[indent] Последний месяц зимы, первой зимы, встреченной в чужой стране, превратился если и не в кошмар, то в весьма близкое к тому состояние для Эмбер, кошмар ползучий, переходящий в частую лихорадку, нарушение сна и частые беспокойные ночи, оканчивающиеся жаром пробуждения после сковывающих разум кошмаров. Психотропные препараты помогали лишь отчасти, как и алкоголь, на время заглушающие её внутри, но каждый раз, когда алкогольная-медикаментозная пелена сползала, здоровенная чешуйчатая тварь внутри с лихвой возвращалась, напоминая о себе всё чаще и всё более нагло. Она хотела свободы, хотела вырваться, всё это действовало на разум мыслями о прогрессирующем психическом расстройстве, и ведь Гальярдо вполне была даже готова поверить, что больна психически, всё, лишь бы всеми возможными способами отгородиться от Катарины, сделать вид, что её не существует, поверить в это, наконец, но каждый раз она чётко давала понять, что этому сбыться не суждено. Более того, со временем Эмбер уже ощущала размытие той самой грани, что отделяла их друг от друга, уже в глубине души и вправду начиная осознавать, что они уже одно единое целое, как две стороны одной медали. Это бесило испанку, которая уже начинала видеть ту, другую, уже в своих снах, представляющих собой чаще всего некий отголосок кошмара, в котором Катарина, словно бы в издёвку принимала облик самой Эмбер, становясь её неразличимой копией. Но не это пугало брюнетку, с такими снами ещё можно было смириться, её пугали сны другие, когда её по пятам преследовала здоровенная летающая драконоподобная тварь, закрывающая перепончатыми крыльями небо над головой, и от этого чудовища нельзя было укрыться, вернее, даже и укрытий-то не было, в таких снах Эмбер либо улепётывала через застывшее во времени и пространстве пшеничное поле, либо через чахлый подлесок, оставаясь видимой для этой твари как на раскрытой ладони. Подобные сны становились уже постоянным спутником брюнетки, пока в один «прекрасный» день после очередной такой ночи Катарина не дала понять, что дальше будет только хуже, если не дать ей свободу, причём свободу не в том плане, что отпустить её в каком бы то ни было виде прочь, честно, этому бы Эмбер обрадовалась только так, нет, о никаком «избавлении» речи быть не могло. Она хотела принять свой истинный облик, и пока Эмбер старательно отмахивалась и посылала свою вторую «я» куда подальше, она же всё чаще давала волю отдельным проявлениям своей сущности, и если вначале это было как отдельные участки почти что чёрной чешуи на руках или ногах в моменты сильного эмоционального всплеска, то со временем положение дел только усугублялось: «затыкая» Каролину, Эмбер подставляла уже под удар и себя, ощущая внутри весьма мощный физический порыв, отражающийся уже в более очевидных проявлениях, кульминацией которого однажды стал длинный чешуйчатый хвост с частоколом мелких шипов, выросший за какое-то мгновение внизу спины прямо на работе! И повезло ещё, что в это время Эмбер смогла закрыться у себя в рабочем кабинете и едва ли не слёзно умолять, чтобы проклятый двухметровый хвост, как у ящерицы, исчез. Он исчез, но это был яркий сигнал о том, что теперь Гальярдо начинала терять контроль над подобными проявлениями даже в обычной обстановке.
[indent] Договориться с собой порой весьма непросто. Эмбер ощущала себя капитулировавшей перед своей…кхм…сущностью, выцарапывавшей себе место под солнцем, но при этом компромисс был найден: стоит только разок выпустить существо наружу, чтобы она успокоилась, хотя бы на время, не устраивая больше подобных «диверсий». Никаких хвостов, чешуи и всего такого прочего. Но за это испанка села за изучение карты Великобритании в поисках укромной глуши, вдали от цивилизации, ибо выпускать Катарину на волю в Лондоне было бы просто идиотизмом, так что пришлось озадачиться и штудировать карты, с осознанием того, что 21 век в этом плане чинит кучу проблем: место должно быть на значительном удалении от людей, от любой мало-мальской деревушки, от дорог, от авиа- и водных маршрутов, словом там, где человек не бывает. Возможно ли это вообще в небольшой европейской стране? Ответ был найден через пару дней, когда изучая более подробную карту юго-запада Англии, не наткнулась на целый зелёный массив, выходящий к южной оконечности Бристольского залива, уголок дикой природы вдали от автомобильных дорог и населённых пунктов, а единственный природный парк поблизости как на удачу был закрыт. Да и сезон, мягко говоря, не туристический, в ближайшую неделю обещали туманы, дожди и вообще погоду не самую лицеприятную. Конец зимы, сложно было ожидать чего-то другого от этой страны, но что оттолкнуло бы Эмбер, было ей же и с воодушевлением принято, как удачный расклад на то, чтобы отправиться в небольшой путешествие. Девушка знать не могла, чем это может кончиться, как вообще может выглядеть дать выход Катарине, на что она будет похожа, да и вообще навалилось куча всяких вопросов, не внушающих оптимизма, честно говоря. Но, памятуя, на что она способна, выбора особого не было – надо было ехать. К тому же, то побережье изобиловало островками, большими и совсем крохотными, судоходства тут не было, ввиду сложного рельефа дна у берега и сильной изрезанности беговой линии, да и частые шторма и беспокойные воды отталкивали оттуда рыболовов и всякого рода лодочников, что тоже сыграет только на руку.
