Оказаться в СБ вот так, по-глупому, как оказавшийся на месте преступления цивил, Сидни вовсе не планировал, но, всё же, у него это получилось. Сидя за решеткой и ожидая, когда ему предъявят обвинение, или когда он наконец-то окажется в допросной, Сидни взвешивал все за и против того, чтобы бежать. С одной стороны, у него есть все шансы выйти отсюда чистеньким и беленьким, потому что никаких улик против него, а убийство просто за то, что оказался неподалеку, давно не вешают. С другой стороны, при задержании его не только сфотографировали, но и сделали дактилоскопию. Несмотря на поздний час и явный недосып налицо у служащего, который снимал с Сида "пальчики", его лицо было слишком красноречивым, когда он увидел результат, а потом ещё какое-то время пялился на ладони Сидни.

В своё время Сиду пришлось извернуться, чтобы его не нашли, и чтобы его не опознали. Именно благодаря этому он практически не светился на камерах, а парочка задержаний из-за драк в пабах прошла без особого внимания к его персоне - обычные копы игнорировали крайне специфический рисунок кожи на ладонях Сидни, точнее, полное его отсутствие.
В своё время сводить отпечатки было достаточно больно, и Престон думал, что его страдания откупились с лихвой, пока этот клерк в униформе военного не одарил его долгим взглядом, косясь на отсканированные отпечатки. Размазанные пятна вместо чёткого, состоящего из дугообразных линий узора, его не только вполне устраивали, но и вызывали определённый интерес.

"Доложит, тварь глазастая", - думал Сид, жмурясь от яркой фотовспышки.
А там совпадения по фото найдут, дело поднимут.. И начнётся вся канитель с самого начала.

Поэтому, сидя в одиночке, напротив которой были камеры наблюдения, Сид не решался что-либо сделать. Показывать свои слишком выразительные способности на камеру было бы сродни тому, чтоб прилепить на лоб светящуюся мишень. Хотя соблазн был так велик... Сид не был уверен, что он сможет обратиться в одну из форм, которые были привычны ему прежде, достаточно маленькую, чтобы прошмыгнуть сквозь решетку... Но что он будет делать дальше? Всегда был шанс, что его отсюда вытащат, ведь начальство так недвусмысленно давало понять, что свои люди в Дартфорде у них есть. И идти с козыря лишний раз не стоило.

Каково же было удивление Сида, который увидел напротив Келси. Этому парню нельзя было здесь появляться, в СБ ему пока что верили, и эти контакты нельзя было обрубать. Сид, вздохнув, тихо выругался, глядя на то, как прутья решетки разъезжаются в стороны. Зрачки камер по-прежнему подсвечены красным, а, значит, они включены. Пытаться сообразить что-то с ними у Сида сходу не получается, в стихиях он способен на что-либо на расстоянии не больше чем метр, а камеры находятся за пять.

- Тебя сюда больше не пустят, придурок, что ты здесь забыл? - ругается в ответ Сид, пролезая в образовавшуюся дыру. - Мы с твоим братом оба удачно увязли, его десять минут назад отсюда увели на допрос. Так что хорошо бы выбраться отсюда, пока не вернулись за мной.

Капюшон пониже Сидни натягивал скорее по привычке, толку скрываться, если его уже сфотографировали со всех сторон? Они почти добрались до выхода в коридор, неподалеку от которого - лестница вниз, когда впереди послышались шаги. Снова тихо выругавшись, Сид дёрнул Келси в сторону, скрываясь в тени.

- Замри, я прикрою нас на полметра, на больше сил не хватит.

Ночь и тени всегда любили Джая, ластились к нему и скрывали в своих объятиях, когда ему это было нужно. Поэтому, оказавшись в плохо освещённом участке помещения, он легко сплёл морок, немного сгустив тень, добавив немного иллюзии, ровно настолько, чтобы угол казался пустым и не привлекал внимания.

- Неужели ни разу не подумал о том, чтобы оставить меня здесь? - Сидни ухмыляется. Шаги всё ближе, что же, им нужно просто переждать.

Обстановочка располагала к откровенностям, как никогда. И всё же, эта загадка занимала мысли Сида давно: он был той самой тварью, убийства которых так нравились Келси, только опаснее многих. И всё ещё не услышал в свой адрес ни одного вопроса, хотя обоим им было ясно, что те Келси и Сид, которые выручали друг друга в прошлом, давно в коме без надежды на пробуждение.