Update is coming soon... ]
Легенды Камелота |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [27.12.2020] flatline
flatline
Алберик Спенсер, Уильям Блейк;
27 декабря, лаборатории ОКО
Ал таки находит и время, и возможность выполнить просьбу одного крайне настойчивого дракона. Но процесс "терапии" оказывается отнюдь не безболезненным.
Отредактировано William Blake (2021-10-04 14:00:00)
Ал не любит пустых слов или обещаний, он не ценит людей или существ, которые скрывают свое истинное отношение или потакают чужим желаниям-прихотям. Он не обещает того, чего не может сделать и не делает того, что может ему повредить, таким образом - он идеален. Он замкнутая система, рассчитанная на собственные силы, способная выжить в автономном режиме, несмотря на происходящее на этой планете.
Он гордится собой. Ему нравится картинка в зеркале, то насколько он собран, насколько выверен, точен. Он хирург, это сказывается на размеренности его жизни, на точности движений, на экономности в действиях. Он ищет самый простой способ сделать самые сложные вещи, например, для химер стабилизация через кровь - самое простое и он над этим работает. Он старательно доводит каждый опыт до конца, фиксируя результаты, даже если результаты отвратительные.
Он старательно разменивает минуты, часы, дни собственной жизни на то, чтобы достичь невозможного идеала в своих произведениях. Он ученый, который зациклен на том, что мир будет чуть счастливее, когда или если он закончит со своими созданиями. Ему нравится думать, что он один из новых демиургов, которые приходят на смену старым.
Ни один Пендрагон не возьмет власть силой, потому что будут химеры, на порядок лучше существ, на порядок лучше рыцарей, которые смогут поставить любую тварь на свое место. Он с теплотой вспоминает Таби, которая выжила. Милая-милая девочка, которая справилась, которая перешагнула порог собственной идентичности, которая жила.
Он вздыхает и смотрит на дракона. Вот он, перед ним, стоит сильный, заматерелый, уже обиженный на них, на людей - дракон. Протяни руку и откусит, попроси помощи и скажет нет, но Ал знает. Он в глубине души всегда знает, когда нужно действовать, когда нужно сделать шаг вперед, когда нужно сделать вывод и вывернуться из происходящего. Он знает, потому молча смотрит на Уилла посреди собственной лаборатории.
Как они тут оказались? Ах да, любопытство и жажда. Жажда и любопытство.
Вернуть ему силы, вернуть себе знания и силы, Ал сыграл в обе игры на выигрыш и остался доволен собой. Ему повезло в том, что сейчас тут никого нет. Или нет, это не совсем везение не так ли? Это скорее тема того, что он все расчитал.
- Ну, ты там где хотел быть, поздравляю нас обоих с успехом. - Ал улыбается, потому что он действительно там и с тем с кем хотел быть в лаборатории.
Ему интересно, почему только эта кровь воздействует? Воздействует ли Уилл еще на кого-то так же? Он получился из опытов? Или опыты ему ничего не дали? Стал ли он сильнее после того, через что прошел? Стало ли ему проще общаться с людьми вокруг? Стало ли ему проще быть кем-то иным?
Ал знает все вопросы, которые у него вертятся в голове, но задает только один.
- Хочешь попробовать еще раз? - Он кивает в сторону кресла, которое предназначено для взятия образцов и забора крови. Раньше к нему приходилось привязывать дракона, интересно, пойдет ли он на опыт добровольно? - Мне все равно нужно знать что с тобой, чтобы подобрать дозу и нужный способ для восстановления.
Он пожимает плечами, как будто это все, что его интересует. Ал не хитер, но он без сомнения умен и готов на многое, чтобы получить то, что хочет. Итак, выбор не за ним тут не так ли? Выбор, который он дает кому-то другому.
Почти граната в чужих руках.
твой мир остался плоским - он как обрывки снов:
разрезан на п о л о с к и и сшит из лоскутов
Уилл стоит посреди белоснежных стен, расфокусировано глядя прямо перед собой, по сторонам, вверх. Его внимание привлекает светодиодная лампочка на потолке, крупная и невыразимо яркая. Уилл замирает на месте, широко распахнутыми глазами глядя на белый круг над головой, поглощая его взглядом, и ему кажется, что всё словно в замедленной съёмке, замедленной настолько, что он видит движение частиц света, как они оседают на его плечах и рассеиваются, поглощённые безупречно чёрным текстилем его майки. Именно так, сегодня Уилл в чёрном, сегодня, когда эксперимент Спенсера по возвращению сил одному конкретному крайне наглому дракону закончился, он молчаливо объявляет днём траура.
Причин сразу несколько, на самом деле. Когда-то стоявший заодно с Юэном, считавший себя защитником существ, слабых и беззащитных, он сейчас без малейших угрызений совести пользовался чьими-то жизнями. Он одновременно и хотел и не хотел знать, кто это был, были у них дети, семьи, мужья, друзья, которые будут их искать? Кто-то ещё?.. Уилл воображал себе разные варианты, от самых печальных до радостных, в которых смерть под убойной дозой седатива станет избавлением.
Он изо всех сил не хотел себе признаваться, что ему было всё равно.
Уилл моргнул, отвлекаясь на голос Альберика, который что-то говорил, выглядел очень гордым, словно он сейчас подойдёт к праздничной ленте, торжественно разрежет её ножницами, а после разобьёт бутылку "Кристалла" о борт новенькой сверкающей яхты. Он гордился результатом и, что было ощущать страннее всего, гордился Уиллом.
В какой-то мере Уилл теперь тоже его создание, не так ли?
Уилл вздрагивает, разворачивается к Алу, тот о чём-то ему говорит, и слова долетают до Уилла словно через толщу воды. Ах да, опыт успешен. Ал молодец, Ал постарался и сделал то, чего не обещал.
- Надеюсь, ты не считаешь, что, раз у тебя что-то получилось, то с саламандрой стоит попрощаться? Я хочу, чтобы она осталась с тобой, считай это подарком.
Уилл одёргивает себя, он отчётливо понимает, что он не в себе, и понятия не имеет, насколько. У него нет критериев для оценки собственного безумия, такое у него впервые, и ему это почти нравится, так же, как и находиться здесь, не это ли стокгольмский синдром, о котором говорил Фрэн?
Лаборатория действительно больше не кажется ему тюрьмой. Напротив, это место силы, место, где его сделали лучше. Уиллу должно быть не по себе от таких сравнений, но ему сейчас не до этого. Не до того, чтобы быть разумным, рассудительным.
Магия бурлит в его теле, чужая и заблудившаяся, скребет изнутри, скулит в поисках былого хозяина. Или хозяев?..
Но выхода ей не найти.
- Я чувствую себя немного странно, - признаётся Уилл.