     [indent] Четыре часа на своей «Импале» по достаточно свободной ранним утром скоростной А303 на юго-запад, до Плимута, в котором Эмбер оставила свой автомобиль, взяв в аренду более подходящий для путешествий за город Land Cruiser Prado (и да, привыкать в правому расположению руля поначалу пришлось достаточно продолжительное время, даром, что с трудом-то привыкла к левостороннему движению и то не до конца). И уже на внедорожнике предстояло потрястись ещё примерно полтора часа до небольшого городка на самом побережье – Ньюквей встретил гостью типичным спокойствием и тишиной провинциального городка, с края которого открывался весьма достойный вид на мрачноватые в такую погоду тёмные воды залива, гулко ропчущие у береговой линии небольшим волнением. Сперва даже могло показаться, что здесь вообще никто не живёт, но нет. Просто не сезон, туристов ещё нет, а погода в виде обильно поливающего землю прохладного дождя убавляет и так небольшие шансы устроить себе прогулку просто ради наслаждения природой. Да и на что тут смотреть зимой? Оставалось лишь в очередной раз заняться изучением карты в Интернете, которая обещала ту самую «глушь» по местным меркам на север, если ехать вдоль побережья по узкой местечковой дороге минут эдак 20, ну а дальше через местное подобие лесистого парка к лодочной станции. Да, именно туда, ибо иначе добраться до целой гряды остров к северо-западу отсюда попросту нельзя, и среди островков тех есть парочка достаточно больших, один из которых по площади аж целых два квадратных километра, да ещё и с маяком, который, правда, автоматизировали лет 20 назад, так что ожидать там постоянное население не приходится. Да и в справочнике говорилось, что этот мини-архипелаг в заливе является необитаемым, не считая заезжих климатологов и учёных, которые, впрочем, появятся тут только через месяц, если верить информации об этих островах. Само собой, казалось сущим абсурдом ехать в такую даль ради того, что Эмбер объяснить самой себе не могла, но согласилась из принципа, чтобы не было хуже. Это вообще отчасти походило на какую-то спецоперацию, искать место, скрытое от посторонних глаз, продираться через все эти препоны, арендовать моторную лодку на свой страх и риск, ведь воды залива сейчас не были спокойным, хоть и не штормили, но плыть на простецкой маленькой шхуне все равно было страшновато, особенно, когда она покачивалась на волнах, точно скорлупка от ореха, хорошо ещё хоть крыша над головой была, защищая от солёных брызг и не смолкающего ни на секунду дождя, провожающего весь путь в добрых полтора десятка до первого клочка земли, проступившего сквозь туман возвышающейся над тёмными водами громадой утёсов и скал, над которыми к небу возносился толстый шпиль белёсого маяка, растворяющегося в этой туманной дымке и лишь рассеянный луч света от него хоть как-то прорывал эту завесу тумана. Немного гнетущее, конечно, зрелище, мрачное по-своему и отнюдь не доставляющее радости находиться здесь, чего не сказать о Катарине, которая, затаившись весь путь до сюда, теперь же ожидала в довольном предвкушении, сродни тому, как она оживлялась при виде крови, только сейчас это чувство было куда сильнее, одновременно с тем, как Эмбер же, напротив, ощущала странное волнительное беспокойство в глубине души. Она не понимала, как будет происходить весь процесс, что за ним стоит и что будет в итоге после всего. Это был своего рода трепет перед неизведанным ритуалом, в преддверии которого по телу прокатывалась дрожь, а пальцы мелко дрожали. А что если на острове всё же кто-то есть? Что тогда? Сделать вид, что случайная туристка? Конечно, такое возможно, пусть и на такую туристку, отправившуюся через беспокойные воды залива, в холод, дождь и туман, чтобы посмотреть…ну не знаю, маяк, например, посмотрят как на явно больную. Хотя всё же, на маяк действительно стоит взглянуть, маяки всегда нравились Гальярдо за свою отчуждённую одинокую красоту. И сейчас, кое-как привязав свою моторную лодку к небольшому деревянному пирсу, девушка неторопливо поднималась по поскрипывающей мокрой деревянной лестнице на широкую, вырубленную прямо в скале площадку, с которой можно было уже выйти на поверхность острова, с которой до маяка было рукой подать, в молочной пелене тумана виднелись даже какие-то пристройки, в которых наверняка кто-то обитал, когда ещё на маяк приплывали смотрители, а сейчас же наверняка хранят оборудование и что по мелочи. Сам же остров, насколько можно было видеть в таких условиях, вытягивался полумесяцем с востока на запад, не такой уж и маленький, как могло бы показаться, да и ещё и был покрыт с одной части неким подобием подлеска, тихо шумящем на холодном ветру.
- Так, ну и что дальше? – хороший вопрос, однако, ибо теперь вставал вопрос, а что, собственно, делать. Любопытства ради испанка, кутаясь с головой в непромокаемый плащ, накинутый поверх короткой зимней куртки ярко-синего цвета, прошла к небольшому деревянному домику в один этаж, примыкающему непосредственно к маяку и уже готова была протянуть руку, чтобы попытать наивную удачу в открытии двери, как в самый последний момент заметила, что дверь как раз чуть приоткрыта, на самую малость. Вот тебе на… Эмбер немного поколебалась, оглядываясь, но не решаясь окликнуть кого-нибудь пресловутым вопросом «Есть кто?» - сейчас казалось, что лучше бы не шуметь, а вот попробовать войти – запросто. Массивная деревянная дверь немножко скрипнула и впустила брюнетку в небольшое полутёмное помещение, освещаемое лишь приглушенным рассеянным светом, струящимся сюда через два маленьких квадратных окошка. Пахло сыростью и деревяшками, а ещё немного пылью, пока глаза, привыкая к полумраку, могли разглядеть нехитрое убранство комнаты – простецкий грубый деревянный стол, какой-то накрытый выцветшим покрывалом плед, пару стульев у стены, свисающую с потолка керосиновую лампу, какие-то деревянные ящики у другой стены, поверх которых была небрежно кинута старая верёвочная сеть и, собственно, всё. Следующая дверь, очевидно, вела в сам маяк, но была уже закрыта, правда, не было понятно, на замок или всё же нет… Проверить? Эта мысль отдалась приятной дрожью, прокатившейся по спине от одного ощущения, что вот в первый раз в жизни удастся побывать на настоящем маяке! Да и без особых проблем, к слову, маяк и остров никто даже не охранял.

Отредактировано Ember Gallardo (2021-08-17 20:53:16)

[indent] Место это пропахло старостью и сыростью, но сыростью, более оттеночной, чем до тошноты противной, всё же сыро в этом домике не было, несмотря на дождь за окном и туман, окутывающий значительную часть острова плотным коконом, точно молочным одеялом, ограничивающим видимость на уровне метров 70 или 80. Впрочем, проверять дистанцию с рулеткой уж точно не хотелось, не в такую погоду – уж путешествие сюда за много-много миль вообще казалось чем-то героическим для девушки, которая привыкла и любила солнце родной Испании, тёплые воды Бискайского залива с севера и Атлантический океан с запада, но даже океан в её краях казался не в пример теплее, чем в этих краях, залив в которых нёс свинцово-тёмные беспокойные воды, уж одна мысль о холоде снаружи вызывала в теле дрожь и закономерный вопрос самой себе, вернее, Катарине, которая как назло успокоилась настолько, что опять могло бы показаться, что Эмбер осталась «одна», чувство, бесспорно приятное, но увы, радующее всё реже и реже со временем, пока эта тварь обживалась в желании стать вовсе одним целым с брюнеткой.
  - Интересно, как долго ещё продлится непогода… Чёртова Англия, ещё не хватало простудиться и подхватить воспаление лёгких…- хотя, справедливости ради, стоит отметить, что за всё это время Гальярдо ни разу не словила не только простуды, но даже банального насморка, хотя и могло бы показаться, что придётся не вылезать из нагретой квартиры и ходить в пуховике аж до апреля. К слову, недалеко от входа в сам маяк в стене был выложен камин из камня, отчасти подсказывающий, что тут вполне можно протопить дом и сделать его чуточку приятнее, вопрос лишь в том, стоило ли? Лично Эмбер отнюдь не планировала тут поселяться, при этот попав в весьма странную ситуацию, когда понукавшая её Катарина отправиться «за тридевять земель» для того, чтобы развеяться одним её известным способом, сейчас же хранила молчание, оставив брюнетку в столь дурацком положении посреди старого дома на богом забытом островке вдалеке от основного острова.
- Вот же дрянь… Я сюда пёрлась из самого Лондона и что? Ради чего? Хотя бы намекни, что тебе нужно сейчас, ибо я уже начинаю замерзать, мне уже немного хочется есть и вообще… - бурча себе под нос, Эмбер всё же не поленилась и таки подёргала дверь, отделяющую домик смотрителя маяка от самого маяка, и вот сюрприз, безусловно приятный – дверь поддалась, открывая доступ на небольшую круглую площадку нижнего уровня башни, на которой стояло пару металлических стоек, забитых аппаратурой, работавшей сама по себе, автономно, под гулкий шум бушующих у побережья острова волн да под завывание холодного ветра где-то высоко вверху, куда уводила узкая винтовая лестница из металла, с тонкими поручнями. Маяк… Вот он, величественный и одинокий, в котором испанка была на данный момент единственной его посетительницей, испытывающей детский восторг от самого факта своего пребывания в настоящем маяке! Считай, мечта детства исполнилась, и теперь, любуясь уходящей на верхний уровень лестницей и толстыми каменными стенами, прекрасно укрывающими от любой непогоды снаружи. Вот правда, Эмбер бы не отказалась даже жить в маяке, наслаждаясь сладким чувством уединённости от суеты многомиллионного мегаполиса, здесь, да, здесь, это ощущалось особенно остро, тот самый отрыв от цивилизации и от людей, малодоступный в реалиях современного мира.
