За сигаретным дымом ничего не видно. Джонни нетерпеливо замахал руками, пытаясь разогнать дымку вокруг себя и разглядеть хотя бы лицо своей случайной спутницы. Его широкие ладони работали получше опахала, поэтому воздух (или то что от него осталось за все это время) в миг очистился, но ненадолго. Девочка со смеющимися синими глазами насмешливо выпустила сизый дым из под пухлых губ, тонкая сигарета дымилась в ее тонких пальцах.

- Как очаровательно,  - сказала она, с низким и мягкими французским говором, - ты не куришь…

Джонатан не курил - берег голос, но от напитков не отказывался. Уже третий стакан виски показывал дно.
Джонни пожал плечами в ответ. Говорить в гвалте вечеринки очень сложно. В двух метрах от них огромные колонки играли зубодробительную танцевальную музыку из восьмидесятых с выкрученными на максимум басами. Люди танцевали под светом старомодного диско-шара, их тени извивались как змеи в корзине заклинателя. Большая компания мужчин неподалеку громко смеялась, девушки хихикали.
Напротив Джонатана, за маленьким кофейным столиком, откинувшись на глубокий мягкий диван, сидела блондинка с насмешливыми синими глазами. Курила, молчала, чего-то от него ждала. Мысли Джонатана слишком медленно крутились в его кудрявой голове и он с трудом мог понять что происходить вокруг.

Это его не первая вечеринка за этот вечер. Начал он в компании друзей в баре, потом они плавно переместились в дом к какому-то едва знакомому парню, который закатил вечеринку в своем таунхаусе на самом верхнем этаже.  Джонатан уже выбросил из головы имя хозяина дома и повод, ради чего они здесь собрались. Большую часть людей, он не знал, друзья, с которыми он сюда пришел, растворились в толпе, оставив его развлекаться самому.
Джонни некоторое время стоял рядом с огромным панорамным окном и смотрел на Лондон под своими ногами, когда его и выловила блондинка с синими глазами, взяла за руку и посадила на диванчик. Закурила.
Джонатан наклонился к ее уху и громко спросил:

- Тебе принести вина?

Она улыбнулась и согласно кивнула.
Джонни с трудом поднялся и путаясь в своих длинных ногах, спотыкаясь, побрел сквозь танцующую толпу к бару. Там среди богатого разнообразия алкогольных напитков он взял неоткрытую бутылку какого-то красного вина, чистый бокал и освежил свой стакан с виски. Побрел обратно. И только когда поставил вино на столик перед девушкой понял, что не сможет открыть бутылку без штопора.
Она засмеялась низким гортанным смехом.

- Надо же как неловко.

Это и правда было неловко, но возвращать Джонни не хотел. Да в принципе и не собирался. Он решил оставить даму разбираться с этой неприятностью самой и устало закрыл глаза. Даже громкая музыка не могла снять с него накатившую алкогольную сонливость.
Она прикоснулась к его запястью холодной рукой.

- У меня есть кое-что для тебя.

Джонни неохотно открыл глаза и посмотрел на незваный подарок. На ее тонкой ладони лежала маленькая таблетка в виде птичьего крылышка. Он отрицательно помотал головой.

- Нет, спасибо, - медленно сказал Джонатан, - ненавижу ускорители.

Будучи от рождения самым настоящим флегматиком он всегда терялся, когда его мозг ускоряли препаратами. Не знал куда деться от потока мыслей.

- Это не экстази, - усмехнулась блондинка, - это неземное наслаждение, лучшее, что может предложить этот проклятый век. Открой рот…

Джонни послушался и она положила на его язык маленькую таблетку. Он откинулся обратно на диван, ожидая обещанного неземного наслаждения.

Перед глазами плясали огни и люди извивались как демоны вокруг адского огня. Детали смазывались, ничего не разглядеть, дышать стало так тяжело, как будто на его грудь опустили опустили огромную наковальню.
Джонатан хрипло вдохнул. Его грудь выгнулась дугой. Блондинка рядом с ним отпрянула прочь и внезапно громко и пронзительно закричала.
Джонатан забился в конвульсиях, а пролитый виски из уроненного стакана левитировал над его головой отдельными пузырями, как будто они на орбитальной станции а не в Лондоне. К виски присоединились вино, из самой по себе разбитой бутылки.
Музыка утихла. Люди застыли на местах и оцепенело смотрели на бьющегося в судорогах Джонни и на летающую вокруг него воду, не зная что делать.
Диско шар все еще крутился.
Гарет резко выдохнул и судороги прекратились. Вино и виски с плеском упали на пол. Джонатан глубоко дышал, жадно хватая воздух.