Он косится на кресло, с которого не убрали фиксаторы. Воображение услужливо воскрешает в памяти слайдшоу, от которых сосёт под ложечкой.
...Попытка обернуться в клетке, металл, врезающийся в чешую - какой чёрт додумался сделать решетку острой? Уилл тогда слишком хотел жить.
...Склонившийся над ним Спенсер в медицинской маске, над ним, белесым нимбом - всё та же лампа, от которой у Уилла слезятся пересохшие глаза, но но он не в состоянии пошевелить даже веками. Тело не подчиняется, в шею врезается металлическое кольцо и приваренные к нему шипы. Именно так, на Уилле - строгий ошейник, как на псине, которую следует приструнить.
Только в разы прочнее.
"Попробуй обернуться, ну же", - Уилл знает, что под маской Спенсера - холодная улыбка психопата.
...Погром, въевшийся в ноздри запах гари и химикатов, и долгожданная свобода, первые три дня которой обернулись тяжелейшей ломкой.
Уилл трясёт головой, сбрасывая наваждение. Прогоняя прочь хищной змеёй поднявший голову страх. Рядом со Спенсером нельзя бояться, да и в целом Уилл не боится никогда, это не его, правда? Когда-то, если он сдастся таки, страх его уничтожит.
- Я ощущаю силу... его... их? - Уилл морщится, - и пока что она, дрянь, заставляет меня чувствовать себя так, будто мне перелили чужую группу крови. Но её много, - он выдыхает, в голосе - нотки восторга, - её так много... Думаю, узнать, что происходит со мной сейчас будет не лишним. Только никаких привязываний, ясно?
Уилл приближается к креслу, которое ему по-прежнему до трясучки не нравится. Он бы предпочёл его сжечь, а металлический каркас расплавил, превратив в невнятный бесполезный ком; вместо этого Уилл скалится, падает в ненавистное кресло, как на самый удобный из диванов, рассаживается со всем комфортом, практически разваливается, принимая нарочито расслабленную позу.
- Будь со мной нежным.
Ал настроен весьма скептично относительно того, что требует от него дракон. Он бы с удовольствием приковал его к креслу и оставил тут как вещество для опытов, не человек, но чем черт не шутит не так ли?
Они могут сдружиться через какое-то время, если у них выйдет найти общие точки соприкосновения.
Хотя он по прежнему далек от того, чтобы помогать существам или выходить на тропу войны, которая закончится непонятно чем. Он со вздохом вынужден признать, что происходит что-то новое относительно их прошлой жизни, что-то невероятное, что-то чего не должно было быть на самом деле.
Но вот они в новом мире, проснулись, вернули магию, обновленные, с новой историей. Он даже не нашел еще брата, который был утерян какое-то время назад на просторах прошлого а потом и вовсе убит. Да и не будет его искать, пожалуй, потому что это ерунда которая не стоит времени и внимания. Ему достаточно проблем с существующей семьей, не то что с кем-то столь отдаленным.
Дракон в его лаборатории выглядит чужеродно и напряженно, Ал радуется, потому что если бы что-то было иначе, он был бы подвержен сомнениям относительно происходящего.
- Да, было бы странно если бы тебе было комфортно в моей лаборатории. - Он все еще раздумывает насколько рентабельно ему помогать, стоит ли ему помогать или сделать так, чтобы он потерял оставшееся? Ал еще не знает, еще не решил, еще не понял.
Но конечно делать что-то не в пользу Уилла опасно, по крайней мере на данный момент. Внутри все еще живет что-то жгучее, которое доставляет дискомфорт ночами, заставляя просыпаться снова и снова. Внутри все еще есть существо, которому тут не место, потому что Уилл не оставляет ничего на волю случая, что ж.
- Жаль, привязка скорей гарантия моего комфорта, но хорошо твои условия, раз это твое тело. - Он смеется, надевая маску и перчатки, касаться чужой кожи или крови беззащитными руками он не планирует, слишком опасно, зона риска велика на самом деле.
Ал пытается вспомнить когда он в последний раз восстанавливал то, что было разрушено. Ах да, в последний раз это как раз было на его основной работе, где он стандарно оперировал, чтобы кто-то смог продолжать жить. Сейчас работа стала чуть более увлекательной, собирательной, магической. Он может видеть как магия происходит, как все разрастается, как его идея оседает в верхах.
Это так красиво.
Это то, к чему он стремился.
Ал вздыхает и делает забор крови, берет эпителии, берет несколько волос.
- Это не вскрытие, так что не нужно так опасаться меня. - Он наклоняется чуть ниже. - Но как ты думаешь, получится ли у тебя сбежать во второй раз, когда ты здесь, когда ты полон сил, когда нет наркотиков в крови. Получится? И если да, то что ты заберешь с собой?
Ал экспериментатор в душе. У него не получается иначе.
твой мир остался плоским - он как обрывки снов:
разрезан на п о л о с к и и сшит из лоскутов
Спенсер - очень аккуратный хирург с твёрдой рукой, и игла заходит под кожу совершенно неощутимо. Уилл знает, что происходит забор крови, просто потому, что он поворачивает голову в сторону, из-под полуопущенных век наблюдая за действиями рыцаря, которому доверять ни за что не стоило бы. По хорошему, Уилл бы не доверил ему даже кошку или хорька, и это не тот случай, когда парень не справится, о нет, этот справится со всем, с чем захочет, вот только никто наверняка не знает, что именно и в какой момент придёт ему в голову.
Успевая только отсчитывать - одна колба с кровью заполнена, вторая, третья - Уилл вдруг думает, что в нём изменения произошли точно так же. Он не может понять, в какой момент в нём появилась эта гнильца, это безразличие, позволяющее ему потреблять плоды работы человека, которого раньше предпочёл бы сжечь на месте, полностью разрушив лабораторию - да так, чтобы даже металл расплавился, а стены прогорели до остова.
Нет, Уилл вместо этого с интересом наблюдает за происходящим. Благодаря ровному дыханию он немного приходит в себя, но лишь немного - где-то между плеч свело от напряжения, словно электрический разряд блуждает по мышцам заставляя их сокращаться против воли хозяина. "Адреналин", думает Уилл, расфокусированно глядя на маску, над которой - пара совершенно чёрных смешливых глаз. Мудак всё ещё улыбается, да? Ещё бы, он получил, что хотел. Новые навыки, новые знания, и даже добровольца в качестве экспериментального образца.
Уилл старательно дышит, выравнивает дыхание, сердцебиение, снова, унимает клокочущий в груди протест, сопротивление происходящему. Топит остатки своей совести в жадном "нужно", в новом мире нужно быть сильным, иначе сожрут, не так ли? Нужно больше силы, но даже с ней придётся внимательно смотреть по сторонам.