[indent] Девушка уже успела аккуратно разжечь камин в домике смотрителя из припасенных поленьев (справедливо полагая, что в такую непогоду вряд ли кто-то поплывёт на остров), пока блаженное тепло постепенно заполняло помещение и понемногу перетекало в сам маяк – можно было даже снять плащ, а затем и куртку, ибо наполняющее сухое тепло от камина вполне этому способствовало до приятных мурашек по телу. Здесь даже был старый-престарый закопченный котелок, который, при желании можно было бы использовать для кипячения воды, вот только съестных припасов тут не было, как и чая и сахара, так что да, вариант пожить на маяке пока что откладывается, но согреться было можно. И пока домик прогревался вместе с нижними ярусами маяка, брюнетка, ведомая любопытством и восхищённостью, отправилась на исследование культового в своём восприятии сооружения. Первый этаж был занят аппаратурой, какими-то датчиками, парой серверов и передатчиками, тихо пощёлкивающими, пока остальная часть техники мерно гудела, второй же этаж был практически пуст, не считая полудюжины небольших деревянных ящиков, накрытых брезентом, ну а с третьего этажа уже был выход к мощной лампе маяка и накопительной площадке, на которую, быть может, испанка бы и поднялась, если бы отнюдь не располагающая к этому погода, на которую можно было бы посмотреть через узкое окно на втором этаже маяка: бурные почти что чёрные воды, пенящиеся волнами, которые злобно накидывались на прибрежные камни и береговую линию острова. Где-то над головой прогрохотал громовой раскат, эхо от которого аж прокатилось по мощным каменным стенам сооружения до лёгкой дрожи в винтовой лестнице, на которой Эмбер и замерла, вслушиваясь в разгул стихии вне своего укрытия. Романтично? О да. И где-то на фоне этого грома краем уха девушка услышала лёгкий одиночный стук уже внизу, где-то в доме, стук, сопроводившийся лёгким дверным скрипом, от которого по телу пробежала малоприятная волна испуга и чёткого понимания, что дверь как раз-таки и была закрыта, плотно закрыта и просто так, сама по себе, даже от сильного порыва ветра раскрыться не смогла бы никак, а значит… гости? Но в любом случае был бы слышен звук мотора, если бы к острову причалила лодка (в то, что кто-то бы решился сюда добраться на вёслах, особенно в такую погоду, Гальярдо попросту не верила, если честно), а ещё, к своему ещё большему ужасу, пистолет остался в машине, попросту там забытый, и этот факт отнюдь не придал ей уверенности. Что-то скрипнуло внизу вместе с отдельным шорохом, как если бы кто-то вовсе начал копаться в домике, вот только шагов слышно как раз не было; Эми даже лихорадочно осмотрелась, прикидывая, а можно ли тут вообще спрятаться? Но утвердительного ответа не было – ящики были совсем небольшими и их было мало, чтобы, например, спрятаться за ними, ровно так же, как и пара узких стоек с аппаратурой на ту же роль так же не годились, ну а третий ярус вовсе кроме маленького стола похвастать ничем не мог, обрисовывая скверную ситуацию загнанности в тупик. Может, какое-то дикое животное прокралось? Но какое животное может быть на маленьком острове даже без должных укрытий и густого лесного покрова? А тем временем ещё один скрип возвестил о том, что открылась дверь, ведущая в маяк, и именно сейчас Эмбер услышала отрывистый сиплый рык и тонкий скрип чего-то острого по полу или по каменной стене, противный звук, отдающий не менее противным холодком, прокатившимся по спине вдоль позвоночника, вместе с которым уже «проснулась» и Катарина, обозначая себя тягучей настороженностью и быстро растущей враждебностью по отношению к тому (или чему), что ещё не видела, но вот запахи… Запахи резко стали куда более интенсивнее и насыщеннее, они тонкими потоками распространялись по маяку, заползая прямо в ноздри до отдельно различимый оттенков, чужих, не подходящих к этому месту, запах какой-то тины и мокрой…шерсти? И чего-то ещё, чего-то солоноватого, пока первые различимые шаги не отдались цокающим эхом от первых ступеней винтовой лестницы.
- Блять… - одними лишь губами прошептала испанка, понимая, что с собой нет даже хоть какого-то ножика и теперь она осталась лишь с голыми руками. Был бы это человек, ещё ладно, проблем бы особых не было, но если это большой и опасный зверь, тогда что? И «большого и опасного» зверя Эмбер увидела через секунды сама, лично, собственными глазами, которые считывали информацию, пока мозг отказывался принимать то, что ему передают. Отказывалась и Гальярдо. Молча, в немом шоке она взирала на то, как к ней на небольшую площадку этажа поднимается нечто… Рослая, можно сказать огромная фигура, пригнувшаяся лишь только, чтобы острые загнутые рога и голова не цепляли своды потолка. Горящие красные глаза взирали сверху на девушку, которая казалась просто миниатюрной на фоне того существа, что, не сводя взгляда в брюнетки, поднялось уже целиком, щерясь и скаля острые как бритва зубы, которыми была усеяна его пасть. Чуть сплюснутая морда, похожая одновременно на морду летучей мыши и какого-то неведомого волкоподобного существа, только куда более уродливого, заострённые уши и длиннющие цепкие пальцы, венчающиеся не менее острыми когтями. Оно…оно просто отрезало путь назад, оставляя лишь единственную дорогу наверх, но именно сейчас, после молчаливо выдержанной небольшой паузы, внутри Эми уже разгоралась самая настоящая буря из-за приходящей в какую-то слепую ярость Катарины, которая, по ощущениям словно бы металась внутри, сбивая дыхание и сотрясая крупной дрожью тело самой Эмбер, которая словно бы оплеуху получила мощный «пинок» в виде рычащего приказа: «Наверх!» - видимо, вовремя, ибо тварь, клацнув зубами, резко шагнула по направлению к испанке, да и внизу уже слышался ещё один шум поднимающихся шагов. Их двое! Крайне херовый сюрприз, но выжидать и проверять, кто второй, девушка уже не стала, тот же внутренний импульс, ставший крепким, как сталь, просто вёл по винтовой лестнице наверх и наверх, пока, чуть пошатываясь, брюнетка с не меньшим ужасом ощущала, что банально теряет контроль над собственным телом, и вот уже ощерившаяся чёрной чешуёй правая рука крепко вцепилась в перила на пути наверх. Перед глазами уже всё плыло под аккомпанемент бешено стучащего в груди сердца, собственного сбивчивого дыхания и рычания за спиной, не оставляющего сомнения, что её уже преследуют, пока Катарина упорно вела наверх, уже полностью перехватив «управление». Это весьма…необычное ощущение, что твоё же тело тебе более не принадлежит, что ты не можешь самостоятельно пошевелить рукой или ногой, пока это «делают за тебя», только смотреть и чувствовать необычайно мощный прилив сил, сродни целому адреналиновому взрыву. Это пугало, вгоняло с ступор и панику, но повлиять было уже никак нельзя, Катарина, долгое время терпевшая попытки себя ограничить, усмирить и не дать волю, теперь решительно навёрстывала упущенное. Эта человеческая женщина недостаточно сильна, она всего-навсего человек, и теперь её время остаться в тени, имея возможность лишь наблюдать и чувствовать…
С грохотом распахнув служебную дверцу, ведущую в сам купол маяка с мощным прожектором, Катарина с ощущением блаженства вдохнула холодный сырой воздух, с тончайшими нотками морской соли, витавшими теперь повсюду, да и с такой высоты открывался просто потрясающий вид на беспокойное холодное море, клубящееся и пенившееся под натиском ветра, ещё не преходящего в полноценный шторм, но достаточно сильного, чтобы вызывать высокие волны, с грохотом обрушивающиеся на островок, скрытый отдельными пятнами молочного тумана. Где-то там, вдалеке будет земля, но сейчас она казалась далеко, скрытая туманами и усилившимся дождём, стеной поливающим этот клочок земли. Сзади уже поднимались, теперь-то точно было слышно, что их там двое, они нетерпеливо и в предвкушении рычали, ступая по скрипящим металлическим ступенькам наверх, к своей добыче, как им казалось, добыче от которой пахло человеком. Но это уже не волновало Катарину, она их не боялась, и она знала, что делать: долгожданный момент свободы уже захлёстывал с головой, момент, который сковывал слабое человеческое тело, давая выход силе, куда более мощной… Рогатая, громадная тварь уже выскочила на мокрую от дождя площадку на самом верху маяка, вот уже и когтистые сильные лапы были готовы схватить свою жертву, но… Катарина, оскалившись обнажившимися в ещё человеческом рту клыками, не стала ждать более необходимого и, оттолкнувшись с края площадки, просто бросилась вниз с маяка, навстречу чёрным от воды камням, между которых бесновались холодные воды.

