Забирая на Авалон дочь Гиомара, Моргана надеялась, что это подарит еще одну встречу. Что увидит его не только в своих снах, но таким, каким он стал. С тех пор, как он отказался от нее во имя сестры, они не виделись больше, и лишь обрывочные новости долетали до жрицы, когда та была какое-то время подле королевы. Той, что походя отобрала у нее любовь тех двух мужчин, которых Моргана сама любила больше всего в своей жизни.
Но на Остров девочку привез совсем не Гиомар, и только обещания были ей надеждой на лучшее. Моргана же попыталась стать для девочки новой матерью во имя Богини, которой задолжала дочь, но подарить не могла. Что ж, так тоже складывалось ладно: жрица, принявшая под опеку девочку, представляла ту перед Триединой как свою дочь. Долг оплачен, теперь Моргана могла снова думать о благо Авалона, а не о старых счетах.
Девочка обликом пошла в породу отца, днями напоминая собой незабвенную Гвиневеру. Но Моргана быстро себя убедила, что это не повод отдаляться от Дайаны, хотя на Острове будучи Верховной жрицей, она не обязана была заниматься ребенком. Тем не менее, Моргана пыталась, не то потому, что хотела восполнить пробел своей роли матери, не то потому, что это была дочь Гиомара.
Могла бы быть и ее. Но не сложилось.
И хотя Владычица сама проповедовала отпускать старое во имя нового, мыслей о прошлом в те дни в ее голове было многовато. Чаще они приходили по ночам, когда жрица оставалась наедине с не шедшим к ней сном, и большую часть времени она проводила в беседах с луной, в прогулках по Острову, зябко кутаясь в свой плащ, в молчаливом уединении Враны. Провидица-затворница не отвечала словами, но становилось поверенной тайн Морганы, и выговориться тоже помогало.
Так прошел почти год. Или даже больше. Вернувшись на Авалон, Моргана терялась в воспоминаниях, в днях, не могла сосчитать, сколько прошло времени. Заезжие гости говорили о том, что время между Британией и Авалоном становится все более отличным, и очередное осознание того, что Остров уходит в туманы, навевало глухую тоску. Но Моргана не позволяла себе проявить свои страхи и ожидания, каждый новый день начиная с улыбки. Привечала гостей, открывала туманы, проводила каждый день в трудах своих. И молилась Богине, чтобы та уберегла Британию от больших проблем.
Каждый новый странник нес вести с большой земли. Все чаще они были пугающими, и Моргана знала, что время покоя на исходе, что рано или поздно ей придется вмешаться. Что нельзя оставлять священные реликвии королю, отвернувшемуся от тех подданных, что не ли за его Христом. Моргана все еще болезненно морщится каждый раз, как думает об этом, не то от боли из-за любви к брату, не то от разочарования в нем и планах Вивианы.
Но сегодня гонец выглядел смущенным, а то и напуганным, и весть отказался сразу говорить:
- Мне велено передать ее только леди Дайане. Только в ее присутствии.
Моргана хмурится, гадая, что же он хочет рассказать. Гонец в глаза Владычице не смотрит, боится, видимо, что душу его она заберет. Хочется рассмеяться с издевкой, сказать, что глупости все это, но вместо этого Моргана отсылает прислужницу за Дайаной, привести ее, как можно быстрее.
Стоит ли потратить вязкую тишину на расспросы, что там в миру происходит? Моргана изучает гонца: нет, не стоит, слишком напуган, чтобы лишнее слово молвить. Он и на ночь-то не останется, хотя, как правило, редко кто отказывается от удобной постели, но ему и предлагать не имеет смысла. И все же, Моргана спрашивает:
- Как король Камелиарда? Здравствует?
У гонца взгляд меняется, он медлит с ответом, но все же кивает:
- Да, миледи.
И обращаться не умеет, не миледи она, а Владычица, но тут уж не важно. Сердце сжимает в нехорошем предчувствии, случилось с Гиомаром, что? Он уже не навещал ее во снах давно, и хотя Моргана знала, что это лишь ее воображение, было одиноко без таких снов, а смущение гонца наводила все больше на нехорошие мысли.
Задать новых вопросы Моргана не успевает, на пороге появляется Дайана, а за ней шлейфом тянется свежесть, такая привычная после недавних дождей. Ветер врывается в открытые двери, проносится по комнате, обдавая всех в маленьком домике Верховной жрицы, вырывается в окно, на прощание взмахивая занавесками. Моргана протягивает руку к Дайане, сжимает локоть девочки. Хороших вестей жрица уже не ждет, лицо чужое ее не обманет.
- Дайана, это гонец из Камелиарда с новостями...
Гонец кланяется низко. Это для Морганы девочка в простых одеждах жрица, а для гонца - принцесса, которой он должен принести все положенные почести. Он выпрямляется, задерживает дыхание, волнение бьется о стены домика:
- Ваше высочество, я прислан вашим братом сообщить, что король Гиомар погиб. И теперь трон его по праву переходит вашему брату, который просит не возвращаться больше в королевство, иначе вас ждет заточение в монастыре.