- Если бы мне пришлось снова отсюда сбегать, это бы означало, что ты меня предал.
Улыбка-оскал не украшает его лицо, не делает красивее. Уилл усмехается шире, выдыхает, поднимает свободную руку и касается ею белого халата Спенсера где-то под шеей, скользя пальцем ниже и.. чуточку правее. Левее, как для Ала, на уровне солнечного сплетения. А в следующее мгновение светлой ткани касаются уже не человеческие пальцы, а драконьи когти, которыми заканчиваются видоизменённые человеческие пальцы. Частичное обращение превращает руку Уилла в когтистую лапу, разве что, масштабами та до драконьей совсем не дотягивает.
Уилл отводит полу халата в сторону, запуская под неё коготь. Жаль, покрытые чешуей руки не слишком чувствительны, и он не может понять, касается кожи, или одежды.
- Я бы прихватил сувенир на удачу, который бы означал, что больше такого со мной не случится. Твоё сердце. Знаешь, при должных усилиях можно добиться минерализации даже такого хлипкого и мягкого органа, получив прочнейший камень, который останется только огранить, и... Без тебя, Спенсер, ему больше не нужно будет биться. Оно стало бы безупречным, - Уилл хмыкает, отводит руку, будто случайно срывая пуговицу. Ткань даже не успевает натянуться - настолько когти острые. - Тебе когда-то говорили что-то настолько романтичное?
Уилл смотрит прямо перед собой - в потолок, мимо яркой лампы. Он всё ещё чувствует себя странно, теперь ему кажется, что контуры предметов расплываются, но он списывает это на слишком интенсивный свет. Уилл прикрывает глаза и снова дышит на раз-два-три.
Не проходит.
Лишь вместо плеч сводит всю спину, пытаясь заставить Уилла выгнуться в судороге. Но он сидит на месте, держась до последнего, это побочный эффект, это должно пройти, верно? Не в первый раз накатило, должно пройти...
Волна возвращается, проходясь по телу жаром, судорогой, пуская по сосудам разряд тока. Уилл, закусив губу, пытается не застонать.
И не сразу замечает, что его приступ можно заметить обычным зрением. В какой-то момент под его кожей видна каждая вена, каждый капилляр, и они светятся золотом. Это сияние опускается вниз, скользит внутри тела, выжигая его изнутри.
Уилл стискивает зубы.
Дракон пытается защищаться, сопротивляться, чего бы Уиллу не хотелось - подлинная сущность пытается взять верх, принять форму зверя, идеальную и почти неуязвимую. Форму, которая проглотит чужую магию, так и не утолив гложущий внутри голод.
Кожа-по-прежнему светится.
Но теперь на ней проступают очертания чешуи - точно чёрные островки застывшей магмы в раскалённом лавовом потоке.
- Что. Это. За нахрен?.. Она вырывается, Ал. Сила пытается разнести меня и вырваться.
Уилл крепко держится за кресло, ему кажется, если он встанет с него, то окончательно потеряет над собой контроль.
В искусственную кожу обивки, доходя до металлического каркаса, вонзаются когти. И они не имеют ничего общего с человеческими.
Отредактировано William Blake (2021-09-09 02:35:59)
Ал методичен в своей работе, используя один и тот же путь к достижению цели что и раньше. Он делает забор крови для изучения и пары опытов, он не оставляет после себя открытых ран или следов своего вмешательства, он тщателен даже в том, что касается дракона, которого ранее он бы распустил на ленты.
Он выполняет свои обязательства с тем же тщанием, с которым проводим операции на химерах, людях и существах, созданных им. Он вскрывает без резких движений, он делает минимум взмахов рукой, он не пачкает кровью пол, он старателен даже там, где нет в этом необходимости а его швы ровны, даже после сорока часов на ногах.
Ал уважает сам себя, свою работу, свою специфику, поэтому он не потребляет с дракона лишнего. Не делает из него энергетическую батарейку и не пытается его подставить. Он мог бы, его магия крови сильна, на дракона его точно хватило бы. Но зачем? Так даже интереснее.
- Мы даже не друзья для такого громкого слова, дракон. - Ал хмыкает, стоя рядом с ним. - Это означало бы что я тебя использовал должным образом, в этом разница наших отношений не так ли? Ты ведь не предал меня вживив что-то внутрь?
Его холодность идет не от обилия сдержанности, а скорее от нехватки эмоций. Он привычно задвигает все что его смущает подальше, реагируя только на прямое воздействие. Ал неоднократно проходил психологическое освидетельствование и только это дает ему повод считать себя человеком со стандартной психикой. Чаще он слышит в свой адрес другие эпитеты, что ж, пока они не мешают ему работать все хорошо не так ли?
- Я бы рекомендовал тебе не двигаться лишний раз и не угрожать, твое сердце я чувствую через все твои кости и мышцы, могу оставить тебе сувенир от себя, хочешь? - Ал наклоняется ближе, делая так, чтобы когти скребли халат чуть плотнее. - Небольшой изъян в его работе и вот ты умрешь во сне однажды, просто потому что оно даст сбой и не сможет вернуться в ритм. Хрупкий механизм однако.
Он вздыхает и мрачно убирает от себя лапу подальше, его не пугает смерть. Уилл уже должен это понимать, хоть мучительная, хоть мрачная, хоть какая. Ему просто не нужно бояться, за смертью ничего нет, даже боли. Единственное что он оставит после себя наработки, за них он переживает гораздо больше чем того требует ситуация.
- Ах ослабление. - ОН вздыхает и тянется за футляром, в котором держит сыворотку из нескольких существ. Квинтэссенция магии и способностей, золото среди его препаратов. Возвращает к жизни тех, кто уже почти отошел на тот свет, дает силы, дает прибавку к способностям, делает неуязвимость не мифом, а сутью. - Ты потерял слишком много, подарил и растратил на ерунду, твоя расплата не так ли? Смотри какая красивая чешуя, почти идеальная, почему бы не отдать мне ее для опытов тоже?
Ал тянет одну из чешуек, пробуя пальцами то, что покрывает тело Уилла. Ерунда на самом деле, одной чешуи будет мало, нужна кровь, нужна суть. Если бы он сотрудничал, если бы он так не противился происходящему, если бы он не пытался исчезнуть в бездне.
- Почти спасенная жизнь на моем счету. Будет больно и грубо, но тебе понравится результат. - Ал мрачно хмыкает и втыкает шприц в тело дракона.
Что ж остается наблюдать за происходящим.
твой мир остался плоским - он как обрывки снов:
разрезан на п о л о с к и и сшит из лоскутов
- Не думай о том, что я умру, Спенсер, - шипит Уилл.