[indent] Мир вокруг менялся стремглав, сиюсекундно, перемешиваясь перед глазами безумным калейдоскопом серо-чёрных оттенков под свист ветра в ушах, казавшийся предвестником неизбежного рока конца жизненного пути для испуганно спрятавшейся где-то в глубине души, которую бесцеремонно задвинули далеко назад. Мир на какие-то доли секунды погрузился в царство сверкающего белого света, но всего-то на миг, где-то на полпути до земли, на песчано-серым глянцем которой теперь стелилась огромная чёрная тень, прорезающая туман и дождевую завесу, которая обволакивала широченные расправленные перепончатые крылья, рассекающие стихию, оставляющую позади длинный водяной шлейф. Вот оно… Опьяняющая свобода живого полёта, свобода от оков хрупкого человеческого тела, которое ни за что неспособно было ощутить даже близко этот экстаз, от которого радостно щемило сердце. И теперь, расправив на полную свои мощные крылья и едва задевая гребни беспокойных волн когтями сильных лап, виверна в стелящем горизонтальном полёте на предельно низкой высоте, облетала этот островок по периметру, кажущийся теперь настолько досягаемым и открытым, что можно было бы добраться за считанные мгновения до любой его части. Один круг ровно и, резко изменив траекторию, чешуйчатая в едином восхищённом порыве устремилась вверх, делая плавные взмахи широченными перепончатыми крыльями, разбивающими капли дождя в мелкую дисперсию и завихряя за собой потоки холодного воздуха, которые, смешиваясь с клочьями тумана, делались попросту видимыми в наглядной картине обтекания сильного чешуйчатого тела молодой виверны. И вот уже нижняя кромка густых пепельно-серых дождевых туч, низко нависающих над водами залива – их Катарина попросту «прорвала», утягивая за собой их частицу, и, к своему изумлению, оказалась в совершенно чистом небе, не скованном более непогодой, вот и над головой вполне приветливо светит яркое солнце, уже светившему не так, как зимой, словно бы настраиваясь на наступающую на пятки весну. Бледно-голубая лазурь неба казалась чем-то неестественным, чуждым царившей там, внизу непогоде и льющим дождям, но здесь всё казалось умиротворяюще-безмятежным и…тихим. Да, с непривычки, этот первый полёт не проходил гладко и изящно, но виверна инстинктивно знала, как это, что делать, она просто отдавалась сладостному упоению своего полёта, разминаясь и разогревая крепкие мышцы, лоснящиеся под гладкой тёмно-графитового цвета чешуёй, поблескивающей в лучах немного даже согревающего солнышка. Так бы наслаждаться этим опьяняющим чувством свободы и полёта вечно…но… Там, внизу, оставались ещё кое-какие незавершённые дела. Но всё-таки, захлёбываясь от радости и переполняющего наслаждения, чешуйчатая огласила лучезарное небо над толстой завесой непогоды внизу громогласным рёвом, прокатившимся над свинцовыми дождевыми тучами.
Катарина спикировала вниз, точно истребитель, без шума, с расправленными крыльями, прорывая плотную завесу туч и дождя чёрной тенью, позади которой тянулся длинный водяной шлейф от разбитых вдребезги дождевых капель. Она уже приметила там, возле домика смотрителя тех двух тварей, похожих друг на друга как две капли воды, такие же уродливые, чьи зубастые морды теперь были обращены к небу, и если одна тварь имела достаточно мозгов, чтобы рывком броситься в единственное укрытие в виде домика, то вот вторая рванула со всех ног прочь, в плотную завесу тумана, расстилающегося молочным покрывалом у самой земли – что ж, теперь уже вы не такие уверенные, правда? Вот только конкретного плана виверна пока ещё не имела, но прекрасно понимала, что они никуда не денутся, им просто некуда бежать с изолированного острова, и пока рогатое существо, весьма быстро пересекающее мокрый туманный луг, пыталось скрыться, Катарина уже на бреющем полёте легла на курс преследования, постепенно снижаясь и уже даже рыча от будоражащего кровь предвкушения того, что она может сделать с чудищем, которое собиралось какие-то минуты назад полакомиться ей. Теперь же ситуация изменилась кардинально и теперь уже охотницей была именно виверна, в два счёта нагнавшая рогатую тварь, вот только немного просчиталась с траекторией и в итоге когтистые пальцы на лапах разрезали лишь воздух в паре десятков сантиметров от головы чудовища, вынуждая виверну вновь набирать высоту и уже заходить на второй круг. Сегодня – последний день жизни этих уродов…

Отредактировано Ember Gallardo (2021-08-24 20:31:33)

[indent] Упоение и величественная торжественность первого полёта разливались бодрящими потоками энергии, которую долго запирали внутри и только сейчас удалось её выпустить наружу, словно бы пробку от шампанского, то, что дремало глубоко внутри, теперь же просыпалось, набирало силу и упивалось этим восхитительным чувством полёта. Даже пресловутый холод и то сейчас ощущался совсем не так, легко и ненавязчиво, словно и вовсе лёгкая прохлада, тянущаяся свистом рассекаемого воздуха при очередном резком манёвре. Первый полёт ощущался Катариной как нечто сакральное, играющее на безусловных инстинктах хищницы, подсказывающих простые и понятные вещи, «как летать», эти инстинкты направляли чешуйчатую, награждая её своеобразным экстазом от чувства полёта, да, пусть поначалу не самого изящного и грациозного, но только лишь в первые минуты, пока виверна не обвыклась и уже гораздо увереннее закладывала всё более резкие пируэты в воздухе: могло даже показаться, что в какой-то момент она даже забыла о тех чудищах, что бросились в рассыпную там, на земле, представляясь с высоты крошечными козявками в ещё более жалком виде. Стремительно набрав высоту до полукилометра в небо, чешуйчатая, расправив широченные перепончатые крылья, пару раз заложила самую настоящую «бочку» в воздухе, наслаждаясь чувством, как на скорости разбиваются капельки дождя об её крепкую тёмно-гранитную чешую, и только после этого вновь спикировала вниз, дабы высмотреть свою цель, одно из чудовищ, которое решило посоревноваться с виверной в скорости и драпануть в другую часть острова, через залитый дождём луг, который широким поясом с восточной стороны перекрывали достаточно густые для этого места заросли приземистых кустарников, за которым уже начинался импровизированный подлесок из невысоких раскидистых деревьев, казавшихся угольно-чёрными в обрывках тумана, наползающих на местность. И сейчас даже особо не хотелось размышлять о том, что это за тварь, откуда она взялась и как вообще такие существа могут обитать в современном мире, по сути, Катарина была такой же «чужой», по крайней мере, когда она обретала свою истинную форму. Сейчас её интересом было схватить тварь, и не просто потаскать, помочалить и бросить, как в незатейливой игре, а именно прикончить, по большей части потому, что ещё несколько минут назад они хотели сделать то же самое уже с ней – прощать такое было бы немыслимо просто. Собственно, рогатое существо, улепётывающее через луг, пригибаясь к мокрой траве и поднимая вокруг себя целые всплески воды из луж, пыталось как раз держаться ближе к отдельным туманным клочкам, в которых ещё хоть как-то можно было бы затеряться, вот только удастся ли? По сути, с острова все равно никуда не деться, спрятаться на открытой местности было бы проблематично, по крайней мере не в этой части острова, и это чешуйчатая старательно демонстрировала – очередной виток на своей целью и резкое снижение высоты, пока кончик мощного хвоста и когти на лапах едва ли не задевали уже мокрую луговую траву: по касательной, уже на перехват, виверна чуть сбавила скорость и снова попыталась хватануть когтями чудище, метя именно в голову, но и в этот раз её постигла небольшая неудача, и случайно или нет, но чудовище как будто бы в самый последний момент перед тем, как оказаться схваченным, попросту поскользнулось на скорости и траве и буквально проехалось бедром под чешуйчатой в момент её нападения, разве что холодная воздушная волна как следует обдала существо, едва ли вовсе не сбив его с ног.
