Казалось, что за ним следят.

Джонатан вдохнул холодный воздух, поправил гитару на плече, и отбросил прочь все плохие чувства. Заставил себя думать о чем-нибудь другом, например, о том, как поймать такси до дома в этот рождественский вечер, как не опоздать на ужин к семье и какую отговорку придумать, если все же опоздает.
Но как бы он ни пытался отвлечься - все равно затылком чувствовал пристальный недобрый взгляд. Ему не переставало казаться, что где-то в темноте, в углу, за мусорным баком, в решетке вентиляции или просто за углом, что-то злое и плохое ожидает его.   

Это предчувствие не отпускало Джонни уже вторую неделю или даже больше.

С тех пор как он проснулся, с тех пор как оказалось, что весь мир наполнен древними тайнами, что среди звезд действительно прячется магия и что сказки рассказанные в детстве это не просто истории о которых можно забыть. С тех пор, как за один вечер он смог прожить еще одну жизнь, совсем другую, наполненную отвагой и славой, а потом встретил других таких же - других рыцарей, семью. Именно с тех пор Джонатан и живет с ощущением чужого взгляда на своем затылке.
Он даже почти привык.

После душного клуба с прокуренным тяжелым воздухом и бесконечным гвалтом, здесь на улице было очень тихо и воздух казался просто обжигающе холодным. Крупные улицы украшены рождественскими огнями, наполненные спешащими домой людьми. Погода почти рождественская, с неба падает пушистый снег и если бы не внезапные порывы холодного ветра, то погоду можно было назвать почти идеальной. От свежего снега, даже в темных закоулках почти светло. Какое чудовище может прятаться здесь? Какое чудовище осмелится испортить рождество?

Очередной порыв ветра заставил Джонни содрогнуться и он снова пожалел о том, что так легко оделся. Сначала он хотел ехать домой с клуба на машине, но вовремя передумал, заранее зная, что хватит на рождественской клубной вечеринке лишнего, а копы в такие дни особенно бдительны к пьяным за рулем.
И хотя Джонатан и правда позволил себе лишнего сегодня, казалось весь алкоголь прошел сквозь него не оставляя следа. Ни опьянения, ни похмелья. А холодный ветер смел все крупицы расслабленного настроения, которого он весь вечер пытался добиться. Все зря. Дорогой алкоголь пошел впрок.

Руки замерзали, но Джонни все равно, все больше и больше раздражаясь, смотрел на тусклый экран телефона, где маленький указатель показывал через какие пробки и через какие трудности пробивается к нему его такси. Он точно опоздает на ужин.
Джонни думал, что написать матери: “Не беспокойся, я уже в пути, я обязательно приеду,  успокой baba, не давай ему пить вина - ему нельзя из-за сердца”.

Он успел написать только “не беспокойся”, когда краем глаза в темноте уловил движение. Замершие пальца сами собой разжались, телефон упал в снег и только чудом не разбился.
Гарет напрягся, с трудом заставив это неуклюжее длинноногое тело казаться меньше чем оно на самом деле. Он слишком высокий, он слишком легкая мишень.

Безумная мысль прервалась сама собой.
Его острый слух уловил клацкающие звуки и уже через пол секунды что-то большое и грозное уронило его на спину. Треск сказал о том, что он сломал гитару.

Гарет видел перед собой только темную густую шерсть, злобные красные глаза и острые зубы, что целились ему в горло.
Он с трудом удерживал бешеное животное на вытянутой руке, не давая ему вцепиться в лицо.
И злился на самого себя. Какой же он глупый, глупый неуклюжий мальчишка! Стоило ли ради этого возвращаться к жизни?