Чужая сила бурлит под кожей, рвётся наружу, пытается разорвать своё новое вместилище, но Уилл не позволяет ей ничего, удерживает на месте, лишь боль прокатывается по телу волнами, как отражение происходящих метаморфоз. Это почти заводит Уилла, будит в нём азарт, это как пытаться летать первый раз в шторм на ещё неокрепших крыльях - надо научиться подчинять себе стихию, объездить её, усмирить дикость, сделать покорной, домашней. Позже Уилл будет вспоминать об этом моменте с горящими глазами, но пока что.. Пока что он из всех сил пытается не завыть от боли - протяжно, срываясь на рёв, в котором нет ничего человеческого.
- Думай о том, что ты умрёшь. Потому что как только моё сердце остановится, связь с саламандрой разорвётся, а без неё... Это не слишком благодарный питомец, Ал, я бы сказал, что она прогрызет дыру в твоей груди, чтобы вырваться, но нет, она просто вернётся в свой мир, обратив заточенную в неё силу в вспышку. Очень яркую вспышку, интересно, от рёбер хоть что-то останется? Потому что я не уверен. И из-за такой мелочи, из-за небольшого изъяна в работе чьего-то сердца, ты не успеешь ничего закончить. Не успеешь узнать, как наделять людей искрой по-настоящему, а не штамповать гибридов. Ты бы хотел уметь сделать настоящего жреца, Ал? Кто знает, может, тогда ты и сам смог бы получить магию. Подлинную, вместо твоих детских игрушек. Что бы тогда ты смог бы сделать? Вместо того, чтобы потонуть из-за мелочной мести, о, как это было бы печально.
Уилл хрипит смехом. Их обоюдные угрозы - пустой звук, не так ли? Но не закончить начатое действительно было бы обидно для Спенсера. Точно так же как Уиллу почти обидно, что он помогает ему в своих целях. Что происходящее не кажется Уиллу чем-то диким, чем-то чудовищным.. Даже сейчас, захлёбываясь чужеродной магией, дрожа, как в лихорадке, и понимая, что он вполне может и скончаться здесь, в хирургическом кресле, всё, о чём думает Уилл - жадное, истошное "ещё".
И дело больше не в возвращении способностей, не в вопросах безопасности, вовсе нет.
Он хочет больше, и это выходит на уровень самоцели.
- Великолепная чешуя, и она принадлежит только мне.
Уилл дёргается, отстраняясь от прикосновений, которые обжигают. Да что там, сейчас любые звуки кажутся слишком громкими, словно вспарывают барабанные перепонки, ну а тактильные ощущения.. Кресло Под Уиллом кажется ледяным, а руки Ала, даже затянутые в перчатки... Они тёплые и пахнут так вкусно.
Укол болезненный и от него хочется орать ещё больше. Уилл чувствует, как под кожей расплывается нечто, горячее и острое, вонзается осколками в мышцы, просачивается в сосуды, опутывая всё тело... В какой-то момент боль достигает своего пика, а потом угасает, точно мыльный пузырь лопнул, и вокруг наступает тишина.
Ураган внутри успокаивается. Залегает под кожей, пробирается глубже, больше не предпринимая попыток сбежать, казнив своего носителя. Словно признав в нём хозяина. И взамен на это признание забирает его способность здраво мыслить. Картинка перед глазами Уилла всё ещё плывёт, подрагивает и мерцает тысячей красок, но его больше не мутит, да и боль перерастает в что-то другое, тягучее, многообещающее.. Ощущение мощи.
Игнорируя торчащий в шее шприц, Уилл одним ударом отталкивает Ала к стене.
Скатывается с кресла, пошатываясь, наклоняется, становясь - нет, уже не на руки, на лапы, принимая форму. Магия внутри ликует, кипит, разливается в нём щедрой рекой, наконец-то подчиняясь полностью - оболочка дракона ей нравится куда больше.
- Ты мне надоел. Жми свою красную кнопку и молись, чтобы на неё отреагировали вовремя, - дракон скалит зубы, обходя Ала полукругом, словно выбирая, с чего начать.
Ему давно нравятся руки Спенсера, его тонкие, длинные, узловатые пальцы - не пианиста, нет, хирурга, и Уилл, осознавая, что частично он-сегодняшний является творением этого человека, вполне закономерно давится ревностью. Это было бы прекрасное наказание, не так ли? Лишить его рук, и возможности прикасаться к кому-то ещё, менять ещё чью-то жизнь. Оставить их себе на память, узнав, каковы они на вкус.
Шаг вперёд, ещё один.. Уилл сокращает дистанцию между ними, пока что медленно, играючи. Ему интересно - когда же Спенсер начнёт защищаться?
Ал усмехается в ответ на раздраженное шипение, почему бы и нет, он мог бы помечтать, он мог бы даже оформить преждевременную смерть от остановки сердца, если бы ему это было нужно или выгодно. Он не был убийцей и это, кажется, все вокруг постоянно забывали, он не был изначально жестоким, он был палачом, не был мстителем или мучителем. Он ученый, который достиг определенных результатов изучая то, что их окружает. Он ученый, который научился делать людей сильнее, который дал существам возможность сливаться с ними, который продолжал изучать возможности человека, как вида.
Он всего лишь экспериментатор и то, что дракон ему не верит закономерно. У него нет готовых ответов на происходящее, он даже не знает что будет с драконом, когда он примет все то, что должен принять. Он даже не знает, будет ли что-то изменено в его магии, только предполагает и делает записи теперь.
Ему любопытно, чем кончится происходящее, что будет следующей точкой?
- Не волнуйся, твоя смерть это не то, чего я планировал достичь. - Он усмехается, делая пометки в планшете, который держит в руках. - Лучше опиши как себя чувствуешь? Есть изменения? Реакции? Твои зрачки сходят с ума уже пару минут, забавно правда?
Он игнорирует чужие угрозы, смерть это не то, что его страшит и Уилл это знает. Если у них будет общая могила, так тому и быть, Ал и на это пойдет если нужно будет. Если для этого будут обстоятельства. Он не слишком хорошо понимает зачем дракону держать часть сил в нем, как в сосуде, но это не его дело.
То, что там есть какие-то личные мотивы - понятно, то, что Уилл никак не может сосредоточится на том, что для него делают другие люди говорит только о его эгоизме и желании вырваться на первое место. Впрочем, это Ал тоже может понять, когда ты существо первого порядка, быть обычным человеком грустно и неудобно.
- Что ты знаешь о том, чтобы что-то сделать дракон? Ты кого-то сделал жрецом и изменил их жизнь? Ты кому-то помог и подарил крылья? Ты сделал что-то хорошее в прошлой жизни? Я тебя умоляю, сбавим пафос, ни один из нас не ходит в белом и не протирает нимб у зеркала. - Он пожимает плечами и отмечает изменения в цвете кожных покровов и чешуи. - Забавно, она золотая.
