[indent] На что это похоже, когда ты меняешься так, что даже не становишься другим человеком, а перестаёшь быть человеком вовсе? Как это ощущается, когда мир вокруг, в который ты успел уже так хорошо вписаться, вдруг будто бы отслаивается от тебя, сходит, как старая змеиная кожа, и ты остаёшься чужим, посторонним, ничем несхожим с теми, кто ходит по этому миру, числя себя его хозяевами, и норовят смотреть сквозь тебя? Как объяснить всё то, что приходит вместе со всеми этими ощущениями, и нужно ли объяснять?
[indent] Удивительное дело, но Винсу, привыкшему рифмовать и иногда удовольствия ради укладывать эмоцию или мысль в классическую сонетную форму, теперь катастрофически не хватало слов, он никак не мог отделаться от чувства, что их таких просто нет в человеческом языке, потому хотя бы, что и людей, способных всё это испытывать, не существует. Может быть, он ошибался, может быть думал слишком пренебрежительно о них или их талантах и тонкости чувств, но меньше всего на свете ему, обретя себя, хотелось быть снисходительным и доброжелательным к людям. Не стоят этого, не заслужили. Однажды он уже допустил эту ошибку, и она стоила ему всего, а память об этой цене вернулась куда ярче, чем ему бы хотелось. Так что будет, как будет: он - это он, а люди - это люди, существа из другого теста, и "вместе им не сойтись". И, может быть, если за все эти сотни лет людям так и не удалось придумать слова, чтобы корриган мог выразить всё, что ему так больно взламывает грудь изнутри, они послужат корригану иначе? Так, как служили до того, как прекрасная Маэллан в другой жизни решила проявить милосердие? Может, утолят эту боль своей собственной, насытят того, кто сейчас так изводится?
[indent] Чувство, выгнавшее Винса этим вечером на улицу, было где-то между неизбывной тоской и совершенно звериным охотничьим азартом. Сегодня не было концертов, не было репетиций - да и не стал бы он куражиться над своими музыкантами - поздновато было, пожалуй, даже договариваться о вечере с кем-то из знакомых владельцев баров, и в конце концов Винс сделал то, чего не делал ещё ни разу со своего пробуждения - вышел на охоту. Он по-прежнему не понимал до конца своих сил, не знал их предела, не мог быть уверен ни в том, как именно они сработают, если попытаться воспользоваться ими так, как хочется, ни даже в том, что сработают вообще. Всё это было до смешного похоже на его обычные ночные загулы, разве что в этот раз целью были не таблетки или компания на ночь, а человеческий рассудок и, может быть, жизнь.
[indent] По-осеннему прохладный вечер, ветер в спину, ветер в затылок, Лондон обнимает со всех сторон, Лондон под ногами, зажатая в зубах сигарета слабо тлеет, не то освещает дорогу, не то силится согреть. Свет фонарей кажется тусклым, не столько добавляет видимости, сколько усиливает ощущение нереальности мира вокруг, и с каждым шагом Винс чувствует себя всё легче, свободнее, сильнее. В нём уже нет ни тени сомнений или скованности, когда он сворачивает в тёмный переулок: здесь удобно срезать путь к вокзалу Сен-Панкрас, где по вечерам вечно околачиваются компании с гитарами, и почему бы ему не спеть для кого-нибудь из них? Они ведь только обрадуются верно?
[indent] Парня в переулке Винс замечает не сразу: тот в первую секунду буквально сливается с темнотой. А вот потом становится заметно и то, как сияет его кожа в тусклом свете фонарей, и как странно отсвечивают глаза, и как необычно, текуче он двигается. И, кажется, двигается... прямо к Винсу? Что это ему нужно? Что происходит? Винс замирает за секунду до того, как незнакомец дёргает его за руку, весь подбирается, всматривается, вслушивается в него, медлит секунду-другую, а потом резко подаётся и сам хватает странного парня за плечо и отзывается негромко и немного нараспев:
- Я-то в порядке, всё хорошо, - он подаётся ещё чуть ближе. - А что, плохо выгляжу? С чего такое беспокойство? Вроде же просто мимо шёл. И с чего такого парня вообще принесло в такое место? - Винс усмехается, но скупо, одними губами, взгляд остаётся по-прежнему серьёзным, цепким, настороженным. Что-то не так, что-то не то, и с этим нужно разобраться, прежде чем возвращаться к своим делам, нельзя просто оставлять у себя за спиной.