Злобное фырканье и не менее злобное утробное рычание обозначили весь спектр эмоций Катарины, которая, тем не менее, только входила во вкус, начиная просто кружить на небольшой высоте над улепётывающей целью и постоянно держа её в поле своего зрения, ведь больше тут никого не было, а затеряться из виду бы не получилось все равно, не сейчас, когда виверна начинала гнать существо к береговой линии дальше, туда, где на земле густой россыпью располагались камни, весьма, кстати, большие и массивные, некоторые размером с небольшой грузовик, и здесь местность постепенно становилось более равнинной, переходящей в песчаные пляжи, на которые с шумом обрушивались холодные тёмные волны. Да, с одной стороны, конечно, есть вероятность, что жертва может попытаться скрыться, вот только удастся ли, когда всегда можно будет подлететь с другой стороны и снова попробовать атаковать, однако, сейчас, пока ещё тварь не успела достигнуть первого здоровенного валуна в форме огромного яйца высотой с человеческий рост, виверна решила на этот раз попробовать кое-что ещё, простую дистанционную атаку с неба: чешуйчатая шея снизу, под массивной нижней челюстью плавно зарделась мягким ярко-оранжевым свечением, проступающим сквозь тёмные чешуйки, там, где парные ядовитые железы начали усиленно вырабатывать яд, который через пару секунд, вместе с этим же свечением и шипением буквально вырвался из зубастой пасти виверны направленным и очень густым плевком. Нет, специально Катарина не целилась, лишь на «глазок» плюнула в сторону убегающего существа, уже пересёкшего первый валун, на который через секунду обрушился тот самый плевок в виде достаточно густой и плотной слизи, броского оранжевого цвета, эта слизь, покрывшая поверхность валуна, тихо шипела от контакта с воздухом, наполняя его такими же ядовитыми испарениями. Попала ли? Сложно сказать, ибо, резко взмыв в воздух, чешуйчатая пошла на очередной заход на цель, по широченной дуге, обходящий берег над штормящим холодным морем, небольшой манёвр, который мог бы дать попытку твари скрыться. Попробовать, конечно, ведь виверна пока ещё игралась, с твёрдым намерением довести эту игру до логичного финала и прикончить свою цель, ведь эта игра приятна в своём процессе, игра, дающая возможность с каждой минутой привыкнуть к полёту и к своим собственным возможностям, пока существо там, внизу на земле, будет метаться между камней, от одного к другому, вероятно ища хоть какое-то мало-мальское укрытие от угрозы с воздуха. Чудище даже раза три отрывисто завыло, но не так как это делают волки, а по-другому, этот неприятный звук разнёсся над песчано-каменистым берегом, уносимый холодным мокрым ветром, дующим с моря и разнося этот зов дальше, пожалуй, могло бы даже показаться, что оно зовёт своего «коллегу» на помощь. Одна минута, другая, и… Облетая побережье на высоте метров тридцати-сорока, виверна заметила, наконец, и вторую фигуру, припадающую к земле, но весьма-таки стремительно приближающуюся к каменистому отвалу как раз со стороны маяка, а значит, вторая тварь всё-таки решила проявить смелость и выползти на помощь своему сородичу. Что же, прекрасно. Так даже интереснее. Катарина не станет опрометчиво бросаться на добычу, понимая, что та отнюдь не беззащитна, пусть и пытается вести себя более чем осторожно, она неспешно кружила в воздухе на прежней высоте, расправив могучие перепончатые крылья и неотрывно наблюдая за вторым существом, и вот сюрприз, в когтистой руке его показалась длинная палка, но не просто какая-то там, а с заострённым металлическим наконечником на самом конце, напоминающим простецкий гарпун. Вот, значит, как…интересно…а ты хотя бы докинешь его?... И нет, проверять на собственной шкуре Катарина в любом бы случае не стала, как и спускаться ниже, продолжая парить по круговой траектории, иногда взмахивая своими крыльями для поддержания той же высоты, зато уже приметила, как первое существо, прятавшееся поначалу за одним из камней, чуть осмелело и позволило себе швырнуть в воздух в сторону чешуйчатой небольшой камень – уловка, которую виверна раскусила на уровне догадки, ведь как только стоило чуть повернуть голову в его сторону, как вторая тварь, прицелившись, со всего размаху метнула гарпун в воздух, демонстрируя, что всё то расстояние, что их отделяло отнюдь не помеха, да и стоит признать, сила, с которой существо метнуло свой импровизированное орудие, впечатляла, Катарина лишь благодаря тому, что ожидала чего-то подобного, заранее начала резко менять траекторию, просто уйдя влево и немного вниз с мощным взмахом крыльев, пока гарпун просвистел буквально в метре от чешуйчатого бока: без этого манёвра вполне возможно, что ему бы удалось попасть. Ах ты тварь!... Дождливое туманное небо вновь пронзил громогласный рёв, полный гнева, за которым последовало быстрое пикирование вниз, за вторым существом, которое уже поняв, что свой единственный шанс упустило, рвануло к своему дружку, к камням, пока виверна уже набирала яд для второго плевка, заходя на цель на бреющем полёте сверху, рассекая плотную дождевую завесу своим сильным чешуйчатым телом и крыльями.