Ранее она такой не была, насколько он помнил, чешуя была одного цвета, темного кажется. Может быть с отливами, нужно будет поднять дело и сделать дополнительные отметки. Всегда ли меняется чешуя и с чем это может быть связано?
- Линька? Или ты теперь другой вид дракона? - Он пытается понять самостоятельно, но нет, не получается.
Ал вздрагивает, когда чувствует как густеет окружающий воздух, как сжимается в кольцо магия вокруг него. Что за чертовщина?
Он стоит слишком близко, как он понимает впоследствии, когда дракон срывается с цепи и швыряет его к стене. Он сглатывает чтобы смочить пересохшее горло и поспешно сохраняет всю информацию на сервер, потому что кажется тут теперь будет слишком жарко.
Ал не знает что будет дальше, но видит что ничего хорошего. Поэтому вместо кнопки он давит на чужое сердце, заставляя его сбиваться с ритма, он давит чужой кровоток, заставляя слабеть ноги, он давит-давит-давит, когда у него темнеет перед глазами.
- Всегда знал что ты такой же ублюдок как и я, чудесно не правда ли? - Ал хрипит, потому что конечно же подсадной зверек сходит с ума, выдергивая из него последнее дыхание. Саламандра, которая жжет в груди, под сердце. - Но я смогу забрать то, что принадлежит мне, Уилл. Тебя.
Ал хохочет как безумный, потому что история повторяется. Не так ли? Почти безумный брат, почти безумный он и снова и снова кто чей и кто как умрет.
твой мир остался плоским - он как обрывки снов:
разрезан на п о л о с к и и сшит из лоскутов
- Что я знаю? Я знаю, что без моей крови у тебя бы ничего не вышло. Твоё оружие - твой ум, Алберик, но драконы... У нас другая природа, милый, и дело не в святости, до которой нам совершенно нет дела. Ты не знаешь, сколько артефактов я создал, ты не знаешь, сколько из них получили имена, а после - и душу... - вместо голоса - змеиное шипение.
На мгновение Уилла, пошатывающегося, дрожащего в своём обновлённом облике, со всей его нестабильностью, неуверенностью не то что в завтрашнем дне - а в следующем вздохе, - ошпаривает стыдом. Только на секунду, а всё потому, что он ненавидит чувствовать себя слабым.
Раньше он относился к собственному бессилию куда проще. К тому, что могли бы назвать его ошибками.. Файрвинд помнит, как просыпался в канаве после попойки в таверне, обворованный своими же собутыльниками, чудом его тогда не пырнули ножом, оставив истекать кровью. Помнит клетку, в которой провёл первые недели своей жизни, и лучше остального помнит пьянящую эйфорию праздника, который устраивали друиды в честь жертвоприношений, и в его честь.. Кровь проливалась рекой на земли, делая их плодородными, позволяя собирать щедрый урожай дважды за сезон, а то и трижды. Огненные драконы обладали талантом к созиданию, возможно, больше, чем остальные; возможно, Уиллу повезло с навыками, но одно он знал наверняка - судить его по обычным человеческим меркам - недальновидно, непозволительно... И глупо.
А дальше происходит невообразимое. Потому что Ал даже не пытается защититься щитом, на что так рассчитывал Уилл, что бы его обессилило, и щит бы быстро погас под напором драконьего огня. О нет, этот идиот применяет свою магию - Уилл чувствует её шипы в своих сосудах, чувствует, как она тисками сжимается в груди вокруг сердца.
И сердце - сильное, драконье, работающее бесперебойно, безупречней любой машины, не ускоряя своё биение даже во время длительных перелётов - начинает сбоить. Сбиваться с ритма, частить, пропускать удар за ударом, колоться изнутри тончайшими иглами.
Уилл хохочет, потому что это странное, непривычное ощущение, которое так опасно для жизни и в компанию к которому всё ещё не приходит страх. А ведь Уилл прекрасно знает, что он не бессмертен, тем более, не теперь.
Смеётся он по другой причине.
Связывающая их саламандра откликается на страдания хозяина, и Уилл открывается ей, показывая, что с ним делают, рассказывая, как повторить. И в груди Спенсера шевелятся такие же иглы, так же прокрадываются к пятому и шестому ребру слева, ныряют под него, укореняясь между сердцем и позвоночником; так же сжимают крепкую сердечную мышцу, играючи, осторожно.. Почти ласково. Обещая куда большую боль, и смерть, мучительно медленную, а, может, и кое-что похуже?
- Понравится остаться без ног, Спенсер? - шипит Уилл, прижавшись к земле, дыша, пытаясь уберечь силы, выждать, когда хватка Ала ослабнет, - с атрофированными отростками вместо них, которые по пять раз в день будет отмывать от испражнений сиделка? А без рук? Не сможешь работать ведь... Даже не знаю, что хуже, без рук или без ног? Что бы ты выбрал?
Уилл разворачивается, ударяя хвостом. Пытаясь свалить с ног Ала, а вместе с этой попыткой сваливая и лабораторные столы, приборы, стеллажи.. Сделав круг, Уилл бросается вперёд, метит челюстью в чужую ногу - схватить челюстями, отбросить тело к стене. Он бы потрепал с удовольствием, но опасается быть к Спенсеру слишком близко - пока что, пока тот потерял слишком мало крови.
- Ты прав, я зверь. Но я и не родился человеком... В отличие от тебя. Морального урода для себе подобных, не так ли? Я бы мог помочь тебе приручить магию, мог бы. Если бы захотел, - Уилл снова приближается к Спенсеру, ступая мягко, по-кошачьи, голос у него почти мурлыкающий - он чувствует запах крови. Отец был прав, похоже, рыцари действительно особенно вкусные. - Прекрати свои игры с кровью, Ал, и не зли меня: этот раунд тобой уже проигран.
Грохот и звон металла, сыплющегося на пол, Уилл почти не слышит. Он, по правде говоря, вообще мало что слышит сейчас кроме бешеного стука своего сердца. И видит только Спенсера, его широко распахнутые, почерневшие от возбуждения глаза, его лицо, с которого вот-вот спадёт маска безразличного ко всему человека.
Кто же из-под неё покажется?
Или что?
Отредактировано William Blake (2021-10-15 02:00:02)
Ал хочет быть испуганным, он хочет быть человеком, которому страшно, который боится за свою жизнь, за свой разум, за свое детище. Он хочет...но не может. На самом деле то, что происходит вокруг скорей радует его, восхищает, делает его человеком, который все это создал. Он тот, кто вызвал эту реакцию, он тот, кто вынудил дракона пойти дальше, он тот, кто дотянулся до его нутра, кто выдернул его наружу.