“Это не наслаждение” - подумал Гарет - “Это ад. Это страдания после смерти, как и было обещано”.

Но как же так получилось?
Ведь сэр Ланселот никогда не ударит безоружного…

Он почти не помнит своего отца. Для него это всего лишь имя в историях. Тёмная фигура в сумерках, жесткая рука на плече и холодный взгляд. Четвёртый сын. Кому нужен ещё один сын, когда есть уже трое прекрасных храбрых мальчишек и еще один… тот,  с которым можно воплотить свои амбиции. Он почти не помнит отца, только его отстраненный взгляд.
Почему? Почему Джонатан не помнит своего отца? Его отец Акрам Сафим - банкир и филантроп. Он хорошо его помнит. Отец всегда читает газеты за завтраком и каждую пятницу ужинает с семьей, не важно как сильно он занят и как сильно прижали дела.

Весь мир будто разбился на пополам. Глазах сверкали искры. Кто-то пытался его дозваться. Знакомый голос, кто-то кого он должен уважать, кого он обязан служить.

- Слишком… слишком много,  - с трудом шепчет Джонатан, все еще не видя ничего вокруг.

У него четыре брата. Нет, он единственный ребенок…

Четыре брата - четыре костяшки на его кулаке, каждая из них сбита в кровь. Гавейн - проклят старшинством, Агравейн - всегда готов бросить вызов, и опасности и здравому смыслу, Гахерис - отмечен печатью безумия, Мордред - избежал смерти. Он просто один из многих. Гарет Никакой, Гарет Еще Один Оркнейский, Гарет Пятый Брат.
Гарет сбежал из дома и выбросил в лесу родовые знаки, чтобы избежать позорного прозвища.
Кей в насмешку назвал его Белоручкой. Прозвище осталось с ним, даже после того, как его плеч легонько коснулся меч. После того, как он стал рыцарем и больше не был кухонным мальчиком на побегушках. От некоторых вещей невозможно сбежать.

Джонатан невидяще уставился на пространство перед собой. Звуки доносились до него, как сквозь толстой слой ваты. Все, что он мог увидеть это прошлое. Чье-то прошлое. Его прошлое.

Говорят Гавейн и Агравейн убивают своих обидчиков ударом в спину, говорят Гахерис убил их мать, говорят Мордред теряет себя в тени. С каждым годом Гарет все больше отдаляется от своих братьев. Все ближе становится к рыцарю, которого большая часть его семьи предпочтет видеть на виселице.
Ланселот никогда не ударит безоружного, никогда не обидит женщину, никогда не продался искушение злых сил. Он тот, кем Гарет хочет стать.

Голос который его зовут, знакомый.  Джонатан узнает его, хотя никогда раньше и не слышал.

Гарет вспоминает королеву, что предала короля, а ее предал Агравейн. Артур должен был ее простить, так твердили ему все вокруг, но король был непреклонен. И вот он видит Гвиневру на приготовленную к сожжению. Он должен охранять этот костёр, но стоит рядом безоружный.  Ланселот обезательно примчиться спасать ее и тогда Гарет отойдет в сторону. Это единственный способ спасти королеву. Гарет не боится за себя, ведь Ланселот никогда не ударит безоружного
Ведь Ланселот никогда…

Джонатан резко вдыхает в себя холодный воздух, но все равно задыхается от страха.
Туман развеялся и он увидел перед собой королеву Гвиневру. У нее высокие скулы, красивые пронзительные раскосые глаза, у нее почти не осталось женских черт лица, но это она. Королева всегда узнаваема.
Дрожа от страха, Гарет схватил ее за руку.

- Моя королева, сэр Ланселот должен был спасти вас,  - шепчет он, - должен был спасти…

Но Ланселот никогда не ударит безоружного, ведь так?
И Гарет начал понимать, что две минуты назад был мертв, а теперь нет.
Что за сила вытащила его из ада?