[indent] Можно было бы и вовсе призадуматься, как долго всё это может продолжаться, кто первый совершит ошибку, непозволительную для себя и обращающую ситуацию в явное преимущество для другого, нет, конечно же, имея преимущество в силе, Катарина готова была продолжить вот так вот «играться», ибо видела и осознавала, что спонтанные противники, запертые на небольшом острове не имеют полноценной возможности скрываться, у них мало вариантов противопоставить что-то полноценно стоящее против существа крупнее и сильнее их, к тому же ещё и летающего. Простая арифметика преимущества. Но вместе с тем, и одна и другая мелкая тварь (мелкая, конечно, условно) то и дело каким-то чудом просто умудрялись избегать когтей и ядовитых плевков виверны балансируя на грани своей ловкости и скорости. И, казалось бы, вот-вот один либо другой попадётся, либо под острые когти, либо под зубы либо под ядовитые плевки, но… Досадные упущения заставляли злобно рычать и фыркать, в надежде на то, что новая атака непременно увенчается успехом. В конце концов, бесконечно убегать и уворачиваться тоже нельзя.
[indent] Шорох нескольких обвалившихся камней и небольшой грохот в связи с этим вполне мог бы остаться незамеченным на фоне свиста воздуха, разбиваемого мощными перепончатыми крыльями, но вот не заметить кого-то ещё, чужака, который проявил себя, пожалуй, весьма внезапно, уже было попросту невозможно. Он появился словно бы из ниоткуда и практически аккурат между двух рогатых тварей, спешащих укрыться хоть как-то среди нагромождений мокрых и холодных валунов, облизываемых порывами холодного ветра, несущего в себе ещё больше частичек воды с неспокойного моря и щедро сбрызгиваемых дождём. Он не был похож даже близко на тех, кого преследовала Катарина с воздуха и вообще…оказался вполне себе человеком, который к тому же умудрился каким-то нелепым образом «оттянуть» на себя одну из тварей. И теперь уже ситуация несколько изменилась: да, одно из существ, внезапно для себя потерявшее «почву под ногами» и провалившееся между нескольких камней, с нескрываемым удивлением таращилось на человека перед собой, могло бы даже показаться, что существо даже на миг позабыло об опасности сверху, которая так никуда и не думала деваться, и лишь молча, не двигаясь, глядело на незнакомца с обмундированием, пока человек всё же не решил рвать когти. Быть может, в любой другой, более спокойной ситуации, рогатое чудище не медлило и тотчас же бросилось в атаку, но в этот раз банальный страх быть схваченным чешуйчатой и неожиданность «провала» в чужое укрытие сыграли на руку именно мужчине, дав те самые секунды на побег. Вот только далеко ли?
[indent] Новая фигура на этой залитой дождём «доске» сумела внести небольшую сумятицу, но в основном между двух похожих существ, мысли которых в первую очередь были заняты спасением собственных шкур, и вот человек здесь казался кем-то лишним, нелогичным, слишком уж обескураживающим своим появлением. Даже Катарина поначалу растерялась в попытках на ходу сообразить, как на незнакомца реагировать и стоит ли, не раздумывая, пройтись и по нему, вот только, в попытке убежать отсюда, мужчина достаточно живописно грохнулся на мокрую землю и клочки травы. Ладно, с этим потом можно будет разобраться, ведь сейчас никуда не делись те, которые изначально обратили на себя вниманием именно как добыча, те, кто пытался её убить ещё там, в маяке, и теперь позорно пытались скрыться. В конце концов, рогатые чудовища всё же представлялись куда более опасными, чем какой-то там человек, так что, задержав своё внимание на человеке ещё на несколько секунд, Катарина пошла на очередной круг.
[indent] А вот одно из существ, то самое, которое так небрежно задело, провалившись, чужое укрытие, всё-таки решило передумать, и это было, пожалуй, максимально странное решение, ведь если подумать, то когда тебе угрожает опасность, надо наплевать на всё остальное и спасать свою шкуру, но вот рогатая тварь, продолжая поглядывать то в небо, то на человека, который ещё и несколько неуклюже грохнулся, отметила про себя тот факт, что человек-то отнюдь не простой, отнюдь. И здесь можно было бы отмести тот факт, что у того была винтовка и даже пистолет, о, это всё было несколько вторично, но вот то, что скрывалось за обычной личиной мужчины, притягивало к себе гораздо сильнее. Утробное гортанное рычание, полное нарастающей злобы, поднималось из глотки чудовища, которое уверенно шагнуло в сторону распластавшегося на земле мужчины, казавшегося со стороны внезапно беспомощным. Вот и длинные тёмные пальцы чуть скрючились, обозначая длинные серповидные когти, красноречиво намекающие, что тварь вооружена от природы более, чем достаточно, наравне с острыми клыками и могучей, по людским меркам, силой, готовой обрушиться на незнакомца, пока виверна, судя по всему, готова была отвлечься на его собрата. Резкий рывок вперёд с уже занесённой когтистой рукой для косого удара сверху, но нога существа в самый последний момент предательски соскальзывает с небольшого мокрого камня, нарушая эту самую, кажущуюся безупречной, атакующую траекторию, а заодно давая неожиданное, но столь уместное преимущество, буквально на пару-тройку секунд, человеку, чтобы действовать, пока у него ещё появился маленький, но шанс, хоть что-то делать. Но что?

[indent] На счастье человека и к неудаче рогатой твари, первый всё же смог воспользоваться ситуацией так, как и полагалось для спасения своей шкуры, а вот существу повезло меньше – снаряд попал точно в лоб хищной твари, да, пусть это и не была свинцовая пуля, но тем не менее этого вполне хватило, чтобы атака на человека захлебнулась, чтобы рогатый, словно бы споткнувшись на месте, замер, глухо рокоча про себя и через какие-то пару-тройку секунд медленно осел наземь, точно безвольный мешок, от которого уже вряд ли можно будет ожидать какой бы то ни было опасности.