Он восхищается красотой собственного произведения, он не может даже дышать от того, как все болит в груди, как все требует действий, как все приводит к следующему шагу. Он просто смотрит, пытаясь найти какой-то изъян в своем творении. Угроза смерти ничто, боль внутри от огненной штучки - ерунда, все что он видит это будущее.
Ал живет им, он почти одержим этим, почти так же, как одержим сестрой или своими идеями.
Он тянет руку, прикасается к совершенству, обводит пальцами скулы, нажимает на кости носа. Ал неудержим в своем желании изучить свое творение, ведь этот дракон теперь его, такой же его как он сам в собственности. Он не знает откуда берутся силы, но тянет-тянет-тянет за собой драконье сердце, он на самом деле хотел бы видеть его вживую, хотел бы держать в руках, хотел бы им управлять.
- Думаешь сможешь оставаться один, без меня. - Ал близко, смертельно близко к опасности потому что у него все еще нет страха, потому что он все еще полон других ощущений, других идей, других намерений. Он все еще теплится изнутри чуждой ему саламандрой но кого оно испугает, кто будет бояться боли, когда рядом есть нечто лучшее.
Дракон выходит из себя, угрожает, сыпет сомнительными словами на что Ал только отступает, боль внутри становится сильнее, руки покалывает как при сердечном приступе, он пытается сделать вдох, пытается увернуться от хвоста, пытается найти точку, в которой они придут в равновесие. Он и его творение, он и его дракон.
- Так покажи мне что там под этой магией, ну? Где она начинается, что она делает для тебя, что он может сделать для меня. Покажи мне, дракон, или это всего лишь ваша влажная фантазия о том, что вы магически одарены и магически способны. - Он усмехается, бешеный в своей жажде получить то, что он видит.
Дракон и его силу, знания, его умения, о, Ал почти чувствует на языке чужую для него кровь, почти может сказать когда она прольется, когда будет следующая дрожь мышц, биение сердца. Он почти может сказать, почти..
Боль скручивает его изнутри сильнее, так что перед глазами темнеет и на мгновение потолок начинает шататься перед глазами, как будто он опрокидывается назад. Но этого не может быть он прижимается спиной стенке, он чувствует опору под плечами, он прижимается руками к камням, из которых сделаны стены.
Потолок содрогается, рушится, все рушится вокруг, как будто бы мир сходит с ума. Ал впивается взглядом в дракона, надо сказать, красивого дракона.
- Уже забыл свою дочь? Создание, которое получилось из тебя, кровью с которой ты поделился. Разве это не то, чего вы хотите? Чтобы вас было больше? Чтобы все мы были вами? Разве это не то безумие, которое мир хочет сделать с собой? - Ал вздыхает. - Возьми себя в руки и работай со мной, это можно исправить, все можно исправить.
Он протягивает руку в сторону дракона в дружественном жесте.
- Если ты согласишься.
твой мир остался плоским - он как обрывки снов:
разрезан на п о л о с к и и сшит из лоскутов
В какой-то момент драка затягивается, и Уилл соглашается с тем, что нет, сегодня он не убьёт этого человека, сегодня ему куда больше нравится с ним играть. Алу об этом знать не обязательно, но это до смешного интересно, их игра на равных - у Уилла нет защиты от магии Спенсера, а Спенсер уже знамо беззащитен перед подселенной ему под сердце саламандрой. И всё же, несмотря на то, что этот крохотный огненный дух извивается, ворочается, обжигая мышцы и кости, почти добираясь до самых важных тканей, Спенсер не теряет боевой дух. Уилл видел не одного человека (да и не одного), который подвергался подобной пытке, и, что же.. Подобных вещей обычно боялись - до паники, до дрожи и до мгновенной сдачи позиций.
Ал не сдавался. У этого чёрта только ещё больше горели глаза, когда он понимал, что сделал, кого он сделал. Смешно, забавно, страшновато (должно быть), слишком интригующе.
Сердце ноет и стучит в висках, Ал ведь не сможет его убить, правда? Насколько Уилл успел изучить этого человека, в человеческой системе координат он где-то далеко за пределами нормальности. Несмотря на все освидетельствования, перед ним - не человек, подверженный эмоциям, и не зверь, подверженный инстинктам, нет, перед ним сугубо логичный безумец, неудержимый в своей жажде знаний. И экспериментов.
- Не тяни ты так, всё равно не дотянешься, - Уилл раскрывает крылья; когтистые окончания сваливают остатки стеллажей, бьют стекла, оставляют царапины на стенах. - Магия драконов не моя фантазия, Ал, а твоя, не так ли?
Крылья раскрыты, Уилл выгибается, давит лапами на пол, оставляя борозды от когтей на покрытии. Он откровенно красуется перед рыцарем, отвлекая его внимание, потому что может лапу дать на отсечение - такого тот ещё не видел, такого Уилл и сам ещё не видел, ни в этой жизни, ни в предыдущей.
- Я не фокусник и не стану тебе ничего доказывать, моя магия предназначена для другого, а не для нелепых демонстраций. Что? Дочь?..
Уилл несколько ошарашен этим, потому что он смутно помнит происходившее в тот месяц в лаборатории. И он слышал, что какой-то из опытов Спенсера оказался успешен, но до сих пор ему не доводилось с ним встречаться лицом к лицу.
И, чёрт возьми, у него была дочь. Его родная дочь, молоденькая ледяная, которую он искал вот уже несколько месяцев, и которая могла не только попасть в руки к такому ублюдку, как Спенсер, но и не выжить в его лапах.
И всё же..
Что за тварь вышла из застенок этой лаборатории? Насколько она похожа на Уилла?
Есть у драконов одна черта, которая порой выходит им боком - своих они не бросают.
- Не думаю, что у тебя получилось воссоздать яйцо. Да и потом, дочь, говоришь, о которой ты мне даже ничего не сказал!
Дракон демонстративно сплёвывает - огнём; близко к ногам Ала, но не слишком, такие мелочные запугивания сейчас неуместны.
И колебания силы, которые и довели его до состояния бешенства, сходят на нет. Словно море улегается в тихий штиль, Уилл наконец-то перестаёт буквально трястись от невозможности контролировать чужую магию. Магия залегает на дно, прячется в пушистом иле... И Уилл теперь совсем не может её почувствовать. Он разочарованно хмыкает, оборачиваясь обратно человеком, впрочем, выражение его лица скорее заинтересованное.
- Дочь это очень хорошо, - шепчет Уилл, сжимает пальцами протянутую навстречу ладонь, и дёргает рыцаря на себя. Пальцы второй руки удерживают ворот рубашки Ала, который оказывается близко, слишком близко, настолько, что слышно его дыхание. - Гарантии, Спенсер. Драконы не обманывают, вот тебе вместо гарантий. А вы, люди, рыцари, народ лживый и лицемерны, я даже не знаю наверняка, выдумка эта "дочь" или нет. Я хочу гарантии, и почти согласен забрать у тебя саламандру.
