая её ладонью, указательным пальцем поглаживая гладкий камешек, что всё ещё послушно жмётся к чужому коротко стриженному затылку, а большим слегка надавливая на кадык. Мышцы под его ладонью практически расслабленные и лицо Ноа, с его затуманенным взглядом и блестящими черным маслом глазами, перекашивает кривой улыбкой. Келси, этот ублюдок, чувствует себя, как рыба в воде, использует своё тело, усыпляет бдительность, сводит с ума.

- Руки... - хрипит Ноа, облизывая враз пересохшие губы, - подними, блять, руки, чтоб я их видел. У меня нет настроения на убийство, чего не могу сказать о тебе. Келси, давай, поднять руки, встать, шаг назад...

Камни дрожат в воздухе.
Терпение и сила воли Ноа дрожат в воздухе, готовые разорваться в клочки.
Он всё ещё чувствует - чужое дыхание на своём лице, прерывистое, как и у него самого; вкус мягких губ, запах лосьона для бритья, металла и пороха.
Ноа втягивает носом воздух, хоть и знает, что надышаться им сейчас не получится. И думает, что им с Келси и правда было бы хорошо вместе.
Далеко не так интересно, как сейчас, когда они играют друг с другом в русскую рулетку по своим правилам, но хорошо.

Отредактировано Noah Mills (2021-09-19 05:40:26)