[indent] Оставшийся «в строю» рогатый не мог обратить сейчас внимания на то, что произошло с товарищем, нет, ему сейчас было попросту не до этого – чешуйчатая не думала даже на секунду оставлять мысли о том, чтобы атаковать тварь, и пусть это со стороны больше напоминало воздушный налёт и попытке полоснуть когтями на лапах по не менее старательно увиливающей рогатой гадине, оказавшейся на поверку весьма и весьма юркой, ещё и смеющей «огрызаться» в ответку. Да, у Катарины не было опыта и практических навыков для подобной охоты, всё это, безусловно, происходило больше по наитию, инстинктами, услужливо намекающими что и как лучше делать, пусть и полёт сам по себе давался гораздо легче, словно нечто неотъемлемое, то, что было изначально, то, что наполняло сильное чешуйчатое тело гармоничным потоком, перетекающим и проходящим сквозь единым упорядоченным вихрем. В какой-то момент виверна приметила, как тот самый человек снова обозначил себя бодрой и резвой пробежкой, точно маленькая точка, муравей, торопливо снующий сквозь высокую мокрую траву, приминаемую к земле порывами холодного ветра вперемешку с не менее холодным дождём. Как забавно… Какие всё же люди мелкие, слабые и беспомощные… Всё это с высоты своего полёта казалось Катарине даже по-своему забавным. Куда он бежит? Где собирается прятаться на этом небольшом островке, открытым всем ветрам и осадкам? Лес? Как наивно… Впрочем, упускать из внимания эту небольшую деталь в виде стремительно улепётывающего чужака не хотелось, и на время своё внимание виверна попросту переключила с рогатой твари на человека, за которым стремглав и устремилась, широко взмахнув мощными перепончатыми крыльями, разметавшими тысячи тысяч мелких водяных брызг. Высота уменьшилась стремительно, всего-то до каких-то трёх метров от беспокойной поверхности, напоминающей то же море из пожухлой прошлогодней травы, густой достаточно, чтобы так же «перетекать» и колыхаться под очередными порывами сурового морского ветра, и вот уже…казалось, ещё немного и человеческую добычу можно будет схватить когтистыми задними лапами или укусить за голову прямо на лету, выбор-то был. Но и когда-то до цели оставалось немногим больше метров пяти резкая хватка за самый кончик хвоста заставила в одно мгновение остановиться прямо в воздухе, продолжая при этом с силой загребать крыльями воздушные массы, врезающиеся в землю снизу мощными вихрями, прибивающие траву к земле; с грозным рычанием чешуйчатая уже повернула свою рогатую голову, чтобы, наконец увидеть причину своих проблем – та тварь, набравшись смелости, бросилась вдогонку, бросилась, судя по всему, слишком быстро, чтобы настигнуть Катарину, и теперь обеими руками ухватила за кончик чешуйчатого хвоста, стараясь удержать всю виверну на месте. Хорошая попытка, право слово, для мерзкого чудовища, которое хотелось уже не просто убить, а разодрать на мелкие-мелкие куски, как тряпку или как куклу, орошая её кровью эту несчастную землю. Пару взмахов крыльями и, казалось, удастся буквально поднять рогатое чудище в воздух, что уж там, человек уже убежал достаточно, чтобы выиграть себе драгоценные секунды и спрятаться в здании маяка, словно бы в насмешку над подобной неудачей самой Катарины – вот, дескать, цель-то была уже в руках, в лапах, вернее, и сумела-таки улизнуть. Да, не просто так. Это и злило виверну, которая весь свой гнев уже обрушила на оставшуюся тварь, резко взмахнув хвостом, точно огромным хлыстом и с третьей попытки-таки швырнув чудище точно в дом при маяке, и не абы куда, а точнёхонько в дверь, которая подобного обращения, приправленного достаточно кинетической энергии брошенного рогатого тела, выдержать не смогла, и с треском рухнула на пол, впуская кубарем перекатившееся чудовище в помещение, в которое ещё какие-то секунды назад забежал человек. Ещё через пару секунд виверна, набрав в железах побольше яда и уже более тщательно прицелившись, как следует, смачно плюнула шипящим ядом в образовавшийся дверной проём с тем самым расчётом, что уж кого-то, но яд должен задеть.
[indent] Пыль от снятой с петель и частично разлетевшейся в щепки двери неспешно улеглась, рисуя в пасмурном приглушенном свете с улицы причудливые клубящиеся узоры, похожие больше на дымку, с которой смешивались проступающие снизу ядовитые испарения апельсинового цвета с отчётливом в закрытом помещении запахом чего-то неуловимо-сладковатого. Неровная густая клякса ярко-оранжевой слизи, примерно полтора метра на метр, шипя и пузырясь, медленно впитывалась в пыльные доски на полу, наполняя воздух в помещении своими ядовитыми испарениями. Оставшейся в живых твари на этот раз не то, чтобы повезло… Вернее, ей не повезло впринципе, ибо плевок хоть частично, но задел-таки шерстистую голень, плотно прилипая к грубой тёмной шерсти существа, впитываясь в неё и кожу под ней – ощущения непередаваемые сами по себе, и как бы тварь не пыталась смахнуть или счесать этот яд, становилось только хуже, и теперь оранжевая слизь уже была на когтистых пальцах обеих рук, даруя усиливающееся с каждой секундой жжение и следующей за этим боли. Тварь уже начинала рычать и едва ли не скулить от жгучей боли, распространяющейся по ноге и вместе с тем отнимающей саму чувствительность собственной плоти, как бы парадоксально это не звучало – нога начинала отниматься, но не переставала при этом поглощаться новыми и новыми волнами колючей боли, как если бы прямо в мышцы, сухожилия, мясо и под кожу насыпали крупную стеклянную крошку, начиная её же грубо растирать. И чем дальше это продолжалось, тем больше безумела рогатая гадина от этой боли, которую никак нельзя было унять, да и перед глазами уже всё плыло, сердце колотилось в груди как бешеный и разбитый часовой механизм, слетевший с катушек, воздуха для дыхания не хватало… Существо взревело, лапы в области кистей, пальцев и ладоней жгло неимоверно, заставляя от боли и отчаяния метаться по помещению, разнося полки, ящики и шкафчики на части, пока, наконец, перед залитыми кровью глазами, не показался человек. И плевать, что там, снаружи тварь более крупная и опасная, которая сюда не попадёт, но вот человек… Прихрамывая, вздрагивая от новых порций какой-то уже умопомрачительной боли, рогатое существо с рыком кинулось на человека, несколько беспорядочно, с примесью неуёмного отчаяния от пожирающей всё большие участки тела боли, пока в крови уже разносился по всему организму смертельный яд виверны.

[indent] Cтоит ли выжидать? Поиграться с «добычей», зная, что время в данном случае на стороне чешуйчатой, или же попробовать разнести хлипкий на вид домик-пристройку, чтобы добраться до рогатой твари и опционально для человека? Само собой, сейчас хотелось всё и сразу, то самое ощущение прилива сил и особой, ни с чем не сравнимой жажды погрузиться в пучины этого нового, пьянящего разум, чувства, что, как казалось, можно всё. Для Катарины в новой своей ипостаси (или же в старой, но оттого ещё более естественной) многие вещи сейчас ощущались открытыми заново, интересными и захватывающими, подпитываемыми изнутри чувством охотницы, которая на этом клочке суши была «вершиной пищевой цепочки» по праву сильнейшей. Сладостное, пьянящее чувство, от которого приятной негой немножко сводило основания крыльев, взбивающих холодный, насыщенный влагой воздух в мощные потоки, прибивающиеся к земле. Да, чешуйчатая не видела со своей высоты и угла, что именно происходит в домике, но прекрасно слышала возню, грохот, рычание и едва ли не вой твари, которой не повезло избежать попадания едкой субстанции, и теперь ей предстояло уже в одиночку справляться в последствиями отравления, которое закономерно приводило к целой палитре болезненных ощущений и верной интоксикации всего организма. Ну а человек… Что ж, с человеком будет наверняка проще, в конце концов сейчас виверна не видела в нём какой бы то ни было опасности, это же человек, а люди по своей природе слабы, не так ли? И пока шум, возня и рокотание рогатого чудища под крышей старого домика не стихали, крылатая выжидала, зависнув над землёй метрах в пятнадцати под ленивые потоки холодного дождя, обтекающего крупными каплями сильное чешуйчатое тело. Убьёт ли чудище человека или умрёт от отравления и ран раньше? Честно говоря, виверна не знала сама, как действует её яд, насколько он опасен, не знала полностью своих возможностей, вырвавшись на свободу из тесного и очень уж маленького тела своей подопечной в погоне за уже ставшей нестерпимой жажды свободы и неба над головой. И теперь всю эту жажду приходилось утолять торопливыми и крупными глотками, пока слабые существа на земле решили свои проблемы между собой. Вот только человек, оказывается, не так и слаб, как можно было бы подумать, он уже прикончил первую тварь и теперь развязка стычки между оставшейся тварью и им приходила к концу, пожалуй, даже слишком быстро, чем ожидалось и не совсем так, как могло бы быть в итоге, но… уже знакомое рогатое чудище вываливается из дверного проёма домика на улицу, безвольно, в последних конвульсиях быстро угасающей жизни, перебитой крепким и длинным штырём, загнанным прямо в грудь с такой силой, что остриё орудия торчало уже из спины поверженного существа, неся на себе ошмётки плоти и густой слой тёмной крови, которая, вытекая из здоровенной пробитой дыры, смешивалась с дождём и быстро растекалась лужей по траве и гравийной дорожке, рисуя собой причудливый абстрактный узор, размываемый влагой. На поверженную тварь чешуйчатая смотрит без особого энтузиазма – что же, ещё одной проблемой теперь меньше, сомневаться не приходится, остаётся лишь одна, и эта проблема на своих двух ногах являет себя в дверном проёме, уже явно не боясь и более того, в его словах, подхрипловатых и немного заглушаемых дождём и порывами холодного ветра, звучит то, что не может не вызвать мысленную усмешку.