Ощущения в груди странные, они как будто на разных уровнях - Ал и его боль. Агония, он бы обозначил происходящее с ним таким образом, но на самом деле она существует где-то отдельно от него, где-то вне его мира. Потому что он может ее выдержать, он может ее суметь выполнить, он может ее сделать своей, присвоить, использовать, действовать дальше.
Агония, которую он испытывает всего лишь часть, которая делает его злее, сильнее, разумнее. В безумии его мира есть свои грани, это одна из них, где боль не важна, где за пределами боли есть следующая ступень, следующая итерация.
Ал сжимает зубы сильнее и давит своей силой в ответ. Потому что он тут не один на границе, он тут не один, кто использует последние силы, кто ставит последний ход. Он не один.
Он сжимает зубы и смотрит в ответ, потому что там, за границами стоит его дракон. Его дракон, который пытается вырваться из цепей, из их странных не-уз, из их личного апокалипсиса. Он не готов его отпустить, он не готов быть с ним, он не готов сделать шаг в сторону.
Ал всего лишь одна из граней новой реальности. Стальная, заточенная, опасная грань.
Он почти может улыбаться в ответ.
- Магия драконов? Вы сотканы из нее не более того, у вас нет своей магии, вы просто часть мира. - Он усмехается, губы растягиваются в улыбке, он почти чувствует напряжение мышц, сомнительный опыт надо сказать. - Так о какой магии речь, ящерка?
Он не завидует тем, кто пытается дышать, когда дышать хочется меньше всего. Он не может завидовать, у него просто не получается. У него дыхание сбивается, его грудная клетка скована изнутри саламандрой, которую подсадила эта змея. У него внутри жжение, боль-боль-боль, вместо кислорода. Поэтому он бледен, поэтому пот стекает по спине, поэтому перед глазами пляшут белые и черные точки, как гирлянды на стенах.
Они перескакивают с места на место эти самые точки. Ал успевает только отслеживать их наличие при моргании и их отсутствие если не моргать. Он хрипло смеется, потому что на дочь дракон реагирует, надо же, какая печальная участь у него может быть. На дочь у него срабатывает какое-то любопытство? Или что там на морде?
Лаборатория рушится под этой тушей и Ал страдает от этого даже больше, чем от внутренней боли. Его бесит искалеченные препараты, оборудование, сломанные стеллажи и стенки. Он обеспокоен потерей данных, сомнительными опытами, сомнениями в принципе.
- Какие гарантии ты хочешь? - Он хрипло смеется, пытаясь дышать ровнее и даже перестает сжимать чужое сердце. Все равно смотреть этому дракону в глаза кажется смертельным номером, но Ал уже давно вышел за пределы возможного и оставил попытки сделать нечто большее. - Что она твоя дочь? Что она есть? Что ты ее увидишь? Что ты хочешь, ящерка?
Уилл выглядит симпатично, не отнять. Но за его внешностью скрывается пропасть, в которую Ал не слишком стремится упасть, поэтому он даже не слишком прижимается к нему, не касается, не требует свободы, не подчиняется.
Эти игры вне его специальности.
Он умеет только разрушать и причинять боль. Много боли.
твой мир остался плоским - он как обрывки снов:
разрезан на п о л о с к и и сшит из лоскутов
Быть может, что-то в словах Ала о том, что драконы уже родились такими, и они всего лишь часть мира, и задело бы его, но Уилл слишком хорошо знал, на что способен, а теперь, после улучшений, возможно, он сможет ещё больше.
С чем у него никогда не было проблем - это с самомнением, поэтому, сколько бы Спенсер не пытался сманипулировать на этом, Уилл мог только хохотать в лицо. Он не хотел бы родиться кем-либо другим, даже сидхе, пусть они, по слухам, были практически бессмертны и обладали большим количеством магии, Уилл был полностью на своём месте, и его сущность соответствовала его личности.
С небольшими, крохотными исключениями.
Например, как надолго хватит того, что сделал Спенсер, как долго его силы продержатся на должном уровне? Нужно ли будет снова что-то предпринимать? Достаточно ли будет жертв, питания?..
Все эти вопросы Уилл решит, всё выровняется, а пока что он смеётся, отпуская своего когда-то палача, а теперь... партнёра? От этой мысли пробегает холодок по плечах. Но очень быстро сходит на нет. Спенсер ему нужен, и нужен живым.
- Ты не способен понять масштаб своей слепоты, рыцарь.
Уилл фыркает.
- И, признай уже, рано или поздно одним из подопытных образцов станешь ты. Потому что у тебя руки связаны, пока у тебя нет собственной магии. Я мог бы помочь тебе в этом. Мог бы... Ха, Ал, какие гарантии ты бы хотел?
Уилл делает шаг в сторону. Он почти в порядке, на самом деле. Лаборатория нихрена не в порядке, но ему не стыдно. Так и быть, решает он, пока что он устраивает здесь форменный бардак в последний раз, но, опять же, его самолюбие прямо таки шепчет на ухо - он того стоит, пусть Спенсер считает его своим личным драконом, не так ли? В каком-то смысле так оно и есть, вот только Уилл рассчитывает пережить его - на долгие сотни лет.
- Ящерка хочет видеть свою дочь, и, кстати, меня зовут Уилл.
Уилл хмыкает, склонив голову к плечу и рассматривая рыцаря. Насколько он выдал себя сейчас, полностью переменив настроение, когда ему рассказали о возможном потомстве? Насколько это ему навредит? А, к чёрту. Сначала он должен разузнать, что и как. И, желательно, найти свою настоящую дочь - ровно с тем эффектом, чтобы отправить подальше отсюда.
Рядом с ним небезопасно.
- Я хочу видеть её сегодня, хочу знать, где она. Я не стану ей вредить.
Саламандра в груди Ала спокойна и почти спит. Уилл тихо выдыхает, унимая её жар. Заставляя свернуться так, чтобы её присутствие было почти незаметным, так как его сердце теперь тоже спокойно. Похоже, они достигли небольшого перемирия.
- Саламандру заберу позже, когда буду знать наверняка, что ты меня не обманул. Так что, Ал? Скажешь адрес? Имя, телефон?.. Давай, прямо сейчас. Мне надо.
Криво усмехаясь, Уилл ждёт самого неожиданного. Номер бокса в лаборатории. Или мусорной корзины? Что этот мужчина вообще может подразумевать под дочерью? Адреналин от чужой магии и избытка эмоций ещё не рассосался, и от него чуть подрагивают пальцы. Уилл думает, они со Спенсером могли бы взаимодействовать и на другом уровне, если бы тот не был такой.. машиной? Безразличной и строгой. Есть ли за этим всем человек? Кто бы знал.