А человек не так прост. В его словах можно было бы прочесть оду наивному сумасшествию, а в действиях и в самом факте того, что он вот так вот просто вышел из укрытия домика – некую самоуверенность в своих поступках и…силах? Казалось бы, сейчас можно только сделать один верный и точный плевок и человеку настанет конец, пожалуй, даже более мучительный, чем рогатой твари, испустившей дух под дождём, более того, уже вновь начали полыхать ярким оранжевым свечением ядовитые железы, заставляя крепкую чешую в верхней части шеи и под нижней челюстью зардеться под собой огненными оттенками, но… Этот момент тянулся во времени, балансируя на грани выжидания и готовности «сорваться» - в этот раз всё было несколько иначе, и теперь же стоило обратить внимание на то, как с рогатым чудищем расправились, ведь определённо стоило иметь немалые силы, чтобы вогнать штырь таким образом, а значит, с этим человеком стоит быть осмотрительнее, пусть даже в его действиях или словах не было сколько-нибудь различимой агрессии. Но продолжаться долго это не может: желание броситься на человека, плюнуть в него ядом, разорвать когтями, да, всё это было, вместе с мыслями о том, что это двуногое существо слабое, наивное и слишком уж самонадеянное для своих размеров, всё это понукало Катарину сорваться и броситься в атаку, теша себя мысленными картинками о том, во что можно превратить хрупкое человеческое тело, но вместе с тем кое-что удерживало от этого поступка, что-то, что чувствовало в нём, что-то неуловимо-смутное и что проступало только сейчас, но отнюдь не минуты назад, когда он улепётывал по равнине. Ещё несколько секунд виверна молча рассматривала с высоты человека, своими янтарно-золотистыми глазами, не моргая даже и всё ещё готовая совершить ядовитый плевок, но в один момент резко взмахнула крыльями прямо в его сторону, нагоняя мощные и плотные воздушные завихрения и стремглав рванула прочь. Нет, это не было бегством, скорее подспудным осознанием того, что именно сейчас не стоит ввязываться в бой, даже несмотря на то, что он был всего один, что это был человек; точно так же интуиция подсказывала, что не стоит. Он прикончил тварь, которая была явно больше, сильнее и опаснее него, пусть даже она уже была отравлена, но всё-таки. Он вёл себя слишком уверенно для того, кому следовало бы бояться и прятаться в надежде остаться в живых, да и сама виверна не была полностью уверена в своих силах, чего уж скрывать – для неё это первый полёт в новой жизни в этом мире, то опьяняющее чувство силы постепенно утихало и уступало место более здравому расчёту, что стоит хотя бы банально пообвыкнуться, понять свои силы и возможности, но это не сейчас. Сейчас уже сама Эмбер, которую чешуйчатая тварь бессовестно задвинула куда подальше, решила напомнить о себе: надо было валить, прочь с этого острова, на котором стало достаточно жарко, чтобы продолжать вести себя так, будто бы вокруг во всём мире нет остальных людей, которые могут не понять появления подобного драконоподобного существа в английском небе. Эта простая и понятная мысль гнала прочь с небольшого холодного островка с маяком в сторону берега «большой земли», который всё ещё скрывался в туманной дымке лёгкого шторма и дождя, а непогода сыграла хорошее подспорье, позволяя виверне резко сбавить высоту, прорезая гребни бушующих высоких волн, накатывающих на песчаный берег, чтобы на самом его изгибе неподалёку от знакомого пустого причала резко обернуться в свою привычную человеческую ипостась, одновременно с чем пришло резкое и крайней неприятное ощущение холода и промозглости, возвращающих в этот мир с небес на землю. И да, по инерции пришлось едва ли не зарыться в мокрый тяжёлый песок, под шум захлёстывающих с головой холодных волн, от которых зубы часто стучали, а занемевшие ноги и вовсе плохо слушались – вот тебе и «подарочек» после столь благостного и захватывающего дух ощущения полёта здоровенной тварью.
- Б-блять… - изодранная одежда, мокрая насквозь и липнувшая к трясущемуся в ознобе и не только телу, потерянный где-то кроссовок, а оставшийся на правой ноге казался пожёванным и пропущенным через промышленный измельчитель, через сорванный носок которого торчали бледные от холода пальцы. Ещё минута-другая, чтобы окончательно прийти в себя и, спешно ковыляя к лодочной станции, с которой и началось отправление на проклятый остров с маяком, найти свой арендованный «Прадо». Сейчас уже похрен куда, главное – согреться в машине, чтобы банально не умереть от переохлаждения, ну а потом…что ж, потом придётся думать о вещах более насущных и о том, что это приключение останется единственным, что те твари, которые сейчас казались не иначе, как наваждением воспалённого разума, останутся там, на острове, на пару с тем человеком, всё будет как кошмарный сон, не более того. И даже сейчас, уже в прогреваемом климатической системой салоне японского внедорожника, трясясь и едва попадая зубом на зуб, Эмбер пыталась судорожно собрать мысли в кучку на предмет того, чем это в целом может грозить, что с этим делать, мог ли кто-то из местных увидеть ТАКОЕ? Если выглянуть в залитое каплями дождя окно, то пирс, лодочная станция, городок за ними, всё это казалось пустым и безлюдным – конечно, кто вообще рискнёт выбраться из своих тёплых домов в такую погоду и бушующий шторм на побережье? А значит, у девушки был шанс, что лишних свидетелей не будет, ну а тот мужчина…что же, кем бы он ни был, он остался там, на острове, за несколько километров отсюда, вот, кто может быть единственной проблемой сейчас, но, с другой стороны, он видел всего-навсего жуткую крылатую тварь, а не ту, настоящую Гальярдо, о которой он наверняка ничего знать не может. Интересно только, кто он такой и что делал в компании двух чудищ на отдалённом необитаемом острове? Уж на совпадение это точно не походило, как ни крути…
[indent] Горячий воздух из дефлекторов отопительной системы внедорожника постепенно приводил в чувство, конечности медленно, но верно согревались, а в голове постепенно «устаканивалось», разве что мокрая прилипшая одежда, вернее то, во что она превратилась, объективно мешала, но это уже вопрос другой, всегда можно будет купить новую, но с другой стороны, а как в таком виде вообще появиться на людях? Попробовать вернуться домой, в Лондон, в свою съёмную квартиру на окраине и уже там переодеться? В любом случае, оставаться здесь было нельзя. Объёмный двигатель «крузака» глухо заурчал, давая возможность неспешно вырулить с небольшого парковочного пятачка перед лодочной станцией и под неутихающий ливень, кажущийся теперь крайне паршивым явлением, покатиться в сторону местного городка, прочь от кромки моря и спрятанным вдали в тумане клочке суши.