Ал не любит истории в которых счастливый конец у тех, кто его не заслуживает. В его жизни так много пробелов, в его жизни слишком много существ, слишком много тварей, которые заставляют его раз за разом ошибаться, делать неверные движения, делать неверные выводы. Он смотрит на тварь перед собой, ведь по сути это даже не человек не так ли? Просто не законченный образец, опыт, который вышел из-под контроля.
Он смотрит пристально, как умеют смотреть люди, которые точно могут представить что у тебя внутри и представляет. Он прекрасно может вообразить, как мышцы скрепляются между собой в этом теле, как одна связка работает с другой, как скреплены кости. Для него Уилл всего лишь образец, красивый - и это бесспорно, но образец.
Он использует его кровь, он использует его слезы, слюну, да все что угодно, если это даст ему нужный эффект. Если это стабилизирует его химер, его людей нового поколения. Он мог бы использовать его снова и снова, удерживая на границе сознания, в дымке наркотиков.
Ал скрипит зубами.
Он проигрывает в этой партии. Он проигрывает, потому что он слабее, потому что он всего лишь рыцарь, защитник, созданный ставить щиты, созданный воевать и не более того. Он изучает мир, который не может понять и от этого ему больно, нестерпимо больно.
- Чем ты можешь помочь? Сделать мир серым? Белым? Чудным? - Ал хрипло смеется, потому что его отчаяние по теме собственной неполноценности давно уже зашкаливает за все мыслимые пределы.
Что он может? Драконы никогда не были всесильными, никогда не были богами или создателям. Ал знает, Ал многое про них знает. У него все еще болит от того, что брат мертв, безумный, страшный брат, который погиб не приходя в себя.
Который убит.
Которого убил он.
Ал знает что если бы можно было что-то изменить… если бы только можно было что-то в нем изменить. Пока что все кажется слишком смутным, слишком невинным, слишком забавным.
- Ты же понимаешь, что это и моя дочь не так ли? - Он все еще смеется. - Она даже не ящерка, несмотря на мои старания. И она милая, но ты пока не платишь мне столько, чтобы я делился с тобой.
Ал усмехается шире. Номер комнаты в лаборатории у него в подсознании, доступы в руках, он сам главный ключ к тому, чтобы попасть к ней. Но дракон должен платить, он и без того потратил слишком много времени на эту тварь, на то чтобы сделать из нее что-то подходящее. Теперь в какой-то мере он и ему отец, Ал встряхивается, в его жизни и без того полно проблем.
Еще одна дополнительная, ну что ж.
- Плата не будет легкой, я не для того ее создавал, чтобы ты испортил мой основной образец. - Он машет рукой. - Так что, что у тебя есть, кроме тебя самого?
Он обводит взглядом подтянутое тело дракона примериваясь чтобы еще оторвать себе. Какой из кусков?
твой мир остался плоским - он как обрывки снов:
разрезан на п о л о с к и и сшит из лоскутов
Глядя на безумную усмешку Ала, не похожую на усмешку обычного человека, с его мечтами, страхами, и желаниями, Уилл думает, что игры с ним пора прекращать. Нельзя играть с тем, что ты не понимаешь, и выиграть, разве что по наитию, по случайности, как у него и вышло в этот раз.
Уиллу сейчас кажется, что Ал гораздо меньше похож на человека, чем он сам. Уилл любит вкусно пожрать, постучать по барабанам, и полёты, Ал же... Жаждет власти и могущества, как последняя хвостато-крылатая скотина.
Уилл вздрагивает. Забавная у них получилась инверсия.
И нихрена не весёлая.
- Я могу дать тебе магию, - ухмыляется Уилл, подаваясь вперёд.
Он не лжет. Он знает, как получить её самому, он знает обряды, помнит ритуалы, он слишком много времени провёл с людьми, можно сказать, ассимилировался, влился в культуру кельтских друидов, изучив её изнутри.
- Могу дать её и забрать. Нет, не голыми руками. Магия строится не только на этом. Но на ритуалах, кое-кем забытых, а кое-кем - нет. Я могу дать тебе больше сил, но это не научит тебя управлять ими сразу. Тебе придётся учиться, как ребёнку - сперва садиться, потом - ползать... Медленно и мучительно. Унизительно. Знаешь, этот процесс я тоже мог бы ускорить, но...
Уилл отстраняется от чужого уха. Он знает, что его обаяние не действует на Спенсера, кажется, этот мудак строго по девочкам, ну или по мёртвым девочкам, пока не совсем понятно, но действует скорее по привычке, такая уж у него манера общения.
Ему снова хочется протянуть руку к чужой груди, дотронуться до рёбер, через них контактируя с огненным духом, успокаивая его.
- Но ты ведь считаешь, что я просто бесполезная подопытная ящерка. И я могу таковым для тебя и оставаться.
Змейка хочет обратно.
А Уиллу совсем не хочется в очередной раз оставлять с Алом львиную долю своей силы, пусть и собранную в таком крохотном резервуаре.
Змейка хочет выгрызть себе путь наружу, хорошенько полакомившись, и Уилл, тихо вздохнув, успокаивает её, неотрывно глядя на то место, где она прячется, под тканью, с несколькими мятыми складками у пуговиц, под белым халатом...
Он протягивает руку, медленно касаясь груди Ала, и забирает змею обратно. Сила течёт сквозь чужую грудь и руку раскалённой лавой, это больно, жгуче, но так приятно. Уиллу приятно.
Он снова может дышать полной грудью.
- Значит, всё, меня слишком мало? И ты предпочтёшь оставить себе нашу дочь, хотя знаешь, с каким трепетом драконы относятся к своему потомству? Неразумно, неразумно, Спенсер. Я бы защищал её. Я бы любил её!
Уилл качает головой и делает шаг назад.
- Что ты хочешь, чтобы я тебе отдал? Сдал кого-то ещё? Поделился артефактами? Облезешься, от магии ты уже отказался.. Ты получил от меня и так очень много. А мог бы получить ещё больше, если бы... Если бы просто познакомил меня с ней. Ты ли только что говорил о мечте, о том, чтобы создать больше одарённых? А теперь пытаешься взыскать с меня за это же плату? Нет, так не пойдёт, мой дорогой.
Уилл разворачивается.
- Передумаешь - знаешь, где меня найти. А пока что я буду искать её сам.
"И поверь, то, что я устроил в твоей лаборатории, покажется тебе раем."
Вы здесь » Легенды Камелота » Сыгранные эпизоды » [27.12.2020] flatline
